В ожидании оттепели

 

 

Вперед, вперед, свободные рабы,
достойные Ходынки и Трубы!
Г.Плисецкий. Труба

 

Хорошо представляю, что чувствовали люди, не одурманенные сталинским мороком, в первые месяцы 1953 года. Ожидание смерти тирана – оно всегда одно и то же, независимо от исторической эпохи. На исходе бесконечного, казалось, правления кремлевского горца напряжение в обществе достигло предела. Истерическое «дело врачей» грозило вылиться во всенародный еврейский погром с непредсказуемыми последствиями… И вдруг в один – так и хочется сказать: прекрасный – день радио сообщило о болезни Сталина, а потом о каком-то загадочном дыхании Чейн-Стокса, поразившем его. Знающие люди поняли: всё кончено!

По воспоминаниям Алексея Германа, писатель Лев Разгон «рассказывал, как в начале марта 53-го он вместе с другими заключенными ехал по тундре и вдруг увидел бегущую фигурку. Человек что-то страшно кричал. Сначала Разгон решил, что за бегуном кто-то гонится, но потом стали слышны слова: “Ус сдох! Гуталинщик загнулся!” Человек приблизился, бросился на капот машины, упал в снег, вскочил на ноги и понесся дальше по тракту. Вопли разносились на многие километры по совершенно пустой и холодной тундре… А затем в зоне состоялся тайный молебен. Службу вели католические ксендзы, поскольку православных священников не осталось. Собравшиеся зеки – русские, украинцы, евреи, татары, чеченцы… просили – каждый на своем языке – об одном: чтобы Сталин, не дай Бог, не поправился…»

По другую сторону колючей проволоки, в городах и весях необъятной державы, кто-то тоже молился об этом, но тоже тайком, про себя, а на людях боясь даже взглядом выдать свою радость… Страна замерла, припав к репродуктору.  

 

Лилианна Лунгина: «И вот он умер. Надо сказать, что ужас и горе народное не имели себе равных.  Вообще ведь дела были неважные. И жить было довольно трудно и страшно. Тем не менее не только в широком народе, но и в интеллигентских кругах все были совершенно убиты. Казалось – были такие наивные представления, – что Сталин удерживает. Что есть там Берия и прочие, которые куда хуже, и только благодаря Сталину всё удерживается на грани. Приезжали поезда, люди на крышах ехали в Москву. Было ощущение какого-то события космического масштаба. Казалось, история остановилась. Собрания, которые проходили в Союзе писателей, были абсолютно гротескные. Люди выходили, чтобы что-то сказать, и начинали рыдать, стоя на трибуне, не сумев вымолвить ни слова от великого своего горя. Откуда-то выходили знаменитые критикессы и говорили: “Мы проживем, но как наши дети будут жить без него?” И взрыв, дикий, истерический взрыв слез – и сходила с трибуны. Я думаю, что это был массовый гипноз. Что люди как-то заражали друг друга. Все хотели обязательно его увидеть. Это безумное, сумасшедшее какое-то желание – увидеть его в гробу – владело огромными массами. Я была счастлива, что он умер. И Сима (муж Лилианны, драматург Семен Лунгин), в общем, разделял со мной это чувство. Но все-таки мы тоже решили пойти посмотреть. Стыдно сказать, но это было так. Хотя няня Мотя, очень важный человек, появившийся тогда в нашей жизни, простая деревенская женщина, отговаривала, считала это чистым безумием и с презрением говорила: “Да что вы беспокоитесь? Собаке собачья смерть”. Но мы испытывали потребность пережить эту историю до конца. Толпа начиналась уже у самых наших ворот. Но пока еще не очень густая, и через нее можно было как-то пробраться. Мы дошли до Самотеки. А у Самотеки дорога идет вниз, это как бы котлован такой. Холодно было. И над Самотекой стояло какое-то облако. Дождь не дождь, что-то такое странное. Сима спросил: что это такое? Что это висит над Самотекой? А какой-то дядька рядом стоит и говорит: а вы не понимаете? Это они так трутся друг об друга, это они потеют, это испарение. И действительно, присмотревшись, мы увидели, что людское месиво в ложбине Самотечной делает шаг вперед – шаг назад, как в мистическом ритме какого-то танца. Они топчутся на месте, тесно прижавшись друг к другу. И поднимается от них марево в небо. И тут Сима сказал: э, нет, туда мы не пойдем, это без нас. И мы с большим трудом как-то выбрались и через два-три часа добрались до дома. Итоги все знают: 400 с лишним человек (на самом деле в разы больше; центр давки был на Трубной площади – Трубе) было растоптано в этот день. Сверх тех миллионов, которых Сталин загубил при жизни, он еще и после смерти столько народу утащил за собой» (из книги Олега Дормана «Подстрочник. Жизнь Лилианны Лунгиной, рассказанная ею в фильме Олега Дормана», 2016).

 

И все равно он кумир для миллионов! Страшное признание Алексея Германа: «Через полвека после смерти Сталин не отпускает меня. Он умудрился создать государство куда более страшное и крепостническое, чем все цари-тираны, вместе взятые. Он поработил не тела, а души. Помните у Евгения Шварца? Когда Ланцелот срубил три головы у дракона, одна из них произнесла: “Чему ты радуешься? Я оставляю тебе дырявые, прожженные, мертвые души”»…

 

Через год после смерти Сталина главный журнал страны «Огонек» дал его портрет, и больше о «мудром вожде и учителе партии и народа, гениальном стратеге пролетариата, величайшем полководце всех времен и народов», как еще недавно именовали Сталина, в журнале ни слова! Sic transit gloria mundi…

 

Символично, что уход Сталина совпал с началом весны. Первой ласточкой грядущей оттепели стало прекращение в апреле «дела врачей». А в июне свергли Берию! Лунгины были тогда в Одессе: «Шли по центральной аллее приморского парка. Вдоль по обеим сторонам стояли огромные портреты членов Политбюро. Вдруг мы услышали странный звук. Мы прошли еще немного и увидели невероятную сцену: четверо мужиков с топорами крушили портрет Берии».

Смерть Сталина поставила точку и в корейской войне: уже в апреле произошел первый обмен пленными, а в июле было заключено перемирие. Термин «разрядка международной напряженности» задолго до Брежнева первым употребил тогдашний председатель Совета министров СССР Георгий Маленков. И страна стала понемногу открываться миру.

Авербах: «После смерти Сталина в отношениях наших властей с Америкой произошло некоторое потепление, и чуть не первыми это почувствовали шахматисты: начались переговоры от ответном (спустя семь лет!) визите нашей команды в США. Как и обычно, подобной встрече придавалось политическое значение, и на подготовку команды средств не жалели. Нас отправили в Гагру, в санаторий Совета министров СССР, где был проведен тренировочный турнир десяти гроссмейстеров, закончившийся победой Смыслова» (из книги «Жизнь шахматиста в системе», 2012).

Однако сразу добраться до США не удалось. Американцы потребовали дать отпечатки пальцев участников матча, но советская сторона заявила протест. В итоге, погуляв неделю по летнему Парижу, команда вернулась в Москву… Зато в 1954 году наши шахматисты совершили целое турне по миру, сыграв шесть матчей: с Аргентиной (20,5:11,5), Уругваем (19,5:0,5), Францией (15:1), США (20:12), Великобританией (18,5:1,5) и Швецией (13:3).

Очередной чемпионат СССР планировался на 1953 год, но из-за турнира претендентов в Цюрихе, собравшем всю элиту советских шахмат (кроме чемпиона мира Ботвинника), его пришлось перенести на январь.

С турниром в Цюрихе связаны две истории, показательные для советских шахмат. Одна забавная, но с «криминальной» начинкой, а вот вторую иначе как драмой не назовешь. 

Авербах: «Однажды, когда мы с Бейлиным (секундант Авербаха) возвратились с тура, вместе с ключом от номера портье подал мне роскошную коробку конфет – это прислали вам!

В номере мы вскрыли коробку, там действительно оказались конфеты. Но не только. Под ними лежали прокламации НТС (Национально-трудового союза – организации, боровшейся с советской властью). “С кем вы, мастера шахмат? – обращались к нам авторы прокламации. – Знаете ли вы о сталинских злодеяниях, о миллионах людей, находящихся в лагерях?” Многое из того, что содержалось в прокламации, было нам неизвестно. XX съезд, на котором Хрущев разоблачил преступления Сталина, состоялся лишь два года спустя.

Прокламацию мы прочли, конфеты съели. Было ясно, что такие же подарки получили все члены нашей делегации. И мы решили отнести коробку с прокламациями руководству, чтобы продемонстрировать свою лояльность.

Заместитель руководителя делегации (понятное дело, из КГБ), увидев пустую коробку, строго спросил:

– Куда делись конфеты?

– Мы их съели.

– Вы что? – набросился он на нас. – Конфеты могли быть отравлены!

– Я рискнул попробовать одну, – нашелся Бейлин, – вроде ничего, вкусная. И тогда ко мне присоединился Авербах» (из той же книги).

«Криминал» в том, что Авербах… заранее мог знать об акции НТС! Еще в главе о матч-турнире 1941 года я упомянул, что Юрий Львович дружил до войны с будущим главой НТС Евгением Романовым (тогда Островским) и встречался с ним потом за границей. Первый раз еще при Сталине, на межзональном турнире в Стокгольме (1952). Повторю то, что он мне поведал: «Помню, во время партии поднимаю глаза и… вижу Островского, который стоит у столика! Когда рассказал маме о нашей встрече, она сожгла все письма от Жени, которые были у меня… На следующий год он приехал в Цюрих на турнир претендентов, мы опять пару раз поговорили, хотя это было небезопасно: шутка ли, общение с руководителем НТС!» Не утверждаю, что разговор шел о прокламациях, но вряд ли бы Романов стал подставлять Авербаха без его ведома… И еще: случись такая история всего год назад, Юрию Львовичу в голову бы не пришло притронуться к конфетам!

Вторая история настолько уникальна по смелости, с которой автор срывает «фиговый листок» с одного из самых знаменитых турниров в послевоенной эпохе, что заслуживает отдельной главки. Впервые она была напечатана в журнале «64 – Шахматное обозрение» (№ 10, 2001) и стала настоящей сенсацией! Но за прошедшие годы история подзабылась, да и новое поколение подросло, которое вообще не в курсе…

Итак, слово Давиду Бронштейну.

 

«СПЛАВКА» В ЦЮРИХЕ

 

Турнир претендентов 1953 года проходил в сложное время. События весны (смерть Сталина) и лета (арест Берии) взбудоражили весь мир – все боялись новой войны и было не до шахмат. А для советских граждан сама поездка за рубеж выглядела подозрительной. Что им там нужно в эти смутные дни? И все же представительная советская делегация – девять гроссмейстеров и восемь секундантов (один я без) – вылетела в Швейцарию. График ФИДЕ надо уважать.

Турнир был изнурительным и нервным: два месяца игры, 30 туров! Руководство делегации (зампред Спорткомитета Д.Постников, его заместитель Мошинцев из КГБ и гроссмейстер Бондаревский, по совместительству из тех же органов) нагнетало страсти, все время напоминая, что никак нельзя пропустить вперед Решевского. Выйди он на Ботвинника, нам всем бы не поздоровилось. Еще бы: девять советских участников (при всего шести иностранцах) не смогли удержать одного американца!

А тот, как на зло, шел в лидерах вместе со Смысловым. Это беспокоило нашу «тройку». И перед 13-м туром, когда я готовился к партии с Решевским, они зашли ко мне в номер (по-моему, навеселе) и объявили, что завтра, несмотря на черные фигуры, я должен выиграть. Приказ! Делать нечего, и я вопреки обыкновению пять часов не вставал из-за доски – проявлял усердие. В цейтноте Решевский по привычке хотел меня запутать, но нашла коса на камень. Отложенная позиция выглядела лишь чуть лучшей для меня, но, к счастью, нашелся этюдный путь к победе.

На время наши руководители успокоились. Но после того как Смыслов проиграл Котову и Решевский опять его догнал, снова занервничали. Тут еще врач команды Владимир Александрович Ридин после очередного осмотра доложил Постникову, что Бронштейн и Керес в норме, а вот Смыслов ослаб и может не дотянуть до финиша на желательном уровне (об этом факте мне поведал уже в Москве сам Ридин). К тому же мы все четверо во втором круге еще не играли между собой, и всякое могло случиться…

На сцене: Василий Смыслов, Сэмюэль Решевский, Пауль Керес и Давид Бронштейн.

 

Допускаю, что отчасти я сам вызвал «снежную лавину». В выходной день перед 24-м туром мы с Болеславским у него в номере мирно играли в карты. Вдруг заходит Постников: «Почему не готовитесь?» Исаак Ефремович промолчал, а я возьми да и брякни: «Чего готовиться? Завтра играю черными с Геллером, сделаю ничью. А потом у меня белые со Смысловым». Постников вскинул глаза, постоял немного и молча вышел. А Болеславский тут же упрекнул меня: «Зачем ты ему это сказал?» Видимо, он лучше меня почувствовал настроение «чифа», как мы называли Постникова.

Как бы то ни было, «тройка» решила действовать. Вызвали Кереса на берег Цюрихского озера и в течение трех часов уговаривали сделать белыми быструю ничью со Смысловым, чтобы в следующем туре тот мог всеми силами обрушиться на Решевского (мне об этом в тот же вечер рассказал Толуш, секундант Кереса).

Керес мужественно выдержал натиск. Может, он и обещал подумать, но на игру пришел в боевом настроении. Однако был весь красный, возбужденный, и я видел, что играть он не в состоянии. Видел это и Смыслов, который внезапно подошел ко мне (чего никогда не делал во время игры) и спросил: «Что это Пауль так зло на меня смотрит? Обидел я его, что ли?» Я не знал, что ответить, и промолчал – а вдруг Смыслов не в курсе? Керес, конечно, проиграл.

