«Есть ли будущее у профессии “шахматист”? Можно ли сделать шахматы коммерческим видом спорта? Как реализовать существующий потенциал?» Все эти вопросы в той или иной форме всплывают в самых разных интервью профессиональных шахматистов, тренеров, реже – организаторов, и почти никогда – бизнесменов, отчетливо представляющих себе и то, что требуется рынку, рекламодателю, и то, что на данный момент могут предложить сами шахматы.
Международный мастер Игорь Березовский, обосновавшись в Германии, основал IT-компанию, которая сейчас сотрудничает с самыми серьезными партнерами и динамично развивается. О шахматах он тем не менее не забывает – можно вспомнить его ироничные статьи в интернете... Интервью с Березовским прошло в темпе блица, но некоторые рекомендации и рецепты по развитию шахмат как делового проекта появились.
Михаил Ходарковский – тренер женской сборной США, президент «Фонда Каспарова», директор «Международной школы шахмат». Он тоже международный мастер, сознательно отошедший от практической игры ради тренерской и организаторской деятельности. Ходарковский – друг Гарри Каспарова, но никаких подробностей вы здесь не увидите. Михаил сразу же предупредил меня: «Что касается моих личных отношений с Каспаровым, здесь я буду весьма лаконичен, так как мы действительно близкие друзья и наши отношения построены на полном доверии, будь то шахматные вопросы, бизнес или семейные дела». Меня это вполне устраивало.
Оба интервью были взяты более месяца назад, но в какой-то момент Ходарковский неожиданно пропал из поля зрения – мне никак не удавалось «залитовать» для публикации уже готовый текст. В итоге выяснилось, что его пригласили... в суд. В обязательной для любого американского гражданина роли присяжного Михаил оказался изолирован от «электронных игрушек», поэтому утвердить интервью удалось только после того как он «вышел на свободу»...
Игорь БЕРЕЗОВСКИЙ
«СГЕНЕРИРОВАТЬ KILLER-ИДЕЮ»
– Расскажите о своей шахматной биографии. Где и когда начали играть в шахматы, каких добивались успехов?
– В моей шахматной карьере ничего примечательного не было. Разве что в 1984 году в Одессе я сыграл одну партию (с Рузелем), которая вошла во многие учебники. Вот она: 1.Nf3 Nf6 2.c4 g6 3.Nc3 d5 4.cxd5 Nxd5 5.Qa4+ Bd7 6.Qh4 Nxc3 7.dxc3 Bg7 8.Bh6 0-0 9.Ng5 f6 10.Qc4+ Kh8 11.Qf7 Rg8 12.Qxf6. Черные сдались.
С тех пор прогресса нет (надо полагать, ничья с Касымжановым в 2003 году не в счет? – М.С.).
Высшее образование получил в Одессе. В 1996 году вместе с семьей переехал в Германию, где и стал международным мастером, помимо прочего приняв участие в одном из наиболее широко освещавшихся в печати немецких опен-турниров (в Беблингене), где проиграл ныне знаменитому любителю Альверманну. В Германии я получил также дополнительное образование. В 1999 году создал свою компанию – SHAPE Services. Мы разрабатываем программное обеспечение для мобильных телефонов и органайзеров. Мир стремительно мобилизуется. Количество мобильных телефонов, по некоторым данным, уже обогнало количество обычных телефонов. Поэтому наша продукция пользуется спросом. Среди наших партнеров – Nokia, Blackberry, T-Mobile...
Деловые партнеры Игоря Березовского даже
не подозревают, что он – шахматный мастер!
|
– Ваши деловые партнеры знают, что вы – шахматист, международный мастер?
– В силу специфики нашей работы 90% наших партнеров я никогда не видел в лицо. О моем увлечении шахматами наверняка мало кто знает. Хотя создать свою компанию мне помогли именно шахматные контакты.
– Занимались ли вы деловыми проектами, связанными с шахматами?
– Мы одно время собирались заняться написанием клиента ICC для мобильных телефонов, но, скажем так, в первый портфолио это пока не вошло.
– Как вы думаете, существует ли у шахмат коммерческий потенциал? Если да, то где его искать и как реализовывать?
