КТО ПОСТАВИЛ КРЕСТ НА КНИГЕ ЛАСКЕРА?

До работы над главой «Ласкер в России» (для трехтомника на английском) я как-то не задумывался над тем, почему его повесть «Как Виктор стал шахматным мастером» была написана в 1937 году, а вышла только в 1973-м. В послесловии к книге переводчик Илья Майзелис подробно рассказал о своих беседах с Ласкером, о работе над рукописью, но ни словом не обмолвился о причинах столь долгой задержки. Обошел эту тему молчанием и автор предисловия Давид Бронштейн, который с большим уважением (как и его старший друг Борис Вайнштейн, написавший о Ласкере чудесную книгу «Мыслитель») относился ко второму чемпиону мира. Давид Ионович сам был очень любознательным человеком, не зацикленным, как многие думают, на одних шахматах; это же привлекало его и в других:

«Ласкер интересовался буквально всем и всюду старался оставить свой неизгладимый, в высшей степени оригинальный, а зачастую и до крайности парадоксальный след. Книга “Как Виктор стал шахматным мастером” и является как раз одной из таких попыток Ласкера испробовать свое недюжинное дарование в области шахматной педагогики. На базе своего личного жизненного опыта он решил написать книгу для детей, где в яркой форме одновременно уживались бы и мягкие нравоучения молодежи, и поучительные сведения о географии шахматной жизни в период молодости автора. Насколько этот замысел удался Ласкеру, судить будут юные читатели, к которым книга адресована. Я думаю, что это своеобразное литературное произведение талантливейшего человека будет встречено с признательностью».

Повесть Эмануила Ласкера «Как Виктор стал шахматным мастером» (1973) должна была выйти еще в 1939 году…

Я уверен, что в 1939 году, когда повесть должна была выйти, она была бы встречена с еще большей признательностью, да и вызвала бы к себе куда больший интерес. Почему этого не случилось, я узнал случайно, выполняя просьбу одного из авторов упомянутого трехтомника – историка Рихарда Форстера из Винтертура (Швейцария) – заказать сканы материалов из фондов РГАЛИ, касающихся Ласкера. Больше всего меня заинтересовало название «Переписка Лендетиздата с Э.Ласкером, И.Л.Майзелисом, М.М.Ботвинником, С.О.Вайнштейном об издании, переводе и рецензировании повести Э.Ласкера “Как Ваня стал шахматным мастером”» (ф. 630, оп. 6, ед. хр. 5).

Ожидания не обманули: присланные документы оказались уникальными! В моей главе «Ласкер в России» о них, конечно, будет рассказано, но кратко – из-за недостатка места. К сожалению, так часто бывает: в книгу удается включить далеко не всё, и какие-то важные подробности остаются за бортом; а бывает, что находишь что-то, когда книга уже вышла (с наиболее интересными находками, не вошедшими в «Шедевры и драмы чемпионатов СССР», я познакомлю вас в последующих публикациях на сайте). А мне бы не хотелось такое ценное свидетельство эпохи, как эти файлы из РГАЛИ, держать под спудом. Как и украсившие эту статью газетные рисунки, которые «выпали» из моей главы.

Рисунок из статьи художника Николая Радлова «Почему я люблю шахматы», посвященной турниру 1935 года: «Я видел на турнире бледного юношу, который два часа не отрываясь смотрел на партию Ласкера – в таинственные и бесконечные просторы шестидесяти четырех клеток. Для этого “чемпиона 39-й школы” кто такой Ласкер в эти фантастические часы? Смелый следопыт, вождь команчей “Ястребиный коготь”, ловящий петлей лассо черного мустанга и ухом, прижатым к земле, за десять миль различающий приближение всадника без головы» («Тридцать дней» № 5, 1935). Публикуется впервые.

Прежде чем перейти к ключевым файлам – рецензиям Александра Ильина-Женевского, Самуила Вайнштейна и Михаила Ботвинника, бросим взгляд на другие документы.

Начало этой истории положило письмо «многоуважаемому др. Ласкеру» от главного редактора Ленинградского отделения Издательства детской литературы Е.С.Светлова и редактора научной книги Н.Н.Аверьянова с предложением написать «книгу о шахматах для детей среднего и старшего возраста (11–15 лет)». Издатель детально изложил свое видение будущей книги:

 «Книга, по нашим предположениям, ни в коем случае не должна носить характера учебника. Такие популярные книги уже есть. Мы хотим рассказать ребятам в живой и занимательной форме о том, что такое шахматы, об их истории и значении. В конце книги, разумеется, надо будет рассказать о современных шахматах и дать в самом сжатом виде основы игры, отсылая для изучения игры к учебникам.

Крайне желательно, по нашему мнению, показать ребятам игры, близкие к шахматам.

Всё это надо сделать интересно, с большим количеством иллюстраций и фактов исторического и биографического характера».