«Тройка» решила ковать железо, пока горячо. Сначала убедили Геллера, что Бронштейн завтра якобы требует от него очко, чтобы не пропустить вперед Решевского. Затем вызвали к озеру меня и сказали: Геллер уже получил приказ вам проиграть! Я пробовал возражать, но допустил ошибку, упирая не на то, что всё это вообще неспортивно, а на факт проигрыша Геллером пяти партий. «Вы что, хотите парня совсем угробить?» – «Нет-нет, он согласен, он патриот».

Я сделал вид, что согласен, а сам решил схитрить и играть тупо на ничью, чтобы исключить проигрыш. Это была моя вторая ошибка. Надо было просто зайти к Ефиму в номер и поговорить. Но, напомню, шел 53-й год, и весь турнир мы не имели никакой информации о том, что происходит на родине, а могло быть что угодно. Вайнштейн, которому не разрешили поехать моим секундантом, обещал к началу второго круга прислать какую-нибудь невинную телеграмму, означавшую, что он на свободе (до 1946 года Борис Вайнштейн возглавлял плановый отдел НКВД, и службу под началом Берии ему могли припомнить). Но ее не было. Я после спросил: что случилось? «Ничего, – ответил обычно бесстрашный «гроссмейстер Ферзьбери» (литературный псевдоним Вайнштейна). – Я боялся». Так что не судите меня слишком строго…

 

За сценой: товарищ Мошинцев, Дмитрий Постников и Игорь Бондаревский

 

Я наивно думал, что на Геллере разговор закончится. Ан нет. «Теперь вот что, – сказал Постников, закуривая очередную папиросу (рядом угрюмо шагал «комиссар»). – После Геллера у тебя Смыслов. Учти, его перед партией с Решевским волновать нельзя! Он должен знать, что ты потом с ним сделаешь быструю ничью». – «Но у меня белые!» – «Какая разница? Мы не можем рисковать, что в турнире победит американец». – «Но я тоже могу победить в случае удачного финиша?» – «Я сказал: ничья и быстро! – отрезал Постников и веско добавил: – Мы только что получили шифрованную телеграмму от Романова: «Игру между советскими участниками прекратить». Понял?»

 

Спасский: «В Бухаресте (январь того же 1953 года) я выполнил норму международного мастера. Смешно, но помогла советская власть! Турнир начался с рубки между советскими шахматистами… В результате где-то после 7-го тура вперед вышел венгр Ласло Сабо. И тут из Москвы приходит телеграмма: “Прекратите безобразие, начинайте делать ничьи между собой!” Конечно, хорошо, что я уже завоевал очко против Смыслова, но, думаю, мне было бы все же нелегко, при моей молодости и неопытности, сделать ничьи с Болеславским и Петросяном. А так все подчинились кремлевскому приказу, и я стал международным мастером» («Русская мысль», Париж, 1997).

 

Я обомлел от такой лжи. Мой взгляд не понравился Мошинцеву, и он решил усилить давление, выпалив на повышенных регистрах: «Вы что же, всерьез думаете, что мы приехали сюда в шахматы играть?!» Тут уж крыть было нечем. «Значит, так, – продолжил кагебист. – Перед партией со Смысловым вы зайдете к нему в номер и договоритесь, как сделать ничью. Всё понятно?» Я понуро кивнул. И меня оставили одного созерцать озеро…

Придя на партию с Геллером, я увидел, что на нем нет лица. Неужели и впрямь согласился проиграть? Однако он, как я понял уже много позже, получил от Бондаревского указание выиграть, наказав меня за «жадность»! И пока я лавировал в своем лагере, «тупо играя на ничью», Ефим методично усиливал позицию. Все же надо бы мне играть повнимательней, но я попросту зевнул пешку и проиграл. Мне было обидно – не потому, что проиграл (черными Геллеру мог проиграть любой), а потому, что два часа защищал у озера его шахматную судьбу, а он взял и преподнес мне такую пилюлю!

Когда уже после турнира мы возвращались из Берна, где был устроен прием в советском посольстве, в Цюрих, ко мне вдруг подсел Геллер (тоже изрядно подшофе) и с обидой в голосе спросил, почему я с ним вот уже десять дней не здороваюсь. Тогда я рассказал ему, как меня обрабатывали. Он пришел в ярость и стал кричать на весь вагон: «А-а, так это сволочь Бондаревский!» Тут же подбежал Игорь Захарович, взял его за грудки и, строго прикрикнув «пойдем, пойдем», увел…

После партии с Геллером я выпил стакан армянского коньяка и нарочно заглянул в комнату, где по вечерам собиралась вся наша компания. Все смолкли. Еще бы: пьяный Давид! А я молча посидел минут пять и ушел. Просто показал, что жив, кидаться в озеро не собираюсь.

Конечно, когда я проиграл, Постников заявил, что это самодурство Геллера, что он такое безобразие не потерпит, что в Москве Геллер получит сполна. Но это была скверная игра…

В день партии со Смысловым, часов в двенадцать, ко мне зашел Мошинцев: «Вы уже были у него?» – «Нет». – «Тогда пойдемте». И буквально подтолкнул меня к соседнему номеру: «Заходите, Смыслов вас ждет». Хотя мы были соседи, я ни разу не заходил к нему. Сейчас под конвоем пришлось постучаться. «Войдите». Вхожу. Вижу унылую картину: у окна, не глядя друг на друга, сидят двое – Смыслов и его секундант Симагин. Здороваюсь, подхожу. Симагин отводит глаза и демонстративно смотрит в окно. Говорю о погоде, еще о какой-то ерунде… Смыслов нервно перебивает: «Нет, Дэви, скажи, как мы будем играть?» Я что-то мямлю… «Нет, как мы будем играть? – И неожиданно говорит: – Вот Керес играл на выигрыш и проиграл…» Мне стало ясно, что он с самого начала знал про весь этот дьявольский спектакль. «Ладно, – отвечаю, – как-нибудь сыграем». И быстро ухожу. Мошинцев за дверью ждет меня: «Договорились?» – «Да». И он отстал.

Прихожу на партию. Играю e2-e4. Смыслов в ответ – e7-e5. Я пару минут колеблюсь, но понимаю, что я в капкане. Даже если выиграю, это ничего не изменит: после проигрыша Геллеру мне Смыслова все равно не догнать. А в Москве будут новые неприятности. Вдобавок (или прежде всего?) я был уверен, что Вайнштейна за его давнюю работу под руководством Берии уже арестовали и мое упрямство может ему выйти боком. Быть не может, чтобы Борис Самойлович, будучи на свободе, не прислал обещанную телеграмму!

Словом, колебался я недолго. Избрал испанскую, но стоило Смыслову пойти a7-a6, как я побил слоном коня. И надо же такому случиться: как раз в этот момент мимо столика проходил Решевский. Увидав мой ход, он остановился и выразительно хмыкнул. Я до сих пор слышу этот звук, поскольку стыд не проходит.

Чтобы показать, что я умею в «испанке» играть на выигрыш, я через тур в партии с Решевским не стал бить на c6, а завертел сложную карусель в чигоринском варианте и выиграл. По-моему, это было открытое послание: «Меня обязали со Смысловым играть на ничью!» Но я переоценил интеллект шахматного сообщества. Кажется, Куприн со своим «Марабу» был прав…

Недавно при встрече я сказал уже поседевшему Смыслову: «Наверное, пора рассказать о закулисных махинациях в Цюрихе?» А он в ответ: «Дэви, зачем портить хороший турнир?» Суэтин в своей последней книге поведал часть этой кагебешной интриги.

 

Суэтин: «В день встречи со Смысловым Кереса вызвал руководитель нашей делегации Д,Постников и заявил, что он не имеет права играть с ним на выигрыш. Мол, это пойдет на пользу Решевскому. Со слов секунданта Кереса, гроссмейстера А.Толуша, Смыслов вряд ли знал об этом. Крутой разговор продолжался несколько часов. Керес наотрез отказался поступиться совестью, но был выбит из колеи. Игра на выигрыш обернулась проигрышем» (из книги «Шахматы сквозь призму времени», 1998).

 

Я решил довершить его рассказ. При желании Василий Васильевич может его дополнить или исправить. Буду только рад. Тем более что лично к Смыслову у меня претензий нет. Дело не в нем, а в самой системе, царившей тогда в советских шахматах. Разве я не понимаю, что каждый из нас мог оказаться в такой ситуации? В 1954 году, во время матча СССР – США, в «Нью-Йорк таймс» была напечатана  карикатура под названием «Куклы Кремля». Снизу все мы – Смыслов, Бронштейн, Керес, Авербах, Геллер, Котов, Петросян и Тайманов, а сверху – кремлевская верхушка во главе с Хрущевым дергает нас за ниточки. Это выглядело оплеухой. А сейчас я думаю, что, в сущности, тот карикатурист был прав: мы и впрямь были марионетками, только не сознавали этого.

 

На обложке книги «КГБ играет в шахматы» (2009) – тот же театр марионеток, что и на карикатуре из нью-йоркской газеты 1954 года!

 

…Вернувшись тогда из Цюриха в Москву, я уже на аэродроме испытал страшное облегчение: Борис Самойлович был жив-здоров и, как всегда, первым встретил меня у трапа. Вскоре ему пришла в голову странная идея: он стал уговаривать меня написать учебник по миттельшпилю на основе цюрихских партий. Из-за всей этой грязной истории мне не хотелось вспоминать о турнире. Но он убеждал: «Давид, вашу игру все скоро забудут, а книгу будут помнить». И я капитулировал. Но две партии – с Геллером и Смысловым – оставил в первом издании практически без комментариев. Как поется в известной песне, «догадайся, мол, сама». Но и на этот раз никто, по-моему, ни о чем не догадался.

Вайнштейн оказался провидцем. Меня отбросили на обочину шахматной жизни, а книга «Международный турнир гроссмейстеров» живет, переиздается, выходит на других языках. И, думаю, надолго переживет меня…

P.S. Предлагая Василию Васильевичу «дополнить или исправить» мой рассказ, я никак не думал, что в опубликованном им ответе («64» № 12, 2001) турниру в Цюрихе будет отведен лишь один абзац, а основное место займут разного рода домыслы и даже прямая дезинформация. Не опровергнув, по существу, ни одного приведенного мной факта и, самое главное, полностью обойдя стороной «проблему Кереса», Смыслов, на мой взгляд, только подтвердил правдивость моего рассказа (из книги «Давид против Голиафа», 2002).

 

БЕЗ ОСОБЫХ СЮРПРИЗОВ

 

Помните, в прошлый раз я сетовал на сокращение номеров турнирного бюллетеня, из-за чего в него попало меньше, чем прежде, полуфинальных партий? На этот раз бюллетеня не было вовсе (о причинах ниже), как и привычных отчетов о полуфиналах в «Шахматах в СССР». Повезло только полуфиналу в Вильнюсе, где пятитысячным тиражом был издан «единовременный» бюллетень с партиями.

Константинопольский: «XXI первенству, как и обычно, предшествовали отборочные соревнования – четвертьфиналы и полуфиналы, в которых участвовало в общей сложности более 150 ведущих шахматистов Советского Союза.

В девяти четвертьфинальных турнирах наряду с лучшими представителями нашей талантливой молодежи выступало немало опытных мастеров. В Москве и Ленинграде было организовано по две четвертьфинальные группы, остальные группы были в Киеве, Тбилиси, Челябинске, Туле и Краснодаре. В каждом турнире играло 16 человек, из которых по четыре допускалось в полуфинал» (сборник «XXI первенство СССР по шахматам», 1955).

 

Во 2-й ленинградской группе победил Эдгар Чаплинский, но в полуфинале участия почему-то не принял. Возможно, помешала учеба на физфаке МГУ (он закончит его в 1954-м). Но вот что странно: в хранящейся у меня его неопубликованной рукописи «Немного о себе» (1992) Эдгар, подробно описав свой шахматный путь, даже не упомянул об этом победном для себя четвертьфинале…

 

Абрамов: «Три полуфинала XXI первенства СССР (в Вильнюсе, Ленинграде и Ростове-на-Дону) были проведены в июне, один (в Москве) – с ноября по декабрь. От игры в полуфиналах, кроме чемпиона мира и СССР М.Ботвинника, были освобождены участники турнира кандидатов на матч с чемпионом мира гроссмейстеры Д.Бронштейн, И.Болеславский, В.Смыслов, П.Керес, А.Котов, Т.Петросян, М.Тайманов, Е.Геллер и Ю.Авербах.

Четвертая полуфинальная группа в Москве была специально организована для гроссмейстеров и мастеров, не имевших возможности играть летом в турнирах из-за подготовки к международным соревнованиям (все они являлись тренерами на турнире претендентов в Цюрихе).

Состав полуфиналов был ослаблен не только отсутствием десяти ведущих советских гроссмейстеров. Не использовали своего права участия в отборочных турнирах гроссмейстеры И.Бондаревский и А.Толуш, участники финала предыдущего чемпионата мастера Б.Гольденов, А.Константинопольский и И.Липницкий. Кроме того, мастер Л.Аронин, приступивший к игре в вильнюсском полуфинале, вынужден был по болезни выбыть из соревнования. Талантливый мастер, входивший в число победителей полуфиналов шесть раз подряд, впервые за последние семь лет не смог принять участия в борьбе за звание чемпиона страны.

Вильнюсский полуфинал: 1. Холмов – 11,5 из 14; 2. Суэтин – 11; 3–4. Корчной и Шамкович – по 9; 5. Ууси – 8; 6–7. Жуховицкий и Микенас – по 7,5; 8–10. Замиховский, Панов и Щербаков – по 7; 11. Равинский – 5,5; 12. Черепков – 5; 13. Вистанецкис – 4; 14. Питксаар – 3,5; 15. Павлов – 2,5.

Ленинградский полуфинал: 1. Иливицкий – 10,5 из 15; 2–3. Бывшев и Лисицын – по 9,5; 4–5. Борисенко и Кламан – по 9; 6. Уфимцев – 8,5; 7–10. Арцукевич, Кузьминых, Шапошников и Шияновский – по 8; 11. В.Загоровский – 7,5; 12–13. Бонч-Осмоловский и Ней – по 6; 14. Стрекаловский – 5,5; 15. Б.Владимиров – 4; 16. Когинов – 3.