– В условиях кризиса, как правило, применяется традиционный подход: люди пытаются сгенерировать killer-идею, способную дать новую жизнь угасающему проекту. Существует и апробированный метод – развивать сильные стороны. Исторически так сложилось, что шахматы наиболее популярны в России, Украине, Белоруссии, Закавказье... Поэтому вместо того чтобы искать каких-то гипотетических западных спонсоров, нужно учиться использовать локальный рынок. Найти отдельно взятого инвестора.
В силу особенностей ведения национального бизнеса подобный проект мог бы быть инициирован государством. Думается, для кого-нибудь из российских олигархов размер инвестиции в один или даже десять миллионов долларов не является заоблачным. На базе этих денег компетентные организаторы вполне способны создать стройную структуру соревнований. Если она пройдет проверку рынком и окажется достаточно привлекательной, успехи на этом поприще смогут дать шахматам новый импульс и в других регионах. Хотя, конечно, в отдельно взятой стране шахматы может ждать блестящее будущее и в случае, если у Путина не останется других идей, кроме балета, футбола и шахмат.
В связи с уходом Каспарова появляется еще одна идея – идея матч-турнира. Скажем, появляется инвестор, готовый вложить в объединительный матч-турнир $10 млн. при условии обязательного возвращения Каспарова. Фишеру сейчас тоже деньги нужны, можно пригласить и его. Конечно, официальных чемпионов мира... Такой турнир пройдет при колоссальном внимании прессы – а что еще нужно?!
Конкуренция между зрелищами сейчас весьма высока. Шахматы сегодня теряют популярность. Поэтому стратегически важно понять свою нишу и удержаться в ней. Если это удастся, только тогда нужно будет начинать думать о наращивании популярности. Опасность для шахмат в том, что даже удержаться на прежнем уровне уже не получается. Поэтому, считаю, что развитие шахмат в школах – безусловно, верное направление.
Михаил ХОДАРКОВСКИЙ
«ШАХМАТИСТЫ ЖИВУТ В МИРЕ СЮРРЕАЛИЗМА»
– Не думаю, что ваше имя известно широкому кругу любителей шахмат в нашей стране. Расскажите о том, как вы начинали играть, тренировать...
– На самом деле страны, из которой я уехал, уже, к счастью, не существует, но полагаю, что в некоторых частях бывшего Союза еще найдется десяток-другой ровесников, кто меня помнит. Но вы правы: для широкого круга россиян моя персона малоизвестна или вовсе неизвестна. Поэтому надо ли впадать в воспоминания? Это скорее будет выглядеть, как дедушка вспоминает времена, когда он встретил бабушку. Но все-таки...
Мой шахматный путь большого интереса сегодня не представляет. Первые шаги делал в Одессе в 70-е годы. В те годы в Одессу приехала группа выпускников ГЦОЛИФКа, первый выпуск шахматного отделения. В те же годы открылась у нас Школа олимпийского резерва, куда меня приняли. Хоть я и научился играть в пятилетнем возрасте, но в турнирах фактически стал участвовать лет в 13–14. Иными словами, был в числе переростков, в ту же компанию «невундеркиндов» попал и Витя Москаленко.
Сегодня, оглядываясь назад, невольно замечаешь, что именно переростки и остались в шахматах, либо продолжают играть, либо тренируют. Так что, можно сказать, я вхожу в то поколение, которое еще черпало традиции советской шахматной школы.
Чемпионат США (1995). С командой школьников White
Plains. Хикару Накамура стоит с подошедшим Сунилом,
а лидер команды Асука Накамура – рядом с Михаилом.
Это был первый национальный турнир Хикару!
|
Часто, пока были живы его родители, приезжал Геллер. Он был знаком с моим отцом, заходил в гости. С его сыном Сашей занимались в одной школе, он на год младше, да и жили-то в нескольких кварталах друг от друга. Саша в те годы подолгу жил в Одессе с родителями Ефима Петровича. Сам же Ефим Петрович – колоритная фигура. Несмотря на свой переезд в Москву, он всегда оставался истинным одесситом, у него было много друзей, и его в Одессе чтили и любили. Практически все шахматисты Одессы были между собой в хороших отношениях – Тукмаков, Лернер, Палатник, Эйнгорн, Бейм, Подгаец... С Альбуртом я сдружился уже в США.
