Энциклопедия	Михаил Красенков, гроссмейстер
Зов далёкой юности

(воспоминания о школе Смыслова)

Полгода назад он ушел от нас. Экс-чемпион мира, один из столпов сильнейшей в мире советской шахматной школы. Парадокс: СССР уже давно нет, а школа осталась, более того, её влияние охватило чуть ли не весь мир! Победитель множества турниров, автор нескольких дебютных систем... Василий Васильевич Смыслов. "Нормальным" людям, имеющим отдалённое представление о шахматах, его имя (как и славные имена других чемпионов прошлых лет - Ботвинника, Таля, Петросяна, Спасского, Фишера, Карпова, Каспарова), пожалуй, скажет больше, чем фамилии героев нашего времени - Крамника, Ананда, Топалова, Карлсена. А для меня, как и для многих других бывших советских шахматистов, которые выросли в конце 70-х - начале 80-х гг. в рядах спортивного общества "Буревестник", имя Смыслова вызывает особые воспоминания - воспоминания о руководимой им школе.

Молодой читатель, наверно, слышал о существовавших в СССР школах выдающихся гроссмейстеров: Ботвинника (наиболее известной), Смыслова, Петросяна, Полугаевского, Геллера и т.п. К сожалению, похоже, что этот интереснейший опыт остался лишь в памяти участников: только школа Дворецкого - Юсупова, действовавшая на рубеже 80-х - 90-х гг., увековечена в подготовленном Марком Израилевичем превосходном пятитомном сборнике материалов.

Все эти школы работали по одному принципу: слушатели собирались несколько раз в год на сборах - сессиях, продолжительностью от недели, бывало, и до месяца. Программа сессий зависела, конечно, от концепции главы школы, но, как правило, всегда включала не только лекции опытных тренеров, но и практические занятия, часто - тренировочные партии, иногда (это был "конёк" Ботвинника, но бывали такие занятия и у нас) - совместный разбор партий слушателей. По окончании сессии учащиеся получали не только полезные советы и рекомендации относительно их дальнейшей подготовки, но и домашние задания, порой весьма объёмные (несколько десятков позиций для решения и анализа). Все расходы по проведению школы несли организаторы.

Западные собеседники, услышав о всех этих школах и немного подумав, иногда задают вопрос: как это в централизованном советском государстве существовало такое многообразие школ? Не знаю, приходит ли такой вопрос в голову молодым, выросшим уже в новое время, россиянам, для которых коммунистический режим - такое же далекое прошлое, как царизм. Тому, кто не жил в те времена, пожалуй, трудно понять сложную систему "приводных ремней", через которые советская номенклатура управляла разными сферами общественной жизни. В спорте такими "ремнями" были "добровольные спортивные общества". "Труд", "Буревестник", "Спартак" и др. имели мало общего с нынешними спортивными клубами - это были объединения спортсменов "по роду основной деятельности" (ведь профессиональных спортсменов - в том числе шахматистов - у нас "не было", а были: "журналист" Спасский, "историк" Корчной, майор Советской Армии Тукмаков и т.д.). Так что у каждого сверчка был свой шесток: студент или преподаватель - добро пожаловать в "Буревестник", работяга - дуй в "Труд", ну а защитнику Родины одна дорога - в ЦСКА. Встречались и более узкие "специализации". Мало кто сейчас помнит, что знаменитый "Спартак", как сказано в его уставе 1935 года, объединял "работников местной промышленности, коммунального хозяйства, культуры, автотранспорта, гражданской авиации" (оригинальное сочетание, не правда ли?). Наиболее таинственным из ДСО был "Зенит". И немудрено: там своё спортивное мастерство оттачивали работники оборонки и сотрудники закрытых институтов - "ящиков".

Конечно, действительность, как и везде в СССР, не укладывалась в рамки схемы, и разложить живых людей по полочкам не всегда удавалось, но всё же общества с их громоздкими, централизованными структурами (центральные, республиканские, местные советы, и всё это с двойным подчинением - своему "отраслевому руководству", т.е. армии, руководству профсоюзов и т.п. - и спорткомитетам) действовали и даже конкурировали между собой ("социалистическое соревнование..." э-э-э, не буду даже пытаться объяснить, что это такое). Конечно, все ветви росли из одного корня, все крупные инициативы согласовывались в конечном счёте в одних и тех же кабинетах, но всё же некоторое поле деятельности для энтузиастов и подвижников - если они умели ориентироваться и в лабиринтах власти - всегда имелось.