Ответное письмо Ласкера с согласием «принять на себя Ваше поручение» датировано 10 июля 1936 года. Оригинал на немецком языке, имеется и перевод: «Правда, я не могу выполнить эту задачу скоро. Я уезжаю до середины октября и надеюсь по возвращении вновь связаться с Вами, чтобы уточнить вопрос. Хотел бы заметить, что я ставлю при этом условие, чтобы переводил мою рукопись тов. И.Майзелис». Согласие «на привлечение тов. И.Майзелиса в качестве переводчика» было дано, и 21 июля Аверьянов письменно сообщил об этом Илье Львовичу.

Письмо Ласкера от 10 июля 1936 года с согласием написать «книгу о шахматах для детей среднего и старшего возраста (11–15 лет)». Публикуется впервые.

Осенью все формальности были улажены. Четырехстраничный договор на книгу № 224, подписанный уже другим главным редактором – Г.И.Мишкевичем, датирован 20 ноября. Текст на русском языке с машинописными вставками на немецком. К договору приложен их перевод, но он неполон и местами неточен, поэтому привожу в своем переводе (выделены курсивом).

Пункт 1. Автор передает Лендетиздату исключительное право на издание и переиздание: Учебник шахматной игры для молодежи. Я оставляю за собой право издания книги за границей, но предоставляю Вам исключительное право для СССР.

размером до 7 или 8 авторских листов.

Пункт 2. Рукопись должна удовлетворять следующим условиям: История шахматной игры, правила, шахматное мышление, личности и достижения великих мастеров, общественное значение шахмат, особенно в СССР.

Пункт 3. Упомянутый в п. 1 труд Автор обязуется сдать Лендетиздату в готовом для печати виде: Октябрь 1937.

Пункт 4. За предоставление указанного в п. 1 исключительного права Лендетиздат обязуется уплатить Автору гонорар из расчета по: 1600 руб. за лист при первом издании в 25 000 экземпляров.

Пункт 5. За каждое повторное издание Автору уплачивается гонорар в размере: 1200 руб. за лист.

Пункт 10. Лендетиздат обязуется издать означенный в п. 1 труд в количестве не более 25 000 экз. для первого издания и не более 25 000 экз. для каждого переиздания.

Пункт 11. Лендетиздат обязуется выпустить в свет первое издание произведения не позже истечения одного года по одобрении произведения.

Договор на «Учебник шахматной игры для молодежи» – таково было поначалу название книги. Публикуется впервые.

После долгого перерыва, в течение которого известий от Ласкера, вероятно, не было, Аверьянов напоминает о книге (письмо на немецком от 9.06.1937): «Многоуважаемый доктор Ласкер! Считаем крайне желательным, чтобы Ваша книга “История шахматной игры” (?? – С.В.) была издана как можно скорее. Приближается крайний срок завершения работы над книгой, и мы просим Вас сообщить, как продвигается работа, чтобы мы могли вовремя заключить договор с рекомендованным Вами переводчиком И.Майзелисом».

В ответном письме (от 11.06) Ласкер сообщает, что рукопись будет готова в октябре-ноябре, и просит «проверить, какую сумму перевел ему Госбанк, и при случае перевести оставшуюся сумму». За 8 авторских листов ему причитается 12 800 руб., и 25% от этой суммы составляет 3200 руб., а не 2800, которые он получил.

Сохранился черновик письма с разъяснением. Аванс начислен, исходя из указанного в договоре объема книги 7 или 8 листов: «В таких случаях юрист визирует к оплате только минимальный объем». Но если Ласкер считает, что объем будет больше, чем 7 листов, то «наша бухгалтерия сделает перерасчет».

Казалось бы, мелкий вопрос. Но у Ласкера была свежа в памяти история десятилетней давности, о которой Крыленко пришлось даже упомянуть в секретном письме Сталину от 11 марта 1935 года, – речь шла о просьбе экс-чемпиона «разрешить ему жить в Советском Союзе»: «Одновременно это положило бы конец некрасивой истории, которую проделал с Ласкером наш ОГИЗ, который с 1925 г., несмотря на заключенный договор, не выплатил ему за его книги обещанных 3000 руб. гонорара под тем предлогом, что договор не был заключен в инвалюте». Хотя в протоколе заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 19 марта 1935 года указано только: «Разрешить Эм.Ласкеру остаться в СССР вместе с женой, на срок по его желанию, с сохранением за ним права выезжать за границу для участия в международных шахматных турнирах», – я уверен, должок ему вернули. А вот в 1937-м «оставшуюся сумму» (400 руб.), судя по всему, зажали – см. приводимое ниже письмо Майзелиса, где он пишет о заниженном объеме…

Последнее письмо Ласкера написано тоже по-немецки. Приведу его полностью, благо перевод сохранился:

18 сентября 1937 г.

