«БУ-БУ-БУ» ДЕРЕВЯННОГО ЧЕЛОВЕЧКА

«…у нас присосались к патриотизму всякие подонки,
ибо путных людей трудно вынудить писать, чего им не хочется,
а подонкам все равно что писать, и святого для них не существует».
В.Астафьев, из письма А.Макарову

Заметили, что с каждым чемпионатом всё меньше ссылок на «Шахматы в СССР»? Это не потому, что я нарочно обхожу журнал стороной. Просто он настолько… даже слова не подберешь… стертый, выхолощенный, пафосно-сервильный, что и цитировать-то оттуда почти нечего, кроме чисто профессиональных оценок. Я даже переживал немного из-за этого, опасаясь упреков в предвзятости к журналу (все-таки тоже в нем поработал, хоть и гораздо позже), пока не наткнулся однажды на письма Петра Романовского Владимиру Заку, опубликованные в начале 2000-х.
Скажу сразу: по мне, так письма – лучшие свидетели эпохи, никакие мемуары с ними не сравнятся (даже в дневнике можно что-то подправить). А уж письма близкому другу и вовсе бесценны для историка. Откуда еще узнать, что думал человек на самом деле, тем более в сталинские времена, когда люди от собственной тени шарахались?

«Чигоринский» год прошел, и фотографии основоположника исчезли с шахматных сцен, уступив место другим героям. Это командное первенство СССР в Тбилиси (осень 1951), в котором играли многие участники 19-го чемпионата (справа Лев Аронин), проходило под ликами советской «святой троицы»: Сталин – Берия – Молотов!

Откровения Романовского о чемпионате приберегу для финала, а пока – его мнение о журнале «Шахматы в СССР», с которым Петр Арсеньевич тесно сотрудничал, а потому хорошо знал всю редакционную кухню.
«Журнал обследовала комиссия под председательством Панова, – пишет он 20 января 1952 года. – Ерунда получилась ужасная. Чепухи масса, а главные, серьезнейшие недостатки остались незамеченными. Рагозину запланирован выговор, но думаю, что из этого ничего не получится. Всесоюзный комитет уже дважды откладывал слушанья дела, некогда! В самом журнале много разногласий. Обрати внимание в 1-м номере на статью писателя Сафонова. Организатором этого выступления в значительной мере является твой покорный слуга. Все же журнал плох, оказенился, беззуб с принципиальной стороны, не самокритичен…» («Шахматный Петербург» № 5, 2002).
Прошло три года, уж и Сталин умер, а изменений – никаких (из письма от 15.11.1954): «Журнал наш (приходится так называть его, поскольку я всё еще являюсь его членом редколлегии) по-прежнему не больше как информационная, казенная тетрадь, обитель Юдовича и Абрамова – похожая на такую же тетрадь 1947 или 1950, или в любом другом году. Казенщиной веет даже от “Читатель критикует”, не говоря уже об отделе партий и всего остального. Еще год тому назад я отказался от руководства учебным отделом, так как не мог добиться невмешательства в лице Рагозина и Юдовича. Это бьет меня материально, и я сейчас очень нуждаюсь, но ты сам понимаешь, что я не принадлежу к людям, торгующим своими взглядами» («Шахматный Петербург» № 1, 2003).
Упомянутую Романовским статью Вадима Сафонова «Красота шахматного творчества» (№ 1, 1952) я и сам приметил. Слишком уж она выделялась на общем фоне, да и журналу от автора крепко досталось. Но, видно, у главного редактора Вячеслава Рагозина не было выбора: как отказать в публикации лауреату Сталинской премии и вдобавок любимцу академика Лысенко, того самого, что затравил Вавилова и растоптал отечественную генетику? Но вот в чем Сафонова не упрекнешь, так это в отсутствии любви к шахматам (она же, если помните, как-то извиняла и «брошенного на спорт» генерала НКВД Аполлонова). Статья большая, поэтому ограничусь фрагментами:

Сафонов: «…Скучный человек входит в зал, где играют в шахматы. Он хмурится. Радость, горечь, трудный извилистый путь, железный зажим? Он видит только деревянные фигурки. И снизу к ним приклеены суконные кружочки, чтобы не было стука.
Боже мой, огромный переполненный зал, знаменитый на весь мир (чемпионат проходил в Колонном зале Дома союзов. – С.В.), даже шелестом не сопровождается передвижение фигур на колоссальных демонстрационных досках; но что за гул, то тревожный, то радостный, возникает и прокатывается по залу, словно какой-то сдержанный вздох исполина, и вдруг – обвал аплодисментов: их не сдержать никакими светящимися надписями! Из-за бесшумных фанерных фигурок? Нет, из-за изумительного творчества лучших в мире шахматных мастеров, из-за такой глубины и красоты замыслов, что о них будут помнить не один десяток лет, из-за накала борьбы, в которой нападение и защита равноценны по высокому искусству, вложенному в них.
Что до того хмурому человечку? Он верит только своим собственным, очень незорким, очень близоруким глазам. (…)
Признаюсь чистосердечно, что я не знаком с этим хмурым и скучным человечком. Но когда я читаю иные шахматные комментарии, мне подчас сдается, что передо мной плоды деревянной работы деревянного человечка.
Шахматистами, любителями шахмат люди становятся, конечно, по-разному. (…) В старых журналах я нашел шахматные отделы. Там говорилось об увлекательном мире фантастических комбинаций, бесстрашных атак, героических защит и о людях, которые были как бы хозяевами в том мире. И я отлично помню страстное желание, загоревшееся во мне, самому войти в этот мир.
То были старые чигоринские шахматные отделы.
Конечно, никто не производил такого учета и опроса, но нет сомнения, что тысячи и тысячи подростков и юношей были привлечены к шахматам страстным рассказом больших мастеров об этой игре, – не просто о сухом сцеплении ходов и вариантов, но о внутренней сути ее, о человеческом состязании за шахматной доской.
Почему же так часто мы засушиваем рассказ о шахматах? Зачем прислушиваемся к нудному “бу-бу-бу” деревянного человечка? Шахматы прежде всего очень интересная игра (кто бы иначе играл в них?) – почему же мы так старательно избегаем рассказывать о том, как и чем она интересна? Отчего так мало на страницах шахматного журнала человеческого материала?..
Мне кажется, что “Шахматы в СССР” суше чигоринских шахматных отделов, и жаль, что это так. Нет нужды отрицать необходимость и чисто технического исследования и комментария по ходам, по вариантам в специальном журнале. Но не следует забывать, что есть более полная действительность: человеческое состязание, соревнование воли, смелости, самодисциплины и разума, красота творчества, преодолевающего препятствия, – именно то, чем влекут к себе шахматы.
И чтобы рассказать об этом, должны найтись иные слова. Не сухие, а страстные, как страстно творчество всякого большого мастера, как страстной была схватка; образные, как образно искусство…»

…Да, чуть не забыл. Рецензию на книгу Кереса «Открытые дебюты» журнал все-таки дал! Хоть и с опозданием на два года (№ 1 и 2, 1952), зато с купеческим размахом: семь страниц. Написал ее, к сожалению, не Василий Панов (ох, и забавно было бы сравнить два варианта! – см. «Подвиг “чигоринца”»), а уже знакомый нам мастер Николай Копылов – к слову, один из героев 19-го чемпионата. Никаких «фашистских наймитов и выкормышей» в тексте, понятное дело, нет. Всё чин-чинарем: ошибки, упущения, неправильные оценки, изредка скупая – сквозь зубы – похвала… Но это «бу-бу-бу» вовсе не так безобидно, как кажется на первый взгляд. «Работая над книгой, Керес использовал обширный материал, однако он допустил большую принципиальную ошибку, не показав приоритета советских шахматистов в разработке всех (!! – С.В.) основных разделов дебютной теории». Не знаю, кому принадлежит этот «ура-патриотический» пассаж – самому Копылову или Рагозину с Юдовичем, но пахнет он дурно. Доносом. 

ОТБОРОЧНАЯ СТРАДА

На полуфинальном бюллетене снова сэкономили, и избранные партии втиснули, как и год назад, в основной бюллетень, что опять привело к его «усушке». Но главное даже не в этом. Беда в том, что львиная доля партий полуфиналов оказалась попросту изъятой из оборота, прошла мимо шахматных теоретиков и практиков. Судите сами. В бюллетене «Четыре полуфинала» (1949) приведены все 612 сыгранных в них партий, а из почти 740 партий полуфиналов 19-го чемпионата в печать попало менее трети – всего 218!

А.Прорвич (и.о. начальника отдела шахмат Спорткомитета): «Среди 111 участников четвертьфиналов – представителей всех союзных республик – было 5 мастеров, 83 кандидата в мастера и 23 перворазрядника. По три победителя от каждой группы были допущены к участию в полуфинальных турнирах, где они встретились с гроссмейстерами и сильнейшими мастерами. В четырех полуфиналах XIX первенства, проведенных в мае–июне 1951 г., участвовало 79 шахматистов: 7 гроссмейстеров, 53 мастера и 19 кандидатов в мастера» (сборник «XIX первенство СССР по шахматам», 1953).

Бакинская группа: 1. Новотельнов – 13,5 из 19; 2–4. Липницкий, Тайманов и Холмов – по 12,5; 5. Фурман – 11,5; 6. Шамкович – 11; 7. Макогонов – 10,5; 8–10. Каспарян, Котлерман и Нежметдинов – по 10; 11. Гольдберг – 9,5; 12–14. Жуховицкий, Лилиенталь и Эстрин – по 9; 15–16. Левенфиш и Тарасов – по 8,5; 17. Кламан – 7,5; 18–19. Зак и Прохорович – по 6,5; 20. Велибеков – 2.
Гольдберг и Зак: «Новотельнов играл ровно и сильно на протяжении всего турнира; был исключительно изобретателен и проявил большую энергию и волю к победе… Серьезного успеха добился Шамкович. В его игре значительно улучшилась техника ведения окончаний, что раньше у него было самым уязвимым местом… Чемпион РСФСР Нежметдинов превосходно ведет атаку на короля, не считаясь с материальными жертвами, но значительно слабее проводит партии, которые протекают в спокойной позиционной борьбе» («Шахматы в СССР» № 8, 1951).

Свердловская группа: 1. Петросян – 13,5 из 19; 2. Геллер – 13; 3–4. Авербах и Болеславский – по 12,5; 5–7. Константинов, Вельтмандер и Шапошников – по 11; 8. Кондратьев – 10,5; 9. Черепков – 10; 10–14. Банник, Иливицкий, Кириллов, Равинский и Уфимцев – по 9,5; 15–16. Дубинин и Люблинский – по 8; 17. А.Кофман – 7,5; 18. Антошин – 6,5; 19. Сайгин – 5; 20. Гречкин – 2,5.
Болеславский: «В этом турнире перед нами выступали не те Петросян и Геллер, какими мы их знали раньше. Создается впечатление, что они как будто поменялись стилями. Петросян, выиграв восемь партий, в шести из них добился победы атакой на короля. Геллер же проявил большое позиционное мастерство и хорошую технику реализации преимущества… Авербах точно разыгрывает дебют и с большим искусством и выдержкой реализует позиционный перевес. Менее уверенно чувствует он себя в запутанных позициях» («Шахматы в СССР» № 9, 1951).

Ленинградская группа: 1. Смыслов – 13,5 из 18; 2. Терпугов – 11,5; 3. Моисеев – 11; 4. Копылов – 10,5; 5–8. Бондаревский, Кан, Корчной и Суэтин – по 10; 9–10. Толуш и Чеховер – по 9; 11. Лисицын – 8,5; 12–14. Крогиус, Ратнер и Решко – по 8; 15. Панов – 7,5; 16–18. Аратовский, Кузьминых и Чистяков – по 7; 19. Лутиков – 5,5.
Кан: «Три с половиной очка из первых 10 партий – такой результат мог обескуражить и более опытного шахматиста. Однако Терпугов не растерялся и не пал духом. Проявив характерную для представителя советской шахматной школы волю к победе, московский кандидат в мастера сумел не только наверстать потерянное, но и добиться восьми побед подряд!.. Успех молодого мастера Моисеева является вполне закономерным. За последние годы он добился значительных успехов… Копылов – одаренный шахматист. Однако два обстоятельства мешают ему добиться более ровных и крупных успехов: пристрастие к вычурной игре и излишнее увлечение психологическим подходом…
Набравший норму для получения звания мастера ленинградец Корчной принадлежит к числу способнейших представителей нашей молодежи. В творческом отношении он в основном находится на правильном пути, хотя иногда чрезмерно увлекается расчетом фантастических вариантов и комбинаций» («Шахматы в СССР» № 9, 1951).

