Д.Годес, Ал.Кузнецов, В.Нейштадт
Конкурс спортклуба "Богатырь" (Кривой Рог), 1986 г., 2-й приз

Ничья

1.Nd5+ Kd4 2.Nf3+ Kxd5 3.Bxe2! d1Q! 4.Bxd1 Bb5+ 5.Kc7! f1Q 6.Bb3+ Bc4 7.Ba4 Bb5 8.Bb3+ Bc4 9.Ba4 – позиционная ничья.

Однажды рассказал, как Василий Платов, «в миру» – научный руководитель крупнейшей инфекционной больницы, угощал его чаем в своем рабочем кабинете. Дважды мэтр – в медицине и шахматных этюдах, Василий Николаевич остался в памяти Петровича человеком по-староинтеллигентному скромным. И, видимо, по этой причине в шахматную печать так почти ничего и не просочилось (за исключением той самой крохотной заметки в грековских шахматах) о походе Платова на «Персее». И осталось большой загадкой – каким это образом далеко не молодой (1881 г. рождения) столичный врач-инфекционист (!) вдруг оказался на другом конце страны на шхуне, отчалившей от военно-морской базы Северного флота… Из области предположений: Платову тут мог посодействовать Крыленко, знакомый с председателем Осоавиахима Иосифом Уншлихтом (возглавившим по поручению советского правительства комитет помощи Нобиле) еще по совместной чекистской работе в начале 20-х (когда будущий вождь советских шахматистов руководил экономическим отделом на Лубянке). «Персей», обшитый дубовыми досками, имел, подобно знаменитому «Фраму» Фритьофа Нансена, яйцевидную форму (чтоб при сжатии льдами его выталкивало вверх), из-за чего от сильного ветра круто ложился, под углом в 45 градусов на бок, был подвержен сильнейшей качке.

К тому моменту, когда двухмачтовая шхуна «Персей» отправилась на поиски исчезнувших итальянских аэронавтов, она уже 5 лет находилась в строю как первое советское научно-исследовательское судно на севере. Интересный факт: в 1929-1933 гг. судовладельцем «Персея» был Государственный океанографический институт, которым позже (вплоть до своей гибели в энкаведистских застенках) руководил в прошлом большой военный начальник Константин Мехоношин – лично причастный к созданию Всесоюзной шахматной секции (см. очерк «Посмел кричать на Сталина»).

А с 1923 по 1928-й «Персей» исследовал Баренцево море, находясь в ведении Плавучего морского научного института. По карте первых экспедиций Плавморина можно мысленно прочертить маршрут «Персея» с врачом В. Платовым на борту, когда шхуна, выйдя с базы близ Мурманска, искала следы аэронавтов в акватории между Новой землей и Землей Франца Иосифа. В центре карты – семизвездный стяг «Персея».

Как пишет в своих мемуарах многолетний руководитель научных экспедиций «Персея» В. Васнецов, даже просоленные морские волки из экипажа шхуны, бывало, маялись морской болезнью. Что же довелось испытать «этюдисту В. Платову», наверняка впервые вышедшему в арктическую акваторию в столь суровый и дальний поход?

Дуэт этюдистов братьев Платовых, Василия и Михаила прославился комбинационной короткометражкой (где только не печатавшейся, даже в отрывных календарях), о которой восторженно отозвался большой любитель шахмат В. Ленин. Помимо «красивой штучки» и многие другие творения Платовых – вечно живая классика. В том же 1928-м, когда Василий прошелся по Ледовитому океану, братья издали сборник 200 своих произведений, после чего их творческая активность как-то сразу угасла. То, как объясняет это Ф. Бондаренко в «Галерее шахматных этюдистов» (М., 1968) – невозможностью для знаменитого дуэта и дальше сочинять этюды в «добром старом стиле», поскольку они-де все больше и больше напоминали старые, уже известные цитаты – неубедительно. Современников-то Платовых – столь же великих мастеров А. Троицкого и Л. Куббеля вдохновение не покинуло…