 

Из прессы: «Крупные ошибки были допущены судейской коллегией ленинградского полуфинала. Главный судья В.Иванов отсутствовал на турнире в наиболее ответственный момент доигрывания перед последним туром. Важное значение для распределения первых мест имела партия Иливицкий – Лисицын. Иливицкий, не приступая к доигрыванию, руководствуясь деляческими соображениями, предложил Лисицыну ничью в позиции с лишней пешкой. Не указав Иливицкому на его неспортивное поведение, члены судейской коллегии оформили соглашение на ничью. Через некоторое время в турнирное помещение явился В.Иванов. Он отменил зафиксированный результат и предложил Иливицкому и Лисицыну доиграть партию, невзирая на то, что записанный ход уже был известен. На этот раз Иливицкий одержал победу» («Шахматы в СССР» № 8, 1953).

 

Полуфинал в Ростове-на-Дону: 1–2. Лившин и Фурман – по 10,5 из 15; 3–4. Банник и Нежметдинов – по 9,5; 5. Кобленц – 9; 6–8. Антошин, Котлерман и Шамаев – по 8; 9–11. Будо, Фридштейн и Чистяков – по 7,5; 12. Решко – 6; 13. Каспарян – 5,5; 14. Константинов – 5; 15. Загорянский – 4,5; 16. Багин – 3,5.

 

Из прессы: «Несмотря на неоднократные выступления нашей общественности, один из турниров в жаркий летний месяц проводился на юге, в Ростове-на-Дону. Участники этого турнира справедливо замечают, что жара отнюдь не способствовала нормальному творческому процессу» (там же).

 

Московский полуфинал: 1. Рагозин – 7,5 из 12; 2–3. Симагин и Сокольский – по 6,5; 4. Лилиенталь – 6; 5. Флор – 5,5; 6–7. Кан и Моисеев – по 5.

Каждой группе было предоставлено по три места для выхода в финал. При дележе третьего места решало преимущество по таблице коэффициентов. Таким образом, право участия в финале завоевали москвичи И.Лившин (ему было присвоено звание мастера), В.Рагозин и В.Симагин, ленинградцы В.Бывшев, В.Корчной и С.Фурман, представители РСФСР Г.Иливицкий, Г.Лисицын и Р.Нежметдинов, Белоруссии – А.Сокольский и А.Суэтин, Литвы – Р.Холмов (впоследствии в финал были также допущены А.Банник, Г.Борисенко, Л.Шамкович, А.Лилиенталь и С.Флор)» (сборник «Шахматы за 1953 год», 1954). Флора включили вместо Симагина, который был секундантом Смыслова в матче на первенство мира с Ботвинником.

В.Виноградов (председатель Всесоюзной шахматной секции): «Отказы отдельных гроссмейстеров от участия в соревнованиях на первенство Советского Союза принимают систематический характер. Сначала были случаи игнорирования полуфиналов, а теперь этой участи не могут избежать и чемпионаты. Это ненормальное положение грозит созданием какой-то группы шахматистов, не подчиняющейся принятому у нас закону спортивного отбора…

Не оправдал себя также опыт организации специального полуфинала для тренеров. Из его состава в семь человек в финал было допущено четверо, столько же, как от других полуфиналов, проходивших при 16 участниках. Несправедливость этого решения становится очевидной, если проследить результаты представителей этого полуфинала в чемпионате» («Шахматы в СССР» № 4, 1954). Все они заняли места в нижней половине турнирной таблицы.

 

ПОЕХАЛИ!

 

Из двадцати предыдущих чемпионатов только два (Одесса-1929 и Тбилиси-1937) были проведены не в Москве (12) и Ленинграде (6). Этот решили устроить в Киеве, благо повод был круче некуда – 300-летие воссоединения Украины с Россией. Казалось бы, местный Спорткомитет должен был костьми лечь, но организовать турнир по высшему разряду. Ничего подобного! Просчеты в организации пришлось устранять уже по ходу дела, но одну проблему так и не решили.

 

Виноградов: «Полным провалом закончились попытки издать бюллетень, посвященный первенству. Приняв на себя это обязательство, Украинский комитет по физкультуре и спорту не выполнил его. В свое время латвийская, литовская и другие шахматные организации обеспечивали выпуск бюллетеней даже при проведении отборочных соревнований к чемпионату. А украинская организация, которой было поручено проведение самого ответственного соревнования, в течение всего турнира готовилась к выпуску бюллетеня, но ни один номер его так и не вышел» («Шахматы в СССР» № 4, 1954).

 

Да, в «Шахматах в СССР» напечатан «Дневник турнира» Микенаса с Рагозиным, но он без «лирики», с упором на партии. Огорчил на этот раз «Советский спорт»: ни интервью, ни шаржей. В «Вечерней Москве» тоже никакой живинки, одни сухонькие, без обычного юмора, отчеты Флора, но хорошо хоть дали шарж Корчного… На этом пустынном фоне киевский «Радянський спорт» выглядит цветущим садом: тут тебе и шаржи, и интервью с победителями, и даже Флор пишет так, будто его окропили живой водой!

Из прессы: «Во Дворце культуры пищевиков 7 января открылся XXI чемпионат СССР. От предыдущих он отличается тем, что среди участников много молодых шахматистов.

Флаг чемпионата поднял гроссмейстер М.Тайманов. Звучат Государственные гимны СССР и Украинской ССР. Состязания открыты. Проводится жеребьевка. В результате участники распределились так (курсивом выделены гроссмейстеры): 1. Г.Лисицын (Ленинград), 2. Р.Холмов (Вильнюс), 3. Ю.Авербах (Москва), 4. А.Суэтин (Минск), 5. Е.Геллер (Одесса), 6. М.Тайманов, 7. В.Бывшев (оба – Ленинград), 8. А.Лилиенталь, 9. Т.Петросян (оба – Москва), 10. С.Фурман, 11. Г.Борисенко (оба – Ленинград), 12. А.Сокольский (Минск), 13. И.Лившин (Москва), 14. Г.Иливицкий (Свердловск), 15. Л.Шамкович (Ярославль), 16. А.Банник (Киев), 17. В.Корчной (Ленинград), 18. С.Флор (Москва), 19. Р.Нежметдинов (Казань), 20. В.Рагозин (Москва)» («Советский спорт», 9 января).

Хавин: «Четыре участника – Банник, Лившин, Нежметдинов и Шамкович – впервые играют в таком сильном турнире. Но это совсем не значит, что они не будут активно бороться за призовые места. Банник, неоднократный чемпион Украины, успешно выступал в ряде полуфинальных турниров на первенство СССР. Нежметдинов – чемпион РСФСР (интересно вспомнить, что он имеет также звание мастера спорта по шашкам). Имена Лившина и Шамковича менее известны любителям шахмат, но история шахматных состязаний знает много случаев, когда такие “новички” опережают прославленных мастеров» («Радянський спорт», 8 января).

Флор: «Чемпионат СССР должен быть кульминационным событием каждого шахматного года, спортивным и творческим обзором достижений наших шахматистов. К сожалению, на этот раз советская шахматная общественность сильно разочарована отсутствием на первенстве ряда гроссмейстеров. Где они? Никаких претензий нельзя предъявить Ботвиннику и Смыслову. У обоих – много забот. Ботвиннику нужно защищать свое звание, а Смыслову – это звание отобрать. Обоим нелегко. Естественно, оба должны долго и серьезно готовиться к встрече.

Бронштейн и Толуш на время начала чемпионата находились в Англии. Керес трижды получал золотые медали чемпиона страны (точнее, дважды, так как в 1947 году медалей еще не было). Жаль, что его нет в Киеве. Гроссмейстер занят литературной работой. Что и говорить, не очень это убедительная причина для отказа от участия в турнире… Несколько странным является совпадение случайностей – заболевание Болеславского с Котовым и начало чемпионата.

Но ресурсы советского шахматного движения, его силы и таланты таковы, что даже при отсутствии нескольких гроссмейстеров 21-й чемпионат Советского Союза является первоклассным турниром.

Впервые чемпионат проводится в столице Советской Украины (напомню, в Киеве должен был пройти 10-й чемпионат, но затем его перенесли в Тбилиси). На протяжении месяца шахматисты из разных республик будут гостями прекрасного Киева, на золотой Украине. Чемпионат СССР будет проходить в дни всенародного празднования 300-летия воссоединения Украины с Россией.

Место проведения очередного чемпионата страны выбрано удачно. Украина много дала для развития советского шахматного искусства. Украинские мастера разработали немало ценных теоретических проблем. Шахматному миру хорошо известно имя опытного практика и теоретика шахмат А.Константинопольского, далеко за пределами нашей страны витает слава знаменитых гроссмейстеров Болеславского, Бронштейна и Геллера, воспитанных на Украине. Известными стали и имена методичного, сильного шахматиста И.Липницкого, упорного, цепкого мастера А.Банника и многих других способных украинских игроков» (там же, 12 января).

 

Участники, судьи и организаторы чемпионата. Сидят (слева направо): Флор, Лилиенталь, Петросян, Ратнер (судья), Виноградов (главный судья), Геллер, Авербах, Тайманов, Фурман, Иливицкий. Второй ряд: Сокольский, Холмов, Лившин, Бывшев, Борисенко, Усачий (судья), Махиня (секретарь), Корчной. Третий ряд: Суэтин, Нежметдинов, Шамкович, организатор, Кофман, Волковысский. Из архива Ю.Авербаха.

 

Из прессы: «Обширный зал Дворца культуры работников легкой и пищевой промышленности переполнен. Раздается звонок. Главный судья турнира В.Виноградов дает команду включить часы. На десяти шахматных столиках разгорается напряженная борьба.

 

Виноградов: «К сожалению, украинская шахматная организация не сумела полностью использовать предоставленные ей возможности. Массовая работа на турнире была организована плохо. Зрительный зал, рассчитанный на 1000 зрителей, заполнялся лишь наполовину, и только в последних турах в зале не оставалось свободных мест… Были и другие недостатки в проведении финала. Демонстрационные доски появились лишь ко 2-му туру, да и то столь неудачно оформленные, что следить по ним за ходом партий было нелегко. С большим количеством ошибок выходили выпускаемые на ротаторе партии» («Шахматы в СССР» № 4, 1954).

 

Первыми закончили партию Холмов и Нежметдинов. Чемпион Литвы предпринял комбинированное наступление фигурами и пешками на королевском фланге. Нежметдинов не нашел лучшей защиты и на 20-м ходу потерял качество, а на 30-м ввиду неизбежности крупных потерь сдался.

Остро протекала встреча Суэтина с Корчным. Была разыграна сицилианская защита с рокировками в разные стороны. Исход борьбы решился в цейтноте. Корчной потерял две пешки и на 43-м ходу признал себя побежденным…

Гроссмейстеры Авербах и Флор разыграли известный вариант защиты Нимцовича. На 15-м ходу Флор предложил жертву фигуры. После долгого раздумья белые отклонили жертву, так как ее принятие давало черным неотразимую атаку. После ряда разменов эта интересная партия пришла к ничейному результату…

Несмотря на ранний размен ферзей, очень содержательной была партия Лисицын – Рагозин. Противники разыграли староиндийскую защиту. Ленинградский мастер на 12-м ходу неожиданно пожертвовал фигуру. Рагозин отклонил жертву и в последующей острой игре добился значительного позиционного преимущества. Однако в цейтноте недооценил активность белых на ферзевом фланге и должен был отдать слона за проходную пешку…

Партия Петросян – Сокольский была прервана на пятом часу игры с лишней пешкой у гроссмейстера. Тонко проведя окончание, Петросян заставил Сокольского сдаться» («Советский спорт», 12 января).

 

Микенас и Рагозин: «Участники разместились в гостинице “Украина” на бульваре Тараса Шевченко – это довольно далеко от Дворца культуры, где проходит соревнование. После тура участники возвращались на своем автобусе в гостиницу. 15-минутная поездка проходила весьма оживленно. Закончившиеся партии анализировались, выяснялись ошибки. За время турнира “шахматный автобус” превратился в место дискуссий, шуток, которые выдерживались всегда в дружеских тонах» («Шахматы в СССР» № 4, 1954).

 

Шарж из газеты «Радянський спорт» (12 января).
 

Рагозин и Хавин: «Героем 2-го тура был Виктор Корчной, который в блестящем стиле победил Геллера. В сицилианской защите (интересно, что она встретилась еще в четырех партиях этого тура) Геллер повторил вариант, примененный им на турнире в Цюрихе против Котова, и достиг хорошего положения. В этот момент Корчной пожертвовал пешку, которую Геллеру не следовало брать. Но он переоценил свою позицию, принял жертву и попал под неотразимую атаку. Окончание партии Корчной провел с большой силой и на 25-м ходу вынудил Геллера сдаться…

 

Из прессы: «Второе очко записал в таблице Лисицын, победивший Холмова. В дебюте ферзевых пешек противники рокировались в разные стороны. Партия приняла чрезвычайно острый характер. Белым удалось получить опасную атаку, и на 34-м ходу Лисицын мог изящно форсировать победу. Однако он не заметил этой тактической возможности. Партия была отложена с преимуществом белых, которое им удалось реализовать в день доигрывания» («Советский спорт», 12 января).

 

Встреча Банник – Тайманов до 15-го хода проходила так же, как партия Авербах – Тайманов на цюрихском турнире. Тогда Тайманов проиграл. Но во время последующего анализа он нашел за черных усиление, которое было неизвестно Баннику. Гроссмейстер уверенно провел дебютную стадию, потратив на первые 20 ходов менее четверти часа. Банник изобретательно защищался, но не смог уравнять игру…

Лившин, который впервые участвует в чемпионате СССР, своевременно парировал все угрозы Петросяна и отложил партию в ничейном положении» («Радянський спорт», 12 января).