Участники и судьи львовского полуфинала. Сидят (слева направо): судья Л.Гаркунов, Ю.Сахаров, В.Микенас, В.Рагозин, С.Флор, А.Константинопольский, Ю.Гусев, судья. Стоят: В.Симагин, М.Бейлин, Е.Загорянский, Е.Поляк, А.Сокольский, И.Вистанецкис, Д.Ровнер, Л.Аронин, судья.

Львовская группа: 1. Сахаров – 12,5 из 19; 2–3. Аронин и Симагин – по 12; 4–6. Гусев, Микенас и Флор – по 11,5; 7–8. Бонч-Осмоловский и Загорянский – по 11; 9–10. Борисенко и Вистанецкис – по 10,5; 11–12. Е.Поляк и Сокольский – по 9,5; 13–14. Бейлин и Бывшев – по 8,5; 15. Лысков – 8; 16. Ровнер – 7; 17–18. Константинопольский и Рагозин – по 6,5; 19–20. Копаев и Макаров – по 6.
Сокольский: «Большой неожиданностью явилась победа киевского кандидата в мастера Сахарова. Он был в числе лидеров в течение всего турнира. Постоянный участник финала Аронин подтвердил свою репутацию одного из сильнейших мастеров страны… Симагин, как всегда, оригинально разыгрывал дебюты и умело создавал осложнения в середине игры… Рагозин и Константинопольский, очевидно, затратили слишком много сил во время матча Ботвинник – Бронштейн (этот первый в истории матч на первенство мира под эгидой ФИДЕ, сыгранный в Москве весной 1951 года, закончился вничью: +5–5=14, и Ботвинник сохранил свой титул). Утомление явно сказалось на их результатах» («Шахматы в СССР» № 9, 1951).
Прорвич: «Персонально в состав участников финала были включены гроссмейстеры М.Ботвинник, П.Керес, Д.Бронштейн, А.Котов и И.Бондаревский. Из-за болезни в финале не смог участвовать гроссмейстер И.Болеславский» (турнирный сборник).

КУЗНИЦА ТАЛАНТОВ

Смыслов: «То почетное место, которое шахматы заняли в жизни советского человека, объясняется прежде всего общим ростом культуры в нашей стране. Шахматы стали одним из самых популярных видов спорта. На 1 января 1951 года в СССР насчитывалось свыше миллиона организованных шахматистов.
Михаил Иванович Калинин говорил: “У нас в физкультурном движении участвуют миллионы. И, разумеется, в среде этих миллионов скорее можно найти таланты, чем в тысячах, а в тысячах легче найти таланты, чем в сотнях”.

Из прессы: «На 1 октября 1951 г. в нашей стране звание гроссмейстера имели 11 человек, мастера спорта – 80, в том числе 25 шахматистов – звание международного мастера. В СССР насчитывается 330 кандидатов в мастера и около 3000 шахматистов первого разряда».

Народность советских шахмат является могучим и неиссякаемым источником, способствующим росту всё новых и новых мастеров, новых молодых дарований… Развивая лучшие традиции отечественной чигоринской школы, шахматисты Советского Союза завоевали славу сильнейших в мире.
Простое перечисление участников XIX чемпионата СССР само говорит за себя: чемпион мира М.Ботвинник (он шесть лет не играл в чемпионатах!), гроссмейстеры И.Бондаревский, Д.Бронштейн, П.Керес, А.Котов, В.Смыслов и С.Флор, мастера Ю.Авербах (Москва), Л.Аронин (Московская обл.), Е.Геллер (Одесса), Н.Копылов (Ленинград), И.Липницкий (Киев), О.Моисеев (Москва), Н.Новотельнов (Грозный), Т.Петросян, В.Симагин (оба – Москва), М.Тайманов (Ленинград) и молодой кандидат в мастера Е.Терпугов (Москва). Турнир будет выдающимся шахматным соревнованием, самым крупным за последние годы» («Советский спорт», 10 ноября 1951).
Загорянский: «Впервые в финале… Даже странно, что эта фраза может быть применена к таким даровитым международным мастерам, как Новотельнов и Симагин.

Шахматы не всегда справедливы. Глубокий, оригинальный, высокообразованный в шахматном отношении Владимир Симагин несколько лет подряд терпел поражения в полуфиналах первенств СССР. В промежутках он регулярно добивался великолепных результатов в первенствах столицы, а иногда и в международных состязаниях…
Николай Новотельнов. Кто не помнит его игры во всеславянском турнире памяти Чигорина (1947)? Кто не помнит его партии последнего тура с Кересом? В течение 40 ходов чемпион страны напряженно отбивал атаки мастера. Ему удалось отложить позицию, которая в печати была названа “неясной”. Однако Новотельнов сумел записать такой ход, который оказался для гроссмейстера полнейшей неожиданностью. Ровно через четыре хода после возобновления игры Керес принужден был капитулировать…
В турнире московских мастеров и кандидатов 1942 года мне довелось поделить с Пановым 1–2-е места. Единственное поражение нанес мне высокий молчаливый юноша, имя которого – Олег Моисеев – тогда ничего не говорило. Помню и партию. Черными, в худшей позиции партнер поймал меня на хитрую ловушку с замаскированной жертвой фигуры… Если Моисеев сумеет избавиться от своего основного недостатка – некоторой робости, то по своему отличному пониманию игры он должен сыграть неплохо.
Мне кажется, что творческое лицо Евгения Терпугова еще не вполне ясно. Он страдает порой несколько вычурной, надуманной трактовкой позиции, пристрастием к тяжелым, трудоемким вариантам. В принципе такая готовность решать трудные, а не легкие задачи очень похвальна, но на спортивном результате она не может не сказаться. Зато боевые качества Терпугова весьма высоки» (там же, 17 ноября).
Прорвич: «В Комитете по делам физической культуры и спорта при Совете Министров СССР 10 ноября состоялось открытие XIX чемпионата СССР. И.о. председателя Комитета Н.Н.Романов в своем вступительном слове пожелал участникам творческих успехов.
Главный судья турнира заслуженный мастер спорта П.А.Романовский ознакомил собравшихся с регламентом соревнования (2,5 часа на 40 ходов и затем по часу на 16)…
Ход борьбы подробно освещался как в центральной печати, так и на местах. По радио регулярно передавались специальные шахматные последние известия из турнирного зала» (турнирный сборник).

«ТАЙНЫ ИСКАЛЕЧЕННОЙ СУДЬБЫ»

Постойте, а где же победитель львовского полуфинала Юрий Сахаров? В тогдашней печати ответа на этот вопрос вы не найдете: что-что, а заметать следы у нас умели. В бюллетене «XIX шахматный чемпионат СССР» (редактор В.Рагозин) даже не стали голову ломать: перед партиями трех полуфиналов результаты дали, а перед львовскими – нет (и думай чего хочешь: то ли забыли, то ли типография напортачила). Составитель турнирного сборника А.Прорвич тоже был не лыком шит: просто указал допущенных из каждого полуфинала – без мест и набранных очков. Труднее всего пришлось составителю сборника «Шахматы за 1951–1952 гг.» Л.Абрамову, но и он изящно обошел распределение мест: «Во Львове права участия в финале добились Аронин и Симагин (по 12 очков из 19) и Флор (11,5)». И только очень дотошный читатель, подсчитав количество игроков – 19, мог удивиться: почему ж тогда по 12 из 19, а не из 18? А, наверное, опечатка…
Чем же так провинился Сахаров, что его имя вдруг стало абсолютно «непечатным»? Об этом поведал потом известный украинский историк шахмат Ефим Лазарев в очерке «Пан инспектор, или Тайны искалеченной судьбы», фрагмент которого перед вами:
«В 1937 году отец Юрия Сахарова, один из руководителей угольной промышленности на Донбассе, был репрессирован (а потом, как и полагается, реабилитирован).
С началом войны с Гитлером Юрий (ему было 18 лет) в Красную армию не попал, вероятно, как сын “врага народа”, а когда оказался на оккупированной территории, то был, как и многие другие, принудительно вывезен фашистами на рабский труд. Парню пришлось трудиться в оккупированной Бельгии на угольных шахтах. После освобождения союзниками Сахаров, как он мне потом рассказывал, вступил в армию США и с оружием в руках дошел до Эльбы, откуда вернулся на Украину. Поселился в Киеве (он родился в Юзовке, ныне Донецке), где женился и стал учиться в университете на заочном отделении романо-германского факультета (закончить не успел), работал же в Укрспорткомитете инспектором – руководил шахматами и еще четырьмя видами спорта. С тех пор к нему на всю жизнь приклеилось шутливое прозвище – “пан инспектор”. Почему пан? Сахаров говорил преимущественно на украинском языке, при этом не скрывал своих симпатий и к польскому народу (его мать, как он говорил, принадлежала к украинско-польскому шляхетскому роду Левицких), хорошо знал польский язык, историю и литературу.
Весной 1951 года он блестяще выступил во Львове на полуфинале чемпионата СССР. Молодой кандидат в мастера, который побеждал именитых мастеров, к тому же ходил в вышиванке и прекрасно говорил на украинском языке, вызывал в городе общие симпатии. И нашелся кто-то, кто “настучал” на него известно куда неизвестно что.
И все-таки что же?
Кто знал тогда точный ответ, держал язык за зубами. Поэтому широкая шахматная общественность удовлетворилась, по выражению Владимира Высоцкого, “сплетнями в виде версий”. Наиболее распространенной была: будто бы работал… переводчиком в гестапо. Как оказалось, вранье. На самом же деле, как он потом утверждал, ничего подобного ему даже и не “шили”, а дело в том, что во Львове его опознала одна из несчастных рабынь с Украины, которая вместе с ним работала в Бельгии и еще там заподозрила его в контактах с оккупантами, так как он иногда откуда-то приносил и угощал своих товарищей тем, что другим не давалось. Она не знала, что молодой украинец был сильным шахматистом и проторил тропку в тамошний шахматный клуб, где играл с бельгийцами на деньги (в том числе, как он говорил, даже с будущим известным гроссмейстером О’Келли), а на выигрыши подкармливал земляков. Действительно ли всё так и было, до сих пор не знаю: говорю, что слышал.
Тогда во Львове 29-летний киевлянин занял первое место и выполнил норму мастера спорта. Но сыграть в финале чемпионата СССР и получить почетное звание не успел – осенью того же 1951 года он был арестован. Судил трибунал за закрытыми дверями. Дали 25 лет – за то, как потом говорил, что в течение нескольких месяцев воевал с фашистами в армии США (напомню, что 1951 год – это разгар корейской войны, где СССР и США противостояли друг другу). “Если это преступление, – сказал он на суде после приговора в своем последнем слове, – то я отказываюсь в дальнейшем понимать русский язык и буду говорить только на украинском, пока не отменят приговор”. Понятно, что это заявление не облегчило его участи.

1956 год. Справа (с чемоданчиком) реабилитированный политзэк Юрий Николаевич Сахаров. Он провел за колючей проволокой пять лет… Из архива Е.Лазарева (Киев).

Далее – пресловутый Владимирский централ, строительство Братской ГЭС. (…) В 1955 году ему предложили амнистию, но он решительно отказался, настаивая на реабилитации. В 1956-м – полная реабилитация, возвращение в Киев, присвоение звание мастера спорта, восстановление на работе – правда, уже не в Спорткомитете, а руководителем шахматного клуба дворца пионеров.
Вскоре его предложили избрать в президиум Федерации шахмат Украины. Один из делегатов пленума возразил: но Сахаров же “сидел”, про него же говорят и то, и другое… Тогда слово взял Петр Диденко, активный шахматный деятель, который тогда был полковником милиции: “Я лично просматривал в компетентных органах его личное дело – оно кристально чистое”. Сахарова избрали.
В 1963 году ему было присвоено звание заслуженного тренера Украины – под его руководством юношеская сборная республики несколько раз становилась чемпионом Союза. Попутно стоит отметить, что “пану инспектору” выпало открыть и дать первые уроки мастерства не одному юному дарованию, среди которых такие известные ныне мастера как Алексей Косиков и Елена Седина, Дмитрий Комаров и Владимир Пересыпкин, с его помощью выросли в гроссмейстеров Владимир Савон, Геннадий Кузьмин, Лидия Семенова… Этот список можно продолжить.