На Олимпиаде в Испании на церемонии награждения я стоял рядом с Тукмаковым. Он получал «золото», а я – «серебро». Поздравили друг друга – одесская шахматная школа по-прежнему дает о себе знать!
В начале 80-х я работал в Грузии. Тренировал и мужчин, и женщин, играл за команду Закавказского военного округа вместе с Лпутяном, Зайчиком. Зайчику секундировал – кстати, сейчас он тоже работает в моей школе, в 2002 году выиграл US Open. Когда я помогал ему в СССР, Зайчик дошел до первой лиги, едва не зацепившись за высшую! В первой лиге 50-го чемпионата СССР он поделил 2–3-е места с Агзамовым, но в высшую лигу попали только Агзамов и победитель турнира Ваганян. После победы на US Open Гена в шутку сказал мне: «Можем назвать этот результат – 20 лет спустя!»
Немного работал с Машей Ярмолинской, теперь она Клинова. Потом совместно с нашим общим тренером Валентином Богдановым помогал Эйнгорну на зональном турнире в Минске. Получилось успешно – Слава вышел в межзональный.
Когда началась перестройка и появилась возможность выезжать на турниры за границу, мы с Колей Легким были одними из первых в стране и точно первыми в Одессе, кто этой ситуацией воспользовался. Сначала ездили за свой счет, полностью на свой страх и риск, полагались на призы. Потом нас стали персонально приглашать. С конца 80-х играл за различные клубы в Европе – в Боснии, в Германии...
В 1988 году я договорился, чтобы нашу юношескую команду пригласили в Чехословакию на традиционный командный турнир социалистического блока «Гран-при Содружества». До этого из СССР никого не посылали, так что я привез команду впервые. Игорь Березовский играл у меня на первой доске. Конечно, мы выиграли, и переходящий кубок стал одним из первых моих тренерских трофеев... Тогда же начал давать уроки детям.
– Как удалось найти первого ученика?
– В опен-турнире в Югославии я обыграл мальчика, после чего ко мне подошел его тренер и попросил дать несколько уроков. Спустя некоторое время мальчик играл за Югославию на юношеском чемпионате мира. Это был первый юноша на Западе, с которым я занимался.
– Долговременных тренерских обязательств у вас в то время не было?
– Да, всё носило временный характер, но опыт приобретался. Когда я приехал в США в 1992 году, встретился с Альбуртом, Гулько, Шамковичем, осмотрелся и принял волевое решение не играть, а сосредоточиться на тренерской работе. Далось оно мне нелегко, но уже тогда было ясно, что зарабатывать игрой практически нереально: конкуренция велика, а я не настолько сильный шахматист, чтобы выигрывать всё подряд. Год-два длилась «ломка». Изучал таблицы турниров, условия, прикидывал, где сколько мог бы набрать, периодически хотелось всё бросить и сорваться куда-нибудь поиграть... Но потом прошло.
– Расскажите о вашей тренерской работе в США.
– Специфика тренерства в США отличается от нашей или европейской модели. В Америке всё иначе, и менталитет, и философия жизни. Нужно было находить новые методы по внедрению шахмат в эту культуру. И единственный путь, по которому мы могли пойти, – начать с детей. Поводом для меня стал футбол, «соккер». В 1994-м в США прошел чемпионат мира по футболу. Нельзя сказать, что это был популярный вид спорта, – я без труда доставал билеты на все интересовавшие меня матчи группового этапа, четвертьфинал, с небольшими проблемами – на полуфинал. Но благодаря этому чемпионату, во-первых, возродилась американская футбольная лига MLS, а во-вторых, резко пошла в гору массовая популярность европейского футбола. Энтузиасты, которые пытались возродить футбол в США после кратковременного пика в 70-е, начали пропагандировать его на детском уровне.