Спасо-Глинищевский пер. 8, кв. 7

Москва

                                                                            В Издательство детской литературы

                                                                                           тов. Аверьянову

Одновременно препровождаю Вам рукопись по договору № 224. Название книги «Как Ваня стал мастером» – рассказ из жизни шахматного мира. Как я Вам уже писал и как Вы подтвердили, перевод будет сделан тов. Майзелисом. Так как я уезжаю в Америку, будьте добры относительно всего, что касается рукописи, обращаться к нему. Прошу также денежные переводы сделать на мой текущий счет № 1667 в Московской Октябрьской Гострудсберкассе, 173 отд., Ильинка д. 1. Эмануилу Ласкеру.

                                                                  С уважением

                                                                                                                  Эмануил Ласкер

P.S. 1 февраля 1938 г. я возвращусь в Москву. Может быть, Вы сделаете какие-либо подходящие рисунки. Что касается рисунков, которые я сам хочу предложить, будьте любезны обратиться в Московское отделение издательства. Эти рисунки находятся в книгах в моей квартире и могут быть сфотографированы. Тов. Майзелис информирован мною относительно всех деталей и подробностей.

Ласкер отправил рукопись в издательство 18 сентября 1937 года. В сопроводительном письме (перед вами 2-я и 3-я страницы) пообещал, что вернется в Москву 1 февраля 1938 года. Публикуется впервые.

Проект договора Майзелису был послан 4 октября, уже после отъезда Ласкера. Почему это не было сделано раньше? Возможно, у издательства не было уверенности, что Ласкер вообще напишет книгу. Сам Майзелис в своем первом письме Аверьянову (от 28.07.1936) высказал пожелание «согласовать детали договора в октябре-ноябре», то есть заключить договор сразу, чтобы иметь возможность переводить рукопись по мере ее написания. Об этом говорит, в частности, черновик письма Аверьянова (без даты, но, судя по нумерации документов в описи, его можно датировать июнем 1937 года): «Многоуважаемый доктор! Не мог своевременно ответить на Ваше письмо, так как уезжал из Ленинграда. Из Вашего письма я понял, что тов. И.Майзелис уже работает над переводом Вашей рукописи. Поэтому в ближайшие дни мы посылаем ему для подписания проект договора».

В итоге договор пошлют только в октябре, но зная, что Майзелис уже давно занимается переводом, отведут ему на работу всего один месяц – видно, хотели закончить подготовку рукописи к возвращению Ласкера. Ответ Майзелиса исполнен достоинства.

Москва, 7 октября 1937 г.

                                                                             Уважаемый тов. Аверьянов!

Предложенный Вами в проекте договора срок сдачи рукописи – 15/XI-37 г. – ставит меня в затруднительное положение. В октябре-ноябре я занят другой работой; к переводу я могу приступить в лучшем случае в ноябре. Главное же – Ласкер возвращается в Москву к концу января, а я с ним условился, что по окончании перевода согласую с ним всякого рода мелкие неясности и поправки. Поэтому – если позволяют Ваши издательские планы – я предложил бы перенести срок сдачи рукописи на 31/I-38 г.

Далее, для меня важно получить от Вас указания, уточняющие характер моей работы. Я не предполагал ограничиться простым переводом, а имел в виду дать отредактированный перевод – с некоторыми изменениями, сокращениями, упрощениями и т.п. (так я обычно работал над рукописями д-ра Ласкера – на основе тесного личного контакта). Разумеется, заключительная проверка и отделка, где это будет еще необходимо, остается за Вами. – Правильно ли я понимаю свою задачу или Вы ждете от меня лишь текстуально точного перевода?

Если я должен представить отредактированный перевод, моя задача становится несколько более ответственной. В этом случае я просил бы Вас прислать мне копии рецензий (если Вы давали рукопись д-ра Ласкера на отзыв). При беглом просмотре рукописи я заметил несколько не особенно удачных мест (они частично переделаны Ласкером); хорошая рецензия, разумеется, облегчила бы работу.

Диалоги нужно, по-видимому, при переводе дать в развернутом виде. (?)

Гонорар – при 50-тысячном тираже – представляется довольно скромным. (Видимо, речь о двух изданиях, так как в договоре с Ласкером первый тираж, напомню, 25 тысяч. – С.В.)

Объем, мне кажется, намечен не совсем точно – в рукописи скорее 8 листов (с диаграммами и шахм. текстом).

(Далее большой абзац с описанием планируемых иллюстраций. – С.В.)

Рукопись на немецком языке мне нужна, так как д-р Ласкер не оставил мне копии.

Прошу Вас учесть мои замечания и выслать мне для подписания новый экземпляр договора, отметив в п. 2 – должен ли перевод быть текстуальным или переработанным.

                                                                Уважающий Вас

                                                                                                                                                   И.Майзелис

Илья Майзелис: «Ласкер обычно работал ночью. Спящий мир, абсолютная тишина были необходимы ему для максимальной концентрации мысли, позволявшей иногда проникнуть в глубину вещей, увидеть эту глубину в ярчайшем свете. Для него почти не существовало времени полного отдыха. Активный, творческий, вечно ищущий мозг продолжал требовать какой-то работы» (из послесловия к книге 1973 года).