Прошу прощения за этот длинный экскурс. Наверняка мои сверстники крутят пальцем у виска: зачем он излагает общеизвестные вещи? Так это для нас они общеизвестны, а не для поколения "Пепси"...

А иначе как объяснить появление сначала - в качестве эксперимента - школы Ботвинника в "Труде", а потом - сразу, почти одновременно - ещё нескольких: школы Смыслова - в "Буревестнике", Петросяна - в "Спартаке", Полугаевского - в "Локомотиве", Геллера - в ЦСКА? Сейчас уже трудно сказать, кто спустил по "приводным ремням" "общее мнение": давайте, организуйте. С именами проблем нет: в каждом спортобществе имелись выдающиеся гроссмейстеры, и если им скажут "надо", то... Всюду имелись и другие прекрасные тренеры и преподаватели - да впрочем, школы иногда ими "обменивались". Ну, а учеников - талантливых юных шахматистов, среди которых школы должны были найти (и находили!) будущих звёзд советских шахмат, - в нашей большой стране всегда было достаточно.

Школа Смыслова осталась в моей памяти одной из счастливых страниц юности. К сожалению, сам Василий Васильевич в своих книгах о ней почти не рассказывал. Лишь несколько слов о школе написал в своё время на Chesspro (в очерке о Смыслове) Сергей Шипов. Надо бы восполнить пробел.

Вспоминать буду не один. Еще в 1995 г., готовя статью о школе для журнала "New In Chess" (в конце концов она не была принята), в далекой Калькутте, во время международного турнира Goodricke Open, я (К) побеседовал с самим Василием Васильевичем (С), а ещё раньше в Москве - с бывшим директором школы, выдающимся организатором шахматной жизни Борисом Наумовичем Постовским (П), ныне здравствующим под сенью Статуи Свободы. Частично эти воспоминания были потом напечатаны в немецком "Europa Rochade", но на русском языке полностью публикуются впервые.

1. Как это было

С: Спорткомитет СССР выразил пожелание, чтобы у ведущих шахматистов были свои школы, как у Ботвинника. К счастью, в "Буревестнике" был такой хороший организатор, как Борис Наумович Постовский, который сумел быстро решить все вопросы и собрал юных шахматистов со всей страны.

П: Идея создать по своему примеру школы других выдающихся гроссмейстеров принадлежала Ботвиннику. И в октябре 1976 г. ЦС ДСО "Буревестник" организовал что-то вроде "детского сада" - сбор юных шахматистов из всех союзных республик, чтобы выбрать наиболее перспективных из них для зачисления в школу Смыслова.

К: Сбор проходил в доме отдыха в подмосковном Звенигороде. Гроссмейстеры Юрий Сергеевич Разуваев и Борис Францевич Гулько (кстати, именно там он встретил свою будущую жену, Анну Ахшарумову), мастер Борис Анатольевич Злотник и другие опытные тренеры читали лекции, разбирали творчество участников сбора, в том числе специально организованные тренировочные партии. Большое внимание уделялось физической подготовке: в распорядок дня входили бег, футбол, настольный теннис. Помню, я так плохо играл в футбол и так часто вместо мяча попадал по ногам соперников, что в конце концов был назначен... судьёй! Судил я очень строго и однажды осмелился показать красную карточку (в виде пожухлого осеннего листа) самому Борису Гулько. Увы, гроссмейстер привёл 13-летнего подростка в замешательство: он просто не ушёл с поля, и всё!

П: Сама школа начала действовать в 1978 г. Финансовую поддержку обеспечили Московский городской и Российский республиканский советы ДСО "Буревестник". Первая сессия состоялась в апреле, в доме отдыха на Клязьминском водохранилище. В открытии школы участвовали и выступили с речами Василий Смыслов, Нана Александрия и другие известные люди. Потом сессии проходили в разных местах России: в Кисловодске, на спортбазе в Подольске, а чаще всего - в пионерлагере "Орлёнок" на Чёрном море. Это были памятные встречи будущих шахматных звёзд.

