Юбилей.	Юрий ВАСИЛЬЕВ, «СЭ», специально для СhessPro
Юрий РАЗУВАЕВ: "ВСЛЕД ЗА ТАЛЕМ СКАЖУ: ВСЕ МЫ ВЫШЛИ ИЗ БОТВИННИКА…"

Гроссмейстер Юрий Разуваев не раз играл за команду СССР. В том числе и против сборной Мира. Не раз был и ее тренером на самых ответственных соревнованиях.

Меньше известна яркая страница из жизни Юрия Сергеевича Разуваева, когда он ассистировал Патриарху советских шахмат на сессиях прославленной школы Ботвинника.

- Помните вашу первую встречу с Ботвинником?

- Когда я был совсем маленький и ходил в какую-то детскую группу в ЦШК, то Шура Королева, которая ко мне очень тепло относилась, разрешала мне посидеть в Гроссмейстерской. Тогда попасть туда было нельзя, это была святая святых. И вот я там сидел в уголке и смотрел. Мне же интересно было увидеть вблизи Таля, Бронштейна, других корифеев… Помню, сижу в Гроссмейстерской, она была набита битком, человек двенадцать известнейших на весь мир шахматистов. Вдруг входит Ботвинник. До этого в комнате шел очень оживленный разговор. А тут повисла абсолютная тишина. Ботвинник всех обошел, с каждым поздоровался за руку, что-то сказал, разговор возобновился… Я почувствовал уважение коллег к Ботвиннику такое, которое словами трудно выразить. Это было не уважение к его титулам и званиям, а некое глубоко личностное уважение, смешанное с преклонением… Ни до, ни после, никогда в жизни мне не приходилось наблюдать ничего подобного…

Ведь не случайно его называли Патриархом. Он не только заложил фундамент советской шахматной школы, он ее фактически и создал. Это уникальный случай, когда человек задумал проект и создал его!

- Как долго вы работали с Ботвиником?

- Пять лет отпахал в его Школе. Никогда особо это не афишировал. Михаил Моисеевич попросил меня и моего полного тезку, Юрия Сергеевича Балашова быть его ассистентами.

- Что отличало Ботвинника-наставника?

- Он работал колоссально! Я был совсем мальчишкой, но и то уставал, он – нет. Это было непостижимо, он занимался практически целый день!

- Как? С утра и до вечера?

- С утра – до обеда. А после обеда – до вечера. Целый день. Вот это первое, что удивляло. Все шло по накатанному. Мне иногда казалось, что он засыпает. Ну, как-то сидит, молчит… Потом неожиданно спрашивает: "На 32-м ходу почему Кf5 не пошел?"

- Как Каспаров пришел, вы помните?

- Хорошо помню. Гарик был совсем маленький. Лет 10-11… Ботвинник любил очень дотошно все расспрашивать. Расспрашивал все. Вплоть до того, что девчонкам советовал коротко стричься, чтобы утром не тратить много времени на причесывание. Удивительно подробно все выспрашивал, делая это добродушно: что человек ест, сколько уроками занимается, в какие часы гуляет. Такой был человек.

Никитин привез двоих – Каспарова и Таборова. Гарри приехал с мамой, а Таборов с папой. И вот Михаил Моисеевич спрашивает Гарика: "Маму твою знаем, а папа?.."

Гарик весь побелел. В секунду стал белый. Ботвинник сделал паузу и спросил: "Он с вами не живет?" Гарик не смог ничего вымолвить. Он только помотал головой. И ничего не сказал. Меня поразило: такой маленький, симпатичный мальчишка, и такие глубокие переживания, такая рана…

Потом Гарик начал показывать свои партии… Зрелище сказочное, фигуры в руках летают, какие-то удивительные у них маршруты нешаблонные, энергия какая-то нездешняя… Он ведь маленький совсем был, и это зрелище потрясало…

Ботвинник - единственный раз за пять лет, которые я проработал в Школе! - сразу после того, как Гарик закончил показывать свои партии, объявил перерыв.

Когда все вышли, я – совершенно, конечно, обалделый – говорю: "Михаил Моисеевич, мне кажется, гения привели..."

Он смотрел в окно с каким-то отстраненным выражением, был где-то далеко-далеко… Этой репликой я оторвал его от каких-то очень глубоких воспоминаний… Он, не оборачиваясь, проговорил: "Да-да… конечно…"

- Да… А говорят, как трудно определить талант…

- Такие люди видны сразу.

- На вас лично как повлиял Ботвинник?

- Очень большое влияние на меня оказал, как тренер. Сережа Макарычев, когда увидел, как я какую-то лекцию читал молодым, сказал: "Надо же! Ты даже интонацию Ботвинника повторяешь!"

- А как шахматист он на вас какое оказал влияние?

- Совершенно согласен с Талем, который сказал: "Мы все вышли из Ботвинника, как русская литература – из гоголевской "Шинели".

Я всегда ощущал это его влияние внутренне. Это не какая-то бравада, эффектный образ, нет, так оно и было. В этом было все: метод оценки позиции, алгоритм поиска хода, все основные элементы – все они идут от Ботвинника. А подготовка к соревнованиям – это отдельная глава… Все- все-все!