Вопреки ожиданиям Майзелиса, оригинал рукописи никому на отзыв не давали, решив, видимо, дождаться перевода. А его пришлось ждать долго! О дате окончания перевода я узнал из послесловия Майзелиса к книге 1973 года, где он пишет, что первый рецензент, Ильин-Женевский, написал «свой отзыв в декабре 1938 года – сразу же после того, как был закончен перевод».

Что помешало Майзелису уложиться в намеченный им же самим срок – 31.01.1938? Думаю, неопределенность с возвращением Ласкера, это же выяснилось далеко не сразу. Майзелис тянул до последнего, надеясь на чудо. Но Ласкер не вернулся…

Рецензия Ильина-Женевского – единственная, о которой ранее было известно. В своем послесловии Майзелис даже ее цитирует. О двух других – Вайнштейна и Ботвинника – он либо не знал (что маловероятно), либо решил не упоминать, чтобы не портить отношения с всё еще всесильным тогда Михаилом Моисеевичем. Но у читателя не мог не возникнуть вопрос: если рецензия Ильина-Женевского положительная, почему книгу не издали сразу? Для меня очевидно: если бы издательство ограничилось одной этой рецензией, то повесть Ласкера вышла бы в 1939 году. (Все выделения жирным шрифтом в приводимых далее документах принадлежат мне.)
 

                                                                  Рецензия на книгу Э.Ласкера «Как Ваня стал шахматным мастером»

Рецензируемая книга д-ра Эмануила Ласкера представляет несомненный интерес, а в некотором отношении является даже своего рода сенсацией. Мы знали до сих пор д-ра Ласкера, как величайшего шахматиста своего времени, считавшегося когда-то непобедимым и державшего в своих руках в течение четверти века первенство мира по шахматам. Известен Ласкер, хотя и в меньшей степени, как профессор математики и доктор философии. Но вот оказывается, что на склоне своих лет (как раз в текущем 1938 г. Ласкеру исполнилось 70 лет) знаменитый шахматист решил испробовать свои силы на новом поприще и впервые в своей жизни написал повесть. Это просто феноменально и само по себе достаточно, чтобы возбудить к книге внимание и интерес.

Но значение книги не только в этом. Ласкер написал эту книгу не для того, конечно, чтобы что-нибудь написать. Не стал бы этот мудрый старик, перечитавший на своем веку множество всяких книг и перевидавший множество всяких людей и событий, напрягать свои стареющие силы только для того, чтобы искать новых для себя лавров в новой для себя области – литературе. Конечно, нет. Совершенно очевидно, что Ласкером руководило другое. Им руководила горячая любовь к шахматам и глубокое убеждение в их культурной полезности. Им руководило желание популяризировать значение шахмат новым способом – путем беллетристического произведения. В этом отношении книга Ласкера приобретает еще больший интерес и значение. Подобно тому, как Фламмарион, желая популяризировать астрономию, написал «Стеллу» и тем создал новый вид литературного произведения – астрономический роман, так Ласкер своей настоящей книгой создает впервые шахматную повесть. Я говорю – впервые, потому что хотя и писались в прежнее время отдельные рассказики на шахматную тему, но они имели преимущественно развлекательный характер и не имели такого целеустремленного пропагандистского характера, какой имеет повесть, написанная Ласкером.

Справился ли Ласкер с поставленной им перед собой высокой задачей? В основном я считаю, что справился. Он, конечно, не исчерпал темы и многое хотелось бы добавить к тому, что он написал, но основная нить повести – развитие молодого шахматиста и полезное влияние шахмат на выработку у него характера – показаны в повести достаточно четко и выпукло. Книга написана литературно и прочтется, мне кажется, с интересом как шахматистами, так и не-шахматистами. Культурно-воспитательное значение ее несомненно.

Есть, однако, в книге и теневые стороны, о которых нельзя умолчать. Все эти теневые стороны в основном объясняются тем обстоятельством, что книгу написал иностранец, правда, благожелательно относящийся к СССР, но за свое сравнительно короткое пребывание в нашей стране не успевший еще в достаточной мере «освоиться». Это чувствуется на всем протяжении книги. Героем этой повести автор избрал советского юношу-пионера. Это и хорошо и плохо. Хорошо потому, что еще раз подчеркивает благожелательное отношение автора к нашей стране (я не сомневаюсь, что на Западе эта книга будет считаться революционной и на самом деле будет иметь полезное агитационно-политическое значение). Хорошо это также потому, что выявляет правильный взгляд автора на нашу молодежь, как самую передовую в мире, что особенно ярко выявляется, когда герой повести попадает в гнилую западноевропейскую обстановку. 

