ChessPro

Было что-то необычное в поведении Петера Леко на закрытии матча в Бриссаго. Он шутил, улыбался, как ни в чем не бывало болтал с Крамником и своим менеджером Хэнзелем, раздавал автографы – будто несколько часов назад не был в шаге от шахматной короны, а всего за несколько минут до этого не уступил в «партии жизни». Чуть позже – без всякого надрыва – поведал публике, что ему всего лишь 25, он еще молод и у него еще будут шансы стать чемпионом мира.

Вот так спокойно, с улыбкой, лучший шахматист в истории венгерских шахмат перестал быть избранным, перейдя в разряд «одного из». А, может, так и надо встречать поражения? Хотя почему – поражения? Ведь Леко не проиграл, а показал себя во всех отношениях равным чемпиону мира Крамнику – и не спеша, с чувством собственного достоинства сошел с королевской сцены. Надолго ли? Посмотрим…

– Петер! Не хочется с этого начинать, но что вы скажете о 14-й партии?
– Это была очень тяжелая партия. Тяжелее любой другой в этом матче. Крамнику было легко – у него не оставалось другого выбора, кроме как играть на победу. Это максимально упрощало его стратегию, освобождало от сомнений. Мне же в течение двух дней приходилось думать о том, как сделать ничью черными. Хотя я хорошо знаю шахматную историю и понимал, что в такой ситуации надо просто играть в свою игру, все равно попался на эту удочку.
Крамник довольно неожиданно избрал 3.е5 в защите Каро-Канн, однако уже к 10-му ходу черные не имели никаких проблем. Единственная проблема была в психологии. Очень трудно, имея нормальную позицию, думать, что тебе достаточно ничьей. Вот я сидел и думал: сначала над тем, идти ли на жертву пешки, связанную с d5-d4, затем – бороться ли за линию «с» для своих фигур и, наконец, – препятствовать ли появлению белой пешки на h5. Каждый ход в этот момент отнимал у меня минут по 20… Куча мелких проблем, решение которых в иной ситуации не составило бы никакого труда. Я находился в постоянном нервном напряжении и стремился избирать наиболее солидные, «крепкие» продолжения, которые должны были гарантировать мне четкое равенство.
Если вы посмотрите другие партии матча, то увидите: к вопросам защиты я подходил совсем по-иному. Я искал активной контригры, зачастую жертвуя долговременными стратегическими факторами в пользу динамики. Именно в этом и состоит мой стиль! Здесь же я отчего-то не почувствовал духа позиции, упустил стремительное наступление белых пешек на ферзевом фланге. После чего растерялся – и проиграл буквально в несколько ходов.
Нечего сказать – Крамник был великолепен! Он блестяще воспользовался своим психологическим преимуществом и реализовал свой последний шанс, сравняв счет в матче.
– Что вы чувствовали, пожимая Крамнику руку в знак сдачи?
– Прежде всего, очень сильно расстроился… Никогда не любил пассивно защищаться – и надо ж такому случиться, что в главной партии жизни попал в бесперспективную позицию без контршансов. Его стратегический выбор оказался исключительно удачным: я все время ждал от него активности, а он «ничего не делал»; вести же «свою игру» я не был готов психологически.
– Не была ли ваша неудача «подготовлена» сильным давлением Владимира на финише матча? Пять последних партий вы лишь отбивались…
– Думаю, всё было бы в порядке, если бы эта партия не была последней и меня не устраивала ничья. Как я уже говорил, после дебюта я получил отличную позицию, которая позволяла нормально играть. Но Крамника устраивала только победа, а я колебался. Владимир изо всех сил старался расшатать позицию, и в конце концов это ему удалось.
Этот матч оказался очень странным для меня, поскольку я проиграл первую и последнюю партии. Начнись матч со 2-й партии и закончись 13-й, я бы стал чемпионом мира! (Смеется.) Совершенно очевидно, что в обоих случаях меня подвели нервы. Вы волнуетесь, когда первый раз садитесь за доску в матче на первенство мира, но как же тяжело бороться, ведя в счете перед заключительной партией! Первая стала хорошим уроком. Она показала: не думай о других, играй сам! А последняя, увы, показала, что я не до конца усвоил этот урок…