 

Флор: «Киевлянин – объективный зритель. Во 2-м туре Геллер потерпел поражение в партии с Корчным. Зрители в зале темпераментно приветствовали победителя. И полностью заслуженно. Самый молодой участник чемпионата провел партию с блеском, в стиле лучших выступлений Алехина. Киевлянам свойственно чувство юмора. После победы Корчного группа зрителей выкрикивала: “Да здравствует молодежь!” Выходит, 28-летнего Геллера некоторые уже начинают считать “старым”… После двух туров представитель старшего поколения советских шахматистов Лисицын имеет два очка. Выводы, прогнозы? Еще очень рано их делать… Два тура – это только начало, это еще даже не настоящий старт. И вообще, делать прогнозы – неблагодарное дело даже для знатока. Тут можно легко ошибиться, ибо в шахматном турнире бывают самые разные сюрпризы. Будут они, безусловно, и на турнире, который проходит в Киеве» (там же).

 

Из прессы: «3-й тур. На четырех демонстрационных досках, помещенных в центре сцены, одновременно появился один и тот же первый ход с2-с4. Так начались партии Геллер – Флор, Петросян – Иливицкий, Тайманов – Корчной и Холмов – Рагозин.

 

Микенас и Рагозин: «Необходимо отметить любопытную деталь: во многих партиях всё чаще белые играют 1.с4. Это объясняется, видимо, стремлением избежать защиты Нимцовича, в которой за черных найдено много хороших систем» («Шахматы в СССР» № 4, 1954).

 

Тур прошел в острой борьбе на всех досках. После пятичасовой борьбы закончились только пять встреч. Первую победу одержал Рагозин. В начале партии преимущество было на стороне Холмова, однако он неосторожно вскрыл вертикаль, и ладья черных вторглась в лагерь противника…

С большим интересом следят киевляне за партиями Корчного. Играя черными с Таймановым, он избрал систему, неоднократно с успехом применявшуюся Ботвинником. Ход за ходом Корчной усиливал позиции своих фигур. В лагере белых образовалось слабое поле d3. Когда ладья черных попала на этот пункт, преимущество Корчного стало бесспорным. Тайманов изобретательно защищался и, воспользовавшись неточностью противника, пожертвовал слона за две пешки и форсировал ничью.

 

Рагозин и Хавин: «В 3-м туре самую интересную партию дал Лилиенталь. В партии с Шамковичем, который избрал староиндийскую защиту, он провел далеко рассчитанную жертву качества за пешку, захватив в центре ряд опорных пунктов и через несколько ходов отыграв качество. Вскоре Шамкович потерял еще две пешки, и это вынудило его прекратить сопротивление» («Радянський спорт», 15 января).

 

4-й тур. Из четырех встреч, закончившихся вничью, только в одной – Рагозина с Сокольским – была полноценная борьба. Противники разыграли необычный вариант защиты Нимцовича (1.d4 Nf6 2.c4 e6 3.Nc3 Bb4 4.f3 d5 5.a3 Bxc3+ 6.bxc3 c5 7.cxd5 Nxd5 8.dxc5 f5). В дальнейшем гроссмейстер активизировал свои фигуры на ферзевом фланге, а мастер организовал давление по линии “f”. На 23-м ходу Сокольский неожиданно пожертвовал ладью и форсировал ничью вечным шахом.

 

Рагозин и Хавин: «Из пяти встреч 4-го тура, что закончились до перерыва, единственной результативной была партия Корчной – Бывшев. Сначала она проходила спокойно, но это было затишье перед бурей. Шахматист острого комбинационного стиля, Корчной вскоре осложнил игру и, воспользовавшись неточной защитой Бывшева, выиграл пешку. Затем, тонко маневрируя, белые прорвались ферзем и ладьей в лагерь черных» (там же).

 

Остро протекала встреча Холмова и Авербаха. Противники рокировались в разные стороны. Гроссмейстер атаковал на ферзевом фланге, мастер – на королевском. Партия отложена на 47-м ходу в сложной позиции, где предстоит еще длительная борьба (ничья без доигрывания: Холмов перед откладыванием упустил выигрыш)…

Интересной получилась партия мастеров Лившина и Борисенко. В цейтноте Борисенко допустил несколько неточностей. Партия отложена в позиции, где выигрыш Лившина не вызывает сомнений» («Советский спорт», 14 января).

Положение после 5-го тура: Лисицын и Фурман – по 4; Корчной и Петросян – по 3,5; Авербах, Иливицкий, Лилиенталь и Тайманов – по 3; Борисенко, Геллер, Нежметдинов и Суэтин – по 2,5; Бывшев, Рагозин и Холмов – по 2; Лившин, Сокольский, Флор и Шамкович – по 1,5; Банник – 1.

Шарж из газеты «Радянський спорт» (15 января).

 

ПОСЛЕ ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ

 

Под таким названием Сало Флор опубликовал в киевской газете свой первый обзор. К слову, если б не его обзоры, даже не знаю, каким образом пришлось бы создавать общую картину чемпионата… Так что спасибо Сало Михайловичу!

Флор: «Закончилась первая четверть чемпионата. А лидирует не гроссмейстер. Непорядок! Кто же виноват? “Виноват”, и даже очень, самый молодой участник чемпионата Виктор Корчной. Разгромив Геллера (во 2-м туре), он после этого поставил в безнадежное положение и Тайманова, и “заместитель Ботвинника” был счастлив, когда ему удалось в последнюю минуту уладить дело миром. В 5-м туре Корчной продолжил свою агрессию. Он нанес первое поражение Лилиенталю, который хорошо начал турнир. Таким образом Корчной превратился в грозу гроссмейстеров. Что с ним делать? По-моему, наилучший выход, если Корчной сам станет гроссмейстером. Его большой талант дает все основания надеяться, что он и будет семнадцатым гроссмейстером СССР.

 

«С большим интересом следят киевляне за партиями Виктора Корчного». Рисунок из газеты «Вечерняя Москва» (25 января)

Как-то раз на XIX первенстве страны в зрительном зале сидела группа гроссмейстеров и наблюдала за партией Ботвинник – Копылов. Гроссмейстеры пытались угадать следующий ход Копылова. Но каждый раз он выбирал совсем другой ход, чем предполагали гроссмейстеры. Копылов – оригинальный шахматист. За неожиданности, которыми он так часто поражает противников и зрителей, его в шутку называют “криворужейником”. Шахматистом в стиле Копылова является, скажем, и мастер Бывшев, а особенно яркий “криворужейник” – Нежметдинов. Это очень интересный шахматист. Он – чемпион РСФСР, он и чемпион Татарской АССР. Впервые участвуя в чемпионате страны, он (как, конечно, и все другие участники) лелеет мечту стать чемпионом и всего Советского Союза…

С волнением следили зрители за партией Нежметдинов – Геллер (4-й тур). Позиция была такой опасной для обеих сторон, что все держалось, как говорится, на волоске. У кого лучше, у кого хуже? Партия была отложена в интересной “шахматно-шашечной” позиции. Только тщательный анализ показал, что она никак не может способствовать спокойному сну Геллера. Так и случилось.

На следующий день Нежметдинов снова угрожал перейти в атаку. Противники боятся дать ему в руки инициативу. Тогда он становится страшным и грозным. Потому-то Тайманов почел за лучшее отдать две пешки. Гроссмейстер снова надеется на “мировую”. Шансы есть!

Часто бывает, что два гроссмейстера сотрудничают в творческом отношении. Когда такая пара встречается в турнире, им тяжело обыграть друг друга: они знают все слабые и сильные стороны. Из-за этого, например, партия Тайманов – Флор закончилась мирно (в 20 ходов). Но таких мирных ничьих в турнире мало.

 

В итоге набралось не так уж мало: Флор – Холмов (16), Флор – Фурман и Флор – Суэтин (по 18), Флор – Иливицкий и Лисицын – Фурман (по 20), Иливицкий – Фурман и Лилиенталь – Рагозин (по 21), Лисицын – Флор (22), Петросян – Лисицын (23), Иливицкий – Тайманов, Лившин – Лисицын и Шамкович – Петросян (по 24).Удивительная ошибка в мегабазе ChessBase: вместо партии Нежметдинов – Авербах там приведена партия Флор – Суэтин. В турнирном сборнике они рядышком, на одной странице, и я думал, что произошла просто путаница. Однако партия Флор – Суэтин оказалась без ходов, так что первая партия выпала вовсе! Случайно наткнулся на еще одну ошибку (сколько ж их там всего!), но партии Авербах – Суэтин и Холмов – Геллер всего лишь «рокирнулись».

 

Все стремятся играть остро. В каждом туре можно наблюдать несколько “штыковых атак”.

Пятый тур был черным днем для гроссмейстеров. Чего хорошего можно ожидать от тринадцатого числа?! Одно очко гроссмейстерам было обеспечено, поскольку Авербах и Рагозин играли между собой. Но Бывшев разгромил позицию Флора, не дав возможности старому гроссмейстеру даже рокироваться. Невежливо! Лилиенталь проиграл Корчному. Вызывает некоторые опасения и судьба Геллера в партии с Лисицыным (устоял).

В 1948 году Фурман считался “50-процентным” гроссмейстером (за третье место в чемпионате). Но что-то дальше у него ничего хорошего не вышло. Теперь Фурман стал чемпионом Ленинграда и находится в хорошей спортивной форме. Он спокойно, уверенно набирает очки, и после доигрывания вероятнее всего, что Фурман будет лидером турнира. В современной шахматной борьбе исключительно важно иметь хорошие, крепкие нервы. У Фурмана они есть. Временами складывается впечатление, что Фурман вообще не имеет нервов, так спокойно и хладнокровно ведет он свои партии..

 

Первую половину турнира Семен Фурман был в лидерах, играл уверенно и спокойно. Но потом в его игре что-то сломалось…

 

Хорошее турнирное положение и у другого представителя Ленинграда – Лисицына. Он любит набирать очки после основательной работы, доигрывая партии в два или даже в три приема.

 

Из прессы: «При доигрывании партии часто проходят в более скором темпе. Участники заблаговременно изучают позиции, находят лучшие ходы и эффектные атаки. Но иногда, несмотря на глубокий анализ, случаются неожиданности. Авербах, имевший лишнюю пешку в партии с Лисицыным (3-й тур), при доигрывании выиграл вторую пешку. Однако он не учел тонкого маневра черных, и его ферзь неожиданно оказался в западне. На 61-м ходу была зафиксирована ничья» («Советский спорт», 16 января).

 

Как мы уже отметили, неучастие в этом чемпионате “самых громких имен” имеет свою прелесть. Как и вначале, ничего невозможно предсказать. Кто будет лидером, чемпионом? Ничего нельзя сказать! Абсолютно “темное дело”! Возможно, что вторая неделя внесет некоторую ясность, но, конечно, только некоторую» («Радянський спорт», 15 января).

Шарж из газеты «Радянський спорт» (26 января).
 

СМЕНА ЛИДЕРОВ

 

Шестой тур выдался настолько интересным и напряженным, что Флор разразился еще одним – внеплановым – текстом под названием «Решает выдержка»:

«Шахматы – это прежде всего борьба, острая и упрямая борьба. Напряжение в каждом туре с каждым часом возрастает, и решение вопроса о победителе приходится именно на пятый час игры. В это время особенно важно сохранять покой, хладнокровие.

Зритель на шахматном турнире часто наблюдает, как во время игры и особенно в конце ее шахматисты подкрепляют свой организм. Некоторые в это время прибегает к шоколаду, а у чемпиона мира Ботвинника – свой особенный режим. Он считает, что очень полезно дважды за вечер пить очень сладкий чай с лимоном. Многие шахматисты подражают Ботвиннику (в употреблении чая), хотя, как показывает опыт, даже самая большая доза сладкого чая не превращает шахматиста в Ботвинника…

Именно выдержка и решает судьбу успеха в критический момент. Но человек есть человек, и шахматисты еще часто допускают непонятные ошибки. В 6-м туре Шамкович не заметил простого выигрыша в два хода!

 

Рагозин и Хавин: «Шамкович с подъемом провел первую половину партии с Борисенко, пассивно разыгравшим староиндийскую защиту. На 13-м ходу он предложил оригинальную жертву качества, которую черные не отважились принять. Потом белые создали ряд сильных угроз на королевском фланге и на 28-м ходу могли ходом слона сразу выиграть партию. Этот ход видели все, кто был в турнирном зале. Не видел его только один Шамкович, попавший в цейтнот. Он избрал другое продолжение, которое, казалось, тоже вело к победе. Но случилось иначе. Черный король, спасаясь от ударов белых фигур, проделал вояж с g8 на b8 и тут нашел укрытие. Атака белых исчерпалась, а черные сохранили лишнюю фигуру, которую Шамкович пожертвовал, пытаясь усилить атаку» («Радянський спорт», 18 января).

 

После каждых пяти туров шахматисты отдыхают. Выходной день – приятная вещь, особенно для лидера турнира. Безусловно, лидер XXI чемпионата СССР Фурман с удовольствием прогуливался по улицам красивого Киева. Но участники, которые отстают в турнире, ненавидят выходной день. Им нужно скорее играть, играть и отыгрываться.

Сложное это дело – отыгрываться. Некоторые ждут реванша годами. В 6-м туре встретились Холмов и Геллер…» («Радянський спорт», 18 января). Продолжение этой интригующей фразы – во второй части статьи, перед партией Холмов – Геллер.

Рагозин и Хавин: «6-й тур. Много неожиданностей было во встрече Иливицкий – Сокольский. Уже выбор дебюта – вариант Ильина-Женевского в голландской защите – предвещал острую борьбу. Противники долго маневрировали, разменяв до 22-го хода лишь по одной пешке. Наконец Сокольский начал активные действия на королевском фланге. Пожертвовав пешку, а затем и качество, он захватил инициативу. Но настал цейтнот, и Сокольский не смог найти способ усилить атаку. На 29-м ходу белые красиво пожертвовали ферзя за коня и перешли в контрнаступление. Сокольский вынужден был вернуть ферзя и вскоре сложил оружие (победа над Бывшевым в 5-м туре оказалась для него единственной в чемпионате)…

Корчной встречался с Петросяном и, как всегда, стремился к осложнениям. Ему удалось захватить инициативу, а когда ладья и слон белых ворвались в лагерь черных, казалось, что гроссмейстеру не уйти от поражения. Но, как вскоре выяснилось, Петросян правильно оценил позицию, у черных нашлись необходимые ресурсы для защиты.