В 1937-м инженера подмосковного оборонного завода Михаила Платова арестовали, его жизнь оборвалась в ГУЛАГе. Василий из-за младшего брата – «врага народа» не пострадал, с учетом мудрого изречения «вождя» – брат за брата не отвечает. В 1951-м в «Шахматах в СССР» появились большая статья к 70-летию Василия Платова (через год его не станет), а затем этюд юбиляра с такой редакционной преамбулой: «Автор долгое время воздерживался от его опубликования, так как не был уверен в некоторых вариантах. И все же мы считаем необходимым довести до сведения читателей этюд В.Н. Платова, так как оставшиеся неразрешенными вопросы не умаляют достоинств этого произведения.

Выигрыш

Эффектное начало: 1.Nc8+ Bxc8 2.Be7+! Kc7 3.Bd8+ Kb8 4.Bc7+! Ka7 5.e4. «Наибольшие трудности для белых, – комментировал журнал, – представляет сейчас такое продолжение: 5...Bg4+ 6.Kf2 h1N+ 7.Kg2 Nxg3 8.Kxg3 Bc8. Возможен ли здесь выигрыш? Мы согласны с В.Н. Платовым, считающим, что белые выигрывают, например, 9.Kh4 b5 10.Kg5 Kb7 11.Ba5 Kc6 12.f5 Kd7 13.e5 Ke8 14.Kg6. затем Bb4, е5-е6, Kf6-е5 и f5-f6. В этот момент черный слон должен находиться на h5, и белые добиваются победы путем Ke5-f5-g5.

Но не могут ли белые выиграть и путем 6.Kd2? По-видимому, нет. Тогда последует 6...b5 7.Ra3+ Kb7 8.Ra1 Bf3 9.Ke3 h1Q 10.Rxh1 Bxh1 11.Ba5 Kc6, и черный король успевает попасть на f7, что обеспечивает ничью».

Увы, «железяка» не соглашается с мнением маэстро и журнала насчет хода 6.Kd2, завершая этот вариант так: 12.Bb4 Kd7 13.f5 Ke8 14.e5 Kf7 15.e6+ Kf6 16.Kf4, затем Bc3, Ke5, f6 – и пешки проходят в ферзи.

Но вся соль-то – в красивых жертвах слона, а они вновь заискрят после 5...b6 (вместо 5...Bg4) 6.Bxb6+! Kb8 7.Bc7+ (7.Rg1 hxg1Q 8.Bxg1 Kc7, и тут черные успевают построить баррикаду Kf7 – Bc8) 7...Ka7 8.Bb8+! Kxb8 9.Rb3+ с выигрышем.

Так что все верно в основном варианте малоизвестного этюда Василия Платова, оказавшегося в творческом наследии этого отважного человека – последним.

Лед. И пламя!

У поэта Михаила Танича есть строки, ставшие песней:

Играла музыка в саду, / Вот только память подзабыла / В каком году, в каком году/ Всё это с нами было?

И вот как в этой песне – «память подзабыла». В начале или середине 70-х турбаза «Алтай» (это недалеко от второго по численности города Алтайского края – Бийска) принимала Всесоюзный шахматный фестиваль? Ваш покорный слуга находился там в качестве репортера краевой молодежки. Места на загляденье! Море полевых цветов, свежайший горный воздух, даже как-то слегка дурманящий… В альпийских лугах мне бывать не доводилось, но, думаю, наши алтайские не хуже!

По вечерам «играла музыка в саду» – шахматисты оттягивались на тесной танцплощадке в ритмах «загнивающего Запада». А как только сникли частые августовские дожди, все, кто был на фестивале, двинулись на большом экскурсионном «Икарусе» в долину быстрой, весело журчащей речки Катуни, чтобы вблизи поглазеть на главную здешнюю достопримечательность – Белуху. Ошеломившую нас громадьем льда и скал, увенчанную двумя неестественно белыми, как кипень, конусами. Так я побывал в тех местах, откуда много лет тому назад брали приступом Белуху двое молодых людей, братья Михаил и Борис Троновы.