Главных своих успехов Юрий Сахаров добился, когда ему было уже за сорок…

Значит, дело 1951 года было окончательно закрыто? Формально – да. На практике же – нет. Попадая по тем или иным делам в “коридоры власти”, Сахаров все время чувствовал атмосферу политического недоверия к себе. Ему “перекрывали кислород” где только могли, особенно когда возникали вопросы о его участии в зарубежных соревнованиях.
А вопросы эти возникали не раз. Хотя Сахаров возобновил выступления в турнирах уже в не очень молодом, скажем так, возрасте, хотя пять лет незаслуженной тяжелой неволи нанесли непоправимый вред его спортивной форме и психическому состоянию, его большое шахматное дарование еще много лет приносило ему спортивные успехи. Парадоксально, что своей кульминации они достигли именно тогда, когда Сахарову было уже за сорок…» (из книги Ю.Семенко «Шахи в Українi», 2-е изд., Львiв, 1993).
Он стал двукратным чемпионом Украины (1966 и 1968; 1960 – 1–2-е), участвовал в пяти чемпионатах СССР (1961, 1964/65, 1965, 1967, 1968/69). Лучшие успехи – 7-е место в 1965 году, где Сахаров нанес единственное поражение 1-му призеру Л.Штейну, обогнав Д.Бронштейна и В.Корчного, и 6-е место в 1967-м (швейцарка, 126 участников), впереди ряда гроссмейстеров и международных мастеров. Но самому стать международным мастером ему довелось только в игре по переписке, так как Сахаров был в сущности «невыездным» (единственный закордонный турнир – Варна, 1968, 1-е). Да что говорить: в куцей, 10-строчной, статье о нем в энциклопедическом словаре «Шахматы» (1990) даже не упомянуто, что в составе сборной СССР он дважды завоевал золотые медали в заочных чемпионатах мира (1968–72 и 1972–77)!
Юрий Николаевич Сахаров трагически погиб в 1981 году, не дожив до 60 лет… «Ни за что расстреляли отца, ни за что осудили сына. А когда реабилитировали, то только после смерти перестали принижать. Хотя как сказать…» (Лазарев).

КАЛИФ НА ЧАС

Порадовал турнирный бюллетень: градус «патриотизьма» в нем понизился, что сразу же сказалось на содержательной стороне дела. Описания партий стали даже слишком подробными; только к середине турнира была найдена нужная пропорция. Поэтому на сей раз следить за борьбой в чемпионате будем не только по «Советскому спорту», но и по бюллетеню. Тем более что газетные репортажи меня разочаровали: не было в них былого журналистского блеска, а рассказ о партии нередко подменялся ее разбором по ходам. Понимаю, это дело вкуса, и кому-то, наоборот, понравится манера Александра Толуша и Николая Тарасова (поэт и журналист, он потом возглавит «Советский спорт», и в шахматах хорошо разбирался, дружил с Петросяном). Но зачем было менять тандем, разве Лев Абрамов с Виктором Васильевым плохо себя проявили?
Оказалось, Виктора тоже подвел «пятый пункт». Васильев-то он по отчиму, а отец – фармацевт Лазарь Аркус мало что еврей, так еще и «враг народа» (расстрелян в 1938-м). Хотя Виктор был фронтовиком и уже пару лет работал обозревателем в «Советском спорте», во время антисемитской по сути борьбы с космополитизмом – как раз в 1951 году – его уволили. Восстановят только в 1958-м, и он еще четверть века проработает в любимой газете…

Впервые чемпионат СССР проходил в Колонном зале Дома союзов! Фото из американского журнала «Chess Review» (февраль 1952).

Панов: «XIX шахматный чемпионат СССР проводится в Колонном зале Дома союзов. Это ярко свидетельствует о том признании и уважении, которым пользуется в нашей стране древняя мудрая игра.
11 ноября Колонный зал заполнили московские любители шахматного искусства. Столики с шахматами размещаются на красиво оформленной сцене. Наверху, на фоне волнистой темно-красной бархатной драпировки, виднеется надпись золотыми буквами: “XIX первенство СССР по шахматам”. Девять больших демонстрационных досок готовы передать зрителям ход предстоящей борьбы.
На сцену под приветственные аплодисменты зрителей выходят участники турнира. Судьи пускают часы. Борьба за золотую медаль чемпиона СССР началась» (турнирный бюллетень, 23 ноября 1951).

С поэзией в бюллетене на этот раз полный швах – всего один стишок, да и тот уместней смотрелся бы в заводской многотиражке. Приведу начало и конец, так как всё остальное – это унылые потуги срифмовать фамилии участников:

КТО ПОБЕДИТ?

Кто победит? Кто будет первым?
Кто сохранит избыток сил?
У ветеранов крепче ль нервы,
У молодых ли жарче пыл?
……………
Кто победит?.. Узнаем это,
Но ясен и сейчас ответ:
Сильнее, чем в стране Советов,
На свете шахматистов нет!
Мих. Арцев (там же, 25 ноября).

Толуш и Тарасов: «Первый тур и проведенный вслед за ним день доигрывания сразу же внесли ясность в положение участников первенства на старте. Вперед вышли: чемпион мира М.Ботвинник, чемпион СССР П.Керес, гроссмейстеры В.Смыслов, А.Котов и И.Бондаревский, мастера И.Липницкий и Н.Копылов… Семь результативных партий из девяти! Это ли не свидетельство неукротимого боевого духа лучших представителей советской шахматной школы!
Ботвинник вновь продемонстрировал свое исключительное умение использовать едва заметную брешь в позиции противника (Моисеева). Керес снова блеснул своим ярким, комбинационным талантом (с Терпуговым).

Москва – общепризнанный центр мировой шахматной культуры. Нелегко стать чемпионом Москвы по шахматам. И вот в первом же туре ленинградский мастер Копылов каскадом жертв смело и инициативно штурмует позицию чемпиона столицы (к слову, самого юного участника турнира) Петросяна, штурмует и добивается отличной победы.
Играют Котов и Бронштейн. Оба несомненные кандидаты на звание чемпиона страны. Зачем рисковать им в первом туре? Не лучше ли пойти по проторенным путям и, экономя силы для финиша, свести эту встречу к так называемой “гроссмейстерской” ничьей? Нет. Такой исход не устраивает советских гроссмейстеров. И оба идут на обострение. И оба борются, вкладывая в игру всю мощь своего дара, используя весь арсенал своего технического и тактического мастерства.
Потерпев поражение, Бронштейн на один тур уходит в нижнюю половину таблицы и выпускает вперед одного из своих главных соперников. Что ж, борьба есть борьба! Впереди еще много боевых туров, и чемпионом станет тот, кто одержит больше побед.
Так и только так думают и поступают советские спортсмены.

Как и в прошлогоднем чемпионате, соперники встретились уже в 1-м туре. Тогда была ничья, на сей раз Смыслову удалось добиться победы. Фото из журнала «Chess Review».

В нынешнем чемпионате действует правило, по которому противники не имеют права соглашаться на ничью до 30-го хода без специального разрешения главного судьи. Пока не исчерпаны основные ресурсы, пока позиция таит в себе возможности борьбы за победу, борьба должна продолжаться. Таков закон советской шахматной школы.

Борьбу с ничьими начали еще в четвертьфиналах, но… Из письма П.Романовского В.Заку (от 20.01.1952): «Новый метод при равенстве очков отдавать преимущество количеству побед – себя, по-видимому, не оправдал. Он, может быть, и не хуже пресловутого “Бергера”, но во всяком случае не лучше его. Количество ничьих в процентном отношении он несколько снизил, но все же незначительно, стон же идет по всей “Руси великой”» («Шахматный Петербург» № 5, 2002). В полуфиналах вернулись к таблицам коэффициентов…

Семь результативных партий из девяти – это еще и удар по реакционным идейкам некоторых шахматистов капиталистических стран, по апологетам буржуазной теорийки о так называемой “ничейной смерти” шахмат. Ничья получается, как правило, там, где противники уклоняются от борьбы, где живое, вдохновенное творчество подменяется голым техническим расчетом, где бытует чуждый советским людям принцип “экономии духовных сил”…

«Гроза чемпионов» ленинградец Николай Копылов.

2-й тур. Играя черными, Керес чаще всего на ход 1.е4 отвечает 1…е5. В партии против Копылова он изменил своему обыкновению и избрал один из забракованных теорией вариантов сицилианской защиты. Произошли ранние упрощения. К 7-му ходу с доски были сняты ферзи, и в позиции черных появились слабые пешки на ферзевом фланге.
Копылов хорошо использовал выгоды позиции и, перебросив ладьи по 3-й горизонтали на ферзевый фланг, значительно усилил свое положение. Керес упорно защищался, но все же вынужден был отдать пешку (и в итоге проиграл).

Хотя Копылов оказался калифом на час (затем он в четырех турах набрал лишь пол-очка), его игра снова произвела яркое впечатление. Особенно сенсационная победа над Ботвинником в 12-м туре. Ходы Копылова отличались такой самобытностью, что мастера устраивали соревнования, кто угадает… его очередной ход!
Николай Георгиевич был учеником Романовского. Участник войны, кандидат технических наук, инженер, международный мастер ИКЧФ. Так совпало, что в составе сборной СССР он завоевал золотые медали в тех же самых заочных чемпионатах мира (1968–72 и 1972–77), что и Юрий Сахаров… Почему не добился больших успехов в очной игре? Одна из возможных причин – в мягкости характера: «Умея распределять шахматное время, Копылов всегда с полным сочувствием относился к соперникам, оказавшимся в цейтноте: сделав ход, он не торопился нажимать кнопку часов, давая возможность сопернику (за счет своего времени!) подумать над ответом» (из книги Я.Длуголенского и В.Зака «Люди и шахматы», 1988).

3-й тур. В 1939 году в ленинградском Дворце пионеров под руководством Ботвинника занималась группа юных шахматистов. Был среди них и 13-летний ученик 6-го класса музыкальной школы при консерватории Марк Тайманов. Именно Ботвинник раскрыл ему законы древней и мудрой игры, заложил основы его творческого роста…
И вот они сидят друг против друга. Ботвинник играет белыми… Вскоре выясняется, что избран излюбленный обоими дебют – защита Нимцовича. Немало славных побед одержал в этом дебюте Ботвинник. Знатоком защиты Нимцовича считается и 25-летний Тайманов. Недавно он закончил работу над рукописью книги об этой защите (книга будет издана только в 1956 году).

Молодой мастер очень оригинально разыграл начальную стадию. Уже на 7-м ходу он предпринял стремительное наступление пешкой до поля h3. Все же Ботвинник рокировал в короткую сторону: ему было ясно, что атаки на короля Тайманов создать не может… В середине партии Ботвинник, по-видимому, избрал не лучший план игры. Тайманов хорошо использовал свои возможности и тактическими ударами стал препятствовать осуществлению замыслов противника. На 38-м ходу чемпион мира согласился на ничью и тепло поздравил своего ученика…

После кровопролитной битвы Геллер – Керес…

4-й тур оказался одним из наиболее волнующих. Шахматистом, умеющим организовать и провести блестящую атаку на короля, зарекомендовал себя Геллер. Одесский мастер особенно опасен, когда в его руках находится инициатива. На этот раз Геллеру самому пришлось испытать на себе грозную силу внезапной, но хорошо подготовленной атаки…

Романовский: «Ровный гул от одновременного говора “шепотом” наполняет Колонный зал. Световой сигнал “Соблюдайте тишину!” – немой призыв судейской коллегии – то и дело вспыхивает на сцене. Напряжение на досках, особенно в партиях Геллер – Керес и Авербах – Смыслов, волнует многочисленных зрителей. А когда Керес жертвует коня, в зале прорываются отдельные “хлопки”. Геллер глубоко задумался над своим 32-м ходом и вдруг остановил часы. В зале овация» (турнирный бюллетень, 30 ноября).