 

Микенас и Рагозин: «В партии Нежметдинов – Бывшев были установлены рекорды продолжительности игры (13 часов; точнее, 15!) и количества ходов (144!). Вызывает удивление, с каким упорством добивался победы Нежметдинов в теоретически-ничейной позиции (ладья и слон против ладьи). Ведь впереди еще 14 туров! Более опытные турнирные бойцы в таких случаях сохраняют силы для финиша» («Шахматы в СССР» № 4, 1954).

 

В 7-м туре снова проиграл Геллер. Его противник Авербах избрал сицилианскую защиту, которая очень часто применяется в этом турнире. По дебюту одессит достиг лучшей позиции, но не смог усилить свое преимущество, сыграл пассивно. Этим воспользовался Авербах.

Партия Лилиенталь – Нежметдинов сначала проходила с преимуществом белых. Отдав ферзя, черные создали матовую сеть вокруг белого короля, и на 33-м ходу гроссмейстер сдался.

В головоломных осложнениях протекала партия Фурман – Корчной, где черные применили интересную новинку в защите Грюнфельда. Одна жертва следовала за другой. Был момент, когда белые имели лишнюю ладью. К тому же оба противника оказались в цейтноте. Особенно тяжелым было положение Фурмана, у которого оставалось 1,5 минуты на 18 ходов. Фурман проявил необычайную выдержку. Ему удалось отразить угрозы черных, и, когда позиция упростилась, противники согласились на ничью.

Бывшев хорошо провел легкофигурное окончание во встрече с Лисицыным. Он создал на ферзевом фланге две проходные пешки, и, когда одна из них дошла до 8-й горизонтали, Лисицын сдался. Это его первое поражение в турнире» (там же, 18 и 22 января).

Из прессы: «Борьба в 8-м туре оказалась затяжной. После пяти часов игры закончились только четыре партии.

Во встрече Нежметдинов – Петросян белые на 20-м ходу пожертвовали пешку и пытались начать атаку. Однако она оказалась недостаточно подготовленной. Петросян, хорошо защищаясь, отразил угрозы и перешел в наступление. В ладейном окончании он четко реализовал преимущество и добился победы.

Весьма напряженной была партия молодых мастеров Шамковича и Лившина, впервые участвующих в чемпионате СССР. Шамкович рискованной игрой дал возможность черным образовать в центре сильную проходную пешку и попал под сильнейшую атаку. Она увенчалась успехом…

 

Флор: «Фурман, игравший черными против Флора, избрал новое продолжение в остром варианте ферзевого гамбита (до 13-го хода черных соперники повторили партию Тайманов – Принс, Стокгольм 1952). Вскоре ему удалось отыграть пожертвованную пешку, и жертвой фигуры он форсировал ничью вечным шахом» («Вечерняя Москва», 19 января). Эту 18-ходовую партию Константинопольский в турнирном сборнике назвал «интересной и важной для теории», Люблинский включил в статью о чемпионате в ежегоднике «Шахматы за 1954 год», а Сокольский привел в своей книгу «Шахматный дебют» (Минск, 1955). Слово его ученику Альберту Капенгуту: «Однажды в 1964 году в команде ЦДСА зашла речь о гамбите Шара-Геннига, и я сказал Фурману, что для меня учебной со времен “Шахматного дебюта” была его партия с Флором. При феноменальной памяти выдающийся теоретик никак не мог вспомнить ее и поинтересовался, что все же там было сыграно. Увидев, он засмеялся, как мог смеяться только Фурман, и сквозь слезы от смеха сказал: “Чудак, это была ничья без игры”» (сайт Chesspro, 2010). По иронии судьбы, эта партия – единственная из чемпионата, которая приведена в книге «Семен Фурман» (1988).

 

Корчной во встрече с Борисенко уже на 7-м ходу разменял ферзей. Это, казалось бы, сулило спокойное продолжение. Однако Корчной жертвой качества осложнил игру. Борисенко сделал не лучший ход и вскоре вынужден был вернуть качество. Инициатива прочно перешла в руки Корчного, и он, образовав грозную проходную пешку, принудил противника отдать за нее фигуру…

Лилиенталь, избравший против Лисицына староиндийскую защиту, просмотрел несложную комбинацию противника и был вынужден отдать ферзя за ладью и слона. Он сохранял достаточно прочную позицию, которая позволяла успешно защищаться, если бы не новый просмотр, вернее, неточность. Лисицын осуществил прорыв пешками и создал грозную проходную» («Советский спорт», 21 января).

Рагозин и Хавин: «9-й тур. Слишком миролюбиво действовали Петросян и Лисицын. Они уже на 15-м ходу хотели согласиться на ничью, но судьи не дали согласия. Игра длилась еще 8 ходов, и, когда были разменяны почти все фигуры, судьи согласились зафиксировать ничейный результат.

Тайманов в английском начале быстро достиг преимущества против Суэтина, выиграл пешку, затем еще одну и на 50-м ходу вынудил черных сложить оружие.

Во встрече Сокольский – Корчной положение черных долгое время было опасным, поскольку Сокольский имел серьезные шансы на победу. Но в цейтноте белые допустили ошибку и уже в безнадежной позиции на 33-м ходу просрочили время.

В 10-м туре центральной была партия Геллер – Тайманов. До 13-го хода она проходила аналогично встрече Керес – Тайманов на турнире в Цюрихе. Геллер, стремясь к атаке, на 16-м ходу красиво пожертвовал коня. Тайманов был вынужден принять жертву, но через ход он вернул фигуру назад, сохранив лишнюю пешку. Далее Геллер выбрал не лучший план. Тайманов разменял ферзей и перевел игру в выгодное ладейное окончание…

Напряженно протекала встреча Банник – Иливицкий. В защите Грюнфельда белые пожертвовали качество, получив значительный позиционный перевес. При доигрывании Банник быстро вынудил противника сложить оружие. Это первое поражение Иливицкого.

В партии Корчной – Лившин преимущество все время было на стороне белых. В середине игры Корчной выиграл пешку, но Лившин упорно защищался и отложил партию в позиции со значительными шансами на ничью. При доигрывании он не использовал всех своих возможностей и проиграл на 81-м ходу» («Радянський спорт», 22 и 26 января).

Положение после 10-го тура: Авербах и Корчной – по 7,5; Фурман – 7; Лисицын, Тайманов и Петросян – по 6,5; Иливицкий – 6; Холмов – 5,5; Нежметдинов – 5; Банник, Борисенко, Лившин и Суэтин – по 4,5; Геллер, Лилиенталь и Флор – по 4; Бывшев – 3,5; Рагозин и Шамкович – по 3; Сокольский – 2,5.

 

«ДЕРЖИТЕ КОРЧНОГО!»

 

Обзор, написанный на экваторе турнира, Флор почему-то назвал «Перед решающими поединками», хотя до них было еще далеко: 

«Закончилась половина чемпионата. Молодые гроссмейстеры, которые стремятся получить звание чемпиона, начали обходить всех, за исключением одного: Корчного. С ним, кажется, так никому и не удастся справиться в этом турнире.

После 10-го тура определилась группа лидеров: Авербах, Корчной, Фурман, Тайманов, Петросян и Лисицын. Эта шестерка явно не любит проигрывать. Из 60 сыгранных ими партий только Корчной и Лисицын имеют по одному поражению. 14 других участников поставляют лидирующей группе очки в меру своих возможностей – и пока еще неплохо! Впрочем, это не значит, что и во второй половине чемпионата картина будет такой же.

Авербах совершил прямо-таки “шахматный подвиг” – набрал после скромного старта 5,5 очка из 6! С подъемом играет Корчной, который завоевал значительную популярность в Киеве. Во встречах с Борисенко (8-й тур) и особенно с Сокольским (9-й) он попадал в очень сложные положения. Однако в шахматах, пока партия не закончена, в ней может случиться всё что угодно, особенно когда флажок на часах поднимается. И при “щедрой” помощи своих противников Корчной одержал победы.

Как и раньше, спокойно и уверенно ведет свои партии Фурман. Два дня он болел, а на третий этот “больной” легко победил Нежметдинова (9-й тур).

Петросян сурово карает своих партнеров за малейшую неточность. Но если он хочет быть первым, ему нужно это делать еще чаще…

После серии ничьих разыгрался Тайманов. Киевляне его неплохо знают как пианиста и шахматиста, но на этот раз они узнали и о том, что Тайманов – очень “злопамятный” противник. В прошлом году он проиграл Суэтину и Геллеру, а теперь, в 9-м и 10-м турах, “отомстил” им, добыв два очка.

 

Как пианиста Тайманова «неплохо знал» тогда не только Киев. Вот заметка «Шахматист-музыкант», которую я нашел в журнале «Смена» (№ 2, 1954): «Весело и задорно звучит мелодия “Танца Нунэ” Арама Хачатуряна. Легкие пальцы пианистов стремительно пробегают по клавишам. Вот раздаются два энергичных аккорда, и последние звуки, мягко тая, замирают… На сцене Малого зала Московской консерватории ленинградский фортепианный дуэт – Любовь Брук и Марк Тайманов. Они впервые выступают в Москве, и этот концерт является для них большим и ответственным экзаменом. Сидящие в зале до сих пор знали Марка Тайманова как одного из сильнейших советских гроссмейстеров, а теперь они узнали его как тонкого и вдумчивого пианиста. Совместные выступления Л.Брук и М.Тайманова начались еще в 1937 году, когда они были учениками четвертого класса музыкальной школы. Пианисты с отличием окончили Ленинградскую консерваторию и с тех пор постоянно выступают в Ленинграде, Киеве, Таллине и других городах страны. (…) Марк Тайманов известен как пианист не только в Советском Союзе: участвуя в международных шахматных турнирах в Стокгольме и Цюрихе, он выступал в этих городах с концертной программой».

 

«Киевляне неплохо знают Марка Тайманова как пианиста и шахматиста». Шарж из бюллетеня «Командное первенство СССР по шахматам» (№ 8, 1954)

 

Из четырех участников турнира претендентов в Швейцарии в числе лидеров не видно пока еще только Геллера. Плохое начало в турнире часто приводит к новым неудачам. В связи с отставанием в турнирной таблице шахматист начинает иногда играть рискованно, а это ведет к новым поражениям. Однако Геллеру крайне необходимо улучшить свое положение, поскольку его вряд ли удовлетворяет, а вернее – совсем не устраивает, компания таких ветеранов, как Лилиенталь и Флор…

Единственным шахматистом старшего поколения, который сумел прорваться в число лидеров, является Лисицын. Он играет очень тщательно и свои очки зарабатывает тяжелой, честной работой…

Напряжение как среди участников, так и среди болельщиков нарастает. “Держите Корчного!” – призывают гроссмейстеры. Он на это не обращает внимания и идет вперед, тем более что в его адрес уже начали приходить телеграммы, в которых его поклонники требуют: “Давай, Виктор!” Но гроссмейстерам нечего волноваться… Корчной получит первое место, а значит, и звание гроссмейстера. “Наш брат” сможет тогда спокойно сказать, что победил все-таки гроссмейстер!» («Радянський спорт», 26 января).

Рагозин и Хавин: «11-й тур проходил очень напряженно. Первый результат был зафиксирован в партии Петросян – Авербах. На 32-м ходу они согласились на ничью. Лившин без достаточных оснований пожертвовал пешку Флору. Гроссмейстер защитился от угроз белых, а затем перешел в контратаку.

 

Микенас и Рагозин: «В предыдущем туре первое поражение потерпел Иливицкий, а сегодня новая “сенсация” – в турнирной таблице зафиксирована первая победа Флора. Иливицкий проиграл вторую партию подряд. Правда, его противником был Корчной, который уже привык побеждать (четвертый раз подряд!)» («Шахматы в СССР» № 5, 1954). Флор: «Чувствуется, что зрителям хотелось вознаградить Корчного за его великолепную атаку, но они не получили этой возможности. Иливицкий, видимо, не любит аплодисментов, адресованных его противникам, и отложил явно проигранную позицию» («Огонек» № 7, 1954).

 

Неожиданным был финал партии Борисенко – Лисицын. Черные в нелегком положении все время находчиво защищались. Но на 37-м ходу они допустили ошибку, и Борисенко осуществил красивую, хотя и несложную комбинацию, которая привела к потере черными ферзя. Лисицын сдался (и резко понизил шансы на первое место)…

Прекрасную позиционную игру продемонстрировал Фурман в партии с Холмовым. Ослабив в лагере черных ряд пунктов, белые постепенно усиливали свой натиск и выиграли пешку, а потом две легкие фигуры за ладью. Партия отложена, но ее результат не вызывает сомнений.

В 12-м туре наиболее интересной была партия Геллер – Лилиенталь. Оба гроссмейстера стремились к острой игре. Это отразилось на выборе дебюта (защита Грюнфельда). На 14-м ходу Геллер пожертвовал пешку и захватил инициативу. Лилиенталь, который не любит пассивной игры, ответил контржертвой, отдав слона за две пешки. Правда, через несколько ходов Геллер был вынужден отдать еще качество, но возникшие осложнения были к выгоде белых, и Геллер достаточно быстро реализовал свой перевес.

Интересно проходила также партия Корчной – Шамкович. В староиндийской защите черные применили вариант, предложенный московским мастером Симагиным, и достигли полноправной игры. Но вторую половину партии Шамкович провел неуверенно, недооценил угрозы белых и был вынужден отдать ферзя за ладью и слона (пятая подряд победа Корчного!).

 

Микенас и Рагозин: «Сегодня еще один участник выбыл из группы, идущей без поражений, – Фурман, встречавшийся с Авербахом. Белые провели энергичный штурм на королевском фланге. Фурман для создания контригры пожертвовал пешку, но инициатива по-прежнему оставалась в руках Авербаха, и он уверенно довел свое преимущество до победы» («Шахматы в СССР» № 5, 1954).