Когда я приехал в Америку, нигде не видел ни разметок, ни ворот, а теперь чуть ли не у большинства школ есть футбольные поля. Более того, европейский футбол уже вошел в культуру. Появился даже термин: soccer mom – «футбольные мамочки». Существуют детские лиги, внутренние чемпионаты городов, штатов и т.д. Благодаря всему этому популярность соккера растет. Матч сборных США и Гватемалы в Бирмингеме, штат Алабама, показывали в прайм-тайм в прямом эфире по ТВ, и стадион был заполнен.
Нельзя сказать, что в США не было никакого шахматного образования. Но это был закрытый мир, скрытый от обычных людей и даже от шахматных профессионалов. Мои друзья не знали, что существует такой род деятельности, как преподавание шахмат в школе. Были группы, скажем, энтузиастов (не хочу использовать обидное слово «дилетант»), которые учили детей шахматам и зарабатывали этим деньги. Я попал в одну из таких групп.
Встретили меня с некоторым недоверием, но взяли на чемпионат штата Нью-Йорк помогать тренеру-энтузиасту в качестве тренера-консультанта. По ходу турнира они имели возможность сравнить свои познания с моими и поняли, что человек прилетел явно из космоса, после чего меня стали активно привлекать и в качестве тренера, и для анализа партий для участников турниров. Через какое-то время я открыл свою школу – International Chess School. Она существует уже 11 лет.
Школа стала развиваться практически на пустом месте. Сейчас есть довольно сильные ребята. Мой ученик Макензи Молнер (Молнер – это его фамилия) пришел в школу в 8–9 лет. В 3-м классе еще ничего не умел. Сейчас ему 16 лет, недавно он разгромил Юдасина, сделал черными ничью со Стрипунским. На счету Макензи победа в так называемом «турнире Денкера» – чемпионате США среди старшеклассников, право на участие в котором получает лучший юниор каждого штата. Шахматная федерация штата Нью-Джерси за этот успех объявила меня тренером года.
Если Макензи просто пустить в турниры и никак ему больше не помогать, года за два он станет гроссмейстером. А что делать дальше? Денег эта профессия не дает. Поэтому, естественно, делается выбор в пользу образования. Исключения крайне редки. Можно вспомнить одного из сильнейших юниоров страны Игоря Шлипермана. В школьном возрасте он подавал большие надежды. Сейчас закончил колледж, работает в фирме – это дает гарантированный заработок. С рейтингом за 2500 он играет от случая к случаю, для удовольствия. То же было и с Шакедом.
– Кажется, Накамура хочет быть шахматным профессионалом?
– Кстати, о Хикару. Я был, можно сказать, его первым тренером. Потому что преподавал в его школе и взял его в 7 лет в команду – играть на последней доске. Его старший брат, Асука Накамура, тоже очень талантливый парень, был лидером, а Хикару просто баловался. Шахматы для него были такие же игрушки, как какие-нибудь покемоны. Но потом он стал показывать результаты, и Сунил Веерамантри (приемный отец) забрал его из школы – уже с прицелом на чисто шахматную карьеру. Были принято решение повторить путь Фишера...
– Как дальше будут развиваться шахматы? Смогут ли они стать профессиональным спортом?
– В мире не существует профессии «шахматист». Такая профессия обеспечивала жизнь в СССР. Но в СССР и строй был надуманным, и ряд профессий тоже были надуманными.
Творцы «серебряного» взлета женский сборной США
в Кальвии – Александр Чернин и Михаил Ходарковский
|
Да и нужна ли такая профессия обществу? На этот вопрос пока никто точного ответа не дал. На Западе существует профессия «шахматный тренер». Оказывается, тренерская работа более востребована, чем профессиональное умение играть. Она более-менее гарантирует средства к существованию. Насколько эта работа благодарна, зависит от вас, от ваших способностей расти как тренер. Ваша репутация прежде всего зависит от количества учеников и их результатов. Востребованность – лучшая реклама.
Чтобы готовить ребят, нужно пропагандировать шахматистов-чемпионов. Таким героем, примером для подражания, сегодня является Каспаров. Фамилия «Фишер» сейчас явно непопулярна. В 1972 году он был звездой, но его поведение нанесло серьезный ущерб шахматам. Считаю, что, хотя Фишер многое сделал для шахмат, вреда он принес несопоставимо больше.
