Как-то еще в стародавние школьные годы был буквально ошарашен признанием товарища по шахматному кружку.

– Ты знаешь, – говорил мой приятель, – я люблю смотреть партии Купрейчика.

– Но почему? – последовал недоуменный вопрос. Мое удивление, в общем-то, понял бы любой шахматный болельщик. На слуху были совершенно другие имена. Карпов, Петросян, Мекинг, Андерссон, Портиш, Тимман… И впрямь почему? Именно белорусский мастер, даже не гроссмейстер, пусть и отыгравший к тому времени трижды в финалах чемпионатов СССР.

– А у него не бывает скучных партий! Все смотреть интересно и весело – хоть выигрывает, хоть проигрывает, а ничьих у него не бывает!

Вот после этого и состоялось моё знакомство с творчеством белорусского шахматиста. Скуке в его партиях места действительно не находилось. Форменная свистопляска, этакий «танец с саблями» начинался с дебюта, продолжался в миттельшпиле и мог завершиться в глубоком эндшпиле. Кунштюки, тычки, коварные удары щедрой россыпью украшали турнирный путь минского флибустьера. Купрей (именно так называли его в профессиональных шахматных кругах) был типичным «серийным убийцей». Под настроение мог выиграть несколько партий кряду. И кто попадал «под раздачу»! Корчной и Таль, Геллер и Смыслов, Белявский и Псахис… «Летели клочки по закоулочкам!» Проигрывал также частенько сериями, но «с шумом, дымом и треском». Аншлаг на партиях с его участием был полный!

Быстро летит время, и вот незаметно перешедший в разряд ветеранов, убеленный сединой гроссмейстер рассказывает мне о радостном событии:

– Совсем недавно, буквально пару недель назад, ФИДЕ и Ассоциация шахматных профессионалов, которую возглавляет Эмиль Сутовский, выделили как бы разовую стипендию шахматистам-ветеранам. В списке есть Борис Васильевич, Нона и я. Не забыли «старичка». Хотел бы поблагодарить! В наши времена это существенная помощь, для того чтобы продолжить шахматную жизнь. Ведь на любой турнир надо ехать за свои кровные, так что это большая поддержка, и вместе с тем оценка моей шахматной деятельности. Я очень благодарен и ФИДЕ, и Ассоциации с господином Сутовским. Хорошая идея, СПАСИБО! Растроган таким вниманием к себе.

– А вы сейчас не играете, Виктор Давыдович?

– Как не играю? Играю где возможно. В ветеранских турнирах…

– И в Грецию на чемпионат мира среди ветеранов собираетесь?

– Собираюсь. Если позволит здоровье.

– Вы стали Шахматным Мастером очень давно…

– В 1965 году.

– …для молодёжи вообще в «доисторические» времена…

– Точно.

– Что это был за турнир?

– Был такой «шевенинген» в Ленинграде – мастера против молодых кандидатов. Вместе со мной, по-моему, выполнил норму и Толя Вайсер. Кажется, так… Тогда он жил в Алма-Ате…

– Анатолий Карпов рассказывает о совместной поездке в Чехословакию (Тршинец), где вы оба сыграли успешно.

– Это было в 1966 году. Год спустя. Карпов тоже выполнил мастера в «шевенингене» и нас отправили.

– Карпов выполнил, получается, мастерскую норму в таком же турнире, как и вы?

– По названию турнир один, но с интервалом в год.

– Расскажите, как формировался ваш стиль? Жертвовать и атаковать нравилось с детства? И ничьи не любили…

– Да. Ну, играть научился в детстве естественно, а в 59-м году, как сейчас помню, пошел заниматься. Помните, Дворцы пионеров тогда еще были?

– Разумеется, помню. Сам ходил когда-то…

– А в 60-м был матч Таля с Ботвинником. Впечатления от игры Михаила Нехемьевича… Правда, он всегда говорил: «Не называйте меня Нехемьевичем! Зовите просто Миша».

– Можно сказать, Таль стал вашим «крёстным отцом»?

– Если говорить о моем стиле, пожалуй, да. Еще игра Виктора Львовича. Его непримиримость. Потому что он же всю жизнь играл на победу. Так что «по детству» два шахматиста повлияли.

– Детские впечатления самые яркие…

– Вот они и формировали. А потом уже «понеслось»…

Фото: Н.Волков

– Но, как известно, на всех белорусских шахматистов вашего поколения огромное влияние оказал Болеславский? Часто приходилось общаться с ним?