 

В 13-м туре героем дня был киевский мастер Банник, который нанес поражение лидеру чемпионата Корчному. В этой партии впервые в турнире была применена защита Алехина. Противники рокировали в разные стороны и сразу же начали концентрировать силы для атаки. Банник первым начал активные действия на королевском фланге. Пожертвовав ладью, он создал матовую сеть, и Корчному пришлось отдать ферзя. Правда, черные сохранили материальное равновесие (две ладьи за ферзя), но их позиция ухудшалась с каждым ходом. Черный король был вынужден пройти путь с g8 на e1, где оказался в безвыходном положении.

 

Героем 13-го тура стал киевский мастер Анатолий Банник, победивший лидера чемпионата. Рядом с ним Юрий Авербах, который благодаря поражению Корчного смог его настичь!

 

В сложной маневренной борьбе проходила встреча Борисенко – Авербах. Черные создали на ферзевом фланге проходную пешку. Белые своевременно парировали угрозы и сами перешли в контрнаступление. Оба противника оказались в жестоком цейтноте и, очевидно, не желая рисковать, на 30-м ходу согласились на ничью…

 

Микенас и Рагозин: «Всё отчетливее выявляется неустойчивость Иливицкого и Фурмана. Первый начал проигрывать в 10-м туре, а в 13-м потерпел уже третье поражение (на этот раз от Нежметдинова). Второй накануне проиграл Авербаху, сегодня – Суэтину. В результате Фурман пропустил вперед, кроме Авербаха, Корчного и Тайманова, еще Петросяна, а Лисицын догнал его.  Турнирные встречи Геллера с Петросяном обычно заканчиваются вничью, часто даже без особенной борьбы. На этот раз, однако, противники явно были настроены агрессивно. В возникших осложнениях Петросян выиграл ферзя и пешку за две ладьи, затем еще одну пешку и на 82-м ходу – партию» (там же).

 

В 14-м туре общее внимание было сосредоточено на партиях лидеров – Авербаха и Корчного. Во встрече с Сокольским, который применил острый вариант голландской защиты (Ильина-Женевского), Авербах постепенно переиграл противника и захватил инициативу на ферзевом фланге. Сокольский пытался получить контригру на королевском фланге, но из этого ничего не вышло. Остроумным маневром ферзя белые ликвидировали угрозы черных и усилили свою позицию. Потеряв фигуру, Сокольский сдался.

Во встрече Рагозин – Корчной ни одной из сторон не удалось достичь решающего преимущества. Партия была отложена, но затем противники согласились на ничью (и Авербах на пол-очка обошел Корчного)…

 

Из прессы: «Относительно спокойно протекала партия Тайманов – Петросян. На недавнем турнире в Цюрихе Тайманов в обеих партиях против Петросяна одержал победу. Ныне Петросяну удалось довольно быстро получить равную игру. В английском начале белые стремились к преимуществу на ферзевом фланге. Движением пешки “а” Петросян пресек эту попытку. На 30-м ходу партнеры (в обоюдном цейтноте) согласились на ничью…Удачно играет в последних турах Нежметдинов. Сегодня он одержал победу (уже третью подряд) над Шамковичем. Оригинально разыграв сицилианскую защиту, Нежметдинов начал наступление на королевском фланге. Шамкович безуспешно попытался тактическим выпадом отразить атаку. В критический момент белые осуществили прорыв в центре и выиграли пешку. Дальнейшую часть игры Нежметдинов провел особенно точно» («Советский спорт», 30 января).

 

В 15-м туре Авербах и Корчной выиграли свои партии. Авербах хорошо использовал пассивную игру Лившина, занял своими фигурами ключевые позиции, и вскоре белые потеряли фигуру, что вынудило их сложить оружие. Эта партия – образец глубокой стратегии лидера чемпионата.

Корчной своеобразно разыграл английское начало и опередил Флора с развитием фигур. У черных на ферзевом фланге появились слабые пункты, которые было тяжело защищать. Наконец Корчной выиграл пешку, сохранив позиционный перевес. Флор оказался в сильном цейтноте и, не видя путей к спасению, сдался.

Тайманов, который идет на третьем месте, проявил странное миролюбие во встрече с Фурманом. Он охотно шел на размен фигур и вскоре на доске осталось по ладье и четыре пешки…

 

Из прессы: «Неудачно, не в обычном своем стиле, играет в этом турнире Геллер. В 15-м туре, встречаясь с Борисенко, он избрал свою излюбленную староиндийскую защиту. Белые рокировали в длинную сторону, а затем организовали нажим на слабую пешку d6. Черные пожертвовали эту пешку, стремясь получить за нее атаку на короля. Белые вернули пешку, но атаки не избегли. Однако Геллер, продумав 40 минут, не нашел сильнейшего продолжения, попал в жестокий цейтнот, отдал пешку, а затем и качество. На 37-м ходу, уже в безнадежной позиции, Геллер просрочил время» (там же, 2 февраля).

 

В последних турах существенно улучшил свое турнирное положение Банник. Его партия с Нежметдиновым отложена в позиции, где Банник имеет значительные шансы на победу» («Радянський спорт», 26, 29 января и 2 февраля).

Положение после 15-го тура: Авербах – 11,5; Корчной – 11; Тайманов – 10; Лисицын и Петросян – по 9,5; Нежметдинов, Фурман и Холмов – по 8,5; Иливицкий и Суэтин – по 7,5; Борисенко, Геллер и Флор – по 7; Банник – 6,5; Бывшев и Лилиенталь – по 6; Лившин и Рагозин – по 5; Шамкович – 4,5; Сокольский – 4.

 

ПОСЛЕДНИЙ ТАЙМ-АУТ

 

Отпахав очередную «рабочую пятидневку», участники турнира получили возможность отдохнуть перед решающими боями. Флор, как обычно, использовал выходной день для того, чтобы написать обзор о прошедших турах:

«Третью шахматную неделю Авербах и Корчной провели с подъемом. Не может пожаловаться на эту неделю и Лисицын. Только Фурману принесла она немало неприятностей. Выигрыш многих партий подряд имеет и свои недостатки: настает момент, когда по теории вероятности на очереди уже другой, противоположный результат.

После пяти обычных “рядовых” побед Корчной потерпел поражение – второе в турнире. Банник вообще мирно настроенный человек, но в 13-м туре он действовал очень агрессивно, и, хотя Корчной бросал своего короля с одного угла на другой, спасения ему не было… Интересно, что разгром Корчного, по всем признакам, не вызвал удовольствия у зрителей. Зал достаточно холодно реагировал на победу своего киевского мастера: стало ясно, что присутствующие – на стороне Корчного… Доволен результатом партии Банник – Корчной, безусловно, только Авербах, который догнал Корчного.

В 14-м туре Корчной встретился с Рагозиным. Молодежь, очевидно, рассчитывала на новую победу молодого мастера. Но шахматисты постарше еще помнят, что в свое время Рагозина, как теперь Корчного, называли “грозой гроссмейстеров”. Партия закончилась вничью, причем Корчному пришлось преодолеть немало трудностей. Так произошла смена лидеров: во главе турнира стал гроссмейстер Авербах.

Он играет в этом турнире просто прекрасно. Его глубокую, тонкую стратегию не выдержали многие участники.

Автор этих строк во встрече с Корчным ожидал от молодого ленинградца бурной атаки, но он на сей раз избрал тактику методичного, сильного нажима. Настолько сильного, что вскоре мне уже стало тяжело дышать. На 30-м ходу я сдался и дал возможность зрителям наградить Корчного аплодисментами за его хорошую игру.

В последних турах началось падение Фурмана, имя которого долго было у всех на устах – он был лидером. После проигрыша Авербаху он потерпел неудачу в партии с Суэтиным, а потом – и с Геллером. Неудивительно, что самый спокойный среди участников был деморализован – Фурман начал нервничать…

 

Василий Бывшев одержал в этом чемпионате несколько хороших побед, а в 15-м туре «отгрыз» важные пол-очка у Тиграна Петросяна. Снимок сделан на мемориале Чигорина в Ленинграде (1951). Из архива М.Волковыского.

 

15-й тур был досадным для Петросяна. Молодой гроссмейстер сразу после игры сказал: “Как я мог не выиграть партию с Бывшевым?” Действительно, у Петросяна было всё, что нужно для победы: лучшая позиция и цейтнот противника. Петросян же не хотел дать Бывшеву возможности задуматься и допустил неточность сам. Так у Петросяна в таблице появились очередные пол-очка. Их уже немало у него – аж 11. Некоторые шутят, что у Флора в лице Петросяна растет достойная смена…

Начинается финиш. Осталось четыре тура. Многие уверены в победе Авербаха, который в самом деле имеет для этого хорошие шансы. На пол-очка отстает Корчной. Особую спортивную остроту финишу придает тот факт, что Авербах и Корчной играют между собой в последнем туре, и, возможно, только в этой встрече решится вопрос о победителе.

Тайманов отстает от лидера на 1,5 очка. Но помня, что в прошлом году (точнее, в 1952-м) он оторвался на 2 очка и его все же догнал Ботвинник, – Тайманов не теряет надежды. Остальные участники не имеют практических шансов на первое место, поскольку в шахматном турнире чудес не бывает» («Радянський спорт», 2 февраля).

Шарж из газеты «Радянський спорт» (5 февраля).

 

ДОСРОЧНАЯ ПОБЕДА

 

Из прессы: «В 16-м туре снова превосходно играли лидеры. Авербах встретился с Иливицким. В защите Грюнфельда гроссмейстер применил фланговое развитие белопольного слона. После размена ферзей он, остроумно пожертвовав качество, осложнил борьбу и постепенно стеснил фигуры черных. Король Иливицкого попал в трудное положение… Это – девятая победа лидера турнира.

 

Флор: «Корчной, игравший черными с Нежметдиновым, по дебюту получил равную позицию. На 18-м ходу белые начали повторять ходы. После долгого раздумья ленинградский мастер решил отказаться от ничьей и искать пути к выигрышу. Его партнер сыграл неточно. Корчной образовал сильный пешечный центр и несколькими энергичными ходами поставил белых в тяжелое положение. Нежметдинов задумался, попал в сильнейший цейтнот и на 29-м ходу, когда его позиция фактически была разбита, просрочил время. Это десятая победа Корчного» («Вечерняя Москва», 2 февраля).

 

Плохо финиширует Фурман. После 11 туров он делил с Авербахом второе и третье места. Однако первые же поражения вывели Фурмана из равновесия. В последних пяти турах он набрал лишь пол-очка (в этом туре он уступил Бывшеву)…

В партии с Рагозиным Флор избрал сицилианскую защиту, и это оказалось сюрпризом для белых. На дебютные ходы Рагозин затратил слишком много времени, и на последние 20 ходов у него оставалось лишь 5–6 минут. Позиция была весьма запутанной. Однако вместо того, чтобы еще больше усложнить игру и использовать цейтнот противника, Флор осуществил прорыв в центре, после которого позиция быстро упростилась…

Интересно протекала встреча Тайманов – Борисенко. В этом турнире Тайманов белыми во всех партиях применяет английское начало. Так было и сегодня. Основные события на доске развернулись незадолго до контроля времени. Когда Борисенко попал в цейтнот, Тайманову после размена большинства фигур удалось выиграть пешку. В отложенной позиции черным надо бороться за ничью» («Советский спорт», 4 февраля).

Рагозин и Хавин: «В 17-м туре потерпел поражение Корчной. Он вычурно разыграл дебют против Лисицына, отстал с развитием своих фигур и потерял пешку. Стремление Корчного отыграть пешку привело к тому, что его ладья оказалась в ловушке.

В трудное положение попал Авербах, играя с Шамковичем. Гроссмейстеру пришлось приложить много усилий, чтобы уравнять позицию (после этой ничьей отрыв Авербаха от Корчного увеличился до очка).

Тайманов умело использовал слабость белых полей в лагере Сокольского. Он выиграл пешку, затем качество, и на 31-м ходу Сокольский сдался (Петросян в этом туре сыграл вничью, и Тайманов вышел на третье место). Неудачно играет на финише Фурман. В 17-м туре он проиграл Лилиенталю. Это уже пятое поражение ленинградского мастера в последних шести турах» («Радянський спорт», 5 февраля).

 

На одном снимке – оба «обидчика» Корчного: Георгий Лисицын (выиграл у него в 17-м туре), судья, Марк Тайманов, Юрий Авербах и Анатолий Банник (в 13-м туре). Из архива Л.Якир.

 

Из прессы: «В 18-м туре борьба на всех досках носила исключительно напряженный характер. Вничью завершилась встреча Холмов – Корчной. В защите Грюнфельда черные предложили на 7-м ходу жертву пешки. Белые уклонились от осложнений. В результате Корчной получил несколько лучшую игру. Постепенно позиция упростилась, и партия перешла в эндшпиль, в котором слон белых был стеснен собственными пешками. На 28-м ходу Холмов предложил жертву слона, в случае принятия которой белые могли провести второго ферзя. Корчной отклонил этот “дар” противника, после чего позиция полностью уравнялась.

 

Рагозин и Хавин: «18-й тур определил нового чемпиона страны. Авербах, который играл с Банником, все время имел некоторое преимущество. Размен большинства фигур не облегчил положения черных, и партия была отложена в позиции, где белые имели значительные шансы на победу. Авербах точно провел это окончание. Этот выигрыш, независимо от результатов последнего тура, обеспечил Авербаху первое место» («Радянський спорт», 9 февраля).

 

Тайманов в партии с Лившиным наступал на ферзевом фланге, черные стремились к инициативе в центре и на королевском фланге. Тайманов разменял ферзей и перевел партию в лучший для себя эндшпиль. В лагере черных обнаружились многочисленные слабости.

 

Микенас и Рагозин: «Трое участников заканчивают турнир без поражений. Сегодня один из них чуть-чуть не покинул своих товарищей. Во всяком случае многие участники считали, что Петросяну не спастись в отложенной партии с Фурманом. Однако оказалось, что довольно быстро был зафиксирован ничейный результат» («Шахматы в СССР» № 5, 1954).

 

Месяц длилась борьба сильнейших шахматистов страны, и хотя она не принесла больших неожиданностей, но отличалась особым упорством. Победитель определился уже при доигрывании партий после 18 туров. Золотая медаль чемпиона страны получила свой окончательный “адрес”, когда на 62-м ходу Банник сдался Авербаху.