Через некоторое время вновь раздались аплодисменты. Это на демонстрационной доске партии Авербах – Смыслов появилась табличка с надписью: “Белые выиграли”.
После неудачно разыгранного начала Смыслов попал под сильнейшую атаку мастера. К 32-му ходу у противников осталось всего по ладье, слону и равному числу пешек. Но материальное равенство здесь уже не имело значения. Король и фигуры Авербаха активно поддерживали надвигающуюся вперед пешку…
Интересная маневренная борьба завязалась между Котовым и Симагиным. Противники хорошо знают слабые и сильные стороны друг друга: Симагин долгое время являлся тренером Котова. Любопытно, что оба до сих пор избегали ничьих во встречах между собой. Четыре победы одержал Котов и четыре Симагин (и вот – первая ничья!).

Бейлин: «Сыграв впервые в финале первенства СССР, Володя сказал мне, что в финале играть легче, чем в обычном турнире. Если в обычном тебе жертвуют, то ищешь опровержения жертвы. А в финале можно доверять противнику и экономить время» (из книги «Мои встречи в шахматном королевстве», 2003).

5-й тур. В глубине эстрады Колонного зала за одним из столиков, расположенных во втором ряду, игралась 19 ноября одна из центральных партий турнира. За победу вновь боролись чемпион мира Ботвинник и совсем недавний претендент на это высокое звание Бронштейн. Эта встреча ожидалась с большим нетерпением миллионами шахматистов. Оно и понятно. Бронштейн добился почетного ничейного счета в матче на первенство мира и единственный из участников имел положительный результат с Ботвинником: из 26 партий пять выиграл Ботвинник, шесть – Бронштейн и 15 закончились вничью.

За полгода до чемпионата соперники основательно «проверили» друг друга в матче на первенство мира, закончившемся со счетом 12:12.

Разыграна острая и сложная система Ботвинника в ферзевом гамбите. Между прочим, во время матча Ботвинник неоднократно показывал желание сыграть этот дебютный вариант, но Бронштейн ни разу не пошел на него, и вот, наконец, принял вызов…

Юдович: «Партия передается по телефону во многие шахматные клубы столицы, а также и в другие города. Много любителей, например, собралось в шахматном клубе Риги (среди них мог быть и перворазрядник Миша Таль, который, по словам В.Васильева, «часто наведывался в подвальчик на улице Вейденбаума – там помещался Рижский шахматный клуб»). Звонок телефона. Говорит пресс-бюро турнира. Бронштейн сделал ход 12.Qe2. “Как расценивают это маневр мастера? – запрашивает Рига. – Ведь это, по-видимому, новое продолжение…” Да, действительно, развитие ферзя на е2 было неожиданным для всех следивших за партией и, быть может, даже и для Ботвинника…
Кризис напряженной борьбы наступил на 22-м ходу, когда Бронштейн начал заманчивую атаку на королевском фланге. Вместо 22.Qg4 белым следовало играть 22.d7, что приводило к острому положению с обоюдными шансами. Несомненно, блестящий контрудар Ботвинника 23…c5 не был предусмотрен Бронштейном. Он сразу попал в полосу затруднений, но с обычной своей изобретательностью находил интересные комбинационные возможности и коварные ловушки» (турнирный бюллетень, 2 декабря).

Последние 15 ходов оба гроссмейстера испытывали острый недостаток времени на обдумывание ходов. Этим и объясняются все допущенные ими ошибки. Впрочем, и в отложенной позиции Бронштейн не имеет никаких шансов на спасение» («Советский спорт», 15, 17, 20 и 22 ноября).

ИСКУССТВО ДОМАШНЕГО АНАЛИЗА

В наши дни это искусство утрачено… за полной его ненадобностью! Уже многие годы шахматисты избавлены от необходимости после напряженной партии еще и часами, нередко до утра, анализировать отложенные позиции. Мало кто помнит, что первым борьбу за отмену доигрывания начал еще в 70-е годы Давид Ионович Бронштейн. Позднее он писал: «А откладывание партии и доигрывание ее на следующий день, на мой взгляд, вообще противопоказано шахматной игре. Все проблемы дебюта, миттельшпиля и эндшпиля должны решаться за доской, без тщательного домашнего анализа, который, что скрывать, проводится с помощью секундантов, а то и только ими. И часто остается неясным: кто же все-таки выиграл партию?»
Кстати, жили участники по соседству с Домом союзов – в гостинице «Москва», одной из лучших в столице. Это было удобно и для москвичей, в большинстве своем живших в коммуналках, так как избавляло от бытовых проблем, позволяя сосредоточиться на шахматах. В своих комфортных номерах они готовились к игре, шлифовали отложенные позиции, там же играли пропущенные по болезни партии (прямо в номере, а ход игры демонстрировался в турнирном зале).

Толуш и Тарасов: «День доигрывания… Попробуем заглянуть в лабораторию мастера за день до этого. Всматриваясь в позицию на доске, приковавшую его внимание, сейчас уже почти невозможно узнать прерванную в разгаре борьбы партию. Уменьшилось число пешек, разменяны кони, король проделал головокружительный путь с поля h8 до поля а2.
В чем дело? Почему мастера интересует эта, на первый взгляд не знакомая нам позиция? Оказывается, именно в этой позиции, если будет избран один из многих, но наиболее вероятных вариантов, мастеру труднее всего найти путь к победе.
А как поступить, если противник записал самый слабый ход? Ведь там тоже может найтись этюдная ничья?
И мастер работает. Час за часом разбирает он один вариант за другим. Ничто не должно быть упущено. Необходимо изучить наибольшее число возможных продолжений.
Позавчера на турнире в третий раз доигрывались неоконченные партии.

Отложенные партии доигрывались по соседству – в Октябрьском зале Дома союзов.

Невысокая эстрада Октябрьского зала Дома союзов. Пять шахматных столиков, а над ними желто-черные квадраты демонстрационных досок. Фигуры еще находятся в начальном положении. Тишина…
Первыми сюда приходят судьи и демонстраторы партий. К началу доигрывания (16.30) надо восстановить обстановку прерванной борьбы в пяти партиях…
Через живой коридор еще не вошедших в зал зрителей проходят участники турнира. Вот идет уверенный в себе, подтянутый и энергичный чемпион мира. Позиция в партии с Бронштейном не вызывает у него никаких сомнений: записан лучший ход, и противник должен довольно быстро прекратить сопротивление.

Романовский: «С первых же дней было видно, что Ботвинник сильно нервничает, что ему многое не удается, что он не может, как и в матче с Бронштейном, избавиться от жестоких цейтнотов. В 5-м туре он все же одерживает принципиальную победу над Бронштейном. В эту встречу он вкладывает все свои силы, всё свое вдохновение» (турнирный сборник).

Не торопясь, поднимается по лестнице Копылов. Трудно скрыть плохое настроение. Домашний анализ ничем не порадовал мастера. И против белых пешек Тайманова, и против черных пешек Аронина он должен бороться в явно худшей позиции. Надо добиваться ничьей, а это не в характере ленинградца.
Строг и сосредоточен Симагин. В отложенной позиции у Котова лишняя пешка и преимущество двух слонов. Мастер поднимается на эстраду и первым садится за столик. Последний раз смотрит он на это положение. Подходят судьи и вскрывают конверт с записанным ходом гроссмейстера. Игра продолжается (Симагин устоял!).
Записанным ходом нередко определяется исход партии в день доигрывания. Так было и на этот раз в партии Смыслов – Моисеев. Судьи исполнили записанный ход Смыслова, и противники согласились на ничью» (там же, 22 ноября).
Положение после 5-го тура: Ботвинник и Тайманов – по 4, Керес – 3,5, Аронин и Котов – по 3, Авербах, Бондаревский, Геллер, Копылов, Моисеев, Петросян и Смыслов – по 2,5 и т.д.

НЕПОБЕДИМЫХ НЕТ!

Толуш и Тарасов: «В 6-м туре особое внимание зрителей привлекли партии Котова с Кересом и Флора со Смысловым. Обе с самого начала развивались чрезвычайно остро.
Обычно защита Нимцовича получается после 1.d4 Nf6, а в этой партии Керес сыграл Nf6 лишь на 5-м ходу. Девятым ходом он двинул пешку h7 на две клетки вперед. Это очень обострило игру. Еще большую остроту партия приобрела после того, как чемпион страны рокировал в длинную сторону… В середине партии Керес, играя не лучшим образом, передал инициативу Котову. Оба противника находились в цейтноте. Котову удалось создать сильную атаку и добиться победы на 40-м ходу.
После поражения в предыдущем туре Флор, видимо, решил поправить свои дела и, в отличие от первых партий, на этот раз играл очень активно. Он рокировал в длинную сторону и быстро начал пешечное наступление на королевском фланге. Смыслов был также настроен по-боевому и на 17-м ходу предложил жертву коня. После некоторого раздумья Флор ее принял. В дальнейшем, играя недостаточно точно, он был вынужден не только вернуть обратно фигуру, но и понести большой материальный урон…

Странно, но о партии, получившей в итоге 1-й приз за красоту, в газете лишь одна фраза. Пожалел красок и А.Суэтин в турнирном бюллетене (6 декабря):
«С большим подъемом играли Моисеев и Симагин. Последний разыграл староиндийскую защиту. Противники рокировались в разные стороны. Симагин предпринял энергичную атаку на позицию короля белых и на 20-м ходу смело пожертвовал фигуру. В решающий момент Моисеев не нашел защиты. Атака Симагина увенчалась успехом».

7-й тур. На каждом туре кто-нибудь из зрителей, торопясь, поднимается по лестнице, когда контролеры, соблюдая строгий закон шахматных чемпионатов, уже прекращают доступ в зал. Нервно шагая по фойе, опоздавшие пытаются по нарастанию тысячеустого гула и кратким вспышкам аплодисментов догадаться о том, что происходит на девяти шахматных столиках в эти самые напряженные минуты борьбы.
Позавчера среди опоздавших был международный мастер И.Кан.
– Еще снимая пальто, я понял, что случилось что-то не совсем обыкновенное! – сказал он.
– Смыслов выиграл!
– Как это произошло?
…Когда остаются последние 30 минут игры, у многих участников стрелка часов приподнимает контрольный флажок, и время, ощутимое, как удары натруженного сердца, властно вторгается в неторопливое и мудрое течение партии. Темп игры резко возрастает. Ход следует за ходом с такой скоростью, что демонстраторы уже не поспевают за играющими, и зрители узнают о результате раньше, чем соответствующая надпись появится на демонстрационной доске.

Центральная партия 7-го тура. Фото из журнала «Советский союз» (№ 12, 1951).

Так было и на этот раз. Ботвинник пожал руку Смыслова, встал и посмотрел на доску. Черный конь медленно приподнялся с поля d8. Сейчас его перенесут на с6 и (после еще хода 39.Rxa6) в середине доски повиснет табличка: “Белые выиграли”.

Романовский: «Напряженная борьба должна была завершиться ничьей, но вдруг происходит непонятное. Ботвинник в окончании с равным материалом за полчаса до конца игры делает одну за другой три ошибки, последняя из которых является зевком коня, и тотчас же сдается» (турнирный сборник).

Тем, кому довелось быть в зале, надолго запомнится финал этой интересной встречи. Шквалом прокатились аплодисменты. Вспыхнули световые плакаты: “Соблюдайте тишину!”, и на несколько секунд участники турнира вынуждены были остановить часы…
Не удалось избежать поражения в 7-м туре и еще одному лидеру. Партия Бронштейн – Тайманов с самого начала протекала очень интересно. Белые в защите Нимцовича избрали острый вариант с ходом 4.а3. На 12-м ходу гроссмейстер пожертвовал пешку и получил очень перспективную игру в связи с угрозой движения пешки “f”. Не желая переходить к трудной защите в случае короткой рокировки, Тайманов увел короля на другой фланг.
Бронштейн продолжал развивать инициативу на королевском фланге… Положение Тайманова стало трудным. В поисках контршансов он вскрыл линию “g”. Последние 10 ходов Тайманов находился в жесточайшем цейтноте, потерял пешку и полностью передал инициативу в руки гроссмейстера.
…Итак, после доигрывания уже не осталось ни одного участника, не испытавшего горечь поражения. Непобедимых нет. И это еще раз свидетельствует о высоком классе игры наших лучших гроссмейстеров и мастеров» («Советский спорт», 22 и 24 ноября).

