ВЛАДИМИР ОХОТНИК: «С ВОЗРАСТОМ ИГРА УСИЛИВАЕТСЯ!»

«25-го уезжаю на турнир, билеты уже взял», – собеседник настроен оптимистично. Еще бы! Предстоит настоящий, «живой» турнир, а не набивший изрядную оскомину онлайн. Позади десятки тысяч партий, два титула чемпиона мира среди ветеранов, объезжено сотни больших и малых городов в разных частях света, а играется по-прежнему, в отличие от большинства сверстников, с молодым задором! Язык не повернется назвать ветераном такого шахматиста…
                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                        

Живете где в настоящий момент, Маэстро?

В Ужгороде, мой дом находится в трех километрах от Словакии и в 20-22 от Венгрии. Близко к Европе! Переехал из Днепропетровска в 1983 году по семейным причинам. Хорошо помню, потому что в 82-м выиграл в Ужгороде турнир украинского «Буревестника». Предлагали также переехать в Одессу к Пейхелю, тренером в объединение клубов. Симкин приглашал работать старшим преподавателем в Львовский институт физкультуры. Но получилось так, что оказался в Ужгороде.

Владимир Ильич, признайтесь, в школе и шахматном кружке товарищи, наверное, частенько подшучивали? Параллели с вождем мирового пролетариата проводили?

С ребятами у меня всегда были нормальные отношения, так что нет, не поддразнивали, просто называли Ильичом. Как в старом анекдоте, когда Брежнев говорит: «Называйте меня просто Ильичом». А вот во Франции действовал в свое время известный террорист Ильич Рамирес Санчес по кличке «Ильич», и гроссмейстер Щекачёв, когда мы с ним там встречались, ассоциировал меня именно с ним (смеется). Потом «Ильича» арестовали в Париже. Отбывает пожизненное заключение во французской тюрьме.

Окунёмся в детские годы. Что вспомните интересного?

Сначала был футбол. Я играл и тренировался, у меня даже был первый разряд. Играл и когда отец служил в ГСВГ (группа советских войск в Германии – прим. интервьюера) за часть (мы стали чемпионами армии), и за институт, когда учился… Дом наш был недалеко от стадиона, и с семи до десяти лет первое место занимал кожаный мяч.

В 10 лет мой брат подарил мне мою первую шахматную книгу, я выучил нотацию и сидел над ней ночами. Мама сказала, что если так будет продолжаться, она ее сожжет! Когда приезжал в Киев, много играл с дядей, который был настоящим фанатом шахмат, хотя играл он не очень хорошо, на уровне второго разряда. Его сын, мой двоюродный брат, также шахматист, перворазрядник, когда учился в институте, играл вместе с Лазаревым, Шияновским, Николаевским за команду киевского университета. Дядя водил меня играть в парк, где, кстати, познакомил с известным поэтом Владимиром Сосюрой, который жил неподалеку и любил наблюдать за игрой шахматистов.

Потом в Киеве зашел как-то во Дворец пионеров, и там меня заметил Наум Левин. Стал заниматься, увлекся… Но спорт всегда оставался, что в дальнейшем сильно помогало. В те годы я с родителями жил в Харькове. В 62-ом вместе с семьей переехал в Днепропетровск. Поначалу занимался у Каема Юрия Михайловича, потом, когда он уехал в Москву, перешел к Эдуарду Семеновичу Бахматову. Бахматов был шахматистом сильным, неслучайно, уже переехав в Германию, в одном из сеньорских чемпионатов мира он занял четвертое место! Он дружил с Леонидом Штейном, потому что в свое время работал инженером в Ижевске, а Штейн там служил. Как-то стал свидетелем того, как в Киевском доме пионеров Леонид Штейн, Левин и Бахматов играли в блиц на высадку, со «звоном». Это был 1962 год, когда Штейн только что вернулся с межзонального турнира в Стокгольме.

Застали вы несколько эпох. Сыграли в чемпионатах Украины советского периода, затем переходного.

Участвовал, но не так часто, не было особых стимулов. Последний раз сыграл в 87-м году. Играл в «круговиках» во Львове, Ялте, Ужгороде (там, правда, не доиграл, была целая история). И две швейцарки – в Днепропетровске и Харькове.

Самый памятный финал в 79-м?

Я не думаю. Тогда я как-то легко и спокойно занял первое место. Самый памятный чемпионат был там, где хуже всего сыграл. Это Львов. Такой был завал… Как-то совсем не шло. Жили в одном номере с Владимиром Маланюком, поражался – в день он съедал по килограмму грецких орехов и палку сухой колбасы! И, конечно, нарушали режим! Так что запомнился именно этот «завальный» турнир и харьковский, там, где я занял третье место в 1980-м году. Там был турнир покрепче, и я ценю то третье место выше, чем первое в 79-м.

Больше помню командные турниры. Хотя иногда играл в украинских турнирах, мастером стал в «Буревестнике», в финале ЦС, и Украинский Совет «Буревестника» в Одессе выиграл. Дважды норму выполнял…

Состояли в «Буревестнике»?

Да, но и в «Спартаке» поиграл. Шахматный клуб в Ужгороде был спартаковским, поэтому несколько круговых турниров отыграл за это общество. Помню, даже спустя два месяца после Чернобыля пригласили сыграть в мастерском турнире в Киеве. Но в основном, конечно, запомнились турниры в «Буревестнике».

Вообще все основное, что началось в жизни – это начиная с 1988 года, когда впервые поехал во Францию и выиграл Каппель-ля-Гранд. Все остальное осталось как бы немного позади.

Физико-технический факультет Днепропетровского университета – солидная визитная карточка. Но закончили вы довольно поздно – в 25 лет. Шахматы мешали учебе?