– Общался уже, когда стал мастером. Много пришлось с ним анализировать. Он писал тогда книжки по дебютам…

– Которые почему-то издавались в ГДР?

– Да, в Восточной Германии. А мы, молодёжь, выступали в роли оппонентов. Так что это было большое дело для становления. Совместный анализ был одним из способов совершенствования. И вообще это было интересно – общаться с гроссмейстером, причем на равных… анализировали и по пути домой, было нас тогда несколько человек. А на следующий день, на занятиях Болеславский переписывает какую-то главу. Работал над своими книгами тщательно, и те дебютные справочники были очень хороши.

– Не пытался он переубедить вас играть по-другому?

– Нет. Он был очень добрым человеком. Интеллектуал. Интеллигент.

А в детстве начинал я с Шагаловичем, он был руководителем шахматного кружка и с детской командой нашей выезжал на турниры. С Вересовым стал общаться, когда попал в команду Белоруссии. Гаврила был интересный человек. Ему было важно доказать, что какой-то авторитет, например, Ботвинник или кто другой, в анализе не прав. Помню партию Фишера с Ларсеном, по-моему, из матча претендентов, целый год «мусолил» с целью доказать, что Фишер в оценках ошибался. В книжке его есть анализы… Тоже был заводной и въедливый, с хорошим таким шахматным самолюбием.

– В 1969 году Вы впервые пробились в главный супертурнир того времени – финал чемпионата СССР.

– Гениальный чемпионат, больше такого не было! 23 участника, играли все сильнейшие кроме Спасского. И мы молодые: Юра Балашов, Володя Тукмаков и я. Было нам по двадцать или около того. По тем временам – салаги! Играли, как сейчас помню, 45 дней! Круговая система с днями доигрывания, выходными… Так что такой марафон был – о-ля-ля! Да он еще был отборочным к межзональному. Замечательная школа! После него многие быстро стали гроссмейстерами, а я немного задержался…

– Играли вы в первый раз, но чувства робости в силу своего шахматного мировоззрения не испытывали?

– Нет, но играл слишком «легко». Легкомысленно… А что? Молодой, хотелось побеждать. Все вперёд! Все, как и полагается, по молодости и первому разу. А турнир-то серьёзный и длинный… Занял последнее место!

– Какие чемпионаты запомнились больше всего? У себя дома в Минске в 1979 вы играли здорово…

– Да, серия побед была – пять из пяти!

– В следующем году в Вильнюсе были близки к тому, чтобы завоевать золотую медаль чемпиона СССР…

– Шел с отрывом, но потом не выдержал, не выдержал… Напряжения, ажиотажа. Психологически сломался, стали звонить из Минска и давить: «Давай, давай!» В те годы, помните, как чемпионаты освещались? Большая пресса, и не только всесоюзного масштаба…

Хорошие были турниры. Сейчас еще вспомню… Был еще в 1976 году чемпионат. Карпов стал чемпионом, второе занял Балашов. Так чем он запомнился? Я выиграл, если не ошибаюсь, пять или шесть партий, почти столько же, сколько и победитель. Но Карпов первое, а я последнее! Была у меня одна или две ничьих. Красивый был чемпионат с точки зрения результативности – один-ноль, ноль-один и т. д.

– И очень сильный к тому же. Петросян, Таль, Полугаевский, Смыслов, Геллер играли…

– Тогда чемпионаты были все сильные!

– Многие с вами играли и знали, что вы «броситесь на меч», предлагали ничьи.

– Да-да, было такое. Опытные люди ставили такую позицию, что… Сейчас я бы, конечно, бросаться не стал! А тогда… Молодость, характер, азарт! Желание себя проявить. Принимал решения, скажем так, необоснованные. Понимал, что не надо, но все равно – рискнём, вперед! А те были готовы. Был такой «человеческий» нюанс.

– Не приходилось жалеть после партии, что не приняли мирное предложение?

– Нет, жалеть не приходилось.

Александр Белявский и Виктор Купрейчик

Фото: В.Левитин

– С кем из великих шахматистов было интересней всего играть? Были, наверное, и трудные соперники?

– Все были трудные, и играть со всеми было интересно. В те времена играли головой. Соображали, что-то придумывали… Нет, здесь никого не выделишь, лёгких не было точно! И чтобы с ними встретиться, надо было проходить ТАКОЙ отбор! Так что любая партия с великим становилась событием.