В конце 60-х профессиональный спорт только зарождался. Когда Фишер обыграл Спасского, он стал национальным героем. В его руках была сосредоточена колоссальная власть над будущим шахмат. Он мог на многое повлиять, но своим вычурным поведением Фишер не только не привлек финансовые круги, но и оттолкнул их. Тот бум, который был следствием триумфов Фишера, вскоре затух. За шахматистами закрепилось обидное прозвище «nerd» («зубрила»), немного чокнутый. Шахматы оказались в загоне, спонсоры обратили свое внимание на другие виды спорта, где их приняли куда теплее. В результате шахматы остались вне коммерческого поля.
Ситуация стала меняться в конце 80-х – начале 90-х, и причиной тому было появление Каспарова, совершившего новую попытку привлечь корпоративных спонсоров. Каспаров представлял собой новое течение. Его сила и стиль игры, открытость – всё это импонировало. Он пытался создать ГМА, ПША. По разным причинам спонсоры появлялись и исчезали, но с уходом Каспарова новых корпоративных спонсоров не ожидается.
К сожалению, сейчас в шахматах не существует харизматической личности как таковой. Надо ждать, пока подрастут те, кому сейчас 5–10 лет. Поэтому к перспективам развития профессиональных шахмат я отношусь скептически. Найти спонсоров – дело нелегкое. Это иллюзия, что корпорация с миллиардным оборотом легко готова выписать чек на миллион долларов. Шахматы сейчас разрушены, и в чем-то это расплата за переоценку своей привлекательности. Иллюзия того, что любой матч на первенство мира будет стоить миллион, привела к срыву матча Каспаров – Широв. Спонсоры были готовы дать $600 000, Каспаров согласился, но Широв считал, что он стоит дороже... Шахматисты – я имею в виду тех, кто только играет, «профессионалов» – живут в мире сюрреализма.
Есть такое понятие: «not marketable»! Не пользуется спросом на рынке! Черты характера тому причиной или что-то еще, но ни Крамник, ни Ананд, ни Леко не могут успешно продаваться. Кто из них может стать голосом, лицом крупнейшей компании?
– Ананд достаточно популярен в Индии, он востребован в мире рекламы...
– Да, но это другая категория – «национальный герой». Локальный успех, но не мировой. Не сомневаюсь, тот же Леко может быть достаточно популярен в Венгрии, но не в мире – масштаб не тот. Ананд сумел поднять шахматы в Индии. Но в Испании, где он живет сейчас или, по крайней мере, жил долгое время, видели ли вы рекламный ролик, в котором бы он фигурировал? Если бы Крамника можно было продать, его бы продали. Не интересен!
Вот стал он чемпионом мира, а в каких телешоу он появлялся? Какие российские компании хотели бы сделать его своим лицом? Увы, сейчас среди шахматистов ни один не является личностью, которого пригласили бы просто для интервью по CNN. Кроме Каспарова.
Каспаров и шахматы – пока еще единое сочетание. Играет он или нет, но он олицетворяет шахматы. Его уход – большая потеря и для шахмат, и для шахматистов.
– Вы предлагаете ждать, пока повзрослеют 10-летние. А есть ли рыночный потенциал, например, у Накамуры?
– Думаю, его можно продать. Сейчас всё зависит от Сунила. Когда Хикару выиграл чемпионат США и побил рекорд Фишера, это было во всех новостях. СМИ реагируют на такие события. Думаю, что под Хикару можно найти спонсоров и делать из него национального героя. Но для этого он должен что-то выиграть. В число ведущих шахматистов мира он, скорее всего, войдет. Кто будет его окружать, кто станет направлять – вот в чем вопрос. Но потенциал у Накамуры есть.
Однако единичный успех шахматам не поможет. Нужен десяток таких ребят, как Карлсен, Карякин, Накамура, которые бы соперничали друг с другом, уважали друг друга и правильно понимали, что от них требуется.
