«ДОРОГОЙ ИОСИФ ВИССАРИОНОВИЧ!»

Помню, какой взрыв эмоций вызвало мое интервью с Борисом Вайнштейном, который, будучи полковником и начальником планового отдела НКВД, возглавлял во время войны Всесоюзную шахматную секцию («Шахматный вестник» № 8–9, 1993). Уже его название: «Матч Ботвинник – Алехин все равно не мог состояться» звучало вызовом утвердившейся с подачи Михаила Моисеевича версии, что только внезапная смерть Алехина помешала проведению матча. Аргументы Вайнштейн привел достаточно веские:

«Позднее Ботвинник снова вернулся к вопросу о матче. Я еще работал в НКВД (ушел оттуда уже после войны, в 1946-м) и спросил об этом генерала Мамулова, управляющего делами у Берии. Сам он в шахматы не играл, но любил их. И я ему говорю: “Степан Соломонович, тут есть такое соображение: а не сыграть ли нашему Ботвиннику матч с Алехиным? Кое-кто, правда, сомневается в его победе”. А Мамулов и говорит: “Выиграет или нет – не имеет никакого значения, ибо матч вообще не может состояться. Алехин – военный преступник и при попытке проехать в СССР будет арестован на границе и выдан французским властям. Если, конечно, французы не затребуют его раньше из Испании”».

«Тут вот что удивительно, – добавил Борис Самойлович. – Как-то Бронштейн читал книгу Эйве не то на немецком, не то на голландском языке – не удивляйтесь: по-моему, нет языка, на котором Давид не мог бы читать, хотя он чистый самоучка! – и наткнулся на такие слова (цитирую по памяти): “Не успела еще закончиться война, как Ботвинник начал свои интриги по поводу матча с Алехиным, на который он не имел права. По итогам АВРО-турнира право на матч с Алехиным имели Файн и Керес, как разделившие первые два места (официально победителем был объявлен Керес; здесь и далее курсивные вставки принадлежат мне. – С.В.). Впрочем, этот матч все равно не мог бы состояться”. Эйве не комментирует последнюю фразу, но она, согласитесь, очень показательна»…

Поняв, что «с таким председателем матч с Алехиным не сыграешь», Ботвинник в июле 1945 года добился смещения Вайнштейна, предварительно «на всякий случай» сходив «в ЦК партии». Я считал, что «решение играть с Алехиным было принято на самом высоком уровне», но Борис Самойлович в ответ лишь отмахнулся: «Да не было никакого решения. Ботвинник, вероятно, просто сказал Молотову, что матч политически важен, иначе титул чемпиона мира уйдет от нас, а Молотов дал добро. Больше ничего и не требовалось. Подумаешь, какое дело! Сталин в эти дела не лез, Берия тоже. А у Молотова хватало власти, чтобы самому решить этот вопрос…»

Вопреки мнению Вайнштейна, «Сталин в эти дела» вмешивался, и не раз: в 1928 году он посылал редактора «Известий» Ивана Гронского уговорить Алехина вернуться в СССР, в 1935-м решал вопрос о публикации его письма, присланного в Москву во время матча с Эйве, в 1939-м дал добро Ботвиннику на матч с Алехиным, да и в 1945-м именно Сталину, как утверждает Ботвинник, адресовали письмо «видные советские мастера» с просьбой разрешить матч с Алехиным… Но оказалось, что Михаил Моисеевич обращался к вождю и с личным письмом!

Как я его нарыл? О, это целый детектив!.. Однажды, копаясь в интернете, вдруг с изумлением прочитал: «Дорогой Иосиф Виссарионович! В 1939 году было решение Совета Народных Комиссаров СССР по вопросу организации моего матча на первенство мира по шахматам с чемпионом мира Алехиным, но война помешала…» Глянул на подпись: Михаил Ботвинник, 11 января 1946 года.