Поступил в 67-м году, пошел, в основном, только потому, что туда поступал мой хороший приятель. Закончил немного позже положенного срока, были два «академа». В первый раз приболел, лежал даже в больнице. А второй раз слишком много ездил, не мог посещать занятия, да и с преподавателями были проблемы. Учились у нас интересные ребята, некоторые даже диплом на английском писали. Было интересно, но уже на втором курсе я понял, что это не мое...

Из студенческой жизни до сих пор вспоминаю КВН-ы. Команда ДГУ у нас была довольно приличная. Капитаном был сын знаменитого конструктора – Михаил Янгель. По-моему, в СССР это был самый сильный капитан! Когда шли конкурсы капитанов, выдавал такие импровизации! Я в те годы иногда писал сценарии для факультетской команды. Были какие-то находки, помню, один раз развернули плакат, на котором было написано, что Физтех – это физкультурный техникум! Если говорить серьезно, то многие наши студенты потом пошли работать не по своей основной специальности.

Учили нас на физтехе всему понемногу, приучали к секретности, американские журналы изучали, но уже тогда все прекрасно понимали, что в ракетной технике от американцев было отставание лет на двадцать.

В 75-м году после диплома были военные сборы в Острове (Псковская область) в центре ракетной подготовки. В те годы на дежурство поставили в шахты ракету Челомея, и мы изучали эту ракету на военных сборах.

Вообще-то тогда за пропуски запросто можно было «загреметь» в армию…

Да, мой друг Костя Иванов, талантливый шахматист, игравший за юношескую сборную Украины (во Владимире, в 65-м году на командном чемпионате обыграл Свешникова!), потерял отсрочку из-за того, что не смог ужиться с одним преподавателем.

Фамилия его была Пресняков, мастер спорта по фехтованию, потом он стал ректором, и… его сняли с должности! Любил попутешествовать, сняли с удивительной формулировкой для ректора – за прогулы. Так вот этот Пресняков сделал все возможное, чтобы Костю отчислили, и он попал в часть, расквартированную в Уфе. Там Костя неплохо устроился, обыгрывал в карты офицеров, но шахматы после этого бросил. А Сахаров (гостренер УССР) его ставил очень высоко, котировался он в те годы наравне с Романишиным, Белявским, Палатником, Лернером.

Риск вылететь из института и попасть в армию был, но все обошлось… После окончания университета на распределение приезжали «покупатели», которые смотрели не столько на итоговые оценки, сколько на то, подходит им данный человек или нет. Помню одного такого. Дважды Герой Советского Союза – Иван Иванович Иванов. Подлинное имя, думаю, было засекречено. Так вот, меня брали сразу в Дубну, в атомный центр, в КБ «Южное», еще куда-то, но пришел ректор и сказал, что «это мой человек, я имею на него виды!» И открыл под меня специализацию шахмат на кафедре физвоспитания.

Это был, наверное, единственный тогда вуз в Союзе, где была шахматная специализация, не считая, конечно ГЦОЛИФКа в Москве. Было человек 60 студентов с разных факультетов, причем зачет был дифференцированным и влиял на стипендию. Набирали университетскую команду, правда, костяк составляли преподаватели – мастера Новопашин, Щербаков, Бережной… В основном у меня учились кандидаты в мастера и перворазрядники, но в один момент было десять мастеров. Команда ДГУ в те годы ежегодно побеждала в чемпионатах Украины и трижды становилась призером чемпионата СССР среди вузов.

Учились известные шахматисты?

Миша Штейнберг не поступил у себя в Харькове и приехал к нам. Хотели его завалить по пятой графе, поставили «двойку» на сочинении, но пришел ректор, и ее исправили на «тройку».

С Мишей у меня было немало бесед о жизни. Он хотел быть как Ботвинник – и ученым (математиком), и шахматистом. Очень сильно уважал Ботвинника! Я говорил ему: «Миша! Это невозможно! В головном мозге рецепторы, отвечающие за математические и шахматные способности, находятся в одном месте, и они мешают друг другу». Миша не соглашался, все время страдал из-за того, что не все получалось с учебой, даже голодал из-за того, что не успевал вовремя поесть. Не оставалось у него времени, чтобы серьезно заниматься шахматами. Хотя шахматист он был грандиозный! Лет в 12-13 у него техника была если не гроссмейстера, то очень сильного мастера. Работать мне приходилось со многими талантами, но ничего подобного я ни у кого не встречал, возможно, только у Петера Леко, с которым я работал неделю, когда ему было примерно 12.

На базе шахматной специализации создали Университет шахматной культуры. Выбрали ректора, по-моему, им стал Виталий Сергеевич Щербаков. Профессор, доктор наук и мастер спорта! Играл в финале чемпионата СССР (1955), был учеником Равинского. Он мне рассказывал, как сыграл в конце 40-х против Кереса вариант с Фb6xb2 в сицилианской. Это была одна из первых партий в этом варианте, она не попала в базы. Виталий Сергеевич рассказал, что они с Равинским анализировали эти позиции еще в 40-е годы!

Был Университет культуры, и были деньги под него! Ведь, чтобы пригласить кого-то из видных лекторов, надо было платить. Побывали Ботвинник и Рохлин, приезжал Смыслов вместе с Постовским. На следующий год после моего отъезда приезжал Тайманов… Приглашали серьезных людей с лекциями. Десять дней я общался, например, с Ботвинником.

О нем остались весьма противоречивые суждения… Как он вам показался?

То, что я читал до этого о нем в прессе, абсолютно не соответствовало реальному человеку! Вместе обедали, гуляли. Он мог, кстати, принять и коньячок с шампанским. Если видел красивую девушку, сразу реагировал: «Смотри, Володя, какие ножки!» Очень гордился тем, что сохранил к тому времени все свои зубы.