– Ваши сверстники и товарищи по молодёжным турнирам становились гроссмейстерами, выходили в межзональные турниры, матчи претендентов… А вы стали гроссмейстером в 80-м?

– Всё правильно. Но здесь, так сказать, были и жизненные обстоятельства, и особенности характера… В общем, получился такой «перерывчик».

– Хороший турнир вы в 80-м выиграли в Рейкьявике.

– Да, Рейкьявик, потом Пловдив, затем в Испании, уже и не вспомню где (Медина-дель-Кампо – прим. интервьюера). В общем, три турнира за год «одолел». Это был такой всплеск, рывок. Удалось сразу выполнить требуемые нормативы.

– Помните, играли вы такой матч-турнир «мастера против гроссмейстеров»?

– Вот тоже был славный турнир. Толя Быховский только был назначен тренером молодежных команд, и ему удалось провести такой замечательный турнир. В смысле творчества. Там веселились от души! За шахматной доской и вне её. Компания была сильная – Корчной, Таль, Штейн, Суэтин… Гроссмейстеры думали, что легко нас побьют, но мы уже прилично соображали. Можно сказать, «веховой» турнир!

– По-моему, то, насколько тяжело было играть с молодыми мастерами, показывает тот факт, что Виктор Львович Корчной встал в небольшом «минусе».

 – Нет, не в «минусе», ближе к «полтиннику». Но били его! Били! Результаты были очень интересные, но главное, что удалась шахматная ИГРА! (Виктор Давыдович немного запамятовал: Корчной набрал всё же "-2" – 6 из 14, сам же автор интервью показал третий результат среди мастеров – 7,5 из 14 – прим. Сергея Кима)

…Миша Подгаец единственный из нашей команды не стал гроссмейстером. Он потом переключился на тренерскую работу. Был высококлассным шахматистом, позиционным, но вот характер слишком мягкий. Все остальные были наглые в хорошем смысле слова, амбициозные, а Миша вот как-то так… И рано ушёл из жизни… Очень жаль…

– Поклонник творчества Виктора Купрейчика издал сборник партий, кажется, в Германии.

– Нет, это в Америке. Может, была еще какая-то? Но это произошло без моего участия.

– А дома есть книга, посвященная Вашему творчеству. «Игра без компромиссов», кажется, называется?

– Да, это в детско-юношеской школе решили выпустить к юбилею. Есть такой сборник партий.

– Нет в планах выпустить автобиографическую книгу? Рассказать о своём жизненном пути, как игралось?

– В планах нет. Думал, конечно, над этим, есть много любопытного. Но мир сейчас настолько информативен, и потом… Честно вам скажу: «Кому это будет интересно?»

Фото: В.Кутырев

– Компьютер поменял в нашей жизни очень многое…

– Замечательное интервью было моего друга Рафы Ваганяна. Готов подписаться под каждым его словом! Изложил абсолютно так же, как понимаю это и я. Наше мнение, конечно, субъективно, но есть и немало объективного. Мир и жизнь меняются, темп ускоряется. Раньше «Жигули» какая машина была? А теперь нам «Феррари» подавай! Так и в шахматах.

– Как-то незаметно выяснилось, что Виктор Купрейчик не только яростный турнирный боец, но и прекрасный тренер. Все отмечали, что именно ваш стиль и подход к шахматной борьбе оказал немалое влияние на блестящее возвращение Василия Смыслова в 80-е годы в число претендентов на мировую шахматную корону.

– С Василием Васильевичем было интересное сотрудничество, причем началось совершенно неожиданно для меня. Предложил мне помочь… Я ему: «Василий Васильевич, я же и по стилю Вам не подхожу… И по знаниям…» А он так: «Ничееего, Виктор! Разберёёёмся…» Хорошее получилось сотрудничество, и поработали славно!

– Значит, всё-таки неплохим теоретиком вы были?

– Ну, использовались не мои какие-то там особые знания, но у меня были довольно свежие идеи. Нестандартные, как говорят. Но их надо было шлифовать. Применял я часто неотработанные новинки. Это сейчас ребята ставят на компьютер для проверки, а тогда все было аналитически – дома или с кем-то… Что-то разрабатываешь… Как Лёва Полугаевский один вариант – всю жизнь. Так что идеи были! Я, кстати, и с Виктором Львовичем успел поработать перед его отъездом.