Что за фейк?! По словам Ботвинника, он же никогда не писал Сталину, а письмо 1936 года после победы в Ноттингеме написано не им («Крыленко меня изучил вполне и понимал, что по скромности сам я писать не буду, а отсутствие письма может нанести ущерб шахматам»). Но статья «Жизнь в клеточку» была из солидного издания, к фейкам не склонного: «Новая газета» (18.03.2004). Как же за столько лет это письмо не попало на глаза историкам шахмат? При том что в сети оказалось немало упоминаний о нем. Загадка…

Радость находки омрачалась тем, что письмо было с явными купюрами, а его источник не указан. И главное, автора не спросишь: статья не подписана.

Позвонил Дмитрию Олейникову – может, что знает о письме или о той публикации? Нет, впервые слышит: «Я когда-то смотрел переписку начала 1946 года из архива ЦК, но письма Ботвинника Сталину там не отложилось. Оно могло быть в личном архиве Сталина, и кто-то его выудил, но без разрешения давать ссылку на место хранения; если бы это была копия из архива Ботвинника, ее бы “Фонд Ботвинника” напечатал… Сейчас я работаю в ГАРФе, там такого письма нет».

Помощь пришла неожиданно. Как раз в те дни я перебирал архив Давида Бронштейна (всё готовлюсь писать книгу о нем), и в письме Вальтера Хеуэра – биографа Кереса – глаз выцепил фразу, которую я прежде почему-то не замечал: «Знаете, Ботвинник тогда писал Сталину! Мне удалось найти тексты и первого, и второго письма». Час от часу не легче: так было два письма?!

 

Письмо Давиду Бронштейну от Вальтера Хеуэра (дата неизвестна) с сообщением о находке двух писем Ботвинника Сталину. А что это за «письмо шахматистов Молотову», которое не подписал Бронштейн? Ответ вы найдете в статье…

 

К сожалению, Хеуэра давно нет на свете, а где его архив – неизвестно… И тут я вспомнил про книгу Пааво Кивине «Paul Keres. Mälestusi. Materjale. Kirju» (2015), куда вошло много статей других авторов (в том числе три моих). А нет ли там статей Хеуэра? Оказалось, есть. И что вы думаете? В его статье «Земля поворачивается на восток» («Maakera pööratakse itta») я нашел то самое письмо из «Новой газеты», датированное 11 января! Но где же второе письмо Ботвинника Сталину? На соседних страницах было только большое коллективное письмо на имя Молотова, явно о матче Ботвинника с Алехиным, но от кого? В скобках было указано лишь количество подписей – 19…

Статью Хеуэр напечатал еще в 1996 году в эстонской газете «Kultuurileht» (16.02, 23.02 и 1.03). Время публикации удивило: в его статье «Тайна Пауля Кереса», написанной тогда же по моей просьбе для журнала «Шахматы в России» (№ 1 и 2, 1996), этих писем нет. Да и потом, бывая в Москве и заходя к нам в редакцию, Вальтер никогда о них не упоминал. Нет писем и в его прижизненной книге «Пауль Керес» (2004). Хотя чему удивляться: это же перевод его книги «Meie Keres» (1977), а в архивы КГБ и спецхраны Хеуэр получил доступ лишь в 90-е…

 

              

Книга Пааво Кивине (2015) и страница из нее с письмом Ботвинника Сталину. Если бы не эта книга, письмо вряд ли удалось бы найти!

 

Послал имейл Пааво Кивине: «В вашей книге о Кересе я нашел статью Вальтера Хеуэра с письмами Ботвинника, о которых он писал Бронштейну (копию я вам, по-моему, присылал). К сожалению, гугл очень коряво переводит с эстонского… Нет ли у вас русских оригиналов этих писем? И еще: может, статья была переведена на английский? Это очень облегчило бы понимание текста».

Ответ не порадовал: «К сожалению, оригиналов этих писем у меня нет. Свою книгу начал тогда, когда Вальтера уже не было… Перевода этих писем на английский я не видел».