– А что произошло в 12-й партии, когда вы предложили ничью с двумя лишними пешками? Выиграй вы ее – победили бы и в матче…
– Да, два очка в двух партиях не отыгрываются. Мне кажется, я блестяще защищался, но в тот момент, когда опасность уже миновала, утомленный длительным давлением Крамника и испытывая серьезную нехватку времени, предложил ничью. Просто не успел перестроиться!
Когда Владимир тут же согласился, понял: сегодня я мог бы решить исход матча в свою пользу. Но то, какую ошибку совершил, осознал только на другой день, когда с помощниками внимательно посмотрел возникавшее окончание. Возможно, белые могли бы спастись в той позиции, но это отняло бы у Крамника силы, тоже заставило бы его перестраиваться…
Вероятно, именно эта партия стала ключевой в матче, отчасти предопределив мою неуверенную игру в 13-й и 14-й партиях. Оглядываясь сейчас назад, приходится признать: Крамник использовал практически все свои шансы в матче. С другой стороны, и я, нередко имея плохие позиции, выкручивался, и уже Владимир может сказать, что мне везло не меньше.
– Многим зрителям ваш матч, особенно в середине, показался довольно скучным.
– В матче на первенство мира надо играть не «на публику», не стремиться показать свою удаль – желательно вообще не выходить за рамки стратегии, намеченной еще перед началом матча! Считаю, я сумел реализовать почти все задумки: удалось в какой-то степени нивелировать белый цвет Крамника и в нескольких партиях получить перевес самому.
Требовалось очень большое напряжение сил, чтобы превратить «–1» на старте в «+1» к 9-й партии. Но выяснилось – и особенно отчетливо я почувствовал это в промежутке между 9-й и 11-й партиями, – что к роли лидера я был не совсем подготовлен. Надо было изо всех сил пытаться увеличить счет, но мне это не удалось. Где-то со 4-й по 9-ю партию я, пожалуй, показал максимум того, на что сегодня способен. В пяти последних всю свою мощь продемонстрировал и Крамник. Жаль, если кому-то наш матч показался скучным, но здесь, повторюсь, играют не для зрителей.
– Что вы ощущали, когда партию за партией вам приходилось отбиваться?
– Для меня ни в коем случае не стало сюрпризом качество подготовки Крамника и то, что, уступая в счете, он сумеет навязать свою волю, – у него просто не было другого выбора. Это время, когда Владимир доминировал, было очень тяжелым и для меня, и для моей команды. Пользуясь случаем, хотел бы поблагодарить и Акопяна, и Ткачева, и моего постоянного тренера Аршака Петросяна. Мы сработали на 101 процент! Сутки напролет анализировали дебютные позиции, искали такие, которые были бы неудобными для Крамника. Но силы были потрачены не впустую. Вот если бы мне еще удалось устоять в последней партии…
Итоговый результат абсолютно закономерен. Силы оказались примерно равны – 7:7. На мою беду, по правилам матча при равном счете Крамник сохранил звание чемпиона. Такой исход вполне нормален, хотя меня не оставляет легкая грусть – ведь я находился в шаге от победы. В Бриссаго я был в замечательной форме – думаю, Каспарову, Ананду или кому-нибудь другому вряд ли удалось бы добиться такого же результата против Крамника.
У Владимира прекрасная команда аналитиков, он великолепно подготовлен. Наверное, сейчас он практически достиг пика своей силы. Одно дело турниры, но в матче ему очень трудно навязать свою волю, играя белыми, а черными против него приходится решать сложные проблемы. Могу сказать: я готовился к матчу не один месяц, но нам так и не удалось найти противоядие против русской партии – пришлось переходить на «запасные рельсы».
– То есть ход 1.d4 не был спонтанным решением «от безысходности»?
– Нет, я готовил 1.d4 довольно давно. Как и испанскую партию, которую больше года держал «за пазухой». Перед матчем с Крамником закрыл для себя челябинский вариант, потому что понимал: там практически нет шансов.