Но в то же время это и плохо. Плохо потому, что никогда не следует автору пускаться в область, которую он слабо знает. А откуда же знать беспартийному автору иностранцу, прожившему весьма короткий срок в СССР, как живет и чем дышит наша пионерия. Понятно, что автор взял на себя просто непосильную задачу. И получается такая картина. Автор уверяет нас, что герой его повести – пионер, и нам придется верить ему в этом на слово, потому что иного подтверждения этого факта в повести мы не видим. Герой повести развивается и становится культурным человеком, главным образом, под благотворным влиянием «доброго дяди», каковым является сам автор, то есть то, что, собственно говоря, могло бы иметь место и в западноевропейской обстановке. А где же влияние общей советской обстановки, советской школы, советской семьи, наконец, пионерской среды, комсомола, партии? Всё это отсутствует, и получается нехорошо.

Экс-чемпион мира не раз встречался за доской со школьниками. Один из его сеансов прошел 17 марта 1935 года в московском Центральном доме пионервожатого. Рисунок из газеты «Пионерская правда» (18 марта 1935). Публикуется впервые.

Получается так, что в СССР растет самая передовая, самая культурная молодежь, а почему – неизвестно. Вообще автор, как человек, скажем, неполитический, избегает делать политические выводы, даже там, где эти выводы сами просятся на перо. Например, автор пишет, что «Советский Союз в отношении широты распространения и культурного углубления шахмат занимает самое передовое место», что «турниры, организуемые шахматно-шашечной секцией и ВЦСПС, охватывают по несколько сот тысяч человек» и т.д. Вот тут-то бы и сказать, что такое развитие шахмат в СССР (здесь на копии пропуск строки – С.В.) победы рабочего класса в Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию, построения им социализма и уничтожения эксплуатации человека человеком. Советский автор не мог бы этого не сказать, а Ласкер молчит и никак не объясняет, почему же в СССР так широко развиваются шахматы. Мало того, в своем предисловии Ласкер говорит о пышном расцвете шахмат во всем мире, то есть и у нас, и в капиталистических странах, не делая здесь никакого принципиального различия, что противоречит не только фактам, но и самому Ласкеру, так как в своей повести Ласкер достаточно ярко показал жалкое и бесперспективное положение шахматных организаций в капиталистических странах.

Является основной вопрос – можем ли мы издать эту книгу со всеми ее недостатками, о которых я говорил. Я считаю, что не только можем, но и должны. Поскольку автор – иностранец, поскольку произведение переводное, мы вправе отнестись к нему более снисходительно, чем мы отнеслись бы к произведению советского автора. Для нас важна основная мысль произведения, которая в рецензируемой книге в общем и целом совпадает с нашими установками, а отдельные погрешности, если их нельзя исправить, можно автору простить. Издали же мы книгу Лиона Фейхтвангера «Москва 1937». Никто не сможет упрекнуть издательство, что в изданной им книге знаменитый шахматист Эмануил Ласкер, человек многократно проявлявший свои дружественные чувства к Советскому Союзу, не говорит языком партийного коммуниста. Я убежден, что эта книга заставит о себе говорить на Западе и будет переведена на ряд европейских языков, так что отказаться от ее издания в СССР, который называют классической страной шахмат, было бы нехорошо, не говоря уже о том, что этим была бы нанесена смертельная обида Ласкеру, который, как Вы пишете, и написал-то ее специально для Детиздата.

Книге безусловно повезло у нас в том отношении, что она попала в руки такого культурного и знающего шахматы переводчика, каким является И.Л.Майзелис. Многие полезные исправления и сокращения он уже сделал. (Далее Ильин-Женевский на двух страницах перечисляет недостатки повести. – С.В.)

В заключение хочется еще раз сказать, что книга эта безусловно интересная и полезная и издать ее нужно.

                                    А.Ильин-Женевский

                                                                                                            19/XII [1938]

Недаром все-таки Богатырчук выделял Ильина-Женевского среди большевистских деятелей: «Он был одним из немногих известных мне коммунистов, искренне веривших в величие своего пророка Ленина. С ним можно было даже спорить на скользкие темы и высказывать мысли, не боясь того, что он донесет куда надо. Во времена большой чистки он тоже попал в число арестованных, но, неведомо мне почему, не был репрессирован. У этого коммуниста было действительно человеческое лицо, но таких как он – раз, два и обчелся».

Когда Ильин-Женевский ратовал за издание повести «невозвращенца» Ласкера, его старший брат, военный дипломат Федор Раскольников, уже отказался возвращаться на родину и напечатал в парижской газете «Последние новости» письмо «Как меня сделали “врагом народа”». А потом он напишет знаменитое «Открытое письмо Сталину», которое закончит словами: «Рано или поздно советский народ посадит вас на скамью подсудимых как предателя социализма и революции, главного вредителя, подлинного врага народа, организатора голода и судебных подлогов». То, что Александр Федорович тогда уцелел, сродни чуду…

Рецензия Вайнштейна гораздо критичнее: «Книга нуждается в серьезных исправлениях. (…) Только при выполнении этих условий книга может увидеть свет». В декабре 1938-го уже было ясно, что Ласкер не вернется и никакие «серьезные исправления» сделать не сможет.