Ходарковский вместе с Каспаровым на сборе женской
сборной США, организованном «Фондом Каспарова»
|
Вспоминается ситуация с ПША. Шахматисты вели себя так, будто им должны. Это и оттолкнуло Intel. Подчеркиваю, Intel отказался от спонсорства шахмат не из-за Каспарова, как некоторые пытались представить, а из-за непрофессионализма «профессионалов». ФИДЕ проводила параллельный цикл, и все считали своим долгом играть в обоих циклах. Но если ты играешь за «Милан», ты ведь не будешь летом подрабатывать в «Спартаке»? Если играешь в премьер-лиге, не пойдешь одновременно играть и в бундеслигу? Эта ситуация мне напоминала старый одесский анекдот, когда два портных обсуждали мировые финансы. Один из них говорит: «Если бы я был Ротшильдом, я бы имел больше, чем он». – «А как бы ты это сделал?» – поинтересовался собеседник. «Очень просто: я бы по ночам еще и шил».
Intel был удовлетворен турнирами, прессой, но его отпугнули постоянные упреки игроков в адрес друг друга, склоки, претензии и т.д. Крупной корпорации это совершенно не нужно! Скандалы ведут к немедленному разрыву отношений! Посмотрите на любого «проштрафившегося» спортсмена, на Муту например. Когда его поймали на наркотиках, все спонсоры поспешили расторгнуть свои контракты с этим игроком, пусть им и пришлось платить неустойки, – потери от негативного паблисити все равно были бы гораздо выше.
Когда Боб Райс, комиссионер ПША, написал кодекс этикета, обязывавший всех приходить в костюмах и галстуках, над ним все смеялись, шахматисты-профессионалы говорили, что это ущемляет их свободу... Но посмотрите любой послематчевый сюжет НБА – каждый баскетболист выходит из раздевалки в костюме и галстуке. У себя в квартале он может ходить в лихо заломленной бейсболке и позавчерашней майке – пожалуйста! Но на пресс-конференции после матча, на официальном мероприятии лиги изволь играть по правилам! Соответственно, желание шахматистов называться профессионалами не соответствует тому имиджу, который они сами для себя строят.
Как-то несколько лет назад я зашел в один турнирный зал. Мне было очень стыдно. Смогу ли я привести какого-нибудь спонсора и попросить его поддержать этих плохо одетых небритых людей? Это может только оттолкнуть. Вывод – нужно очень серьезно меняться.
– А публичные эскапады великих шахматистов прошлого – Фишера, Спасского – как-то влияют на имидж игры?
– Имя Спасского мало известно за пределами шахматного мира. Его помнят в лучшем случае как жертву Фишера. Что же касается самого Фишера, многие рады, что его не вернули в Америку, так как публичный процесс мог бы принести еще больше вреда. Нынешнее отношение к Фишеру в Америке – презрительное. Кроме как «лунатиком» его никак не называют. Иллюзий относительно Фишера ни у кого нет. Его легенда давно умерла. Чем меньше о нем говорят, тем лучше для шахмат. И что бы он теперь ни рассказывал в своих интервью, в новостях этого уже не будет, поскольку ничего нового он сказать не может.
– Расскажите о «Фонде Каспарова» – когда он появился, какие задачи решает?
– «Фонд Каспарова» возник три года назад. Это благотворительная организация, зарегистрированная в США. Ее миссия – развитие шахмат в общеобразовательных школах и создание единой программы обучения. Параллельно работают программы по поиску талантов и подготовке талантливых детей. Финансирование идет за счет филантропических взносов частных лиц и компаний.
– Проясните ситуацию с филантропией в США: средства, идущие в благотворительные организации, списываются с налогов?
– Думаю, многие не совсем правильно понимают эту формулировку. Допустим, ваш доход равен $100 000 в год, и вам надо заплатить 20% налога. После вычета налогов остается $80 000. Допустим, вы дали $10 000 в благотворительный фонд. Эту сумму вам разрешается списать с вашего дохода, и налог вы станете платить уже с $90 000, то есть после выплаты останется примерно $72 000. Таким образом, вам позволили недоплатить государству $2000, но фактически у вас лично осталось на 8 тысяч меньше. Поэтому вклады делаются не для того, чтобы что-то списать. Компании или индивидуалы-филантропы выделяют деньги на то, что им нравится. Они дают деньги и хотят видеть, как люди получают удовольствие. Тогда они тоже довольны. Зачастую компании выделяют спонсорские средства из статьи расходов на рекламу. Безусловно, взносы корпораций преследуют и коммерческие интересы – ожидание отдачи от рекламы. Но в «Фонд» идут не только корпоративные средства.