Михаил Тронов

…В «Дневниках» Льва Толстого запись от 3 апреля 1884 года начинается так: «Встал в 10. Читал «Архив психиатрии…» История богатого воспитанника пражского корпуса».

Из примечаний следует, что классик в тот день читал статью известного русского психиатра В. Тронова.

Коренной сибиряк, Владимир Тронов сочетал врачебную практику с походами по снежным хребтам Южного Алтая, открыл там несколько ледников (за что удостоился двух серебряных медалей Русского географического общества). В походы брал с собой сыновей-подростков Михаила и Бориса. В начале века мать с сыновьями переезжает в Москву, где оба они оканчивают гимназию с золотой медалью. Вернувшись в родные края, братья продолжают обследовать горные кряжи Южного Алтая, а в мыслях – она самая, Белуха! Высшая точка (4506 м) всего этого огромного края.

Максимум, чего смогли достичь восходители-предшественники – в 1911-м известный исследователь из Томска В. Сапожников дошел до седловины (4000 м с небольшим), но последние несколько сот метров не смог осилить из-за непогоды. В Алтайском краеведческом музее хранятся 5 тетрадных листов – отчет братьев об их восхождении на царицу алтайских гор. Упорные они были ребята! Перед этим трижды достигали ее седловины и нарывались там на такой буранище – хоть глаз выколи! Поворачивали назад…

В конце июля 1914-го – еще одна, уже четвертая попытка. Вновь двинулись в путь от подножья по узенькой выемке в Катунском леднике шириной не более 20 см. Прижимаясь к отвесной каменной стене, цепляясь руками за выступы в скале, поднялись на основной массив ледника, к его перемычке. А когда вошли на седловину – им стало не по себе! Путь наверх заволакивало густым туманом. Кругом – глубокие трещины. Одно неверное движение – и костей не соберешь. Проводники из аборигенов наотрез отказались идти дальше. Показывая на вершину, коверкая русские слова, объяснили: там живет злой дух, кто нарушит его покой – тому смерть.

Братья переглянулись – и молча стали карабкаться по уступам вверх. Исторический момент решающего рывка… Кто же лучше опишет его, кроме них самих? «При 4 гр. мороза, среди воя разбушевавшейся погоды и ничего не видя кругом, мы шли вперед, держась вершины гребня и не смея сделать одного шага в сторону. То острые торчащие шпили, то полоса обнаженных камней указывали нам путь. Наконец, в 3 ч. 30 мин. вершина достигнута… Какой вид был бы отсюда в ясную погоду! Нам же пришлось довольствоваться сознанием одержанной победы».

Левый восточный конус царицы гор – это и есть самый ее пик, покорившийся в 1914-м братьям Троновым.

В середине 20-х Михаил оканчивает естественное отделение физико-математического факультета Томского университета, в котором проходит путь от ассистента кафедры метеорологии до профессора. Еще будучи студентом, он, никогда толком шахматами не занимавшийся, неожиданно выигрывает 1-ю Всесибирскую олимпиаду (точнее, делит первое-второе место с москвичом Х. Холодкевичем, игравшим вне конкурса) и в эти же годы сочиняет такие задачи, которые выдвинули его в первый ряд отечественных проблемистов! Просто какой-то самородок…

М.Тронов
«Шахматы», 1923 г., 1-й приз

Мат в три хода

После маленького шажка ферзем - 1.Qd6, белые четырежды жертвуют сильнейшую фигуру! В угрозе (2.Qе5!) и в случае 1...Bd4 2.Qf4+, 1...Kxf5 2.Qe6+, 1...c4 2.Qxd5+.