Рохлин: «В дни турнира в фойе Колонного зала развернута выставка, посвященная достижениям советского шахматного искусства. Здесь мы видим разделы: “Шахматы – любимая игра народов СССР”, “Шахматы – на селе”, “Женщины-шахматистки” и другие.
Особое место занимают фотодокументы, отражающие успехи советских шахматистов на международных соревнованиях… В фойе проводится и большая массовая работа. Уже состоялись сеансы одновременной игры гроссмейстера А.Лилиенталя, мастеров В.Панова, В.Люблинского и др. Были прослушаны доклады заслуженного мастера спорта Ф.Дуз-Хотимирского “Воспоминания о Чигорине и Алехине”, мастера Е.Загорянского “Русские шахматисты в борьбе за мировое первенство” и др.» (там же, 24 ноября).

Чистяков: «8-й тур закончился победой гроссмейстеров: из семи встреч лишь в двух мастера избежали поражений (итоговый результат тоже оказался в пользу старших по званию – 46,5:30,5; но если взять результаты семи мастеров из верхней части таблицы, то соотношение будет почти равное – 26:23!).
Восемь лет назад молодой кандидат в мастера Симагин, применив староиндийскую защиту, в острой борьбе потерпел поражение от Ботвинника. Сегодня он избрал славянскую защиту. Ботвинник – большой знаток “меранского варианта”. Но Симагин применил интересную новинку: вместо известного хода 12…Qb6 сыграл 12…Bb7. Первое впечатление было таково, что черные, получив разбитую пешечную позицию, стоят хуже. Но на 16-м ходу Симагин остроумной жертвой качества создал угрозы королю белых. Ботвинник вынужден был вернуть материальные приобретения. Дальнейшая борьба носила обоюдоострый характер… В финальной позиции, продумав 45 минут, Ботвинник не рискнул играть на выигрыш.
Смыслов встретился с Липницким. Памятна победа киевлянина над гроссмейстером в прошлогоднем чемпионате. На сей раз Смыслов играл уверенно и энергично. Уже в дебюте (защита Нимцовича) интересным ходом 7…Na5! он поставил партнера перед трудными проблемами, связанными с защитой белых полей. В поисках контршансов Липницкий предпринял атаку на королевском фланге, но безуспешно. Поучительными маневрами Смыслов добился позиционного преимущества и развил неотразимую атаку…

Исааку Липницкому не удалось повторить свой прошлогодний успех…

Удачно стартовав (2 из 3), Липницкий в следующих восьми турах набрал всего 1,5 очка! Что тому причиной? По мнению его биографа Вадима Теплицкого, это могло быть первым проявлением полицитемии – болезни кровяной системы, которая и свела мастера в могилу: «Липницкий допускал много ошибок, быстро уставал, что было очень заметно со стороны. Иногда чувствовал во время партии небольшое головокружение, приписывая это состояние предстартовой подготовке» (из книги «Исаак Липницкий», Бат-Ям, 1993). Но возможно, что ошибки были и следствием нервотрепки, вызванной разборками в связи с его провалом (6,5 из 15, 12-е место!) на турнире в Тбилиси, за месяц до чемпионата:
«Недопустимо вел себя И.Липницкий (Киев) во время проведения турнира мастеров и кандидатов в мастера в Тбилиси. Молодой мастер забыл о своих обязанностях передавать опыт другим шахматистам, о необходимости служить примером образцового спортивного поведения. Погоня за заработками в период турнира, игра “спустя рукава” и даже неявка на одну из партий показали, что Липницкий не понял, каким должен быть советский мастер. Надо надеяться, что наложенное на него взыскание (строгий выговор) послужит ему серьезным предупреждением» («Шахматы в СССР» № 12, 1951).

Геллер в партии с Таймановым снова избрал староиндийскую защиту. На первенстве ВЦСПС Тайманову удалось в блестящем стиле выиграть у Геллера. Дебют был тот же, что и сегодня. Но это поражение не смутило одесского мастера. Уклоняясь от известных вариантов, Тайманов развил слона на b2. Тем временем черные активной игрой быстро организовали давление на ферзевом фланге, где сковали действия белых фигур. Геллер проявил активность и на королевском фланге. Комбинированной игрой на обоих флангах он выиграл две пешки… (Наградой Геллеру стал 2-й приз за красоту!) Завоевав важное очко, Геллер примкнул к группе лидеров» (турнирный бюллетень, 12 декабря).
Положение после 8-го тура: Ботвинник, Геллер и Смыслов – по 5,5, Керес и Котов – по 5, Авербах, Бондаревский, Бронштейн и Тайманов – по 4,5, Петросян и Симагин – по 4 и т.д.

Фото из журнала «Советский Союз» (№ 12, 1951).

ИНТРИГА ЗАКРУЧИВАЕТСЯ…

Алаторцев: «Девятый тур проходил в Концертном зале ЦДСА. В просторном вестибюле пришлось выставить демонстрационную доску, чтобы показать не попавшим в зал “болельщикам” ход борьбы в центральной встрече Смыслова и Бронштейна.
На 1.е4 Бронштейн ответил сицилианской защитой, которую применяет нечасто. Видимо, он специально подготовился к встрече, предвидя дебют (закрытый вариант), который изберет Смыслов. Тем интереснее было наблюдать за борьбой… На 11-м ходу Бронштейн пожертвовал коня, затем ферзя и еще через несколько ходов слона и коня за ладью. Ферзя он отыграл, что касается остального “материала”, то итог получился такой: Смыслов приобрел слона и пару коней, Бронштейн – ладью и четыре связанные проходные пешки.
Что же предпочтительнее? Этот вопрос занимал всех зрителей. Сомнения вскоре рассеялись. Смыслов уверенно опроверг замысел противника, перейдя в решительное наступление… На 39-м ходу он объявил мат в два хода. Бронштейн остановил часы и поздравил Смыслова с красивой победой» (там же, 14 декабря).
Толуш и Тарасов: «Чемпион Москвы Петросян играл с чемпионом мира. Ботвинник в дебюте ферзевых пешек предпринял на первый взгляд весьма рискованное продвижение – 4…g5. Когда Петросян рокировал в длинную сторону, Ботвинник начал активную игру на ферзевом фланге, но вскоре и сам провел длинную рокировку. Завязалась интересная борьба… (Партия длилась более 11 часов, но «железный Тигран» устоял!)
10-й тур. Смыслов – лидер турнира. Его противник, мастер Новотельнов, неудачно играет в чемпионате. Однако именно в этой встрече вскоре начались неожиданности. Гроссмейстер всё чаще подолгу задумывается над внезапно возникшими осложнениями…

Панов: «Удивление знатоков вызвал главным образом психологический просчет Смыслова, пошедшего на обоюдоострый вариант (1.d4 Nf6 2.c4 e6 3.Nc3 Bb4 4.e3 d5 5.Nf3 0-0 6.Bd3 c5 7.0-0 Nc6 8.a3 Ba5 9.cxd5 exd5 10.dxc5 Bxc3 11.bxc3 Qa5 12.c4!), который Новотельнов уже испробовал осенью в Тбилиси в партии с Толушем. Белые сознательно вызывают черных сыграть 12…Qc3 с двойным ударом – на ладью и на пешку с4… Ясно, что здесь заключена какая-то ловушка. Толуш уклонился от заманчивого с виду хода, ответив 12…dxc4 13.Bxc4 Qxc5. Смыслов же сыграл слишком рискованно, не разгадав замысла противника. На 12…Qc3? 13.cxd5 Qxa1 Новотельнов ответил 14.Qc2!, после чего выяснились не только безнадежные перспективы пойманного ферзя черных, но и богатые атакующие возможности белых… Смыслов отдал назад ладью, добился размена ферзей и перевел партию в эндшпиль без пешки. Все же Новотельнов последовательно довел преимущество до победы» (там же, 16 декабря).

Большой интерес вызывала партия Ботвинника и Кереса. Эти выдающиеся шахматисты не встречались между собой со времени матч-турнира на первенство мира в 1948 году.
Ботвинник в защите Нимцовича избрал применяемое им всегда продолжение 4.e3… Керес медлил с определением позиции своего короля. Когда центр был уже закрыт, он рокировал в короткую сторону. Ботвинник перегруппировал свои фигуры на королевский фланг и начал создавать угрозы. Но для серьезной атаки у чемпиона мира было слишком мало сил, так как оба его слона, находясь позади своих пешек, не могли принять участия в сражении. Разменом белого коня на f5 Керес ликвидировал все атакующие возможности Ботвинника и незадолго до перерыва осуществил пешечный прорыв на ферзевом фланге… (При доигрывании Ботвинник этюдным способом добился ничьей!)

Панов: «Крайне бурно протекала встреча Котов – Геллер. Черные оригинально разыграли староиндийскую защиту, сойдя сами и сведя противника с обычных стратегических путей. Затем Геллер достиг положения, где мог выиграть застрявшего на ферзевом фланге белого коня, но почему-то предпочел вместо этого пойти на еще большее осложнение игры. Наступил сильнейший обоюдный цейтнот, в котором белые защищались не лучшим образом. Партия закончилась хотя и не трудной, но эффектной комбинацией Геллера, принесшей ему победу и выдвинувшей его в лидеры турнира» (там же).

В 11-м туре Геллер встретился с Авербахом. Эта партия явно разочаровала зрителей, ожидавших увидеть острую, напористую игру одесского шахматиста. Геллер с самого начала стремился к упрощениям, а партнер охотно ему в этом помогал…

Хотя, по мнению Толуша, партия Геллер – Авербах «явно разочаровала зрителей», в ее экспресс-анализе приняли участие Рагозин, Суэтин и… Ботвинник! Фото из журнала «Chess Review».

Опустел турнирный зал, а на сцене за одним из крайних справа столиков Петросян и Бронштейн еще долго разбирали прерванную в разгаре борьбы партию. Дело в том, что последние 15 ходов оба делали в сильнейшем цейтноте и лишь теперь оба с интересом рассматривали возможные продолжения, на которые они не рискнули пойти в партии…» («Советский спорт», 29 ноября, 1 и 4 декабря).
Бонч-Осмоловский: «Бронштейн подряд пожертвовал три пешки, создав опасные угрозы. Несмотря на жесточайший цейтнот, Петросян нашел несколько сильных защитительных ходов. Своим записанным ходом он отдал одну из пешек, вынудив размен активно расположенных черных фигур. Бронштейну вскоре удалось отыграть вторую пешку и свести вничью ладейный эндшпиль» (турнирный бюллетень, 19 декабря).
Положение после 11-го тура: Ботвинник, Геллер и Смыслов – по 7,5, Керес – 7, Авербах и Тайманов – по 6,5, Котов, Симагин и Петросян – по 6, Бондаревский, Бронштейн и Моисеев – по 5,5 и т.д.

КРУШЕНИЕ ЧЕМПИОНА МИРА

Абрамов: «12-й тур. Наш зритель стал высококвалифицированным шахматистом и строгим судьей. Он одобрил постановку дебюта чемпионом мира, отдал дань тактическим контрзамыслам Копылова, справедливо считал, что Ботвиннику надо было выигрывать качество и не следовало переводить партию в ладейное окончание. Затем зритель с волнением отмечал цейтнотные ошибки гроссмейстера и, хотя ясно видел, что успех завоевал Копылов не вполне закономерно, восторженно приветствовал молодого мастера за остроумную активную защиту, за находчивость и отвагу, за волю к победе. Так один из трех лидеров потерпел поражение, а два других прибавили по важному очку.

В партии Смыслов – Симагин противники маневрировали, осуществляли пешечные прорывы на флангах, разменивались, но каждый шаг подчинялся одной цели – подготовке операций в центре. Особенно стремился улучшить конфигурацию центральных пешек Симагин, но, решая эту трудную задачу сначала правильно, в окончании несколько поспешил с упрощениями. Открытая линия оказалась в руках Смыслова, он связал неприятельские фигуры, прорвался королем через демаркационную линию и при доигрывании точно и быстро добился победы (3-й приз за красоту!)…
Итак, Геллер и Смыслов опередили на очко Ботвинника. Но чемпион мира не остался одиноким и на третьем месте. Столько же очков оказалось у Кереса после того, как его партия с Бронштейном закончилась вничью, а также у Авербаха. Молодой мастер участвует уже третий раз в финале, но только на этот раз, несмотря на неудачный старт (два поражения), его большие творческие возможности принесли результаты. К группе лидеров примкнул и Петросян» (там же, 21 декабря).
Загорянский: «В 13-м туре зрители могли наблюдать редкую картину длительного совпадения двух партий. Геллер играл белыми с Флором, а Петросян – со Смысловым. Оба разыграли острый вариант ферзевого гамбита, в котором белые жертвуют пешку. Гроссмейстеры защищались совершенно одинаково, избрав план образования опасных проходных пешек на ферзевом фланге…

Геллер, Петросян и Лилиенталь. Фото из журнала «Chess Review».