В стране существуют фонды, призванные помогать детям, направленные на развитие медицины, науки и так далее. Каждый год они распределяют средства, и если ваша программа отвечает их интересам и достаточно привлекательна, на эти средства можно надеяться.
За время работы «Фонда» мы провели первый в США отдельный чемпионат для девочек. В мае в Чикаго прошел второй чемпионат, в котором сыграли 209 девочек из 23 штатов. В этом году мы спонсировали открытый чемпионат Большого Нью-Йорка среди детей – мы возобновили этот турнир, взяв его под свою опеку в этом году. В нем приняли участие почти 600 школьников.
– А как в приоритетах «Фонда» оказалась работа с национальной женской сборной США?
– Во время матча Каспарова с компьютером ко мне обратилась Жужа Полгар, сообщив, что готова вернуться в шахматы и помочь команде, но она ищет спонсора. Я считаю, помощь женской сборной – это продолжение нашей линии. Перед командой ставилась задача выиграть первые медали в истории женских сборных США на олимпиадах, создать героинь для девочек. Мы нашли спонсора, который выделил деньги под подготовку и участие сборной в олимпиаде. Я намечал тематику сборов и под нее выбирал специалистов для тренировок, чтения лекций. Некоторые лекции я готовил и читал сам, большую работу проводила Жужа. Кроме того, по моему приглашению в сборах участвовали Каспаров, Зайчик, Гулько, Палатник, Чернин...
Сашу Чернина я сначала пригласил на сбор, а потом предложил ему помогать мне на олимпиаде. Необходимо было иметь в команде классного гроссмейстера с широкой эрудицией, каковым Саша и является. Мне кажется, что выбор был сделан удачно: наш тандем работал без устали и почти без перебоев. Итог известен – серебряные медали. Спонсор был очень доволен. Он даже волновался, доволен ли я тем, что завоевали серебряные медали, а не золотые...
– Каким образом вам удалось привлечь спонсора под этот спортивный проект?
– Нужно уметь заинтересовать, уметь представить проект в выгодном свете. Когда я делал презентацию, сказал, что есть надежда выиграть первую медаль для Америки. Мое мнение поддержал Каспаров. Это оказалось убедительным аргументом.
Сейчас мы не занимаемся подготовкой женской сборной к следующей Олимпиаде. «Фонд» готов продолжать оказывать поддержку женской сборной, если найдутся новые спонсоры.
– Насколько велико участие Каспарова в деятельности «Фонда»?
– Каспаров – глава Совета директоров и активно участвует во всех заседаниях, обсуждении всех вопросов. Ни один вопрос не решается без его участия. Это фонд Каспарова, и право принимать окончательные решения принадлежит ему.
– Я знаю, что в некоторых школах в США уже ведется обучение шахматам?
– Да, в ряде школ шахматы входят в обязательную программу, но унифицированной программы нет. В 2006–2007-м хотим ее запустить. Для этого нужно выходить на регионы – в США нет такой централизации, как в СССР и России. С одной стороны, это усложняет дело, но у нас есть поддержка некоторых губернаторов, мэра Нью-Йорка. Надеюсь, сможем ввести шахматы и в Калифорнии при поддержке Шварценеггера. Мой план: создать шахматные центры вокруг больших городов и постепенно охватить всю территорию.
Естественно, нужно готовить преподавателей. Но хочу сказать, что не все шахматисты-профессионалы могут этим заниматься. Мы будем ориентироваться на педагогов. Таким образом, сейчас в основном наша деятельность нацелена на два направления: внедрение шахмат в школьную программу и занятие шахматным образованием преподавателей.
Есть и другие организации, занимающиеся шахматами в школах, и это очень хорошо. Конкуренции мы не боимся, наоборот, чем больше людей вовлечено в пропаганду шахмат, тем лучше!
|
четверг, 21.11.2024