Где же их искать? Зацепка была: адресатом второго письма был Молотов, и он же раз пять упоминался в абзаце после письма Сталину. Снова пишу Пааво: «Хеуэр указывает, где нашел письма. Чтобы точнее понять архив и фонд, где они лежат, не могли бы вы перевести один абзац?»

И вот наконец в моих руках заветный «шифр к сейфу»: Государственный архив РФ, фонд секретариата Молотова, переписка Молотова с частными лицами!

 

Копия письма Ботвинника с резолюцией Сталина: «Тов. Молотову». Публикуется впервые.

 

Точное название дела оказалось: «Переписка по письмам частных граждан за 1944, 1945 и 1946 гг.» (фонд 5446, опись 82, дело 181). Оно оцифровано, поэтому мне выдали две пленки, которые надо было крутить вручную на допотопном аппарате. Я уже почти отчаялся, когда в конце второй пленки на экране появились-таки – одно за другим – оба письма… Под вторым 19 подписей. Да каких! Хватило одного взгляда, чтобы оценить масштаб находки: передо мной было то самое «письмо Сталину (о матче с Алехиным), подписанное почти всеми видными советскими мастерами», о котором пишет в своей книге Ботвинник, но которое никто не видел. Вот уж воистину: случай ненадежен, но щедр!

Понятно, почему никто не мог найти эти письма: про свое Ботвинник вообще умолчал, а найти «адресованное Сталину» письмо в фонде Молотова можно было только случайно – тот же Хеуэр искал там отнюдь не его, а оригинал известного письма Кереса Молотову от 7 апреля 1945 года…

К счастью, в ГАРФе с экрана можно снимать на айфон – иначе, чтобы начать работу над статьей, пришлось бы ждать почти три месяца, пока письма отсканировали и прислали.

 

 

№ С-22/15.I-46 г.                                                                                       Тов. Молотову

 

Товарищу СТАЛИНУ И.В.

 

Дорогой Иосиф Виссарионович,

В 1939 г. было решение СНК СССР по вопросу организации моего матча на первенство мира по шахматам с чемпионом мира Алехиным, но война помешала организации матча.

В сентябре прошлого года мои товарищи, шахматные мастера, вновь поставили этот вопрос в беседе с тов. Александровым – ЦК ВКП(б) и тов. Романовым – Комитет физкультуры, но решение по этому вопросу не принято.

Сейчас положение в шахматном мире таково, что в 1946 г. должен решиться вопрос о первенстве мира. Англичане, так же как наши мастера, предлагают организовать мой матч с Алехиным (письмо Дюмона (точнее, Дюмонта), редактора британского шахматного журнала, в ВОКС от июля 1945 г.). Американцы предлагают по-новому разыграть звание чемпиона мира – в матч-турнире при 8 участниках, летом 1946 г. в США (телеграмма гроссмейстера Файна в ВОКС от ноября 1945 г.).

23-й год я играю в шахматы, из них 12 лет защищаю честь советской шахматной школы во встречах с зарубежными мастерами.

Я готов искренне принять любое решение – играть матч с Алехиным, участвовать в матч-турнире или совсем отказаться от борьбы за первенство мира – любое решение, которое будет признано целесообразным. Но было бы обидно, если советские мастера на ближайшие годы будут отстранены от борьбы за первенство мира лишь потому, что решение будет принято с опозданием.

Дорогой Иосиф Виссарионович, я прошу Вас решить этот вопрос.

В надежде на Ваш ответ, преданный Вам

 

М.БОТВИННИК

член ВКП(б) с 1940 г.

п/б № 3334328

11.1.46
М.М.Ботвинник

чемпион СССР по шахматам

1-я Мещанская, 52, кв. 15

тел. И-1-53-05

 

Судя по отсутствию подписи Ботвинника, это копия, которая прилагалась к письму. Хеуэр предположил, что резолюция синим карандашом «Тов. Молотову» принадлежит Сталину, и сравнение с имеющимися в интернете образцами это подтвердило.