В.Васильев: «В те годы Тигран был очень дружен с Ефимом Геллером. Хотя молодые мастера были соперниками в турнирах, они часто вместе готовились к партиям, и секретов друг от друга не имели. В 13-м туре приятели решили разыграть со своими противниками один и тот же острый, крайне рискованный вариант… Собственно говоря, инициатором этой затеи был Геллер, но Тиграна не пришлось долго уговаривать: острый так острый!» (из книги «Жизнь шахматиста», Ереван, 1969).

На 17-м ходу Геллер и Петросян надолго задумались, и здесь их стратегические пути разошлись. Геллер сделал пассивный ход 17.Rb1, не препятствующий прорыву b5-b4. Это продолжение и было немедленно осуществлено Флором (в итоге он победил)… Петросян оказался “хитрее”. Правильно оценив позицию как проигранную для белых, он смело пожертвовал еще одну пешку, стремясь создать шансы по открывшейся линии “d”. Поскольку Смыслов не нашел сильнейшего ответа, ему пришлось бороться с большими трудностями, нежели Флору, отражая опасную фигурную атаку Петросяна. Вскоре белый конь вторгся на d6, и черным пришлось отдать за него ладью…» (там же, 23 декабря).

Осечки Геллера и Смыслова позволили преследователям их догнать: Ботвинник выиграл у Аронина, а Керес – у Новотельнова. Теперь сразу четыре участника имели по 8,5 очка, еще трое (Авербах, Петросян и Тайманов) шли по пятам – стало ясно, что, как и в прошлом году, финиш будет кровопролитным!

Флор: «Еще ни один чемпионат страны не протекал с такой невероятной “спортивной злостью”. Близится конец турнира, и поколение сорокалетних – Ботвинник, Флор, Бондаревский, Котов – начинает уставать. Зато самый молодой мастер Тигран Петросян темпераментно финиширует: 4,5 очка из пяти партий!
Сегодня Петросян, играя с Симагиным, легко отразил атакующие попытки белых. А в ладейном окончании эти несостоявшиеся атаки сказались. Петросян выиграл партию на 55-м ходу и стал одним из лидеров чемпионата, кандидатом на первое место. Неплохой путь, если учесть, что Тигран начал с двух нулей!

14-й тур. В зрительном зале Исаак Болеславский, член судейский коллегии Борис Баранов и работник шахматной федерации Борис Равкин.

Главные же роли в 14-м туре играли Ботвинник, Геллер, Смыслов и Керес.
Чемпиону мира, очевидно, не хотелось плавать в опасных “староиндийских водах” черноморского мастера Геллера. Ботвинник сыграл 2.g3, 3.с4, и Геллер взял на с4. Далее последовало: 4.Nf3 Nc6 5.Nc3 e5. Какой же дебют разыграли Ботвинник и Геллер? Трудно сказать. Это какая-то смесь каталонского начала, принятого ферзевого гамбита, испанской партии и контргамбита Альбина! Удивительно ли, что уже после 5–6 ходов партнеры надолго задумались и сильно отстали от других участников…

Петросян: «Геллер хорошо разбирается в окончаниях, умеет создавать энергичную контригру даже в худших позициях. Достаточно вспомнить его победу над Ботвинником. В середине партии чемпион мира мог сделать ничью, однако отказался от этой возможности. Потом он дважды предлагал ничью молодому мастеру и дважды получал отказ. Вскоре Ботвинник вынужден был сложить оружие. На этот раз не помог ему и домашний анализ» («Радянський спорт», Киев, 18 декабря).

Смыслов и Керес – старые знакомые. Партия между ними протекала вначале спокойно. Два слона давали белым незначительное преимущество, но слоны – хорошая вещь, когда они играют. У Смыслова же слоны стояли на месте, и он не решился на жертву качества, хотя ничем не рисковал – ничья ему была обеспечена. Керес хорошо маневрировал конем в центре доски и с выгодой для себя упростил позицию. Слоновый эндшпиль оказался тяжелым для Смыслова. У Кереса при белопольных слонах все пешки стояли на черных полях, а у Смыслова наоборот. И Керес при доигрывании уже через несколько ходов поставил фигуры противника в положение цугцванга…

Бронштейн, кажется, опять начинает свой знаменитый финиш. Увы, на сей раз немного поздно!.. С Копыловым у него быстро получилась острая позиция. Правда, с Копыловым спокойных позиций не бывает. Победитель Ботвинника, Кереса и Петросяна имел явное намерение выиграть и у “вице-чемпиона” мира. В остром ладейном эндшпиле Бронштейн все же стал сам искать пути к выигрышу, несмотря на лишнюю пешку у противника. Копылов записал плохой ход, в дальнейшем играл невнимательно и проиграл…
Осталось три тура. Неважны дела наших шахматных “звезд”. На горизонте появляются новые. В первой тройке один гроссмейстер – Керес. Кандидат в гроссмейстеры Геллер явно намерен повторить свой успех 1949 года!» (там же, 26 декабря).
Положение после 14-го тура: Геллер и Керес – по 9,5, Петросян – 9, Ботвинник, Смыслов и Тайманов – по 8,5, Авербах и Бронштейн – по 8, Котов – 7,5, Бондаревский – 7, Аронин, Копылов, Симагин и Флор – по 6,5 и т.д.

НАТИСК МОЛОДЕЖИ

Юдович: «Что обеспечивает успех в соревновании? Прежде всего – неуклонная воля к победе, самобытность шахматной мысли, творческая смелость. Именно эти качества характерны для творчества участников чемпионата.
15-й тур подтверждает высказанные мысли.
В партии Керес – Симагин московский мастер избрал в голландской защите систему Ильина-Женевского, которая ведет к чрезвычайно острой игре. Керес неудачно разыграл начало партии… После длительного раздумья Симагин пожертвовал центральную пешку, рассчитывая организовать нападение на белого короля. Глубоко разобравшись в остром положении, Керес в свою очередь пожертвовал качество, но зато вскрыл позицию черного короля. Преимущество белых нарастало с каждым ходом. Настойчиво, с большой волей к победе вел наступление Керес, и на 40-м ходу зрители аплодисментами приветствовали заслуженную победу гроссмейстера.

Комментируя 6-ю партию матча между Ботвинником и Бронштейном, Бондаревский высказал ряд интересных мыслей о методах игры за белых в одном из сложных вариантов сицилианской защиты, примененном чемпионом мира (1.e4 c5 2.Nf3 Nc6 3.d4 cxd4 4.Nxd4 Nf6 5.Nc3 d6 6.Bg5 e6 7.Qd2 h6)… Сегодня ему представилась возможность практически проверить свою точку зрения. Поставив слона на h5, Бондаревский создал давление на пункт f7 и ограничил возможности противника. На 18-м ходу Ботвинник пожертвовал без достаточных оснований пешку. Однако Бондаревский тонко парировал попытки черных овладеть инициативой. При доигрывании он избрал заманчивый, но неправильный план. Белым удалось выиграть вторую пешку, но на доске остались разноцветные слоны, вследствие чего Бондаревскому так и не удалось добиться победы…

Пассивно защищался черными Липницкий. Геллер постепенно подготовил решающий штурм позиции противника и, пожертвовав сначала слона, а затем ладью, начисто смел пешечное прикрытие черного короля. Уже на 34-м ходу Липницкий сдался.
В трудное положение попал Смыслов в партии с Терпуговым. Инициатива всецело была на стороне молодого мастера. Но Смыслов не пал духом. Он упорно боролся и с исключительной тактической изобретательностью создавал контршансы. Незадолго до перерыва Терпугов соблазнился возможностью выиграть две пешки, но не учел, что в окончании позиция его короля будет плохой, а фигуры черных займут грозное атакующее положение… (Из лидеров выиграл также Петросян, одолевший Тайманова.)
В партии с Бронштейном Аронин уже в дебюте добился позиционного преимущества, а затем, укрепив свой центр, вызвал размен чернопольных слонов, после чего белые овладели инициативой. Заключительное наступление Аронин провел с большой силой. Атака белых завершилась красивой жертвой ферзя…» (там же, 28 декабря).
А.Казанцев и В.Сафонов: «Необычное положение сложилось к предпоследнему туру. Лидеры шли “кучей”. Пять участников имели интервал всего лишь в полтора очка. Могло измениться многое. Могло решиться почти всё. Тысячи москвичей стремились попасть в Колонный зал, когда вход был уже прекращен. Пришлось вынести в вестибюль демонстрационные доски. Мастера спускались вниз, чтобы рассказать о ходе борьбы…
Ни один международный турнир, даже такие исключительные, как московские 1925, 1935 и 1936 годов с участием Ласкера и Капабланки, не могут сравниться с XIX чемпионатом СССР. Чемпион мира Ботвинник, недавний его соперник Бронштейн, чемпион страны Керес, “вторая доска мира” Смыслов и вся славная когорта советских гроссмейстеров и мастеров оспаривают золотую медаль чемпиона СССР.
Юный по виду, но испытанный в многочисленных “боях” Керес в этом турнире играет, как не играл, быть может, много лет, сочетая былой задор с высочайшей техникой, безошибочностью расчета, самообладанием и каким-то особенным изяществом игры.
А как великолепен натиск молодежи! Геллер, внешне спокойный, с иронической улыбкой, чуть вразвалку расхаживающий около столиков и обрушивающий на противника всю силу своего темперамента, снова впереди! Два года назад он едва не занял первого места. Сегодня уже никто не скажет, что ему “везет”, – его окрепшей силы надо остерегаться самым опытным гроссмейстерам.
Двадцатидвухлетний Петросян как-то незаметно подтянулся к лидерам и играет поразительно просто и уверенно.
В этом туре всё решится. Вернее, могло бы решиться. Керес играет с Петросяном, Геллер – с Бронштейном.
Для Геллера выигрыш у Бронштейна – почти обеспеченное первое место. А для Бронштейна, слишком щедро жертвовавшего в этом турнире пешки и фигуры, эта партия могла бы доказать, что “есть еще порох в пороховницах”, не иссякла еще сила грозного соперника чемпиона мира.

И вот “вечно юный дебют” – испанская партия. Многие поражены: Бронштейн повторяет свою недавнюю партию с Кересом и партию Геллера с тем же Кересом! В обеих встречах белые получали худшее положение! Но на 15-м ходу – крутой поворот с известного пути: Rb1! Фигуры черных стеснились на 7-й и 8-й горизонталях. Правда, казалось, что Геллер владеет открытыми линиями “а” и “с”. Но Бронштейн перебрасывает “огонь” угроз с одного фланга на другой. И Геллер, которому становилось на доске всё теснее и теснее, вынужден отдать ферзя за ладью и коня. Он пытался еще сопротивляться и даже отложил партию, но…
По-иному развертывались события в партии Петросян – Керес. (Год назад они также сошлись в 16-м туре, и Керес проиграл!) 14-й ход. Петросян логично доказывает Кересу, игравшему новоиндийскую, что движение пешки “d” преждевременно. Керес задумался на целых 40 минут. Кони Петросяна вторгаются во вражеский лагерь. Пешка а7 гибнет. Но уйдут ли кони живыми? Петросян спокоен. Кони спаслись, не отдав обратно добычи. У Кереса уже нет двух пешек. А главное – почти нет времени. Но с необычайным искусством Керес выпутался из труднейшего положения» (там же, 3 января 1952).
Флор: «Смыслов улучшил свое положение победой над Копыловым и еще сохраняет практические шансы на победу в чемпионате. Ботвинник говорит, что для него турнир уже кончился после проигрыша Копылову. Сегодня чемпион мира быстро делает ничью (в 21 ход с Котовым; на финише с Авербахом он заключит мир на 16-м). Его устраивало лишь первое место. А если не первое, то не всё ли равно, третье, четвертое или пятое?..» («Огонек» № 52, 1951).