                                                                                                 ОТЗЫВ НА КНИГУ

                                                                       Эм.Ласкер «Как Ваня стал шахматным мастером».

Книга Эм.Ласкера представляет собой попытку показать в популярной беллетристической форме путь шахматного мастера и попутно шахматную жизнь в СССР и за границей. Подобных, предназначенных для юношества книг в советской литературе нет, и поэтому книга, написанная к тому [же] крупным шахматным авторитетом, заслуживает всяческого внимания.

Шахматный материал книги крайне скуден и случаен и, пожалуй, без большого ущерба может быть выброшен. Во всяком случае те несколько иллюстраций, которые даны в первой половине, никакого учебного и тем более методического материала собой не представляют и могут лишь отпугнуть незнакомого с шахматами читателя.

Содержание книги сводится к двум основным темам:

1) указание метода шахматного совершенствования,

2) описание шахматной жизни.

Изложение первой темы, где «книжнику» Феде противопоставляется идейный борец Ваня, красной нитью проходит через всю книгу. Однако, рекомендуя метод аналитического самосовершенствования, Ласкер умалчивает о роли книги и методах ее использования. В сопоставлении с тем, что автор говорит по отношению к Феде, создается впечатление отрицания значения шахматной литературы, что в корне неправильно. Естественно, конечно, что Ласкер рекомендует тот путь, которым он шел и добился звания чемпиона мира, однако с тех пор прошло 45 лет и шахматная учеба стала наукой, требующей уже более сложных методов совершенствования.

Относительно лучшая часть книги – описание заграничных шахматных организаций (гл. 13–20) также взято из того времени, когда Ласкер был молодым. Основное в описании – отношение к шахматам и шахматному мастеру. Однако весь материал подан довольно односторонне и, конечно, его можно было бы оживить многими бытовыми подробностями. Много проигрывает он от того, что заграничным клубам не противопоставляются шахматные организации СССР с их целеустремленной, насыщенной содержанием жизнью.

Наивно звучат слова о забывчивости Вани, потерявшего свой адрес и отправившегося ночевать в Париже к малознакомому человеку. Так ли мы воспитываем в наших ребятах политическую бдительность? Следует также подчеркнуть, что каждый советский шахматист будет выступать за границей только с разрешения своей организации.

Наиболее слабая часть книги, описывающая шахматы в СССР. Если действие перенести в Стокгольм или Амстердам, то Ваня и Федя с одинаковым успехом могут стать шведскими или голландскими ребятами. Основной кузницей шахматных кадров являются на сегодня Дома и Дворцы пионеров, роль и значение которых Ласкер обходит молчанием, упоминая лишь вскользь о сеансе, происходившем в Доме пионера. Советский школьник, единственный во всем мире имеющий свои клубы, шахматную организацию, систему соревнований и могущий закончить школу, имея уже звание или силу мастера (Ботвинник, Смыслов). Только в условиях Советского Союза шахматному таланту обеспечены все условия для развития. Ласкер хочет внушить читателю совсем другие мысли. В тиши своего кабинета он руководит воспитанием юноши и постепенно делает из него выдающегося шахматиста. Жизнь советских ребят проходит вне советской действительности, и это делает эту часть книги неприемлемой.

Ласкер допускает и целый ряд других ошибок. Он переносит переживания взрослых на детей, приписывает им настроения, которые могут иметь место разве как исключение, устраивает из матча двух ребят слишком большое событие («победа была встречена бурными аплодисментами»). Воспитательное значение книги должно заключаться в том, что она должна подчеркивать значение шахмат, как второстепенного после учебы, но полезного внешкольного времяпрепровождения, и дать решительный отпор всяким нездоровым уклонам (зазнайство, квалификационное чванство, шахматы в ущерб учебе, шахматы ради шахмат). Всего этого в книге мы не находим, а если и находим, то без нужного подчеркивания. (Далее идет критика исторической части. – С.В.)

Книга нуждается в серьезных исправлениях. Написанная для советских ребят на советском материале, хотя бы и иностранным автором, она должна правильно изображать нашу жизнь и отвечать тем принципам и установкам, которые проводят в школе и внешкольных организациях. Только при выполнении этих условий книга может увидеть свет.

Перевод книги удовлетворителен, хотя имеются шероховатости (приведены конкретные примеры. – С.В.).

                                                                                                                                                                                                            С.О.Вайнштейн

Ботвиннику от Ботвинника! Ирония судьбы: письмо Михаилу Ботвиннику с просьбой дать отзыв на книгу Ласкера написал его однофамилец. Публикуется впервые.

Попав в трудное положение: один рецензент – за, другой – против, издательство в лице «ст. редактора Ботвинника» (!) обратилось 3 января 1939 года к «третейскому судье»: «Многоуважаемый тов. Ботвинник! Обращаемся к Вам со следующей просьбой. Э.Ласкер написал для Детиздата книгу “Как Ваня стал шахматным мастером” (перевод Майзелиса). На рукопись имеются, прилагаемые при этом, отзывы т. Ильина-Женевского и руководителя шахматной секции Дворца пионеров тов. Вайнштейна. Просим Вас, тов. Ботвинник, ознакомиться с рукописью и дать свое заключение».