– Наверное, требовался ваш свежий взгляд на позицию?

– Верно! Именно свежесть и требовалась. Это я понял потом.

– С кем-то из молодых работали? Со Смириным, Гельфандом?

– Нет, не довелось. С Юрой Балашовым работал с 77-го года. Ведь в 76-м в чемпионате СССР он стал вторым, и должен был состояться его матч с чемпионом США Уолтером Брауном. Вот он меня пригласил, и мы стали готовиться, вместе работать. Потом в зональных, межзональных турнирах я ему помогал, он мне в чемпионатах СССР. Так что дружба и творческое сотрудничество продолжаются и по сию пору.

– А матч с Брауном так и не состоялся?

– Да, по идее должен был играться матч «чемпион СССР – чемпион США». Толя Карпов не смог и решили, что будет Балашов. Но потом матч как-то «замяли». Он должен был иметь политическую направленность. Подробностей я не знаю. Мы готовились, он был в планах, НО!

– Помните, вы как-то рассказывали мне о том, как на юношеских сборах играли в блиц? Причем формы были самые разнообразные… Поменялось с тех пор отношение к блицу, и что вы думаете о будущем «быстрых шахмат»?

– Для меня блиц был всегда просто удовольствием. Сама игра. Я не был специалистом, хотя играл по-разному и с переменным успехом. С точки зрения спортивной, к блицу я больше отношусь именно как к удовольствию. Форма быстрых шахмат перспективна. Всё-таки это не совсем блиц, надо задумываться… Но всё равно это немножко не то. Правда, еще раз говорю, что все поменялось. И мозги в плане принятия быстрых решений, и подготовка стала другая в связи с компьютером. Раньше надо было искать, копать, вырезать из журналов партии, чтобы подготовиться, а сейчас нажал кнопку и, пожалуйста, – Купрейчик! Где-нибудь играл, чёрт знает где, и всё равно могут найти! Повлияло всё это на быстроту принятия решений. Раньше матч на первенство мира, следишь за каждым ходом. Ботвинник – Таль, Спасский – Петросян… А сейчас снова нажал на кнопочку и переключился на другой турнир. Больше стало событий. Ускорение темпа жизни повлекло и ускорение в шахматах. Так что «быстрые шахматы» интересны, хотя с моей точки зрения – показатель не совсем объективный. Нормальная шахматная партия, пусть и с современным контролем (полтора часа с добавлением), более естественна для хороших шахмат.

– Вы за классические шахматы?

– Да! Раньше мы играли по два с половиной часа с откладыванием, но и тогда было понятно, что доигрывание большая нагрузка, и вообще два с половиной – это уж слишком! А сейчас этот контроль самый нормальный. Полтора и с добавлением. Нормальный и динамичный. «Быстрые» хороши и вызывают интерес у зрителей, но это немножко поверхностно.

Фото: В.Левитин

– Современная игра далека от той, которую вы исповедовали в дни своей молодости. Но есть всё же молодые гроссмейстеры, чья игра импонирует Вам именно по духу? Болеете за кого-нибудь из молодых?

– Сейчас не уследишь! Много их стало! Это в наши времена ждали «Кто на новенького?» А теперь «пачками» появляются новые имена. Симпатизирую Левончику Ароняну. Приятный молодой человек. Знакомы, хоть и по возрасту разные. И стиль шахматный у него интересный, своеобразный. А так уважительно ко всем отношусь. Все молодцы, видно, что работают… Талантов много стало. И бойцы, и борцы!

– А вы следите за крупными турнирами?

– Конечно, слежу.

– Пройден немалый путь в шахматах, можете назвать свою любимую партию или даже несколько наиболее памятных?

– Всё не вспомнишь, но если бегло и навскидку, то, пожалуй, партия с Цешковским из чемпионата Союза 1979 года в Минске. Он хорошо защищался, а я хорошо нападал. Памятная? Партия с Талем в 1970 году в Сочи в этом самом шевенингене «мастера против гроссмейстеров». Там я ему три фигуры отдавал, народ подходил и не мог понять: кто какими играет? Как бы сказать? «Впечатлительные» партии. А так много было интересного.

Беседу вел Сергей КИМ

Фото из архива «64»

В.Цешковский – В.Купрейчик
Минск 1979

В.Купрейчик – М.Таль
Сочи 1970