Эффектная задача молодого сибиряка опередила в том конкурсе трехходовки Арвида Куббеля (очень крепкого композитора, брата великого Леонида Куббеля), Андрея Немцова (впоследствии был чемпионом СССР по многоходовкам), Леонида Исаева (один из победителей первого Всесоюзного чемпионата по шахматной композиции)…

Всего по моим подсчетам Михаил опубликовал более 50 задач с правильными матами (с неправильными он не сочинял), почти все они отмечены призами и почетными отзывами на всесоюзных конкурсах!

В 1927-м проводился чемпионат Сибирского края (объединявший Восток и Запад огромного региона площадью почти 4,5 млн. кв. км!), а тогда практиковалось направлять из центра на областные чемпионаты видных шахматистов. В Новосибирск был командирован 40-летний Борис Верлинский (через два года он станет чемпионом СССР, гроссмейстером). Гость со старта ушел вперед, выигрывая партию за партией, а чемпионом был объявлен финишировавший следом Тронов. 3-м призером стал Петр Измайлов, вскоре первым из сибиряков добившийся звания мастера. В чемпионате 1928 года Михаил не участвовал, без него преградить Измайлову дорогу было некому.

В интервью «Советской Сибири» новый чемпион заявил: «Я хочу сыграть с Троновым, которому раньше проигрывал».

Из письма автору статьи дочери героя нашего рассказа Татьяны Михайловны Троновой, научного сотрудника Томского НИИ курортологии:

– Отец так волновался во время серьезных партий, что, кажется, в 1929-м решил больше не играть в серьезных турнирах. Да это и мешало его научным занятиям.

Петр Измайлов, дружеский шарж из газеты «Советская Сибирь». Тронов и Измайлов, два ведущих шахматиста Сибири 20-х годов так и не выяснили, кто из них сильнее…

Руководитель Сибирского, а затем с 1930-го Западно-Сибирского края Роберт Эйхе, как и все крупные большевики, был большим любителем шахмат, открывал ряд региональных чемпионатов пламенными речами. И почему-то именно за лучшими сибирскими шахматистами (а не за чемпионами в других популярных видах спорта) больше всего охотились местные «органы». Так, исчез в ГУЛАГе побеждавший в чемпионатах Томска еще при царе Борис Мазан, которого в газетах именовали не иначе как «заслуженный шахматист Сибири». 7 сентября 1937-го арестовали чемпиона Западной Сибири, помощника бухгалтера Томского индустриального института Александра Морозкова, через три недели его расстреляли. Петр Измайлов, проживая в Томске, работал начальником геологического треста, летние месяцы обычно находился в поле. Расстрелян в апреле 1937-го. Жертвами репрессий стали и другие томские шахматисты – Юрий Краснов, Александр Волокитин, новосибирцы Борис Покровский, супруги Георгий и София Ли… О вице-чемпионе Сибири Петре Комарове, работнике новосибирского крайплана ходила молва. Шел по городу – подъехал «воронок». Посадили Петра, увезли. Был человек – нет человека. Исчез без следа.

Получается, мудро тогда поступил Михаил Тронов, отдалившись от турнирных перекрестков...

Вкратце – о его научной деятельности. Основал новое направление в науке о льдах – гляциоклиматологию, стал ученым с мировым именем. Докторскую защитил в 1949-м. Лауреат Государственной премии – за труд «Современное оледенение Алтая». В более чем 40 экспедициях этот неутомимый путешественник исследовал все горные хребты русского Алтая, открыв более 600 ледников (больше половины из тех, что известны сегодня). Его именем названы крупнейшие ледники (в том числе на Белухе) и горные вершины, в Змеиногорске (где он родился) есть улица Троновых.