Мне хотелось показать ему, что я тоже немного разбираюсь в шахматах. Помните, была такая его книжка «Три матча Анатолия Карпова»? «Найду-ка я ошибки в этой книге», – решил я. И за ночь нашел тактические просмотры в пяти партиях! Записал все варианты в тетрадку, принёс и отдал ее Ботвиннику. ММ пообещал взглянуть. На следующий день (или через пару дней?) приходит и говорит: «Да, действительно... Знаете, если я буду ее переиздавать, – тут он хитро улыбнулся, – обязательно это отмечу!» Потом он рассказал, что его просили быстро написать эту книгу, поэтому он на ней не сильно концентрировался. Я понял, что она никогда переиздаваться не будет.

Было у него еще интересное выступление в Доме ученых. Приехал он с двумя инженерами, которые занимались его программой «Пионер», сам он в этом разбирался мало. Занимался общим руководством. Вообще основная идея его приезда в Днепропетровск была – получить машинное время в КБ «Южное», но ему его, по-моему, не дали. Тогда быстродействующие вычислительные машины были только в военно-промышленном комплексе.

Время стоило бешеные деньги?

Просто никого не допускали. Хотя на Западе в то время были уже более скоростные машины. Знаю, что через несколько лет он где-то в Канаде получил требуемое машинное время. А в Доме ученых выступая, он просто «полил» нашу социалистическую систему хозяйствования, и на него накатали огромную «телегу» наши отставники. Потом ректор, которого во время визита Ботвинника не было в городе, вызвал меня и спросил: «Кто приглашал Ботвинника?» Я отвечаю: «Так вы, Владимир Иванович!» Был тогда ректором Герой соцтруда Массаковский, академик, депутат Верховного Совета СССР. «А письмо у вас есть?» – «Есть копия» (хорошо, что не выбросил!). Кое-как удалось отбиться, а через несколько месяцев в «Правде» вышла огромная статья Ботвинника о компьютерных шахматах. Тогда ректор вызвал меня и поблагодарил за то, что организовал его визит, даже премию дали. Обвинения были сняты – раз человек публикует в «Правде» статью, значит, никаких проблем.

Выступал Ботвинник также на физтехе. Там лекция была закрытая. Пришли серьезные ученые из «закрытых» КБ, начали задавать Ботвиннику и сопровождающим его инженерам вопросы, на которые они просто не знали, что отвечать. Несмотря на то, что кто-то из них был кандидатом наук, это не имело особого значения. Другой совершенно уровень! Поэтому, мне кажется, что весь проект, связанный с «Пионером», был на уровне любительском. Он очень гордился тем, что «Пионер» решал какие-то этюды, но программа играла, в лучшем случае, в силу первого разряда, если играла вообще.

Отношения с Ботвинником сложились хорошие. Судите сами – если он даже рассказал откровенно, почему приехал к нам с лекциями. «Надо платить шоферу 80 рублей в месяц, и телевизор цветной хотел поставить на дачу».

А вот Смыслов был человеком более приземленным, хотя таких вещей не рассказывал. Зато я помню, как хорошо он пел в университетской сауне! Исполнял свои любимые арии… Позднее я общался с Бронштейном, Геллером, Полугаевским, Портишем, сестрами Полгар. Много было интересных встреч…

Следующим, по логике, должен идти… 

В 70-м я, 20-летний кандидат в мастера, наблюдал за анализом одной из партий Таля на полуфинале Кубка СССР в Днепре. Что-то предложил в анализе, и это ему понравилось. Тогда на следующий день я набрался смелости и в компании с автором идеи е5 (кто помнит матч Карпов– Корчной) Е. Чумаком предложил ему посмотреть наш совместный анализ в Драконе. Мы анализировали более часа, и меня поразила скорость счета Таля. Новых идей он не подкинул, но по основным линиям прошелся четко. Прошло время, и в 74-ом меня ректорат командировал в Москву посмотреть матч Карпов – Корчной. Попасть на матч было непросто, в зале Чайковского я вживую наблюдал пару партий, а потом его перенесли в Театр эстрады, куда меня не пропустили; приехал Янош Кадар, было много кэгэбешников, только через стеклянные двери можно было наблюдать это все…

В последний раз, когда я пересекся с Талем, я зашел купить какие-то журналы в клуб на Гоголевском. Он первым подошел ко мне и поздоровался: «Как ваши дела, Владимир?» Я, если честно, опешил – шахматная легенда и вот так просто...

Сейчас довольно часто идут дебаты. Как играли раньше, в какую силу? Действительно, у Таля только один раз рейтинг был 2705. Но зато какой блестящий счёт! Я общался со многими топовыми игроками, есть игроки 2700, которых забудут через несколько лет. А Таля не забудут никогда! Интересно, что его первая жена несколько месяцев жила в одном дворе с моей мамой. Приезжала вместе с маленьким сыном, кажется, это были какие-то гастроли. Меня мама спрашивает: «Знаешь, что у нас во дворе живет жена Таля?» А я в ответ: «Ну, так что?» Не очень меня это тогда волновало…

А из ныне здравствующих с кем довелось встречаться в те далекие годы?

Юрий Львович Авербах меня хорошо знал – были вместе на сборах, ездили, играли за одну команду в Ереване. 1968 год, тогда я играл за «Зенит». Физтех, где я учился, относился к «оборонке», а это «Зенит». Поэтому меня и Костю Иванова пригласили на сборы «Зенита» в Домодедово. Хорошая была компания! Генрих Чепукайтис, Эдик Бухман, Феликс Игнатьев, Игорь Копылов… Папа будущего писателя и журналиста Сергея Воронкова читал лекции по новоиндийской защите. Юрий Львович со своей женой и дочкой приезжал обедать. Людей на сборах было мало, поэтому выдавали двойные порции. Апельсины, черная икра, а время было такое…

Авербах мне рассказал, что заканчивал в свое время «Бауманку» по специальности «инженер-механик летательных аппаратов», и как ушел от этого дела. Тогда у меня в голове что-то щелкнуло, и я понял, что неплохо повторить путь Юрия Львовича.