Эти строки возмутили некого К.Митина из Читы («Шахматы в СССР» № 3, 1952): «Мы уверены, что чемпион мира не делал такого заявления. И конечно, таким рассуждениям не место на страницах наших газет и журналов. Долг наших гроссмейстеров воспитывать молодых шахматистов, учить их упорству, максимальному напряжению сил даже в период неудач». За критикой Флора нетрудно разглядеть упрек в адрес Ботвинника. Как же такое письмо пропустил Рагозин, его давний друг и секундант? Оказывается, после чемпионата у них произошел «полный разрыв» (см. ниже).

Положение после 16-го тура: Керес – 11, Геллер, Петросян и Смыслов – по 10,5, Ботвинник и Тайманов – по 9,5, Авербах и Бронштейн – по 9, Аронин – 8,5, Котов и Флор – по 8 и т.д.

ВИВАТ ТРЕХКРАТНОМУ!

Рагозин и Абрамов: «Последний тур!.. Как много значат эти слова для каждого шахматиста. За ним скрываются взволнованная ожиданием толпа “болельщиков” у подъезда, праздничное оживление в вестибюле, на лестнице и в фойе, неумолкающий гул переполненного зрительного зала…
Геллеру, Петросяну и Смыслову необходимо было выиграть во что бы то ни стало. Только тогда они могли надеяться догнать, а при случае даже обогнать Кереса, если того постигнет неудача, или обеспечить себе дележ второго приза. Каждый из них подошел к своей задаче по-разному.

Геллер избрал сравнительно спокойный дебют… Новотельнов прочно защитил свою позицию, и она казалась неприступной. Изобретательный Геллер предпринял интересный маневр и проник ладьей на 7-ю горизонталь. Хотя ладья оказалась в окружении, но все же замысел был правилен. Тонкий ход 34.Qa3! довел бы атаку до логического завершения. А после 34.Qd1? Новотельнов остался с лишней фигурой. Однако в шахматах обычно проигрывает тот, кто ошибается последним. В этой партии заключительную ошибку допустил Новотельнов, и Геллер провел эффектную матовую комбинацию.
Петросян уже с самых первых ходов стремился обострить игру, но Терпугов вначале хорошо разобрался в сложной позиции и начал атаку на черного короля. Контригра Петросяна на ферзевом фланге развивалась медленнее. Но затем Терпугов не нашел правильного пути и позволил Петросяну перейти в решающее контрнаступление…
Избранная Смысловым защита Уфимцева нелегка для черных. К тому же гроссмейстер, вместо того чтобы всячески усложнять игру, пытался, наоборот, упростить позицию и в результате не получил никаких контршансов… С каждым ходом всё более ярко вырисовывалась неприглядность позиции Смыслова, и победа Аронина, казалось, не вызывала сомнения. Однако при доигрывании Аронин сразу же допустил грубейшую ошибку, необоснованно перейдя в ничейный пешечный конец.

Наиболее напряженной из всех была партия Керес – Тайманов. Результат ее был далеко не безразличен и Тайманову, который в случае успеха мог рассчитывать на высокое место. Чувствуя близкое дыхание конкурентов, Керес провел эту партию очень энергично. Он последовательно, с большим подъемом атаковал королевский фланг черных» (турнирный бюллетень, 5 января 1952).
Петросян: «Правда, молодой чемпион Ленинграда оказывал упорное сопротивление. Его ход 27…Qc1 в свою очередь поставил Кереса под угрозу мата. В зале вспыхнули аплодисменты. Некоторые зрители не без основания считали, что благодаря жертве ферзя ленинградцу удалось счастливо выйти из опасного положения. К тому же чемпион СССР испытывал острую нехватку времени. Контрольный флажок на его часах уже поднимался. Требовалась огромная выдержка, чтобы мгновенно разобраться в сложной обстановке, точно оценить позицию и найти лучшее продолжение. Керес это сделал и в третий раз стал чемпионом» («Радянський спорт», Киев, 18 декабря).
Флор: «Начинаются обычные “хлопоты” победителей: их атакуют корреспонденты, фоторепортеры, болельщики. Керес в этом отношении – очень опытный гроссмейстер. Он улыбается фоторепортерам, знает, что ответить корреспондентам. Геллер и Петросян еще молоды. Они смущаются, когда у них просят интервью. Но они этому искусству еще научатся – это не труднее, чем брать высокие места в союзном чемпионате.

Керес: «Если я скажу, что доволен своим результатом, то, конечно, мне читатель поверит. Я имею в виду, однако, не только спортивный результат, но и творческую сторону чемпионата. Все же скажу откровенно, что победа далась мне очень нелегко… Этот чемпионат прошел при сильном и успешном натиске молодежи. Ей принадлежит будущее. Но я уверен, что Ботвинник, Бронштейн, Смыслов на следующем турнире постараются взять реванш».
Геллер: «У меня были шансы на 1-е место, но были шансы и на 4-е. В среднем получилось прекрасно: 2–3-е места. Это – то, о чем я мечтал перед турниром… Предвижу, что в следующем турнире придется бороться не только с признанными гроссмейстерами, но и с новыми “выдвиженцами” из молодых».
Петросян: «Мне товарищи шутя говорят, что я “чуть-чуть” не стал чемпионом страны. Но это было бы с моей стороны уж слишком “нескромно”. Я самый молодой участник, и мне кажется, что и так достаточно сильно “обидел” наших гроссмейстеров. Я больше чем доволен результатами и согласен, чтобы в следующем чемпионате мои результаты были не хуже».

Толпы болельщиков долго не расходятся. На улице около Дома союзов с железной выдержкой стоят поклонники Кереса, Геллера, Петросяна, Смыслова. Они успокоятся, лишь проводив победителей до дома, до гостиницы “Москва”» («Огонек» № 52, 1951).

СТОКГОЛЬМСКИЙ БОНУС

Из прессы: «15 декабря в Колонном зале Дома союзов состоялось торжественное закрытие XIX чемпионата. Председатель Всесоюзной шахматной секции М.Харламов предоставляет слово главному судье турнира П.Романовскому.
– Турнир дал большое количество боевых, интересных партий, – сказал он. – Особенно ценным является то обстоятельство, что на чемпионате было сделано очень немного ничьих (36% – на два процента ниже, чем в прошлом году!)…
На авансцену приглашается победитель турнира. От имени Всесоюзного комитета по делам физкультуры и спорта и шахматной секции П.Кереса поздравляет тов. Харламов и вручает ему золотую медаль чемпиона и диплом первой степени.

Мастера Е.Геллер и Т.Петросян награждаются серебряными жетонами и дипломами второй степени… Специальными призами награждены П.Керес и Т.Петросян за лучшие достижения в последних пяти турах (по 4,5), А.Котов и С.Флор – за лучшие результаты против призеров (по 4 из 8). Особый приз вручается Н.Копылову, одержавшему победы над чемпионом мира М.Ботвинником и над чемпионом СССР П.Кересом.
Самый молодой участник турнира 22-летний Петросян награжден также грамотой Всесоюзного комитета за лучшие результаты (5 из 7!) во встречах с гроссмейстерами» («Советский спорт», 18 декабря).
Прорвич: «XIX первенство СССР явилось также отборочным (зональным) турниром к межзональному турниру, проходившему в конце 1952 года в Стокгольме. На него были направлены пять советских шахматистов: гроссмейстеры А.Котов, Е.Геллер (повышен в звании в 1952-м) и мастера Ю.Авербах, Т.Петросян и М.Тайманов» (турнирный сборник).

Странное дело: ни в бюллетене, ни в журнале о «зональности» ни слова, хотя Авербах сказал мне, что в положении о чемпионате такой пункт был. «Спорткомитет вообще был не в восторге от успеха молодежи, считая, что надежнее послать в Стокгольм гроссмейстеров. Поэтому в опубликованный список добавили еще – как кандидатов – Котова и Лилиенталя. В итоге Котов “выбил” из межзонального Аронина, что роковым образом сказалось на Льве и послужило началом его болезни». Но, как говорится, победителей не судят: Котов с блеском выиграл межзональный турнир, с лихвой оправдав свое участие!

Авербах: «Позднее в нашей шахматной печати не раз развертывалась дискуссия на тему: нужно ли сочетать финал чемпионата страны с зональным турниром? Приводились аргументы и “за”, и “против”. Утверждалось, например, что участие не заинтересованных в отборе игроков может повлиять на результаты тех, кто борется за выход. Но этот довод неубедителен: как правило, в отборе не участвуют самые сильные, а это означает, что встречи с ними только улучшают качество отбора. Главными же доводами в пользу совмещения турниров было то, что, во-первых, экономились значительные средства, во-вторых, повышалось значение чемпионатов.
В 50-е и 60-е годы эти соревнования совмещались. Я, например, пять раз играл в зональных турнирах, и каждый раз это был одновременно чемпионат страны. Однако начиная с 70-х годов зональные турниры стали проводить отдельно, фактически устраивая двойной отбор» (из книги «Жизнь шахматиста в системе», 2012).

ИТОГИ. ВЕРСИЯ ДЛЯ ПЕЧАТИ

Романовский: «Перед началом соревнования многим казалось, что участие чемпиона мира М.Ботвинника и недавнего претендента на это звание Д.Бронштейна в значительной мере облегчает задачу определения вероятного победителя. Однако с каждым туром борьба становилась всё острее и острее, и в скором времени стало ясно, что предсказания знатоков разбиваются одно за другим об острые углы творческих дерзаний участников.
Во 2-м туре мастер Н.Копылов в превосходном стиле побеждает П.Кереса. Пользуясь этим, вперед вырывается Ботвинник и после шести туров единолично возглавляет турнир. Некоторым казалось, что исход борьбы уже предрешен. Однако в 7-м туре Ботвинник, играя черными с В.Смысловым, видимо, недооценил тонких маневров своего опасного противника. Он стал испытывать недостаток во времени. Катастрофа разразилась внешне неожиданно. Один, другой промах, и Ботвинник сложил оружие… Потерпев поражение, он стал делать ничью за ничьей. К 12-му туру Ботвинник, правда, всё еще удерживал лидерство, но уже не один, а наравне со Смысловым и незаметно подтянувшимся к ним украинским мастером Е.Геллером. На пол-очка отставал Керес. Затем наступили события, уже перемешавшие все карты. Ботвинник проиграл Копылову, а вскоре и Геллеру. Сделав в последних трех турах ничьи, чемпион мира оказался на 5-м месте.

Рагозин: «Его покинули обычные хладнокровие и выдержка, которые он ранее проявлял при отдельных неудачах. Это всегда были те его качества, которым мог позавидовать любой спортсмен. Ботвинник отвык от турнирной обстановки с ее напряженной спортивной борьбой (да еще какой в этом турнире!) и на финише окончательно сдал» («Шахматы в СССР» № 1, 1952).
Петросян: «Однако не следует забывать, что чемпион мира принадлежит к той категории людей, которые умеют делать правильные выводы и из своих успехов, и из неудач» («Радянський спорт», Киев, 18 декабря).

Отлично проведя центральную часть состязания, Смыслов также проиграл на финише и притом своим ближайшим соперникам – Т.Петросяну и П.Кересу. Последние, может быть вдохновленные этой удачей, стали выигрывать партию за партией. А после того как в 16-м туре Петросяну не удалось в решающей встрече с Кересом использовать лишнюю пешку, заработанную еще в дебюте, чаша весов стала склоняться в пользу Кереса… Овациями встретил Колонный зал его победу в последний день над Таймановым.

Керес: «В третий раз мне удалось завоевать звание чемпиона СССР. Этот турнир показал, что я достиг некоторых успехов в проведении решающих встреч. А это очень важное умение» (из книги «Сто партий», 1966).
Петросян: «Говоря об итогах турнира, прежде всего отмечают небывалый успех молодежи. Это совершенно справедливо. Однако мне хочется сказать, что едва ли не самым молодым по стилю игры, яркости комбинационного таланта, оригинальности шахматного мышления был победитель – 36-летний гроссмейстер Керес» (там же).