К слову, автор статьи в «Новой газете», возможно, цитировал как раз оригинал. Найди он письмо в ГАРФе, наверняка увидел бы и идущее первым письмо мастеров, а о нем в статье ни слова… Но вот откуда у него сведения, что Ботвинник «сумел довести до вождя всех народов устную информацию: “Если отстранить Алехина от звания чемпиона мира путем сговора, то титул автоматически перейдет к экс-чемпиону мира голландцу Максу Эйве, а тот, в свою очередь, может вольно или невольно проиграть американцу Решевскому. И шахматная корона уплывет за океан, в Америку”»?

 

Первая страница письма «видных советских мастеров». Теперь понятно, почему его не могли найти: адресатом письма был не Сталин, а Молотов! Публикуется впервые.  

 

Если это действительно так, то перед нами обычная двухходовка: Ботвинник довел эту информацию до Молотова (в письме мастеров), а уже тот при личной встрече – до Сталина (но вот почему сам Ботвинник сослался не на письмо мастеров, а на их «беседу с тов. Александровым»?). Не исключаю, что идею задействовать «видных советских мастеров» сам Молотов и подсказал – опытный кремлевский лис, как никто, знал правила аппаратной игры!

 

ЗАМЕСТИТЕЛЮ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СССР

ТОВАРИЩУ ВЯЧЕСЛАВУ МИХАЙЛОВИЧУ МОЛОТОВУ.

 

Копия: Председателю Всесоюзного Комитета

по делам физической культуры и спорта

при СНК СССР тов. Н.Н.Романову

тт. Маленкову, Берия, Микояну.

т. Александрову.

т. Романову – прошу дать

предложение.

В.Молотов

9.XII.45 г.

-------------------------------

Уважаемый Вячеслав Михайлович!

Мы обращаемся к Вам с просьбой, имеющей исключительно важное значение для Советской шахматной организации. Мы просим Вас разрешить проведение в 1946 г. матча на первенство мира по шахматам между чемпионом СССР Михаилом Ботвинником и нынешним чемпионом мира А.Алехиным.

Необходимость проведения такого матча теперь же диктуется следующими соображениями:

1) В сентябре этого года команда СССР выиграла матч по радио у лучшей в мире команды США со счетом +15 1/2 –4 1/2 и тем самым завоевала звание сильнейшей шахматной команды мира. Но этого, конечно, недостаточно. Необходимо завоевать для нашей Родины и индивидуальное звание чемпиона мира по шахматам, что окончательно закрепит ведущее положение Советской шахматной организации в международном шахматном движении и будет способствовать дальнейшему расцвету шахматной культуры в нашей стране.

2) Если мы сейчас не предпримем шагов к проведению матча с Алехиным, то нас в этом опередят американцы. Они располагают двумя гроссмейстерами, претендентами на мировое первенство С.Решевским и Р.Файном и, бесспорно, в недалеком будущем попытаются осуществить матч на звание чемпиона мира между одним из них и Алехиным.

Условия же проведения матчей на первенство мира и обязательных реваншных встреч после матча в смысле сроков таковы, что если мы сейчас уступим очередь американцам, то реальная возможность завоевания нами мирового первенства по шахматам будет либо потеряна, либо, в лучшем случае, отодвинута на 6–8 лет.

3) Мы имеем все основания считать, что сейчас Ботвинник выиграет матч у Алехина и завоюет звание чемпиона мира по шахматам. Это наше мнение базируется на том, что наш чемпион находится в данное время в расцвете творческих сил (ему 34 года) и в блестящей спортивной форме. На протяжении последних лет он показал такие высокие результаты, что всей мировой шахматной общественностью признан первым претендентом на матч с Алехиным. В недавнем интервью, опубликованном в английской шахматной печати, Алехин заявил, что считает Ботвинника сильнейшим шахматистом и первым кандидатом на матч с ним. Он также сообщил, что ожидает от Ботвинника подтверждения вызова, сделанного им до войны.