С «Легендой блица» Чипом играли?

Играл, конечно. Поначалу Генрих думал, что я совсем «лох» и дал мне «одну на пять», после чего стал проигрывать «под ноль». Потом стал давать «полторы на пять» – началась другая игра, потом прекратили. Был там, на сборах такой кандидат в мастера Файнов. Неплохой блицор, как он сам считал. Ведь даже пару раз играл в финалах «Вечерней Москвы». Так вот, его Генрих обыгрывал на любой форе... Они играли по рублю, и когда Файнов понял, что нет шансов – «соскочил». Тогда Генрих ему предложил: «Ты намного моложе, давай хоть 100-метровку по чипу пробежим!» (чипом мы тогда рубль называли). Я, кстати, после этого сбора тоже отобрался из четвертьфинала в полуфинал, а затем и в финал знаменитой тогда «Вечёрки». Первое место занял Васюков, я сыграл не очень, но кого-то обыграл. С Суэтиным случился неприятный эпизод. Получил выигранную позицию по дебюту, качество плюс пара пешек, но потом я «зевнул» целую ладью. Стал играть «на время», до конца. Подаю ему после окончания партии руку, у него лицо красное (принял вина?), говорит: «Руки мне вашей не надо. Давно мне в таких позициях не сдавались». Я ему в ответ: «Так и у меня давно гроссмейстеры такую задницу не получали» (смеется). Потом пару раз встречались: один раз в метро, на командном первенстве в Крылатском (в 81-ом), потом на Молодежных играх в Ленинграде, где я был тренером Украины, а он России. Не здоровались. Не очень он мне понравился, если честно… Знал, например, историю с мастером Виктором Зальцманом, когда тот сделал свой ответный ход из-за его спины (что вообще-то было не слишком корректно). Суэтин накатал тогда «телегу», и Зальцмана дисквалифицировали на полтора года.

Вы довольно рано стали пробовать себя на тренерском поприще. Очевидно, вас привлекали за глубокие познания в области дебютной теории? Какие именно направления вас привлекали?

В 1983 году через одного международного арбитра меня приглашали в бригаду Каспарова. Но у меня было приглашение на турниры в Венгрии, и я отказался. Я думаю, что у штаба Каспарова была идея «перекрыть» сицилианку с ходом с2-с3, так как было известно, что Свешников может работать в штабе Карпова. А я уже в те годы имел тут наработки. Также я опубликовал вместе с Игорем Половодиным интересную статью на тему «Актуальные варианты защиты Грюнфельда» в нескольких номерах «Шахматного бюллетеня». Работа по тем временам была проделана серьезная! Было много интересного и нового. Ее отметили, но главный приз за лучшую теоретическую статью дали почему-то Мацукевичу, причем непонятно за что. Как известно, Грюнфельд был одно время грозным оружием в исполнении Каспарова.

Так что, если насчет косвенного приглашения Каспарова, то это касалось именно дебюта. А работа с Майей Чибурданидзе – совершенно не из-за дебюта.

Кстати, в этом году будет ровно 40 лет с момента матча на первенство мира Чибурданидзе – Александрия. Как вы попали в штаб чемпионки мира? Каковы были впечатления от работы с выдающейся грузинской шахматисткой? Поддерживаете сейчас отношения?

Весной 1981 года в Пярну проходил турнир памяти Кереса. Играли Лутиков, Антошин, Злотник, Хермлин, Луйк и другие мастера… Играла также Майя, а судил Вахесаар. Как-то он подходит ко мне и говорит, что Майя и ее мама приглашают меня в ресторан. Хорошо, я прихожу, начинается разговор. Вахесаар тоже присутствовал. Наверное, не случайно, потом он был одним из арбитров этого матча (главным был гроссмейстер Мирослав Филип из Чехословакии). И вот Майя с мамой приглашают меня поработать тренером на матче. Говорят, что «у нас уже есть один (правда, не сказали, кто именно) и нам нужно еще двоих. Что вы думаете на этот счет, Володя?» А я как раз в этом турнире Майе проиграл (смеется).

Одного из первых (и основных) тренеров – Эдика Гуфельда – я хорошо знал, с 1965 года. Мой папа служил офицером, и я некоторое время играл за ГСВГ. Семья в 66-ом вернулась в Союз, и вскоре Эдик позвонил – хотел привлечь меня играть за команду киевского военного округа, но не получилось. «Эдик – хороший человек, мы ему во многом благодарны, но мы боимся, что он сплавит матч», – говорит мама Майи (смеется).

Опасались многого, хотя Майя считала себя намного сильней Наны. И, наверное, она была права. По нынешним меркам разница в рейтинге составляла, я думаю, около 150 пунктов. Но они опасались каких-то «подставных вариантов». Я дал согласие и предложил заодно еще две кандидатуры – покойного Толика Мачульского и Алекса Бандзу. Но их не сумели найти, а надо было почему-то срочно подавать заявку на секунданта. В турнире играл Саша Вейнгольд, его и пригласили. Потом мы узнали, что «третьим будет» ленинградец Игорь Половодин. Так создавалась наша команда…

В том году я попал во вторую сборную Украины, которая должна была играть во втором дивизионе командного чемпионата СССР. Я сказал об этом Чибурданидзе «Так и я там буду играть, так что еще увидимся до матча», – сказала Майя. Мы отыграли в Москве, а потом я отправился на матч. По дороге встретил Половодина, приехали вместе. Матч получился достаточно серьезным!