Все, что сейчас кажется настолько естественным, что и обсуждать нечего, - все это выдумывал, создавал, двигал вперед Ботвинник…

Было несколько шахматистов в истории, которые определяли все. Определяли метод мышления. Как надо думать. Таких мало. Можно по пальцам перечесть…

- Метод Ботвинника сильно отличался от метода Бронштейна?

- Ну, Бронштейн совсем не так играл в шахматы, как Ботвинник. Но Бронштейн никогда ведь и не претендовал на роль Классика, ведь так?

- Давид Ионович скорее был исключением из правил…

- В этом и заключалась одна из причин, почему его сила довольно быстро упала… Он был очень конкретный шахматист, а с годами очень трудно играть конкретно. А Михаил Моисеевич общие принципы вырабатывал жестко. Именно поэтому Ботвинник и после 50-ти легко выигрывал первую доску на командных первенствах СССР. Я помню, как он начал одно из них с результатом 5 из 5-ти... А на первой доске тогда выступали такие люди, как Петросян, Керес, Спасский… Ботвинник очень долго играл. Колоссально играл! Блестящие партии, красивые замыслы…

- Стейниц, Ласкер, Ботвинник и… Кого бы вы поставили в этом ряду следующим?

- Гарри Каспаров – вот уж кто верный ученик Михаила Моисеевича в шахматах! Мне как-то Тигран Вартанович Петросян сказал о Каспарове: "Да что вы, Юра! Вылитый Михал Моисеевич! И дебютчик такой же!"

Хотя, надо сказать, в отличие от Ботвинника, Каспаров развил динамику в шахматах. Динамику в дебюте Гарик двинул вперед просто фантастически! На порядки опередил всех! Но, все-таки, общие подходы у них с Ботвинником одинаковые. Это чувствуется. Он, конечно, на Гарика повлиял колоссально! В большей степени, чем, скажем, на Карпова. Для меня это очевидно.

- Ботвинник тяжело переживал разрыв с Каспаровым?

- Думаю, да. Но, понимаете, это вопрос непростой… Мы беседовали с Каспаровым после смерти Ботвинника, Гарик о Михаиле Моисеевиче говорил восторженно. Сказал: "Если бы не Ботвинник, нас бы никого не было…"

- Характер был у Михаила Моисеевича непростой, говорят?

- Он был очень принципиальным человеком. Очень! И к людям относился очень принципиально! Не терпел непоследовательность. Сам-то он был, словно из железа… Но в то же время, в обычной жизни, с теми, кто был рядом, был очень мягким, светлым. Своих очень любил!

- Анатолий Авраамович Быховский мне сказал то же самое о Ботвиннике…

- Очень теплый был человек Михаил Моисеевич – со своими. Мне он позвонил последний раз в жизни недели за три до смерти… Я удивился его слабому голосу. Обычно ведь у него был густой баритон. Он – человек очень тонкий, говорит мне: "Юра, не обращайте внимание на голос. Я тут две недели в больнице провел…" И добавил: "Вообще, я понял, почему я так долго живу. Я никогда не лежал в советских больницах".

- Создатель советской шахматной школы очень серьезную часть своей жизни отдал науке. Доктор технических наук, профессор – тоже ведь уникальный случай в истории шахмат?

- Он был ученый человек. И очень любил советскую науку. Во время сессий Школы мы с Михаилом Моисеевичем часто подолгу гуляли, он любил километров десять по лесу пройти, он мне много рассказывал смешных историй. Вот одна из них. Брат Кереса пришел в Академию Наук, его представили Келдышу. И тот посмотрел на него и говорит: "Неужели вы брат знаменитого Кереса?!" Брат Пауля Петровича был членкором Академии Наук. Ботвинник очень любил эту среду. В ней он чувствовал себя своим.

…Обладал совершенно замечательным, неожиданным юмором. Любил добродушно "поддеть". Я помню, он пришел в Институт физкультуры занятия с нами проводить. А как раз объявили перерыв. Ботвинник подошел к Смыслову, добродушно хлопнул того по плечу и говорит: "Студент Смыслов, где у вас тут туалет?" А Василий Васильевич формально числился студентом-заочником…

В общем, как-то неправильно из Ботвинника сделали…

- …"монумент"?

- Ну, говорят, что его Сталин чуть ли не за руку водил… А забывают, что в 1952-м его, чемпиона мира, исключили из команды. Надежда Андреевна Смыслова рассказывала мне, что когда собрание закончилось, и все вышли на улицу, к Ботвиннику подошел зампред тогдашнего спортивного ведомства и сказал: "Михаил Моисеевич, я вам напоминаю: тренировочный сбор завтра заканчивается, и спортивный костюм надо сдать…"

- М-да…

- Я думаю, сейчас, если бы такое услышал какой-нибудь юнец, визжал бы. А Михаил Моисеевич все выдержал.

А если взять историю с Володей Крамником? Представьте, какой-то любитель в Туапсе взял бланки партий мальчика, вложил в конверт и послал в адрес Школы Ботвинника. Михаил Моисеевич сказал: "Партии мы, конечно, посмотрим…" Посмотрели. И Ботвинник говорит: "На следующий год вызовите мне этого мальчика на сессию".

Вот вы мне скажите, Юра, кто из больших шахматистов, которых вы знаете, стал бы просто читать письмо простого любителя из глубинки?

Кто?