Ходу 1.d4 мы с тренерами посвятили больше месяца. Нам удалось найти массу интересных идей, но это начало тоже не принесло больших дивидендов (за исключением 5-й партии, в которой соперник сам создал себе проблемы). Словом, Крамник был защищен со всех сторон. Некоторым сюрпризом стало для меня то, что он полностью переключился на 1.е4. В начале матча мне удавалось держать оборону (в 6-й я даже получил некоторый перевес, а в 8-й и вовсе победил в атаке Маршалла), но потом Владимир усилил натиск…
Если говорить о моей стратегической линии, то мы пришли к выводу, что соревноваться с Крамником в искусстве дебютной подготовки совершенно бессмысленно (почти так же, как и против Каспарова). И решили, что главное для меня – это быть в хорошей форме, со свежей головой и выкладываться на всю катушку непосредственно за доской (моей физической подготовки с лихвой хватило на 14 напряженных поединков). Мы даже слегка переусердствовали в этом, и в середине матча для меня было не так уж важно, получил я равную позицию, чуть лучше или чуть хуже. Давай – играй, борись, показывай всё, на что способен!
Думаю, подобное решение стало не очень хорошей новостью для Крамника. Особенно в конце матча, когда он обрушился на меня всей мощью. Всякий раз ему чуть-чуть не хватало, чтобы склонить чашу весов в свою пользу! У меня же были солидные резервы, и физически по окончании 14-й партии я чувствую себя не хуже, чем перед началом 1-й.
– Как в целом оцениваете итоги матча?
– Равный счет говорит о том, что я стал сильнее, а моя игра – более разнообразной. В конце концов, сейчас мне только 25 лет – и ничья в матче с чемпионом мира не такой уж плохой результат! Надеюсь, в будущем у меня будет еще не один шанс побороться за чемпионский титул. Моя жизнь не кончена, шахматная карьера продолжается. Только что меня спросили: не собираюсь ли я бросить шахматы после такой неудачи? В ответ мне оставалось только рассмеяться. Я получил богатый опыт – теперь я знаю, что такое матч на первенство мира, и в следующий раз не совершу ошибок, которые помешали мне победить.
– Ближе к концу матча вам не мешала обжигающая близость шахматной короны?
– Насколько мог, старался не думать об этом. Иначе можно сойти с ума! К счастью, во время матча у меня было столько проблем с дебютом, с общей стратегией, что забивать голову мыслями о близости короны было некогда. Для меня очень важным было крепко спать по ночам… Если я и думал о чем-то таком несколько последних дней, то не как о своем успехе, а исключительно как подарке для Венгрии! В Бриссаго я чувствовал поддержку своих соотечественников, некоторые из которых специально приехали на финальную часть матча. Все они очень болели за меня и желали мне победы.
Если я и был расстроен после заключительной партии, то главным образом потому, что не оправдал их ожиданий. Я был сконцентрирован на 200 процентов, но чего-то мне не хватило…
– История матчей на первенство мира изобилует ситуациями, когда шахматист, уступив в матче, быстро терял свою силу и больше уже никогда не поднимался на столь высокий уровень. Нет ли у вас опасения, что этот матч может сыграть роковую роль в вашей шахматной карьере?
– Вряд ли 14-я партия станет поворотной в моей карьере – со знаком «минус». Я всего лишь уступил за шахматной доской, а не проиграл свою жизнь. Неудача в матче – еще не повод, чтобы заканчивать шахматную карьеру. Тем более что положительных моментов у меня гораздо больше, чем отрицательных: можно сказать, я сыграл вничью со всей Россией! Я сейчас очень собран и мотивирован. Мои «батареи» заряжены, я готов доказывать, что остался одним из лучших в мире. В Вейк-ан-Зее, в Линаресе, в Монако – везде!

Последние турниры

Чемпионат России
СуперФинал

Крамник - Fritz

Мемориал Таля

Топалов - Крамник

Томск. Высшая лига

Майнц

Россия - Китай

Все материалы
ChessPro

Петер ЛЕКО:
«Силы оказались примерно равны…»