Много написал об этом событии Дворецкий. Команда Наны ходила на партии, я же только один раз пришел в турнирный зал. Было много работы, не хватало времени. Журналист Юрий Васильев просил меня об интервью, но в тот момент к журналистам отношение у меня было такое, настороженное. Большинство болело за Нану. Особенно в Москве... Когда моя жена летела на закрытие матча из Днепропетровска в Тбилиси через Москву, болельщики в самолете живо обсуждали, что «деспотическая родня Майи не выпускает тренеров из дома и держит их в подвале (!!)». Она посмеялась и сказала, что «нет такого». «А вы кто?» – «Жена одного из тренеров!»

Майя была уверена, что играет сильней и, возможно, это сыграло отрицательную роль. Начало матча было спокойным, потом в четвертой партии мы получили тяжелую отложенную позицию. Спасли ее. В пятой партии Майя просто зевнула фигуру в ничейной позиции. Была сицилианка с Фb6xb2, Майя играла на выигрыш и пошла не на основной вариант, чтобы «сбить с теории». Играла на выигрыш и «доигралась». Шестую партию Майя выиграла. Нана применила идею Юры Разуваева в Пирце в варианте двух коней (а4) и неправильно оценила позицию, разменяв белопольных слонов, Майя перехватила инициативу и хорошо выиграла. После девяти партий мы стояли +2, а в случае ничейного исхода Майя сохраняла звание. Девятая партия была отложена в выигранной для Майи позиции. В анализе мы дошли до какого-то момента, после чего Майя сказала: «Дальше смотреть не надо, реализую сама». И чуть не сыграла вничью! Начало сказываться напряжение…

На финише Майя начала делать «что-то не то», счет сравнялся. Потом выигрывает хорошую пятнадцатую партию, выходит вперед, титул сохранен! Что случилось в последней партии, не могу понять. Она вытворяла такое, что просто ужас! «Головокружение от успехов». Матч завершился вничью. Мне пришлось много работать с отложенными партиями и анализировать совершенно новые для себя дебюты. Майя не совсем была готова в дебюте, дело в том, что у нас разный репертуар, может, только в Пирце и Грюнфельде пересекались. В Найдорфе она часто играла рискованный вариант со Сс4, f4, я был против – сыграла партию, не сработало, проиграла, начала нервничать.

Перед матчем я просмотрел партии Александрии и понимал, что Майя сильней. Чтобы проиграть матч, ей надо было сильно постараться (с улыбкой). Говорили, что «ей повезло», но если разобраться, она вела в счете +2? Да, и последнюю партию не обязана была проигрывать.

Вопрос меркантильного свойства. Каков был призовой фонд матча, и как оплачивалась работа тренеров?

Призовой фонд матча был, по-моему, 8 000 долларов.

Неужели тогда платили в долларах?

Нет, конечно, в пересчете по советскому курсу на рубли, победителю 5 и проигравшему - 3. Пополам в случае ничьей. Но эти призовые деньги были сущей ерундой по сравнению с тем престижем и льготами, которые получала чемпионка после завершения. Приглашения на международные турниры, поездки, сеансы, все что угодно!

Как заплатили тренерам? Мне что-то около 2000 рублей – хватило на год жизни! Трудно было уехать с матча, начались ноябрьские праздники, билетов не было. Мама, Нелли Павловна, позвонила министру авиасообщения, чтобы нас подсадили на какой-то борт. В дорогу, чтобы не скучали, дали ящик «Киндзмараули» и ящик фруктов.

Для меня все это было очень интересно. Многочасовая работа, отложенные, готовили новые дебюты… Еще ездил в шахматный клуб, смотрел в картотеке партии Дворецкого и Гаврикова – тренеров Наны. Третий тренер – Семен Палатник с половины матча уехал, кажется, на первую лигу, но я его творчество неплохо знал до того по украинским соревнованиям. Отношения между тренерскими бригадами были немного напряженными, но в 88-м году я встретился с Гавриковым на турнире в Праге, и у нас с этого момента были хорошие отношения. В бригаде у Наны, вероятно, работали и другие люди. У Майи почему-то был страх, что Гарик помогает Нане. Распускались нелепые слухи: «Гарик нашел выигрыш в одном из дебютных продолжений». Это была чистая психология.

Почему-то Майя любила работать с тренерами с Украины. Был, кажется в 78-м Михальчишин, поздней Гена Кузьмин. Гена, перед тем как дать согласие, выспрашивал: «Стоит, не стоит? Поехать? Как там обстановка, как родители?»

После матча еще встречался с Майей в Ивано-Франковске на полуфинале СССР. Потом в 1990-ом в Турции (Кушадасы) мы вместе играли в турнире – Майя была с мамой и блестяще выступила. Так вот, Нелли Павловна тогда передала подарки для моей 10-летней дочки. Очень интересная женщина была... В свое время сам Мессинг отметил ее парапсихологические данные...

Как вы стали «французом»?

Получилось так, что в 1987 году я получил приглашение поехать с агитпоездом «Комсомольской правды» на БАМ.

Хм… БАМ и Франция вроде в разных частях света?

Да, но это все непосредственно связано. Был еще второй шахматист в агитбригаде – мастер Витя Глатман (сейчас живет в США). В поезде я попал в одно купе с двукратным олимпийским чемпионом Борисом Николаевичем Лагутиным. В соседнем ехали Эдуард Стрельцов с Галимзяном Хусаиновым. В следующем Слава Зайцев – олимпийский чемпион и двукратный чемпион мира по волейболу… Такая вот сложилась интересная команда. Помню, в Москве перед отправлением поезда заходят Стрельцов с Хусаиновым, а за ними идет сын Эдуарда и несет ящик водки, и кто-то еще помогает нести ящик чешского пива. Футболисты закрылись у себя в купе и показались только в Иркутске. Но все очень симпатичные люди! И если Лагутин в шахматы не играл, то Стрельцов и Хусаинов в силу третьего-второго разряда могли сыграть. По крайней мере, знали даже нотацию! С ними двумя я играл вслепую одновременно. Сейчас об этом стали писать, но это был 87-ой год, и я впервые услышал от Стрельцова то, что посадили его по указанию Фурцевой. Великий нападающий, как известно, воспитывался без отца. Интересно, что отец его, майор в отставке, орденоносец, вернулся с войны и поселился в Киеве, работал начальником охраны НИИ, где работал мой двоюродный брат… Сам же Эдуард говорил о том, что любил приезжать в Киев, и что его мог удержать только один защитник – киевский динамовец Вадим Соснихин.