Эта победа Кереса, пожалуй, самая крупная и убедительная на всем протяжении его шахматной деятельности. Он выиграл девять партий, и все эти победы по своему стилю и характеру пришлись по душе советскому зрителю. Яркие, целеустремленные атаки в партиях с Терпуговым, Моисеевым, Геллером, Симагиным, Новотельновым и Липницким, тончайшие узоры мысли в борьбе с Таймановым, Смысловым и Арониным говорят о том, что перед нами крупный художник, уверенно идущий к цели с помощью глубоких замыслов, тонких и смелых решений…
Далеко не все гроссмейстеры смогли пройти сквозь испытания так же уверенно, как чемпион СССР. Бронштейн, на которого возлагали немалые надежды его многочисленные поклонники, на этот раз не сумел прибавить к привлекательной стороне своей мысли необходимую долю благоразумия и выдержки. Лишь выиграв в предпоследнем туре у лидера турнира Геллера, он смог удержаться в верхней половине таблицы (6–8-е).
Смыслову нанесли поражение Новотельнов, Авербах, Петросян и Керес. Три поражения в борьбе с молодежью – большой урон для такого выдающегося шахматиста. Смыслову надо обратить серьезное внимание на повышение своих спортивных качеств.

Впоследствии Романовский более объективно оценил выступление гроссмейстера:
«У многочисленных поклонников интересного, своеобразного стиля Смыслова его результат – 4-е место – вызвал некоторое разочарование. Напрасно! Смыслов играл смело и предприимчиво, как всегда, немного рискованно и проиграл четыре партии. Но надо сказать, что во всех этих встречах он слишком переоценил свои возможности защиты. Девять побед Смыслова – это итог оригинальности, энергичных, последовательно проведенных атак и контратак» (турнирный сборник).

Каковы причины того, что Бондаревский и Котов поделили 12–13-е места? Причину неудачи Бондаревского надо искать, главным образом, в его неуспехе в ленинградском полуфинале, где он оказался за чертой победителей. Котов после венецианского турнира не сыграл ни одной серьезной партии и, значит, был не подготовлен к чемпионату… (Петр Арсеньевич «забыл» еще об одном гроссмейстере – Флоре, а также о мастере Аронине, хотя они выступили лучше Котова с Бондаревским, поделив 9–10-е места.)
Чемпионат дал много глубоких, увлекательных по остроте и сложности партий. Геллер, Петросян, Симагин, Копылов, Тайманов – вот та основная группа, которая создала предельно напряженный тонус турнира и вовлекла остальных участников в острейшую и напряженнейшую борьбу…

Ефим Геллер

Тигран Петросян

Не заслуживают ли наши молодые мастера Геллер и Петросян (2–3-е), а затем Авербах и Тайманов (6–8-е) звания гроссмейстеров? Ведь Петросян, например, из семи партий с гроссмейстерами не проиграл ни одной – три выиграл и четыре закончил вничью. Удачно сыграл против гроссмейстеров и Авербах, проиграв только Бронштейну и победив Смыслова и Бондаревского.

В турнирном сборнике Романовский дал развернутые характеристики стилей Петросяна и Геллера, причем нарисованные им творческие портреты очень любопытны:
«У Петросяна, можно сказать, еще нет достаточно выраженного стиля игры. Он не столько стремится в борьбе к чему-то определенному, сколько настойчиво и трудолюбиво ищет в беспрерывно меняющейся на доске обстановке выгодных для себя возможностей. Он всегда учитывает особенности положения, творчески подходит к оценке позиции.
Петросян очень опасен в атаке, которую ведет инициативно и смело, так и в защите, где с редким упорством использует каждую возможность для получения контригры. Он любит острые позиции, не прочь рискнуть, но вообще ему нравятся обоюдоострые положения, в которых можно конкретно рассчитывать варианты. Техническая сторона борьбы Петросяна интересует меньше, равно как и стадия концов, где он чаще всего допускает неточности…
Геллер – шахматист иного склада. Так же, как Петросян, обладая острым тактическим взглядом, он всегда следует строгой логической линии и в проведении ее бывает очень целеустремленным. Атаки Геллера хорошо обоснованы, подготовлены, по мере обострения борьбы полны комбинационной мысли. Несколько слабее Геллер в защите, где труднее планировать, где приходится подчинить игру воле противника…
Геллер не любит ничьих (он сделал их всего три!), и острый, нападающий стиль, который отличает его игру, вполне гармонирует с этим его спортивным качеством».

Попутно нельзя не отметить больших достижений ленинградского мастера Копылова, хотя и занявшего лишь 11-е место, но одержавшего блестящие победы над Ботвинником, Кересом и Бондаревским. Игра Копылова чрезвычайно самобытна, полна риска и комбинационных осложнений. В этой игре много, как принято говорить в шахматах, некорректного, но эта, кстати всегда опасная для противников, некорректность искупается своеобразием и смелостью его замыслов.
Любопытно, что среди молодых мастеров, участвовавших в XIX чемпионате СССР, явно наметились два течения шахматной мысли. Их наиболее яркими представителями являются, с одной стороны, Геллер, Копылов, Симагин (14-е), а с другой – Авербах, Тайманов, Моисеев… Нам кажется, что к традициям русской шахматной школы ближе стоит первая тройка, смело идущая по линии дерзновенных творческих исканий.
На фоне большой творческой удачи, в которую вылился смотр советского шахматного мастерства, нельзя не отметить крайне слабых результатов Новотельнова и Терпугова (17-е и 18-е). Таких явно неудовлетворительных результатов история всесоюзных первенств еще не знала. Каждый проиграл по 13 партий из 17! Они вдвоем набрали меньше очков, чем занявшие 15–16-е места Липницкий и Моисеев» («Советский спорт», 18 декабря 1951 и турнирный бюллетень, 18 января 1952).

ИТОГИ. ВЕРСИЯ НЕ ДЛЯ ПЕЧАТИ

Романовский (из письма Владимиру Заку от 20.01.1952): «Послетурнирное совещание у Романова было позорным для “цвета” нашей шахматной мысли. Сначала вообще было невозможно развязать языки. Призывы Николая Николаевича были тщетными. Ответом служило позевывание с прикрытием рта рукой и гробовое молчание. Тогда выступил я с выражением изумления. Неужели даже Новотельнову и Терпугову, продемонстрировавшим небывалый в истории наших чемпионатов провал, нечего сказать? – спрашивал я (Ботвинник и Бронштейн блистали отсутствием!). В конце концов языки развязались. Первым выступил Новотельнов, жалкое выступление!

Рагозин: «Полное неумение владеть своими нервами показал Новотельнов. Впервые участвуя в чемпионате СССР, этот несомненно способный мастер так болезненно переживал поражения, что не сумел провести почти ни одной партии в полную силу» («Шахматы в СССР» № 1, 1952).

Терпугов говорил, разнервничался и заплакал. Понемногу Романов направил ход разговоров в сторону помощи юношеству. Шла речь (старо, старо!) о прикреплении мастеров и гроссмейстеров к юным талантам.
Затем вылезли Александр Казимирович (Толуш) и Игорь Захарович (Бондаревский) со своими ленинградскими делами. Жаловались, что они в Ленинграде не “в удел”, что методические позиции заняты там малоквалифицированными руководителями, например, Заком во Дворце пионеров и другими. Попутно возникали вопросы и о тренерстве. “Ведущие” выступали с критикой Комитета, добровольных спортобществ и прочих виновников их неудач. О себе отзывались в стиле: “Похвалялась коза – всем я выколю глаза, похвалялись ежи – у нас шубы хороши, похвалялись блохи – и у нас неплохи”.

Судейская коллегия 19-го чемпионата. Сидят (слева направо): М.Камышов, главный судья П.Романовский, А.Хачатуров, Г.Равинский и М.Бонч-Осмоловский. Стоят: Б.Баранов и А.Богатин. Из архива А.Богатина (Ростов-на-Дону).

В конце заседания с большой речью выступил я. Прежде всего я дал характеристику тому, что из себя представляют “тренер и тренерство”, учебная работа и ее руководитель-методист. Я провел параллель между шахматами и разными видами спорта и в общем сформулировал вывод о том, что в качестве методиста иной второ- и перворазрядник может оказаться повыше иного гроссмейстера. Сочетание высокой педагогики и большого мастерства у нас в СССР, сказал я, имеется лишь у одного человека – это у Левенфиша. С резкой критикой выступил я по тренерству гроссмейстеров, указав, что своему движению вниз Смыслов отчасти обязан своему бывшему тренеру Алаторцеву. Бесспорно, сказал я, не открыл Америк и Рагозин Ботвиннику. (Кстати, между ними произошел полный разрыв – враги!)
Затем я перешел к вопросу о шахматной педагогике, в частности указал, что я никогда не делал так много методических и педагогических ошибок, как в бытность свою чемпионом СССР. Большинство нашей литературы, в том числе учебной (Сокольский, Майзелис, Юдович, Панов и др.), полно грубейшими методическими ошибками и педагогическими пороками. (…) У меня, например, немалый методический опыт, и я люблю это дело, отдал ему свое сердце и все же многого еще не разрешил. Бьется над рядом вопросов и Левенфиш, отлично понимая трудность шахматной методики и большие перспективы ее дальнейшего развития. Этого, однако, сказал я, не понимают многие весьма почтенные авторитеты и, очевидно, Бондаревский и Толуш, пытающиеся ассоциировать шахматное мастерство с мастерством педагогическим. Это их глубокое заблуждение; если в шахматном мастерстве и Бондаревский, и Толуш несомненно превосходят сегодня кандидата в мастера Зака, то в мастерстве методическом, по моему мнению, налицо, скорее, картина обратного порядка. (…)
Итоги XIX первенства СССР являются “притчей во языцех”. Как-нибудь при личной встрече расскажу тебе историю моего судейства в турнире, судейства, от которого я вначале отказался – уже назначен был Алаторцев. Потом всё изменилось. На время турнира я был полностью освобожден от всех моих работ (формально по крайней мере), но тем не менее (я это знал!) работа была столь напряженной, что за время турнира шесть раз я вмешивался в дела самого Романова, и многие работники Комитета (в том числе и Прорвич, бухгалтерия, хозяйственный отдел) не помянут меня добрым словом.
Участники турнира получили десятки замечаний (в основном за разговоры). При помощи отлично помогавшей мне милиции – разновременно из зрительного зала было удалено свыше 20 шумливых зрителей. Публика вела себя моментами совершенно разнузданно, независимо от степени их культурности. Однажды в середине тура я был вынужден обратиться (находясь в среднем проходе Колонного зала) к известному скрипачу Давиду Ойстраху с такой речью: “Уважаемый Давид Федорович, когда Вы выступаете в концертах, шум, иногда просто кашель Вы рассматриваете как знак неуважения к Вам, и шахматисты на Ваших концертах ведут себя тихо. Я думаю, что они могут того же требовать от Вас. Если Ваши волнения будут и дальше принимать столь шумную форму, то я буду вынужден просить Вас об оставлении зала”.
Давид Федорович принес тут же в присутствии пианистов – Зака и Флиера свои глубокие извинения и обещания соблюдать абсолютную тишину. Как в этот день, так и в последующие туры он честно сдержал свои обещания.

Видно, музыканты отличаются повышенной эмоциональностью. Я сразу вспомнил рассказ Ботвинника о 12-м чемпионате СССР (1940): «Передавали, что после какой-то победы Кереса С.С.Прокофьев бурно зааплодировал. Соседи по ложе сделали ему замечание. “Я имею право выражать свои чувства”, – заявил композитор» (из книги «К достижению цели», 1978).

Итоги турнира знаменательны, но не очень утешительны. Я сделал несколько сообщений и полуофициальных докладов в разных местах на базе общепринятых тезисов. Большие творческие достижения, торжество молодежи, дальнейший подъем искусства, развитие Чигоринских традиций, необходимость постоянной практики (Котов, Ботвинник), деморализация Новотельнова, Терпугова.
Однако два доклада я сделал в свете диалектического анализа итогов. Особенно один из них – в Доме ученых – был мною широко развернут в направлении психологического и исторического анализа спортивных и творческих результатов. Доклад длился 3,5 часа, и я успел показать лишь… одну партию Ботвинник – Копылов. Центральной частью доклада явилось 5-е место чемпиона мира. 1,5 часа заняло раскрытие глубокого внутреннего психологического конфликта Ботвинника, постепенное создание его (1949 г.) и развитие, яркое отражение его в матче с Бронштейном, “кулисы” XIX чемпионата – в виде фактов, говорящих о полном развитии этого конфликта и как яркое жизненное отображение конфликта – партия с Копыловым.
О чемпионате говорить без конца можно. Потолкуем при встрече. (…)
Турнир подорвал здоровье, в первую очередь сердце и позвоночник. Принимаю уже целый месяц лекарства – разные снадобья» («Шахматный Петербург» № 5, 2002).

Окончание следует