Вы будете смеяться, но, судя по дате под текстом Михаила Моисеевича, на всё про всё (прочитать рукопись, две рецензии и написать заключение) у него ушел всего один день!

                                                  Уважаемый тов. Лесохин!

Посылаю вам свое заключение, конечно, не отзыв, ибо на отзыв у меня нет времени.

Книгу Ласкера я прочитал довольно внимательно, хотя и быстро. Я пришел к следующим выводам:

1) Книга никак не предназначена для детей. Выпускать ее в Детгизе бессмысленно. Юному шахматисту она непонятна и трудна; основной же совет Ласкера – «приучайся к самостоятельности за шахматной доской» можно изложить проще и в 1000 раз короче.

2) Советского в книге нет ни на грош. Наоборот, очень неправдоподобно, что некоторые персонажи являются советскими гражданами.

Думается, что Ласкер своего героя наделил советским паспортом только для того, чтобы легче было издать книгу в СССР.

3) По-видимому, автор рассказывает о самом себе, т.е. Ваня и есть Ласкер в молодости. Поэтому надо учесть, что Ласкер не только ошибся в подданстве своего героя; он также ошибся и во времени. Если бы действие было перенесено на 50 лет, всё было бы правдоподобно.

4) Не могу судить о литературных достоинствах книги. По-моему, она скучна. Философские рассуждения, типичные для Ласкера, гениального шахматиста, но мелкобуржуазного интеллигента неинтересны, или, скорее, вредны для советского (взрослого) читателя.

5) Думаю, что рукопись может быть исключительно полезна для историка либо для биографа Эм.Ласкера. Поэтому я рекомендовал бы Детиздату обратиться к М.С.Когану (Издательство ФиС тел. 549-87), крупному историку, который, с этой точки зрения, даст объективную оценку книги. 

6) Следует учесть еще, что несколько месяцев (либо год) назад Ласкер уехал в США. Никакого письма он оттуда не присылал, но вещи к себе затребовал – больше он к нам не вернется. Поэтому я не думаю, что мы с ним должны церемониться и бояться его обидеть (чего боится тов. Ильин-Женевский). Ласкер также с нами не церемонился, хотя гостеприимство СССР его к этому обязывало.

Раз книга слаба и не выдерживает критики – для чего ее издавать? Лучше выпустить хороший учебник!

                                                                          (подпись)           Ботвинник

4.1-39 г.

P.S. Если Вам требуется развернутый отзыв, то это я могу сделать дней через 10–15.

«Развернутый отзыв» не понадобился. Зачем? И так всё ясно… Честно говоря, я был потрясен и содержанием, и стилем отзыва Ботвинника. Так безжалостно, походя, пнуть бедного, бездомного старика, зная, что тому отказ в издании книги нанесет смертельную обиду? А ведь Михаил Моисеевич, в отличие от двух других рецензентов, догадался, что «автор рассказывает о самом себе, т.е. Ваня и есть Ласкер в молодости». Но личный опыт автора он почему-то посчитал «исключительно полезным» только «для историка либо для биографа Эм.Ласкера». Хотя, на мой взгляд, в исповедальности как раз и состоит ценность повести и немалая часть ее обаяния.

Своим «заключением» Михаил Моисеевич отодвинул издание повести Ласкера на несколько десятилетий… Публикуется впервые.

Позднее Ботвинник утверждал, что «трудно переоценить значение Эмануила Ласкера для развития шахматной культуры», и написал предисловие к его «Учебнику шахматной игры» (6-е изд., 1980). Вот строки оттуда: «В жизни пожилой Ласкер (молодым я его не мог знать) был милым, мудрым и доброжелательным человеком. Он не находился во власти предрассудков, был первым большим шахматным мастером, который приехал в Советскую Россию после Октябрьской революции. (…) Следует, однако, помнить, что книга написана великим шахматным бойцом и мыслителем. Итак, чтение этой книги, отображающей выдающуюся шахматную индивидуальность, полезно для каждого серьезно изучающего шахматы и интересующегося их прошлым».

…Зачем надо было гробить книгу Ласкера, мне непонятно. Ничего крамольного в ней нет, а все претензии можно было высказать в предисловии (либо послесловии, как это и сделано в издании 1973 года), объяснив, что автор слишком мало прожил в СССР, чтобы понять многие нюансы нашей шахматной жизни, поэтому допустил целый ряд ошибок и неточностей; тем не менее мы публикуем его повесть, потому что она является важным вкладом в дело популяризации шахматной культуры. А о том, что повесть нашла своего читателя, говорят два переиздания, выпущенные «Русским шахматным домом» (2011 и 2017).

Рисунок из детской коммунистической газеты пионеров и школьников «Ленинские искры» (8 января 1936). Публикуется впервые.