Под аплодисменты многочисленных зрителей, собравшихся в киевском шахматном клубе, главный судья чемпионата – председатель Всесоюзной шахматной секции тов. Виноградов объявил:

– Гроссмейстер Юрий Авербах набрал 14 очков и стал недосягаем для остальных участников!» («Советский спорт», 6 и 9 февраля).

 

На финише. Впереди Юрий Авербах, за ним Виктор Корчной и Марк Тайманов, следом Георгий Лисицын и Тигран Петросян. В партере: Исаак Болеславский (с градусником), Пауль Керес (над рукописью) и Александр Котов (за вязанием). Шарж из журнала «Огонек» (№ 7, 1954)

 

Микенас и Рагозин: «В день последнего тура зал впервые был переполнен. Хотя вопрос о первом месте уже решился, но всем хотелось посмотреть на партию Корчной – Авербах…

Тайманов, закончивший свою партию с Иливицким вничью, с волнением наблюдал за партией лидеров. “Неужели Корчной меня обгонит?” – спрашивал он себя. Но опасения оказались напрасными (в отложенной у Авербаха не хватало пешки, но он устоял), и молодые ленинградцы разделили второй и третий призы.

Петросян и Лисицын оба выиграли и также оказались вровень. Снова проиграл Геллер, не успев в неплохой позиции сделать последний перед контролем ход» («Шахматы в СССР» № 5, 1954).

Итоги турнира: 1. Авербах – 14,5 из 19; 2–3. Корчной и Тайманов – по 13; 4–5. Лисицын и Петросян – по 12,5; 6. Холмов – 10,5; 7–9. Нежметдинов, Суэтин и Фурман – по 10; 10–11. Бывшев и Геллер – по 9,5; 12–13. Борисенко и Флор – по 8,5; 14–16. Банник, Иливицкий и Лилиенталь – по 8; 17–18. Рагозин и Шамкович – по 6,5; 19. Лившин – 6; 20. Сокольский – 5.

 

ПОДАРОК КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ

 

Рагозин и Хавин: «7 февраля состоялось закрытие турнира. Победителей чемпионата приветствовали заместитель министра здравоохранения УССР Н.Рац, председатель Всесоюзной шахматной секции В.Виноградов, представители спортивной общественности столицы Украины.

По бурные аплодисменты присутствующих Ю.Авербаху вручается золотая медаль чемпиона страны и диплом первой степени, В.Корчной и М.Тайманов награждены серебряными жетонами и дипломами второй степени» («Радянський спорт», 9 февраля).

Почему выступал замминистра здравоохранения, объяснил Авербах: «Золотая медаль, которую мне вручили, оказалась уникальной: на ней выгравировано “Министерство здравоохранения СССР”! Дело в том, что после смерти Сталина Спорткомитет отдали на некоторое время в подчинение этому министерству, а председатель Спорткомитета стал заместителем министра здравоохранения» (из книги «Шахматы на сцене и за кулисами», 2003). Свидетельством этому служит журнал «Шахматы в СССР», который почти год (с № 4 за 1953 год по № 2 за 1954-й) был органом Министерства здравоохранения СССР!

      

Золотая медаль, врученная Юрию Авербаху, оказалась уникальной: на ней надпись «Министерство здравоохранения СССР», в которое почти год входило Главное управление по физической культуре и спорту после смерти Сталина.

 

Никто из тех, кто писал о турнире, почему-то не отметил удивительного совпадения: 8 февраля, прямо назавтра после закрытия, у Авербаха был день рождения. Юрий Львович отметил его там же, в Киеве, вместе с победой в чемпионате. Да еще как! В свое время он рассказал мне две чудесные истории, связанные с банкетом, который он устроил в своем номере. Первую он включил в книгу «Жизнь шахматиста в системе». Но там история, на мой вкус, слишком «олитературенная», поэтому приведу записанную мной версию, взяв из книжной только начало:

Авербах: «За пару дней до окончания турнира главный судья (точнее, его зам) Михаил Волковыский, весельчак и не дурак выпить, полушутя-полусерьезно предложил:

– Если станешь чемпионом и закатишь банкет, я прочту в твою честь поэму Баркова “Лука Мудищев“.

На банкете Волковыский действительно прочитал поэму. А потом рассказал, что она спасла ему жизнь на фронте. Волковыский служил старшиной в морской пехоте, воевал под Ленинградом. Шли страшные бои. И в одном из них он под обстрелом стал громко читать “Луку Мудищева“… После боя его вызвали к командиру батальона, и тот грозно спросил: “Что это ты там за похабель кричал во время боя?“ “Это я для поднятия боевого духа, товарищ майор“, – ответил Волковыский. “А ну-ка прочти!“ И Волковыский стал читать наизусть поэму. Когда он закончил, командир приказал: “Теперь садись и пиши!“ На следующий день его отвезли к командиру полка, потом в штаб дивизии – и везде он записывал “Луку Мудищева“… А когда Волковыский через неделю вернулся в часть, оказалось, что в живых в его подразделении никого не осталось!»

Вторую историю Юрий Львович в книге не привел – наверное, постеснялся. Хотя она крепко запала ему в память: стихи, помню, он декламировал «с огоньком», было видно, что тот хмельной вечер в Киеве до сих пор стоит у него перед глазами.

Во время чемпионата в Киев приехал популярный тогда эстрадный музыкальный дуэт «Шуров и Рыкунин», исполнявший сатирические куплеты. Артисты сказали Авербаху, что если он займет первое место и устроит у себя в номере банкет, то они устроят для него концерт. И действительно, устроили! По ходу дела артисты хорошо набрались и начали петь частушки под маленькую гармошку. Дамам очень понравилось. Вот одна из песенок, которую запомнил Авербах:

 

По аллеям центрального парка

С пионером гуляла вдова.

Пионера вдове стало жалко

И вдова пионеру дала.

Почему же вдова пионеру дала?

Почему? Расскажите вы мне.

Потому что у нас каждый молод сейчас

В нашей юной прекрасной стране.

 

Еще год назад, до смерти Сталина, невозможно было представить, чтобы кто-нибудь отважился прилюдно распевать такие песенки! Страна постепенно оттаивала, хотя слово «оттепель» еще не прозвучало – одноименная повесть Ильи Эренбурга будет напечатана в журнале «Знамя» только в мае…

 

ЧЕМПИОНАТ ГЛАЗАМИ ПОБЕДИТЕЛЕЙ

 

Авербах: «Особый интерес закончившемуся чемпионату придало то обстоятельство, что в нем за высокое звание чемпиона СССР боролись не только такие испытанные в боях гроссмейстеры, как Петросян, Тайманов и Геллер, но и представители талантливой шахматной молодежи.

22-летний студент Ленинградского университета В.Корчной оказался самым опасным противником для шахматистов “старшего поколения”. Он показал себя настоящей грозой гроссмейстеров. На его счету – победы над Геллером, Флором, Лилиенталем. Корчной изобретателен и смел в шахматных наступлениях. Он не боялся сложных, напряженных ситуаций и смело шел на них. Корчному следует пожелать больше работать над техникой игры.

Хорошее впечатление оставила игра мастеров Лисицына и Нежметдинова. Явно ниже своих возможностей выступил гроссмейстер Геллер.

Прошедший чемпионат был для меня большой школой. Несмотря на то, что не так давно я сыграл в Цюрихе 28 партий, не могу сказать, что пришел переутомленным на финиш только что закончившегося турнира. Видимо, помогла физическая подготовка. С 12 лет я регулярно проделываю гимнастическую зарядку, занимаюсь плаванием, волейболом, хожу на лыжах.

Нынешний год будет богат многими интересными шахматными состязаниями. Я надеюсь принять в них участие и приложу все силы, чтобы оправдать высокое звание чемпиона Советского Союза» («Советский спорт», 9 февраля).

 

 

Только спустя полвека, в книге «Шахматы на сцене и за кулисами», Авербах поведал о трагедии, случившейся тогда с его отцом (к слову, в 1937-м тот был арестован, но через год выпущен – как и мастер Выгодчиков, он попал в первую бериевскую «амнистию»): «Вскоре по возвращении в Москву (из Цюриха) я пошел к родителям, чтобы поздравить маму с днем рождения. Она увела меня на кухню, закрыла дверь и зарыдала: “Беда! У отца рак желудка. Нужно немедленно делать операцию”. Через несколько дней я договорился с известным хирургом, профессором Б.Петровским, что он кладет отца к себе в больницу… В январе 1954 года, когда отец еще лежал в больнице, я отправился в Киев на чемпионат страны. К нему я не готовился, но оказался в хорошей форме. Видимо, сыграла роль усиленная теоретическая подготовка, которой я занимался перед турниром претендентов, а также приобретенная там практика… Вернувшись в Москву, я поспешил к родителям. Отец уже был дома. Он сильно исхудал. Лучше после операции ему не стало: обнаружились метастазы. Бедный отец! Он скептически относился к моему увлечению шахматами, считая, что они отвлекают от учения, а позднее – от серьезных инженерных дел. И лишь когда я добился своего крупнейшего успеха, он изменил свое отношение. Но жить ему оставалось совсем недолго…»

Корчной: «Я ехал в Киев, рассчитывая в лучшем случае на пятое место, но сыграл более удачно. То, что я поделил 2–3-е места с гроссмейстером Таймановым, я считаю своим успехом.

Лучше всех играл в турнире Авербах, играл с “огоньком”, с творческой фантазией. Чего нельзя сказать о некоторых других гроссмейстерах. Чему могут научиться молодые мастера у Флора с его сухой, бесцветной игрой? Тайманов и Петросян тоже часто уклонялись от осложнений и выигрывали с помощью одной техники.

Понравилась мне игра Лисицына. Он дал ряд интересных партий. Сильное впечатление произвели победы Нежметдинова над Борисенко и Геллером. Только так и должны играть советские шахматисты – энергично, изобретательно, с блеском…» («Радянський спорт», 9 февраля).

 

 

Тайманов: «Турнир прошел под знаком наступления молодежи. Из представителей старшего поколения лишь Лисицыну удалось войти в первую пятерку.

Победа Авербаха полностью закономерна. Он хорошо понимает позицию, удачно комбинирует, умеет упорно защищаться, хорошо владеет техникой реализации добытого преимущества.

Корчного все считают шахматистом только комбинационного стиля. По моему мнению, это неверно. Достаточно вспомнить партию Корчной – Флор, чтобы убедиться, с каким мастерством он ведет сложную позиционную борьбу.

В Киеве я частый гость. Только за последнее время я здесь был трижды, все по разному поводу. В первый раз приехал как солист Ленинградской консерватории, чтобы принять участие в концерте, во второй – когда меня пригласили на студию художественных фильмов, чтобы снять с моим участием некоторые кадры для нового спортивного фильма “Наши чемпионы”, и в третий раз – на 21-й чемпионат СССР. В каждый свой приезд я с удовольствием смотрю, как быстро хорошеет столица Украины. Желаю киевлянам – любителям шахмат – новых успехов в их творческой работе, в шахматных состязаниях» (там же).

 

ЧЕМПИОНАТ ГЛАЗАМИ НАЧАЛЬНИКА

 

Генерал-лейтенант Владислав Виноградов трижды возглавлял Всесоюзную шахматную секцию: в 1947–49, 1952–54 и 1961–62 годах. Ничего удивительного: в 1920-е он считался одним из лучших шахматистов Чувашии и на всю жизнь сохранил любовь к шахматам. В подготовке статьи для главной спортивной газеты страны Виноградову помогал киевский мастер Борис Ратнер, но думаю, что основные мысли были высказаны им самим.

Виноградов и Ратнер: «Закончилось первое большое шахматное состязание 1954 года. XXI чемпионат СССР значительно отличался от предыдущих. Во-первых, в нем принял участие целый ряд молодых, одаренных шахматистов – Корчной, Холмов, Суэтин, Бывшев, Банник, Лившин; во-вторых, к сожалению, отсутствовало несколько сильнейших гроссмейстеров – Ботвинник, Смыслов, Бронштейн, Керес, Котов.

В первых турах вперед вышли представители старшего поколения – гроссмейстер Лилиенталь и мастер Лисицын. Однако начиная с 10-го тура (точнее, 12-го, когда Авербах выбил из группы лидеров Фурмана) вопрос о почетном звании чемпиона страны решался в основном между гроссмейстером Авербахом и мастером Корчным. 

Пути, которыми пришли к лидерству Авербах и Корчной, резко отличались один от другого. Авербах начал турнир осторожно, как бы приглядываясь к соперникам, выискивая у них слабые места. Несколько вялый старт – четыре ничьи – не давал возможности судить о форме будущего чемпиона. Однако постепенно Авербах разыгрался и в середине турнира продемонстрировал великолепный стиль.

Еще никогда за всю свою спортивную деятельность Авербах не играл с такой силой и волей к победе. Он на высоком уровне, с подлинным мастерством проводил все стадии партии. Успех Авербаха вполне заслужен.  Все партии он играл инициативно, смело идя на осложнения и обоснованный риск. Глубокое понимание позиции сочетается у молодого гроссмейстера (Авербаху 32 года) с большой изобретательностью и высокой техникой… Партии, выигранные Авербахом у Фурмана, Рагозина, Лившина, Банника, принадлежат к лучшим творческим достижениям чемпионата.

22-летний ленинградский студент Корчной с первых же дней ринулся в бой. Поражение в первом туре от Суэтина не нарушило его боевого духа. На следующий день он во встрече с таким сильным противником, как гроссмейстер Геллер, осуществил блестящую комбинацию и победил. Эта партия – красивейшая в чемпионате и, несомненно, обойдет всю мировую шахматную печать.

В 11-м туре Корчной стал лидером, однако уже в 14-м он был вынужден пропустить вперед Авербаха и отстал после неудач в партиях против Банника и Лисицына, где без достаточной подготовки приступил к активным действиям. Перед последним туром всё было кончено. Авербах увеличил интервал до полутора очков и обеспечил себе золотую медаль чемпиона.