Алехину сейчас уже 54 года, и его спортивные результаты перед войной показали, что его творческий рост, во всяком случае, прекратился. До войны Ботвинник трижды встречался с Алехиным за доской (в 1936 и 1938 г.г.), причем белыми Ботвинник выиграл, а две партии черными закончил вничью.

4) Советская шахматная общественность проявляет огромный интерес к вопросу завоевания нами звания чемпиона мира. Во Всесоюзную Шахматную секцию, в редакцию журнала «Шахматы в СССР» и в другие общественные организации поступают многочисленные запросы о перспективах нашей борьбы за мировое первенство. На собраниях шахматистов, на лекциях и при проведении других массовых мероприятий шахматисты-любители высказывают недоумение – почему мы не предпринимаем мер к проведению матча между Ботвинником и Алехиным.

Таковы основные соображения, диктующие необходимость решения вопроса о матче на звание чемпиона мира по шахматам между Ботвинником и Алехиным.

Некоторым препятствием к проведению этого матча может показаться известная политическая одиозность Алехина. Однако и в 1939 году, когда было дано согласие на матч Ботвинник – Алехин, фигура Алехина не внушала никаких симпатий советским шахматистам.

Мы всегда рассматривали Алехина как человека, изменившего своей Родине. Война, по существу, не внесла ничего нового и не изменила наших взглядов на его политическую физиономию. (Даже смерть не изменит поначалу отношения к Алехину: «Но как к человеку, морально неустойчивому и беспринципному, наше отношение к нему может быть только отрицательным» – из некролога П.Романовского в «Шахматах в СССР» № 5, 1946.)

Мы считаем, что матч с Алехиным ни в какой мере не меняет нашего к нему отношения и не реабилитирует его в глазах общественности. Единственная цель матча – это завоевание нашим чемпионом Михаилом Ботвинником звания чемпиона мира по шахматам.

Мы думаем, что матч надо проводить вне пределов СССР, чтобы не приглашать сюда Алехина. Несомненно, Британская шахматная федерация охотно приняла бы на себя организацию такого матча в Лондоне.

Мы просим Вас, дорогой Вячеслав Михайлович, дать разрешение на проведение в 1946 году и поручить руководителю нашей шахматной делегации, приглашенной в декабре-январе в английские турниры, договориться с Британской федерацией о матче и заключить соответствующий контракт с Алехиным.

 

Заслуженный мастер СССР Петр Романовский (Романовский)

Гроссмейстер СССР А.Котов (Котов)

Мастер СССР В.Алаторцев (Алаторцев)

Мастер СССР М.Юдович (Юдович)

Мастер СССР Г.Равинский (Равинский)

Мастер СССР Л.Абрамов (Абрамов)

Мастер СССР А.Сокольский (Сокольский)

Гроссмейстер СССР Сало Флор (Флор)

Мастер СССР Г.Фридштейн (Фридштейн)

Заслуженный мастер спорта СССР Ф.Дуз-Хотимирский (Дуз-Хотимирский)

Мастер СССР А.Чистяков (Чистяков)

Мастер СССР Авербах (Авербах)

Мастер СССР И.Кан (Кан)

Мастер СССР Д.Ровнер (Ровнер)

Мастер СССР Рагозин (Рагозин)

Мастер СССР Лисицын (Лисицын)

Гроссмейстер СССР И.Бондаревский (Бондаревский)

Гроссмейстер СССР А.Лилиенталь (Лилиенталь)

Мастер СССР В.Панов (Панов)

 

Начнем с подписей. Ботвинник: «Недели через две (после радиоматча СССР – США, 1–4.09.1945) Рагозин, посмеиваясь, показал мне копию письма Сталину (о матче с Алехиным), подписанного почти всеми видными советскими мастерами. Отказались подписать лишь два мастера; мотив – Ботвинник слаб, чтобы играть с Алехиным. По “странному” стечению обстоятельств оба мастера были близкими приятелями Б.Вайнштейна».