Побывавший в 1964-м в Томске в гостях у Тронова ныне старейший журналист Алтая М. Орлов рассказывал мне, что на притолоке дверей домашнего кабинета основоположника сибирского альпинизма имелась железная скоба. Ухватившись за нее, Михаил Владимирович (ему тогда уже было за 70) продемонстрировал безупречный гимнастический угол. Отличную физическую форму он поддерживал до преклонного возраста. В 78 лет совершил восхождение на вершину Купол (3600 м) в верховьях Актру, когда ему уже было за 80 – чуток сбавил, поднимался в горы высотою до 3300 м. Словом, как в той знаменитой песне: а вместо сердца – пламенный мотор!

«Всегда в горах, – вспоминает один из учеников Тронова, доктор географических наук Виктор Ревякин, – с ним были его любимые шахматы. Поздними вечерами профессор (его любовно называли дедушкой) приходил после трудных маршрутов по ледникам к экспедиционной кухне – и при неярком свете полевой лампы начинались шахматные сражения. Тронов (обычно снимал перед началом партии коня: гандикап!) – против консилиума из аспирантов, студентов… Побеждал всегда Михаил Владимирович!

На занятиях в университете профессор в перерывах между лекциями устраивал блиц вслепую, спиной к доске – с любым, подвернувшимся под руку. Кто еще из профессоров, преподавателей мог так? Да, были люди в наше время!».

Смерть стерегла их в широкой реке…

В первую нашу встречу с Александром Петровичем Кузнецовым в его небольшой московской квартире он сделал мне роскошный подарок в виде объемистого сборника «Советский шахматный этюд», изданного ФиСом в 1955 году. Я сразу же стал перелистывать эту замечательную книгу – уже и в те годы чуть ли не раритет, и задержался взглядом на фотографии: «А.А. Троицкий, А.С. Гурвич, А.П. Гуляев и председатель Центральной комиссии по шахматной композиции Е.М. Россельс на III Международном шахматном турнире в Москве (1936 г.)».

В отличие от первых трех фамилий (классиков композиции) последняя мне ровным счетом ничего не говорила.

– Россельс? – переспросил Петрович. – Он погиб в авиакатастрофе в конце 30-х. Был некролог в «Шахматах в СССР»…

Потом, уже вернувшись из Белокаменной, я отыскал эту статью памяти Россельса в подшивке журнала за 38-й год:

(Решения задач, посвященных памяти Е. Россельса: №53 – 1.е4; №54 (коня d1 переставить на g1) – 1.d7; №55 – 1.Ne7 угр. 2.Ng6 и 2.Qf7; 1…Rxh4 2.Ng6, 1…Nс5 2.Nxс5 – эхо-маты; №56 – 1.Rh3 угр. 2.Qа8! 1…Nс4 2.Qxb5; 1…Bс4 2.Qе1, 1…Rxс2 2.Qd2).

…Валерия Чкалова, дочь великого летчика, в книге о своем отце пишет: «Конечно, сталинское руководство откровенно использовало громкие дела наших летчиков и полярников как своего рода громоотвод, отвлекающий общественное мнение внутри страны и за рубежом от развернувшегося в стране террора». Таким «громоотводом» должен был стать и беспосадочный перелет тяжелого транспортного самолета Н-209 (ведомого экипажем во главе с Героем Советского Союза Сигизмундом Леваневским) из подмосковного Щелковского аэродрома в США. 13 августа 1937 года, на следующий день после старта Н-209, связь с ним оборвалась. Поиски пропавшего в арктической шири самолета лучший друг советских авиаторов взял под свой личный контроль. Тем не менее спасательная экспедиция, за которой следил весь мир, была организована слабо. Вдобавок закапризничала арктическая погода. Первый поисковый отряд – четверка 4-х-моторных АНТ-6, во главе со знаменитым летчиком (вообще на поиски были брошены сплошь легенды молодой советской авиации) Михаилом Водопьяновым прибыл на остров Рудольфа (самый северный из островов архипелага Франца-Иосифа, плацдарм для полетов в Арктику) только спустя месяц после катастрофы с самолетом Леваневского. К тому же вся эта четверка АНТов была на шасси… Удалось заменить колеса на лыжи только флагманскому кораблю Водопьянова, который в сложнейших метеорологических условиях (взлетел с аэродрома Рудольфа в сильную пургу) слетал, близко к маршруту Леваневского, за Северный полюс. В начале октября на смену отряда Водопьянова из Москвы вылетела такая же группа из 4-х тяжелых АНТов, и как раз ее врачом, согласно информации в «Известиях», был Е. Россельс. Эти воздушные гиганты лучше были приспособлены к поисковой операции, но из-за наступившей долгой полярной ночи – полгода простояли на Рудольфе на приколе. В начале апреля 1938-го борт Н-212 опытнейшего летчика Якова Мошковского исполнил полет за Северный полюс – аналогичный водопьяновскому. Из всего экипажа Н-212 этот сложнейший уникальный рейс (считанному числу советских лайнеров удавалось тогда качнуть серебряным крылом над «крышей мира»!) был, вероятно, наиболее волнительным для врача Россельса. Он благополучно прошел арктическое крещение! Но смерть уже стерегла его (и еще троих из этого отряда) на Большой земле, после того, как Кремль дал отбой поискам самолета Леваневского.