С: Краеугольным камнем работы школы была идея общения юных шахматистов. У нас были опытные тренеры, и их лекции были очень полезны и познавательны для слушателей; но не менее важен был дух дружеского соревнования. У ребят был стимул, чтобы как можно больше усвоить и усилить свою игру. Когда молодёжь собирается вместе, каждый хочет показать себя, свои способности.

П: Поэтому наряду с лекциями и совместным анализом партий ребят мы практиковали занятия соревновательного типа: тренировочные партии (с последующим анализом), различные упражнения, разыгрывание позиций и т.п.

К: Некоторые из этих занятий мне особенно запомнились. Однажды мы разыгрывали позиции из домашнего задания. Два слушателя, которые по-разному оценили положение, должны были играть тем цветом, позицию которого они предпочли. Мы с ныне, увы, уже покойным Костей Асеевым разыгрывали позицию из знаменитой партии Нежметдинов - Черников (с жертвой ферзя на f6). Я (как, впрочем, и теория) решил, что у черных всё в порядке, но не смог доказать этой оценки за доской и был безжалостно разбит.

Памятны и некоторые тренировочные поединки. Именно на школе Смыслова я сыграл свою самую длинную партию (134 хода!):

Михаил Красенков - Юрий Писков
"Орлёнок" 1979

Несмотря на большое материальное преимущество, непонятно, как белым преодолеть барьер по 6-й горизонтали. После длительных манёвров и ряда бесплодных попыток партия была отложена (примечание для молодых - когда-то была такая процедура!). В домашнем анализе мне удалось найти интересную позицию цугцванга и при доигрывании получить её на доске:

Так как плохо 108(!)...Rd6 ввиду 109.Qh2, черным приходится взять пешку b5, пропуская белого короля через "линию Мажино"

(108...Rxb5 109.Kg6). После этого можно было ещё долго сопротивляться (правда, согласно безжалостному Налимову - без шансов на успех), но мой старый приятель Юра (ныне - гроссмейстер, увы, оставивший практическую игру) был явно обескуражен и довольно быстро проиграл.

Черные могли добиться ничьей, если бы держали короля не на c7, а на e7 (e8). На противоположном фланге у белого ферзя нет поля, соответствующего полю h8, и цугцванг был бы невозможен.

В 1988 году в Вильнюсе на первенстве СССР среди молодых мастеров я построил такую же крепость в партии с В.Акопяном, но только со слоном на d8 вместо коня d7.

В 1978 г. в Кисловодске были организованы консультационные партии между командами, состоящими из 4 шахматистов. На следующий день партии подробно анализировались участниками вместе с самим Смысловым. Соревнование "коллективных мозгов" принесло вполне "съедобные" плоды.