Корчной – одаренный шахматист. Можно смело ожидать от него новых достижений в будущем. Обладая большими способностями, он тонко и верно оценивает позицию. Полного признания заслуживают также изобретательность и упорство молодого мастера, проявленные в защите.

К недостаткам Корчного относится некоторая неуверенность в разыгрывании простых позиций.

Без обычной энергии и воли к победе играли гроссмейстеры Петросян и Тайманов, которых так же, как и Геллера, считали главными претендентами на первое место. Излишнее миролюбие в ряде встреч не пошло на пользу гроссмейстерам. В этом турнире были лишь отдельные партии, в которые мы узнавали Тайманова и Петросяна. Виртуозную технику показал Петросян в трудных окончаниях с Банником, Геллером и Фурманом. Оба гроссмейстера заняли не такие уж плохие места в турнирной таблице, но спортивная общественность вправе была ожидать от них больших творческих успехов.

 

В этом чемпионате Тиграна Петросяна подвела склонность к ничьим – 13 (столько еще только у Флора). Но уже летом на командном первенстве СССР в Риге он показал лучший результат на 1-й доске! Шарж из бюллетеня «Командное первенство СССР по шахматам» (№ 3, 1954).

 

Совершенно неузнаваем был Геллер. Куда девались его былая точность в атаке и упорство в защите? Геллер оказался в очень плохой форме. Превосходно начиная партии, он сплошь и рядом упускал достигнутое преимущество.

Честь “старой гвардии” мастеров с успехом защитил Лисицын. Он ровно и сильно провел трудный турнир.

Всеобщие симпатии завоевала смелая игра Нежметдинова, впервые принимавшего участие в финале первенства. Его партия с Флором вызвала восхищение.

Хорошее впечатление оставила также игра Лившина, Банника и Шамковича. В ряде встреч они заставили лидеров пережить немало неприятных минут. Неплохо выступили мастера Холмов и Суэтин.

Неудачным был этот турнир для гроссмейстеров Лилиенталя, Рагозина и Флора. Обладая огромным опытом и знаниями, они еще недавно представляли грозную силу для любого противника. Все помнят, как тонкие замыслы Рагозина и безошибочная тонкая игра Флора заставляли не раз складывать оружие выдающихся мастеров шахмат – Ботвинника, Капабланку, Ласкера, Решевского и Эйве. Нам кажется, что главной причиной срыва Рагозина, Флора и Лилиенталя является недостаточная физическая подготовка к длительному напряжению. На исходе четвертого часа игры гроссмейстеры явно уставали и допускали просчеты и грубые ошибки.

После отличного старта Фурман (8 из 11) и Иливицкий (6 из 9) могли рассчитывать на высокие места. Однако, потеряв присутствие духа в результате нескольких поражений, они плохо финишировали. Хорошие спортивные качества показали Борисенко и Бывшев. Проигрыши повлияли на их дальнейшую игру.

Теоретическая подготовка всех участников оказалась высокой. Право первого хода являлось, как правило, значительным преимуществом. Белые выиграли 74 партии, в то время как черные только 33. Ничьих в первенстве было 83 (44 процента).

 

С цифрами чехарда. В «Радянськом спорте» счет между белыми и черными 72:34, ничьих 84. В турнирном сборнике (в статье Авербаха о дебютных итогах) – 72:33, ничьих 85. Кто же прав? Я не поленился и посчитал. Оказалось, никто – 73:34, ничьих 83.

 

О напряженности турнирной борьбы свидетельствует большое количество отложенных после пятичасовой игры партий (89 из 190).

Подытоживая результаты XXI первенства, следует отметить, что турнир дал немало ценного и в области шахматной теории» («Советский спорт», 11 февраля).

 

ЧЕМПИОНАТ ГЛАЗАМИ КОММЕНТАТОРА

 

Автором-составителем турнирного сборника был международный мастер Александр Константинопольский, сам неоднократный участник чемпионатов СССР, ставший в 1937 году серебряным призером. Его характеристики участников тем более ценны, что из 190 партий чемпионата он прокомментировал 155, а значит, изучил творчество каждого из шахматистов, можно сказать, под микроскопом!

Константинопольский: «Об Авербахе можно сказать, что за последние 20 лет никто, кроме Ботвинника, не добивался подобного успеха в первенстве СССР. Действительно, Авербах провел весь турнир без единого проигрыша и обогнал ближайших соперников на 1,5 очка. В творческом отношении игра его была интересна и многогранна. Он, безусловно, превосходил других участников в искусстве играть окончания (достаточно вспомнить партии с Банником и Суэтиным), в то же время Авербах умело вел атаку (например, партия с Лившиным, не терялся в трудных позициях, находил ресурсы защиты. Гроссмейстер Авербах много работает над изучением теории, причем в отличие от некоторых других гроссмейстеров он не ограничивается дебютами, а занимается исследованием окончаний. Он опубликовал ряд интересных анализов и в настоящее время подготовил к печати учебник по эндшпилю (первый том его «Шахматных окончаний» выйдет в 1956 году)… 

 

Шарж из бюллетеня «Командное первенство СССР по шахматам» (№ 5, 1954)

 

Героем турнира был мастер Корчной. Он завоевал общие симпатии своей смелой и разносторонней игрой. В его лице советские шахматы имеют талантливого представителя с ярко выраженным творческим обликом, полноценного кандидата в гроссмейстеры. В первых выступлениях Корчной зарекомендовал себя как шахматист, искусный в осложнениях и в расчете острых вариантов, но в данном турнире он, сохранив это свое ценное качество, показал, что может вести борьбу в классическом позиционном стиле (например, партия с Флором). Корчной очень молод: во время турнира ему еще не было и 23 лет. Этим отчасти и объясняется неоправданный риск, на который он шел в некоторых партиях. И хотя ему иной раз и удавалось победить таким путем, но он должен понять, что это ненадежный путь к дальнейшему прогрессу…

Гроссмейстеры Тайманов и Петросян достигли хорошего результата, пройдя, как и Авербах, весь турнир без поражений и заняв высокие места. Все же на их игре лежал некоторый отпечаток утомления после турнира в Швейцарии, и это проявилось в большом количестве ничьих (12 у Тайманова и 13 у Петросяна – столько еще только у Флора).

Тайманов и Петросян добились не только спортивного, но и творческого успеха, они дали ряд превосходных партий и доказали, что оба прочно и надежно удерживают свое место в ведущей колонне советских шахматистов.

Лисицын получил звание мастера в тот год, когда родился Корчной (1931), и он, один из немногих представителей среднего поколения мастеров, полностью сохранил шахматную силу, продемонстрировав превосходную игру на всем протяжении турнира от 1-го тура, где он победил Рагозина, до последнего, в котором он выиграл у Нежметдинова. Какие качества помогли Лисицыну достичь такого результата? Прежде всего его высокая организованность, работоспособность, разносторонняя шахматная подготовка. Лисицын – известный шахматный литератор, автор книг по теории середины игры, он охотно передает свои знания и опыт молодежи. Сила Лисицына в позиционной игре, в защите, в окончаниях. Одолеть его нелегко, это удалось лишь двум его землякам-ленинградцам и не удалось ни одному из гроссмейстеров. Достигнутый им большой творческий и спортивный успех является вполне заслуженным.

Занявший 6-е место Холмов участвовал в XVI и XVII первенствах, но играл неровно: наряду с красивыми победами у него часто были срывы. Теперь, через четыре года, он стал более зрелым шахматистом. Здравая постановка партии, логичность наряду с агрессивностью и быстрым расчетом отличают его игру. Он проиграл всего три партии, дал ряд хороших образцов своего творчества, в том числе партии против Геллера, Бывшева, Лившина.

 

После чемпионата Рашид Нежметдинов, Юрий Авербах и Виктор Корчной побывали в гостях у юных шахматистов киевского Дворца пионеров. Из архива Ю.Авербаха.

 

 Далее в турнирной таблице заняли места Нежметдинов, Суэтин и Фурман – различные по стилю шахматисты. Нежметдинов – любитель сложных, запутанных позиций, в которых он находит простор для проявления своего тактического мастерства. Коварные ловушки Нежметдинова, его неожиданные острые комбинации опасны для любого противника. Если он владеет инициативой, то ведет атаку с необычайной стремительностью, но характер его дебютного репертуара не всегда позволяет получить тот тип позиций, который ему по вкусу. При оценке его результатов надо учесть, что он хотя в прошлом не раз имел крупные успехи, но во всесоюзное первенство попал впервые. Любопытно проследить за результатами Нежметдинова по турам: серии побед (в 10–14-м турах набрал 4,5 из 5!) сменяются сериями поражений… Надо отметить и литературную деятельность Нежметдинова, он автор шахматного учебника на татарском языке (вышел в 1953 году).

 

А еще Рашид был прекрасным аналитиком и «великим импровизатором»! Рассказывает Лев Харитон: «Мурей всегда любит вспоминать, как ему доводилось анализировать вместе с такими шахматными титанами, как Пауль Керес и Рашид Нежметдинов. Но привлекал его не только их аналитический талант, но и способность импровизировать за шахматной доской. Для Яши они были, прежде всего, великими импровизаторами, способность быть творцами была несравнима с сегодняшней тенденцией заучивать наизусть дебютную теорию, закладывать ее в нынешние компьютеры и, когда надо, извлекать ее из силиконового ящика. Такой беспробудно унылый подход к шахматам был всегда чужд творческой натуре Мурея. “Я не променяю одного Нежметдинова на десять Камских”, – как-то признался он мне» (сайт Euruchess, 2006).

 

Игру мастера Суэтина отличают превосходная эрудиция, четкость в реализации преимущества, умение подметить и использовать скрытые тактические особенности позиции, связанные с далеким расчетом вариантов. Образцами могут служить хотя его партии против Корчного и Бывшева.

Фурман – далеко не новичок в шахматах, еще пять лет назад он достиг гроссмейстерского успеха, заняв 3-е место в XVI первенстве СССР. После некоторого спада своих успехов он сейчас переживает период творческого подъема. Спортивный результат в XXI первенстве нельзя считать вполне показательным, так как Фурман болел во время турнира. Партии Фурмана монументальны, он обладает глубокой позиционной интуицией, вносит много нового в дебютную теорию, четко проводит окончания. Вместе с тем он играет остро, и проведение позиционных планов связано у него с конкретным расчетом. Характерны в этом отношении его партия с Нежметдиновым, где ему удалось опровергнуть неожиданную попытку партнера комбинационным путем освободиться от позиционного зажима, а также закончившаяся вничью партия с Корчным.

Недостаток Фурмана – некоторая переоценка силы хода 1.d4 и порой, как результат этого, переоценка своей позиции.

Переходя к характеристике гроссмейстера Геллера, надо сказать, что этот многогранный шахматист с его яркой индивидуальностью был в этом первенстве просто неузнаваем. Геллер хотя и блеснул несколькими красивыми победами, но проиграл восемь партий – больше, чем на турнире в Швейцарии, и больше, чем в двух предыдущих первенствах СССР, вместе взятых. Конечно, этот результат ни в коей мере не отражает действительной силы Геллера.

Конкретными причинами поражений Геллера были недооценка угроз противника и некоторая неуверенность, когда эти угрозы начинали принимать реальные очертания. Характерны в этом отношении его партии с Авербахом и Нежметдиновым.

 

Этот чемпионат стал одним из самых неудачных в карьере Ефима Геллера. А по количеству проигрышей и вовсе рекордным – 8! Столько партий он не проигрывал в одном турнире ни до, ни после…

 

Бывшев принадлежит к типу шахматистов острого атакующего стиля. Бывшев крайне изобретателен в позициях, где он может проявить свою фантазию и способность к расчету многочисленных сложных вариантов. Нелишне вспомнить, что, играя в XX первенстве, он одолел таких партнеров, как Болеславский, Керес, Смыслов. Дальнейший прогресс Бывшева зависит от ликвидации некоторой односторонности творчества, он должен научиться сочетать интуицию с логикой, желание атаковать с искусством защиты.

Своеобразно трактует позиции мастер Борисенко, и свое понимание он готов отстаивать против любого партнера. Хорошая дебютная подготовка с тяготением к сложным позициям, природный оптимизм и упорная систематическая работа над шахматами создают перспективы для его дальнейших успехов. Ему нужно пожелать глубже присматриваться к замыслам противников, а также расширить свой дебютный репертуар.

Группа шахматистов старшего поколения – Лилиенталь, Рагозин, Сокольский и Флор – на этот раз сыграла неудачно (Сокольский больше ни разу не выступал в финале). Как видно, здесь сказался слишком небольшой промежуток между полуфиналом, в котором все участвовали, и финалом первенства, а у Лилиенталя, Сокольского и Флора, кроме того, усталость от тренерской работы на турнире в Швейцарии…

Лившин и Шамкович в первый раз добились почетного права играть во всесоюзном первенстве. Шамкович известен как хороший теоретик, создатель оригинальных систем, например, в сицилианской защите. Обладая хорошим способностями, он своеобразно и смело ведет середину игры. Физическая слабость и чрезмерная впечатлительность могут стать серьезными препятствиями на пути мастера Шамковича к успехам. Большую пользу принесли бы ему занятия физкультурой.

 Недостающими Шамковичу качествами в избытке обладает Лившин: хорошие нервы, выдержка, физическая подготовка – хорошие предпосылки для шахматного мастера. Он очень быстро прошел путь от кандидата в мастера до участника первенства СССР, и, как новичку, ему порой приходилось туго в борьбе с опытными противниками; сказалась и недостаточная, несколько поверхностная дебютная подготовка (этот чемпионат СССР оказался единственным в биографии Иосифа Лившина).

Несмотря на отсутствие ряда ведущих шахматистов, XXI первенство СССР в творческом отношении было очень интересным. Партии отличались оригинальностью и свежестью замыслов во всех стадиях борьбы. Часто применялись неизученные дебютные системы, например, в сицилианской, староиндийской защитах, в защите Грюнфельда. Характерна тенденция разыгрывать белыми активные защитительные схемы, с успехом применяемые черными, – таково староиндийское начало. Заслуживает внимание своеобразная идея “столкновения дебютов”, встретившаяся в некоторых партиях турнира».

Окончание следует