В агитбригаде играли также в мини-футбол, и я запомнил, как Стрельцов бил пенальти метров с шести-семи (играли на гандбольном поле). Играли со сборной какого-то города-спутника. После несправедливого замечания судьи, что он пробил штрафной до свистка, Эдуард разозлился и ударил по мячу с такой силой, что порвал сетку на гандбольных воротах! Вмазал от души. Ему в этот момент было уже пятьдесят… Ну, и как-то раз сыграли на большом поле. Собирал он по триста-четыреста человек, приходили слушать его лекции-воспоминания… А мы с Глатманом давали сеансы, рассказывали о творчестве Каспарова и Карпова (дело было накануне очередного матча между ними). В Челябинске и еще где-то даже ходили с ходатайством в местные органы власти, чтобы там не закрыли шахматный клуб.

В редкие минуты отдыха на БАМе. Станция Усть-Нюкжа. Владимир Охотник, Вячеслав Зайцев, Виктор Глатман, Галимзян Хусаинов, Эдуард Стрельцов. Фото: Н.Красноюрченко 

Закончилась наша поездка, обратно летели самолетом. В качестве гонорара за работу получили… дефицитные книги, которые распространялись по талонам за сданную макулатуру! Главное ожидало впереди. Спустя два месяца мне позвонили и предложили в составе делегации отправиться во Францию в качестве поощрения за участие в агитбригаде! Я, конечно, сильно обрадовался! К этому моменту я уже был международным мастером, в 84-м году выиграл открытый чемпионат Венгрии в Эгере, перевыполнив на полтора очка первую норму ММ. Ездил еще в Румынию (из-за этого не доиграл даже чемпионат Украины в Ужгороде). Но на Западе ни разу не был.

Перед поездкой во Францию было собеседование с «серьезными товарищами». Багиров, который должен был ехать со мной, только ухмылялся, слушая эти наставления, я же был еще неопытен по таким делам. Главное, инструктировали нас, не давать никаких интервью французским журналистам. Они сильные и «сделают» вас в два счета, а также ни в коем случае не везите домой каталоги с ценами. Покупайте все что угодно, хоть порножурналы, но только не это. Хорошо. Мы поехали, и я занял первое место в Каппель-ля-Гранд! Я думал, что надо сдавать заработанные призовые деньги (8 000 франков – это было приблизительно 1800 долларов). «Ты, что с ума сошел? – спросил меня переводчик. – Лучше поставь мне бутылку коньяка!» Это был один из первых, ставший потом всемирно известным турнир (четвертый или пятый по счету). Играло чуть более ста человек, где-то так, с десяток гроссмейстеров, не более. Набрал я тогда вроде 7,5 из 9. С Багировым был интересный случай. Он жаловался: «Не могу черными обыграть любителя! Покажи мне что-нибудь» Я говорю: «Маланюк применяет частенько на 1.d4 d5 2.c4 – 2...Cf5!», могу показать основные идеи. Ему понравилось – он так и сыграл. Выиграл. Потом сыграл вничью с Вестериненом. А потом показал вариант молодым латышским гроссмейстерам – Широву и Раусису. Вариант «с легкой руки» Багирова стал называться «латышским»… После турнира организаторы нам любезно предоставили отель в центре Парижа, где мы жили неделю и неплохо провели время, знакомясь с замечательным городом.

На следующий год, как победителя, меня снова пригласили. На этот раз я проиграл важную партию (Нёме Рашковскому) и поделил четвертое место. Потом меня пригласили играть за парижский клуб, и я начал ездить во Францию всё чаще и чаще… У меня появились друзья, ученики, и как-то я написал заявление о переходе во французскую федерацию, но мне поначалу не ответили. Кто-то, видимо, посчитал, что я стремлюсь развернуть здесь широкую тренерскую деятельность и отнимать хлеб у местных. А у меня и в помине мыслей таких не было! Только в 2005-2006 годах я начал играть под французским флагом. На Украине после горбачевской перестройки с шахматами было туго, а здесь было интересно, не говоря уже о том, что призы были намного больше.

Французским владеете свободно?

Знаю немало слов, но разговариваю не очень. А вот английским в достаточной мере, даже для того, чтобы прочесть шахматную лекцию студентам. Как-то даже подменял своего друга в парижской школе, где учились дети дипломатов. Во всяком случае, знаю лучше, чем «Гуфельд инглиш» Эдика (смеется). В детстве учился в английской спецшколе, правда, класс был не «английский». Но учителя все равно были сильные и базу заложили неплохую... Жаль, что в университете техническими «тысячами» забили разговорную речь... до сих пор времена и падежи путаю.

Началось общение с молодыми французскими игроками…

В 88-м году я познакомился с Жоэлем Лотье. Дело было на отборе к Кубку мира в Белграде. Рейтинг был одинаковый у него, Решевского и меня. 2445. Мы сидели поэтому рядом на протяжении нескольких туров. И вот тогда я впервые его увидел в деле, он только что выиграл чемпионат мира среди юношей. Никогда не видел француза, который так хорошо владеет русским языком. Он понимал нюансы анекдотов!