P.S. Тем, кто не читал послесловие Майзелиса, от души советую это сделать. Много оригинальных фактов и наблюдений, великолепный портрет Ласкера – творца, фантазера, мыслителя. В мою главу я всё это включить, понятно, не смог, но без описания Майзелиса рассказ о книге Ласкера будет неполным. Уже Ботвинник понял, что «Ваня и есть Ласкер в молодости», но Илья Львович пошел дальше, догадавшись, что и второй герой повести – «книжный игрок» Федя – тоже имеет своего прототипа:

«Уже при чтении повести постепенно становится всё более ясно, что Ласкер, говоря о своем герое Викторе, на самом деле говорит всюду о себе самом, вспоминает свои собственные мысли и переживания того времени, когда он подростком стремился к мастерству. В ткань повествования он неизменно вплетает действительные факты из своей жизни. В результате получается, что перед нами – замаскированная автобиография, в которой Ласкер с большой полнотой раскрывает свой внутренний мир. Таким образом, книга превращается в ценный шахматно-исторический документ, любопытное шахматно-психологическое откровение большого мыслителя.

Теперь нам легче понять, чем вызваны многие ошибки в книге. Ласкер, конечно, не профессиональный писатель. Выдающийся гроссмейстер, он в области художественной прозы только начинающий. Привычной рукой он расставляет на шахматной доске (в данном случае – в повести) действующие фигуры – схему поставленной перед собой задачи. Виктор – это он сам, Ласкер. Федя?.. “Книжный игрок” Федя с его оглядкой на чужие мнения, с его самодовольством и напыщенностью, узостью, догматизмом, – вы не узнали его, читатель?.. Да это же “маленький” Тарраш, соперник и идейный противник Ласкера на протяжении почти двадцати лет его жизни. Вспомните, как Федя (хотя и по-своему, но все же понимающий шахматы) в конце концов уверовал в Виктора, стал горячим его поклонником. Это ведь повторение истории с Таррашем, который в сборнике “Петербург, 1914 год”, забыв былую вражду, искренне восхищался партиями и стилем Ласкера. Другие подростки в повести?.. Можно полагать, что это нечто вроде хора в античной греческой трагедии, выразители общественного шахматного мнения – рассудочного (Петя) и эмоционального (Соня).

Ласкер механически перенес свою схему в обстановку советской действительности. (…)

Суммируя сказанное, мы должны признать, что с литературной стороны герои повести условны и литературная форма подчинена главной для Ласкера шахматной цели. Это прежде всего – шахматная книга.

Почему же все-таки получается, что книга в целом написана литературно, а многие страницы в ней читаются с захватывающим интересом? Потому, что Ласкер – человек большой общей культуры, тонкий знаток человеческой психологии, человек умный и наблюдательный. Когда он касается чисто шахматных вопросов, то находится полностью в своей сфере и трактует их с великолепным знанием дела. Многие ситуации и человеческие характеры обрисованы им в повести с несомненным мастерством».

Поведал Майзелис и о том, что посоветовал Ласкеру изменить имя главного героя: «Сказал, что мне не очень нравится имя “Ваня” в названии книги, – даже по-немецки сомнительно звучало бы “Как Гансик стал мастером”. Между тем в книге развернута забавная символика в именах действующих лиц: клубные организаторы “Пти” (маленький) и “Серван” (слуга), меценат “Рич” (богатый), гроссмейстер “Биг” (большой), репортер “Квик” (быстрый), шахматист “Модест” (скромный), беспристрастный ценитель “Джэдж” (судья). Так не лучше ли будет имя “Виктор” (победитель)?.. Ласкер сразу с этим согласился».

Почему Ласкер назвал своего героя Ваней? Да потому, что так звали 12-летнего сына его домработницы, поволжской немки Юлии Дизендорф (они жили с Ласкерами и спали на кухне на купленных им раскладушках). Сведения о ней я нашел в «Открытом списке» – самой полной базе данных о жертвах политических репрессий (1917–1991).

Удивительное совпадение: перед тем как стать домработницей у Ласкеров, поволжская немка Юлия Дизендорф провела два месяца под следствием по обвинению в шпионаже… Страница из базы данных о жертвах политических репрессий «Открытый список».

Юлия Карловна Дизендорф жила в АССР Немцев Поволжья, в городе Марксштадт (до революции Екатериненштадт, ныне Маркс), работала библиотекарем. В апреле 1935 года 40-летнюю вдову арестовали «по обвинению в шпионаже», но уже в июне освободили. В приговоре указано: «дело прекращено за недостаточностью улик». Может, и впрямь так, но скорее все-таки ее завербовали. Ласкеры поселились в Москве осенью того же года, и Юлия вполне могла быть специально приставлена к ним, чтобы следить за хозяевами и их гостями. Впрочем, это не более чем предположение… В 1941 году ее снова арестовали и депортировали в Томск. Дальнейшая судьба Юлии и ее сына неизвестна.