 С «близкими приятелями» вопросов нет: это Бронштейн и Константинопольский. Но вот с «почти всеми видными советскими мастерами» явный перехлест: где Левенфиш, Смыслов, Болеславский, Макогонов? Где запасные участники радиоматча Чеховер и Рудаковский? Где Толуш, Дубинин, Микенас, Симагин? Вот вам и ответ на вопрос, почему Михаил Моисеевич не перечислил подписантов.

Но почему он утаил текст письма, если у Рагозина была копия? Да потому что по фактуре и стилю нетрудно догадаться, что его сочинил… тоже Ботвинник! Недаром же Хеуэр считал, что ему «удалось найти тексты и первого, и второго письма» Ботвинника. Где наши мастера могли прочитать «недавнее интервью» Алехина, «опубликованное в английской шахматной печати»? Кто им мог сказать, что «Британская шахматная федерация охотно приняла бы на себя организацию такого матча в Лондоне», да еще «несомненно»? Откуда они могли знать, что в 1939 году «было дано согласие на матч Ботвинник – Алехин»? Про вызов Ботвинника они еще могли слышать, но про согласие правительства (читай: Сталина) – это же секретная информация, известная только узкому кругу лиц!..

Вероятно, чтобы отвести подозрения, Михаил Моисеевич впоследствии заявит, что «участники нашей команды втайне от меня (выделено мной. – С.В.) по инициативе Рагозина направили Сталину письмо с предложением о проведении матча Алехин – Ботвинник. Сталин решил вопрос положительно, он очень этого хотел» («Красная звезда», 17.08.1994). Однако из 13 – без Ботвинника – участников радиоматча (с запасными) письмо подписали менее половины: шестеро. А сам «инициатор» поставил подпись одним из последних…

 

Четвертая страница письма. По дате сбора подписей (1 декабря) видно, что оно было написано не «недели через две» после радиоматча (Ботвинник), а через два с половиной месяца. Публикуется впервые.  

 

С датой письма – отдельная песня. Вопреки утверждению Ботвинника, что оно написано «недели через две» после радиоматча, это произошло гораздо позже – рядом с подписями дата, когда их собирали: «1-го декабря 1945 года». Внизу первой страницы машинописная пометка: «Разослано: т. Маленкову, т. Берия, т. Микояну, т. Александрову, т. Романову. 9.XII.45 г.».

Чтобы понять причину нестыковки, пришлось повозиться. Вот что пишет Ботвинник:

 

«Осенью 1945 года появилось нашумевшее интервью Алехина в британском журнале “Чесс”: “Две войны разорили меня” (Алехин был в бедственном материальном положении). Соль интервью состояла в том, что Алехин рассказал о наших переговорах в 1938–1939 годах и заявил, что готов играть матч с Ботвинником на согласованных ранее условиях.

Это облегчило задачу. Теперь было не только заявление советских мастеров о необходимости организации матча, но и согласие чемпиона. (…) Вскоре последовало положительное решение правительства, и можно было действовать».

 

Ну просто «картина маслом»: сначала письмо наших мастеров, затем согласие Алехина и, наконец, решение правительства. Но насколько она верна?

Письмо мастеров вышло на сцену только в декабре 1945 года. А интервью под названием «Две войны разорили меня» («“Wars ruined me” says Alekhine») «нашумело» не осенью, а еще в январе 1945 года, и не в «Chess», а в американском журнале «Chess Review». И «соль» как раз в том, что там Алехин о переговорах не сказал ни слова! В этой перепечатке из испанской газеты «El Comercio» (22.07.1944) он заявил лишь, что «наиболее подходящими кандидатами на матч с ним являются Ботвинник, Керес и Решевский – особенно Ботвинник».