Андрей Харитонов; Сергей Соколов; Михаил Красенков; Александр Авшалумов- Виктор Моисеев; Валерий Салов; Согто Намжилов; Вячеслав Литвинский Английское начало А34 1.Nf3 c5 2.c4 Нашу команду возглавлял 19-летний мастер Андрей Харитонов. Самый старший и наиболее титулованный из нас, он пользовался у товарищей по команде непререкаемым авторитетом. Нашему капитану не нужно было даже убеждать нас сыграть его любимое английское начало, знатоком которого опытный гроссмейстер Харитонов остается по сей день. 2...Nf6 3.Nc3 d5 4.cxd5 Nxd5 5.g3 g6 6.Bg2 Bg7 7.0-0 Nc6 8.Qa4 0-0 9.Qc4 Nxc3 10.dxc3 b6 11.Qh4 Белые играют на небольшой плюс. Позже оказалось, что ещё сильнее 11.Ng5, например, 11...Qc7 (11...Bb7? 12.Ne6!) 12.Qh4 h6 13.Nf3 g5 14.Bxg5! hxg5 15.Nxg5 Bf5 16.e4 Bg6 17.f4 f6 18.Ne6 с сильнейшей атакой (Хертнек - Майлс, Дортмунд 1986). Поэтому вместо 10...b6 черным следует играть 10...Qb6. 11...Bb7 12.Bh6 f6 Много лет спустя индийский шахматист сыграл со мной 12...Bf6, и после 13.Ng5 Re8 14.f4 Qd2 15.f5! Qxe2 16.fxg6 hxg6 17.Bg7! Qh5 18.Qxh5 gxh5 19.Bxf6 exf6 20.Rxf6 белые одержали победу в эндшпиле (Красенков - Бабу, Калькутта 1995). 13.Rfd1 Qc7 14.Qc4+ Kh8 15.Bxg7+ Kxg7 16.b4 Итак, белые по дебюту получили некоторое давление и пытаются его поддерживать. 16...Nd8 17.bxc5 Rc8 18.Rd3 Bxf3 18...Qxc5 19.Qxc5 Rxc5 20.Rad1 Nc6 21.Rd7 +/=. 19.Bxf3 Nf7 20.Qa4 Qxc5 21.Qxa7 Ne5 22.Rdd1 22...Rfd8 Естественный ход, но проще 22...Nxf3+ 23.exf3 Rc7 24.Qa6 Qc6! (угрожая как 25...Qxf3, так и 25...Ra8), и ничья не за горами. 23.Bg2 Казалось бы, больше шансов даёт 23.Rxd8 Rxd8 24.Rb1!, но анализ показывает, что чёрные держатся: 24...Nxf3+ 25.exf3 Rd2 26.Qxb6 Qxc3 27.Kg2 (или 27.Qa7 Re2! 28.Kg2 Qc2 29.Rb7 Kf7 30.a4 Re1! с достаточной контригрой) 27...Rxa2 28.Qe6 Rxf2+! 29.Kxf2 Qc2+ 30.Qe2 Qxb1 31.Qxe7+ Kg8 32.Qxf6 - лишнюю пешку белым не реализовать. 23...Rc7 24.Qa6 Rxd1+?! А здесь сильнее 24...Rcd7! с достаточной контригрой. 25.Rxd1 Ng4 26.Rf1 Qd6 (лучше 26...Ne5 с идеей 27...Nd7) 27.Qa4! Ne5 28.Qd4! Qe6 29.Bd5! Qd6 30.Bb3 Qc6 31.Qd8 Nc4 32.Rd1 b5 33.Rd4 Благодаря искусному маневрированию позиция белых за последние несколько ходов значительно улучшилась. Грозит 34.a4. Следующий ход чёрных ведет к потере второй пешки. Хорошо ли, плохо ли, но следовало играть 33...e5. 33...Qc5?! 34.Rd5 Qc6 35.Rxb5 Rd7 36.Rc5! Qxc5 37.Qxd7. Чёрные сдались. Кто из нас смог бы сегодня лучше исполнить эту пьесу? Большинство участников этой партии стали гроссмейстерами или международными мастерами; некоторые, к сожалению, оставили шахматы, а Согто Намжилова, увы, уже нет среди нас. 3. Слушатели С: Многие наши слушатели теперь стали выдающимися шахматистами: Валерий Салов, Евгений Бареев, Алексей Дреев. А какие это были шаловливые ребята! Я говорю о постоянных участниках школы, которых я могу назвать своими учениками, а не о тех, кто был на одной-двух сессиях. К: Конечно, надо иметь в виду, что в школу приглашались только талантливые юниоры, и где же ещё, как не в их рядах, могли быть будущие гроссмейстеры? Можно добавить Сергея Тивякова, Андрея Харитонова, Константина Асеева, Ильдара Ибрагимова, Юрия Пискова и автора этих слов - "постоянных слушателей", а также "случайных посетителей", таких как Владимир Акопян, Александр Ненашев (Граф), Евгений Пигусов, Лев Псахис, Григорий Серпер, Игорь Глек (прошу прощения у тех, кого забыл упомянуть). Кстати, Артур Юсупов и Сергей Долматов - уже очень сильные шахматисты во время образования школы - на некоторых сессиях выступали в "двойной роли": не только слушали, но порой и читали лекции. Созвездие имён отражает уровень наших встреч - очень многому мы учились друг у друга. Я сам в неоплатном долгу перед Харитоновым, Псахисом, Сергеем Соколовым (старший брат гроссмейстера Андрея Соколова, очень талантливый юниор, который, к сожалению, вскоре прервал свою шахматную карьеру). Лёва Псахис поразил нас, юнцов, своими знаниями: он знал почти все партии Фишера и многие образцы творчества других выдающихся шахматистов. Бывало, мы "экзаменовали" Лёву, выбирая случайным образом партию из какого-нибудь сборника, и он безошибочно рассказывал нам о ходе борьбы: дебюте, стратегических и тактических идеях, ошибках и т.