20 мая 1938-го центральные газеты поместили сообщение ТАСС:

«Авария самолета Н-212

18 мая самолет Н-212, возвращавшийся с земли Франца-Иосифа, потерпел аварию при взлете с аэродрома близ Архангельска. На борту Н-212 находились начальник авиаотряда т. Бабушкин, командир самолета т. Мошковский, первый пилот т. Глушенко и другие – всего 16 человек. Непосредственно после взлета отказал один из моторов, показалось пламя. Пилот (Мошковский – В.Н.) направил самолет на посадку. После удара о землю самолет снова взмыл в воздух и упал в реку, где через несколько минут затонул. При катастрофе погибли Герой Советского Союза М.С. Бабушкин, инженер И.И. Жутовский, врач экспедиции Е.М. Россельс и механик К.А. Гурский. Тела последних двух еще не обнаружены водолазами. Остальные участники получили ранения. Им немедленно была оказана медицинская помощь, состояние их удовлетворительное. Для расследования причин аварии на место выехал зам. начальника Главсевморпути т. Шевелев. СНК СССР постановил принять похороны погибших участников экспедиции на счет государства и обеспечить их семьи пенсией в повышенном размере. Похороны состоятся в Москве».

Подробную запись об этой драме, основываясь на сообщении архангельского собкора «Правды», оставил в своих «Дневниках» именуемый в ту пору «королем московских журналистов» Лазарь Бронтман: «…машина (Н-212 – В.Н) стартовала в Москву с аэродрома Княж-острова. В момент отрыва из левого среднего мотора показалось пламя. Мотор сдал обороты и машина, поднявшаяся на 3-4 метра, начала снижаться. Самолет находился уже за чертой аэродрома. Машина сильно ударилась о земляной выступ, затем, подпрыгнув, пролетела несколько десятков метров и свалилась в реку Лингосровку (рукав Двины). Сильным течением потащило ее на середину реки, ширина там около 500 метров. Огнем охватило всю левую плоскость, один из левых баков, видимо, от удара был поврежден и бензин разлился по воде. Над машиной и водой поднялось пламя. Люди выбрались на правое крыло и хвост и бросились в воду… Мошковский добрался до плота у правого берега. Вдруг заметил, что вода неподалеку несет Бабушкина. Вытащил его, но М.С.был уже мертв».

Тела Бабушкина и Жутовского доставили в Москву поездом. Позднее водолазы обнаружат в широкой реке Лингосровке тело Россельса. В «Правде» в статье памяти жертв авиакатастрофы под Архангельском говорилось, что «доктор Россельс являлся одним из активных строителей советской нейрохирургии и рентгенологии». Прах погибших при аварии самолета Н-212 покоится на Новодевичьем кладбище.