 

Алехинское интервью «Две войны разорили меня», вопреки утверждению Ботвинника,  «нашумело» не осенью, а еще в январе 1945 года, и не в «Chess», а в американском «Chess Review». Но главное, Алехин в нем ни слова не сказал о переговорах с Ботвинником!

 

И в ноябрьском интервью 1944 года журналу «News Review», перепечатанном в двух шахматных журналах (в «Chess» – с сокращениями), Алехин рассказал только о вызове Ботвинника и желании сыграть с ним. «British Chess Magazine» (декабрь 1944): «Он выразил готовность, как и планировал перед войной в России, сыграть, когда позволят обстоятельства, с Ботвинником, который вызвал его на матч за чемпионский титул». «Chess» (январь 1945): «Я хочу сыграть матч с Ботвинником».

О переговорах же мир узнает только в январе 1946 года, когда «British Chess Magazine» и «Chess» опубликуют открытое письмо загнанного в угол чемпиона мира: «В 1938–39 гг. я надеялся в результате переговоров и переписки с чемпионом СССР Ботвинником положить конец этой нелепой легенде (о «белом русском») путем проведения матча между нами в СССР, который был практически решен».

Таким образом, осенью 1945 года не было еще ни письма мастеров, ни заявления Алехина о готовности играть матч «на согласованных ранее условиях». Да и «положительное решение правительства» последовало отнюдь не «вскоре»: бюрократическая машина заработала лишь после прямого обращения Ботвинника к Сталину. Так что картина, нарисованная постфактум Михаилом Моисеевичем, имеет мало отношения к реальности. А что же было?

Думаю, ситуация напоминала предвоенную, с той только разницей, что тогда переговоры уже худо-бедно шли, а сейчас их боялись даже начинать. Понятно почему: ведомство Берии было против. Требовалась отмашка с самого верха, но все попытки Ботвинника достучаться до Сталина были тщетны. После разгрома американцев в радиоматче команде неофициально передали его слова: «Молодцы, ребята», и на волне успеха Ботвинник решил ковать железо, пока горячо:

 

«Приглашены были мы на прием к Г.Ф.Александрову, начальнику управления агитации и пропаганды ЦК партии. Говорил он приветливо, но без какого-либо энтузиазма.

– Когда же Ботвинник будет играть матч с Алехиным?

Александров не понял вопроса. Тогда Витя Чеховер повторил вопрос с подчеркнутой резкостью. Ответом были “каучуковые”, обтекаемые фразы».

 

Вы можете представить себе Чеховера, который бы на приеме в ЦК вдруг по собственной инициативе повторил острый вопрос, да еще «с подчеркнутой резкостью»? Вот и я не могу… Видно, очень уж настоятельной была просьба «задать вопрос».

Почему после письма мастеров Ботвинник не сразу обратился к Сталину – дуплетом, так сказать? Мог считать, что этого письма будет достаточно. Но что-то, наверное, пошло не так. Мы же не знаем реакцию на письмо Маленкова, Берии, Микояна и Александрова, не знаем, какое предложение дал Романов. Но общего «одобрямса», думаю, не было. Иначе зачем бы тогда писать Сталину?

P.S. Порывшись в своем архиве, я узнал, что Романов тоже писал Сталину. Вот цитата из его книги «Трудные дороги к Олимпу» (1987), которую я выписал давным-давно: «К концу 1945 года наше отношение к А.Алехину было окончательно определено как положительное. Однако кое-кто в Москве высказывал сомнения по поводу возможности организации такого матча, что несколько задержало решение вопроса. Тогда я от имени Комитета написал записку на имя И.В.Сталина с просьбой дать согласие на проведение матча и в зависимости от договоренности решить вопрос о необходимых затратах. Насколько мне известно, группа ведущих шахматистов страны также обращалась в правительство (а не лично к Сталину!) с подобной просьбой. Вскоре вопрос о матче был решен положительно».

Продолжение следует