д. Он запоминал партии как образы, а не как последовательности ходов. Позже я принял метод Лёвы на вооружение, и это мне очень помогло в шахматном совершенствовании. Помню дискуссию в "Орлёнке" с Валерой Саловым о ладейных окончаниях. Перед сессией я подробно изучил эндшпильный справочник Лисицына и блистал перед всей группой своими знаниями. Единственным, кто бросил мне вызов, был Валера. В конце концов мы оба запутались, но спор наверняка для нас обоих был весьма полезен. Конечно, шахматы были всегда с нами, что бы мы ни делали. Но не только ими было заполнено наше время. Был футбол и другие виды спорта, кино и прочие развлечения. Младшие "хулиганили", как и все дети; старшие тоже "нарушали спортивный режим", флиртуя с девушками или по секрету от тренеров играя в карты (белот, позже популярный среди советских шахматистов, еще не получил широкого распространения, и мы обычно играли в преферанс). Интересная история случилась в "Орлёнке" - престижном пионерском лагере, где мы были вынуждены носить особую лагерную форму, соблюдать некоторые ритуалы Всесоюзной пионерской организации - линейки, костры, совместное пение, а также другие, совершенно абсурдные правила. Я об этом написал сатирические стихи под названием "Баллада об "Орлёнке", которые приобрели популярность среди участников сессии и вскоре стали известны начальству. Тогда я принес официальное "покаяние" в духе самобичеваний 30-х годов. К счастью, всё было обращено в шутку - видимо, шахматистам разрешалось быть немного диссидентами. 4. Печальный конец П: Школа развалилась в 1987 г., вскоре после объединения спортобществ и ликвидации "Буревестника". Увы, всё хорошее когда-нибудь кончается... К: В середине 80-х гг. спортивные бюрократы решили сократить "лишние расходы", объединив все спортивные общества, подчиненные профсоюзам, в одно "суперобщество". Были ликвидированы "Труд", "Буревестник", "Спартак" и т.д. Конечно, чиновники обещали "сохранить всё лучшее", но это были пустые слова. Многое пошло "под нож", не только школа Смыслова. Кстати, школа Петросяна (после смерти экс-чемпиона мира возглавляемая А.Никитиным) просуществовала гораздо дольше. Вся система гроссмейстерских школ в том виде, в каком она действовала, окончательно рухнула вместе с Советским Союзом и социализмом. С: Мне кажется, школа выполнила свою задачу. Она создала стимулы для совершенствования юных шахматистов. И это самое главное. Эпилог В 1990 г. мне довелось работать тренером на сессии Всемирной Шахматной Академии Г.Каспарова, которая проходила в Испании. Она действовала примерно по тем же принципам, что и школы Ботвинника и Смыслова. Среди слушателей были будущие гроссмейстеры: Габриэль Шварцман, Давид Гарсия (увы, уже покойный), Оскар де ля Рива, Джонатан Паркер и др. К сожалению, Академия вскоре захирела и, насколько я знаю, закрылась. Потом идея была подхвачена некоторыми национальными шахматными федерациями, в частности, польской. Здесь Шахматная Академия работает уже полтора десятилетия, в её работе регулярно участвуют гроссмейстеры (в том числе и я), а среди учеников разных лет - большинство ныне ведущих шахматистов страны. Возрождены школы гроссмейстеров и в России, но о принципах и системе их работы, как и об уровне обучения и вкладе в совершенствование юных талантов, судить и писать уж точно не мне.