В 96-ом Лёня (Иосиф) Дорфман посоветовал папе Бакро Штефану, чтобы он на первый гроссмейстерский турнир Этьена взял меня в качестве секунданта. Мы вместе были на Балатоне, я помогал ему готовиться к партиям и заодно параллельно играл в опен-турнире. Этьен очень «игровой»! Быстро учится в любую игру. Я показал ему пару «бандитских» психологических игр, так через некоторое время он меня в них начал обыгрывать. Постоянно с ним работал в те годы Дорфман (он тогда не смог поехать в Венгрию). Этьен в юные годы много работал с литературой на русском языке. Гроссмейстер Спиридонов специально переводил ему книги с русского. Я помню, привез ему книги «Черной серии» (ВШМ) и «малой черной серии» – всего около 50.

Неужели он все прочел?!

Надеюсь. Отец, кстати, хотел, чтобы он поиграл в России. Это был 96-ой год. С нами тогда в Венгрии много общался Алексей Безгодов: «Переведи папе, что ни в коем случае! Побьют его там сибирские перворазрядники!» (смеется) Рейтинг у Бакро тогда был уже в районе 2450.

С Максимом Вашье-Лагравом познакомились на «опене» в Масси под Парижем. Ему было двенадцать лет и рейтинг где-то в районе 2270. Сыграл он тогда вничью со мной и Щекачевым. У меня был тогда рейтинг больше 2490, у Андрея около 2550. Дебют мальчик знал не очень, но отчаянно защищался, причем в цейтнотах. Папа Максима на закрытии спросил, что надо делать, чтобы расти дальше. Я ответил, что надо укреплять физическую форму, заниматься спортом. Максим тогда был щупленьким мальчиком, но большой талант был виден уже тогда… Сейчас болею за него и очень хочу, чтобы он выиграл турнир претендентов!

Есть еще много хороших гроссмейстеров: Лоран Фрессине, Кристиан Бауэр, Ромен Эдуар… У Франции может быть очень серьезная команда, теперь еще и Алиреза добавился. Посмотрел его партии – сильный тактик!

Во Франции ведется серьезная работа, особенно в клубах. Началось все с того, что приехали хорошие тренеры, многие из бывшего СССР. Во многих школах преподают детям шахматы.

Чем запомнились чемпионаты среди сеньоров?

Участвовать в ветеранских чемпионатах я начал в 2011 году. Впервые поехал на чемпионат Европы в Курмайор (Италия). Спонсора не было, поехал за свой счет, отдавая себе отчет, что сильно рискую – гостиница и цены на проживание были дороги! Турнир сложился так, что я его не выиграл, занял второе место, проиграв решающую партию Михаю Шубе. Играть в европейском первенстве не слишком прибыльно. Первый приз всего тысяча евро, расходы на то, чтобы поехать, значительно больше (1500 евро), затраты не «отбиваются». Вернулся домой и начал подумывать съездить уже на чемпионат мира. Но денег на поездку не было. Помог мне мой американский друг, с которым мы работали, начиная с начала 90-х, это были статьи в журналах и написание шахматных книг. Поехал я, будучи международным мастером, при том, что в чемпионате играла масса известных гроссмейстеров. В какой-то момент у меня там «не пошло». Переломной стала снова партия с Михаем Шубой. Это было важно, прежде всего, с точки зрения психологии – черными я выиграл у него хорошую партию в Грюнфельде. В последнем туре встречался с бывшим чемпионом мира среди… юношей до 20 лет Бояном Кураицей. Шахматист очень плотный и очень редко проигрывающий белым цветом. Я просмотрел около сорока его проигранных партий перед нашей встречей и понял, что проигрывает белыми он обычно, когда атакует и при этом «раскрывается». Я избрал именно такой вариант. К счастью, ничья его не особенно устраивала, в этом случае он становился третьим. Меня же ничья отбрасывала и вовсе на четвертое место. Я выиграл у него эту напряженную партию! В какой-то момент он резко пошел f2-f4 от короля, я получил контригру…

После партии около часа приходил в себя – первое место впереди стольких гроссмейстеров и сильных международных мастеров! Звание гроссмейстера! На финише удалось набрать 4,5 из 5!

Итак, по итогам сеньорского чемпионата, согласно правилам ФИДЕ, вы автоматически получили «повышение в звании»?

Получилось довольно интересно. К 2006 году у меня было где-то пять (!) гроссмейстерских баллов. На Конгресс ФИДЕ в Турин отправили документы на три. И надо же такому случиться, что в одном из сертификатов был неправильно проставлен рейтинг одного из участников! Арбитр ошибочно проставил старый (на 30 пунктов меньше текущего), и мне не хватило каких-то десятых долей одного очка. Мне не присвоили титул, и я махнул на это все рукой. После чемпионата мира я думал, что получаю звание автоматически без уплаты взноса, но оказалось, что платить все равно надо! Хорошо, что для французской федерации это не было проблемой

В чемпионатах мира на сегодняшний день я сыграл шесть раз. В следующем 2012 году лежал в больнице с двусторонним воспалением легких, капельница, антибиотики… но решил все же поехать в Грецию. Приехал, начал очень даже неплохо (4 из 4-х), а потом наступил провал. О моем состоянии можно было судить по следующему эпизоду. Станислав Железный (Россия) забрал в нашей партии мою пешку на проходе, свою пешку переместил, но забыл снять мою с доски! Я этого не заметил и партия продолжалось еще хода четыре, и только потом судьи вернули позицию в исходную – играл я как в тумане. Самый неудачный мой турнир, закончил всего +2. Потом некоторое время не играл и «выстрелил» уже в 2015 году.

Мне исполнилось 65, и я впервые сыграл в новой для себя возрастной группе. Если в первом своем победном чемпионате в Хорватии я набрал +7, то в этот раз я имел уже после 9 туров 8,5 очков и зафиксировал в последних двух турах две ничьи. Могло быть и больше, но у меня перегрелся и вышел из строя компьютер, и я не мог нормально готовиться к этим партиям. Запомнилось, как перед одной из них Евгений Васюков меня спросил: «Владимир, вы намерены сегодня играть на выигрыш? Понимаете, всю ночь рядом с моей гостиницей была дискотека, шумели, и я не выспался из-за этого». Соперник явно не возражал против ничьей, тем более что играл черными и сохранял хорошие шансы на медаль.

Потом сыграл еще трижды, но медаль завоевать не получалось, хотя набирал два раза по +5 и был очень близок. А в последнем чемпионате (Бухарест) даже +6. Но все время в каких-то дележах, и пол-очка не хватало для чемпионства. Играл, в принципе, всегда достаточно удачно.

Хотелось стать чемпионом мира в третий раз, но все испортил коронавирус! У нас идет заочная такая дуэль с Анатолием Вайсером. Он один раз занял чистое первое место и три раза в дележе. У меня пока два «чистых» первых места. Жалко, что чемпионатов сейчас нет, тем более что существенно подняли призовой фонд, в последний раз первый приз был уже 4000 евро (в предыдущих 2000), а это уже посерьезнее.

Но дело не только в деньгах. Как известно, в большинстве западных стран пенсия хорошая, да и участвует много состоятельных людей, для которых призы никакого значения не имеют. Играют поэтому в свое удовольствие. А у других сохранились амбиции, которые никуда не ушли!

Но вот введение еще одного «ветеранского» возраста – 50+, по-моему, полная ерунда! Что такое 50 лет? В этом возрасте у меня вообще был наивысший рейтинг за всю мою карьеру! Более того, я выиграл в этом возрасте открытый чемпионат Венгрии. Володя Маланюк, когда мы возвращались с турнира в Австрии, как-то мне сказал: «Ты тот редкий случай, когда с возрастом игра усиливается!» Я понимаю, конечно, что некоторые топовые игроки в этом возрасте теряют энергию и не рвутся играть, но у каждого свой пик. Фишер в этом возрасте показал высокий уровень во втором матче со Спасским, и мне даже показалось, что он играл не в полную силу. В любой момент мог добавить.

Вы не так давно завершили работу над книгой. Это будут мемуары?

Не совсем. Всего не могу пока рассказать. Основное – 65 моих памятных партий с комментариями, кое-что я, конечно, рассказываю связанное с ними. Потом 20 комбинационных фрагментов плюс очень много интересных фотографий. Издана книга будет на английском языке. До этого у меня были две книги «Carpathian Warrior». Книги по теории дебютов, первый том вышел в 2004 году, второй – в 2008. Там помимо шахмат мой друг разместил очень много художественных работ. Обычно «арт» присутствует в книгах для детей, а такого, чтобы художественное оформление такого рода в теоретических работах… до сих пор не было. Сейчас нас стали копировать, и арт можно увидеть в книгах по дебютам. В этих книгах было много новинок и, хотя времени прошло немало, некоторые позиции до сих пор актуальны. Работа была интересной, хотя и потребовала определенного времени – над каждым томом трудились по два года. По тысяче партий в томе и более 400 страниц! Писали вместе с Богданом Лаличем, помогал Яша Мурей. И если первый том был с некоторыми техническими погрешностями, то второй получился близким к идеалу.

В Интернете играете довольно часто, в этом я сам мог убедиться. Что думаете об онлайне?

Давно играю, сыграл, наверное, около 70-80 тысяч партий. Опыт большой! Начинал еще с начала 2000-х. ICC, «Шахматная планета», сейчас chess.com, lichess.

Хорошая вещь для тренировки, или когда человек живет в глуши, или пандемия, как сейчас. Но я совершенно против денежных призов в онлайн турнирах! Потому что в этом случае очень много читинга. Определяю его по технике шахматиста. Если шахматист с низким рейтингом, а техника у него высокая, становится ясно – читерит. Что бы он ни делал, как бы ни менял программы. Пусть соскакивает с «Фрица» на «Рыбку», с «Рыбки» на «Гудини» – неважно, опытный шахматист поймёт. Сильные шахматисты тоже нередко читерят, и вот здесь сложней…

Как-то очень давно на сборах в Подмосковье Юрий Львович попросил меня показать что-то из своего творчества, и я показал эту партию. 1967 год. Шел командный чемпионат вузов Украины. В Киев я поехал играть за университет, еще не зная, поступил я или нет. Не знал оценку по сочинению, последнему вступительному экзамену.

Партия имеет свою историю. Мой тренер Эдуард Семенович Бахматов устроил как-то тематический турнир по защите двух коней. В основном «гоняли» атаку Тракслера, но и многое другое. Потом я долгое время играл эти варианты. После того как эта партия была сыграна, я обнаружил, что на эту тему была партия Люблинский – Липницкий еще в 1950 году.

В.Охотник – А.Офренюк
Киев 1967

 

История имела еще свое продолжение. В 1968 году в пресс-центре матча Спасский – Корчной я показал эту партию одному шведскому журналисту, и вскоре она была опубликована на Западе. А потом… как-то на набережной в Ялте я увидел, как играют в шахматы на «интерес». Подошел поближе и опознал Юру Коца, в такой белой кепочке. Я «забил» очередь, и когда сел с ним играть, полностью повторились ходы вышеприведенной партии! Вторую партию я проиграл, и Юра неожиданно заявил: «Больше играть не имеет смысла!» Я говорю: «Юра, я вас узнал, видел вас в Днепропетровске. Вы знаете, у меня в первой игре была точно такая же партия в турнире». Он мне отвечал: «Ты что думаешь, я идиот? Я это сразу понял!»

Беседу вел Сергей КИМ

Фото из личного архива В. И. Охотника