КОНЕЦ ЭПОХИ

– Скажите, а война будет?
– Нет. Войны не будет.
Но будет такая борьба за мир,
что камня на камне не останется.
Советский анекдот

Участники 20-го чемпионата вряд ли догадывались, что он будет последним при жизни Сталина и – «бывают странные сближенья…» – последним, в котором Ботвиннику удастся стать чемпионом СССР. И хотя эпоха Ботвинника формально закончится еще не скоро и он вполне впишется в хрущевское время, первый советский чемпион мира был и навсегда останется олицетворением именно сталинской эпохи.
А она на своем закате была угрюмой, кровавой и крайне опасной. Как и одряхлевший кремлевский диктатор, всё еще мечтавший о мировом господстве. Корейская война, где советские летчики практически в открытую воевали с американскими, бросала зловещие отблески вокруг и грозила перерасти в новую мировую бойню. Антиамериканская истерия в стране достигла чудовищных масштабов. Недавних союзников по борьбе с фашизмом теперь самих называли фашистами! Телевидения у нас, к счастью, тогда еще не было, но газеты и журналы стали коллективным «боевым листком». Даже в «Советском спорте» я наткнулся на карикатуру, где американский генерал был уподоблен Гитлеру…

Крайний справа (с портретом Гитлера под мышкой) – генерал Д.Эйзенхауэр, который в январе 1953 года будет избран президентом США. Журнал «Крокодил» (№ 9, 1952).

О помощи «империалистов» в годы Великой Отечественной войны было забыто. Какой ленд-лиз! В передовой статье «Шахмат в СССР» (№ 11, 1952) расставлялись все точки над «i»: «Вероломное нападение гитлеровских захватчиков на СССР было подготовлено и развязано силами империалистического лагеря. Американские и английские поджигатели войны, поощряя Гитлера в его экспансии на Восток, рассчитывали на поражение в этой войне Советского Союза, на уничтожение первого в мире социалистического государства. Но они жестоко просчитались». (Ну да: всю войну поставляли в СССР оружие, технику, продовольствие в расчете на его поражение – а он взял и победил?!)
Тех же самых поджигателей «великий знаменосец мира – товарищ Сталин» обвинял теперь в стремлении «опутать ложью народные массы, обмануть их и вовлечь их в новую мировую войну», но простодушный Молотов, выступая в октябре 1952-го на XIX съезде партии, выдал истинные планы «голубя мира»: «Нельзя не учитывать фактов прошлого. А факты эти говорят о том, что в результате первой мировой войны от системы капитализма отпала Россия, а в результате второй мировой войны от системы капитализма отпал уже целый ряд стран Европы и Азии. Есть все основания полагать, что третья мировая война вызовет развал мировой капиталистической системы».

Крохотная подпись под плакатом – «Мы мечтою о мире живем!» – словно стесняется собственной лживости. Журнал «Огонек» (№ 49, 1952).

А пока СССР стремился развалить ненавистный Запад с помощью пропаганды. Важная роль в ней отводилась спортсменам и шахматистам, которым, в отличие от всех остальных строителей светлого будущего, дозволялось выезжать за границу. Чтобы своими успехами «наглядно демонстрировать преимущества советской системы физического воспитания и социалистической культуры в целом, разоблачать ложь и клевету на советский строй всевозможных агентов Уолл-стрита» («Шахматы в СССР» № 5, 1952).
Теперь вы понимаете, какое значение придавалось выступлению наших гроссмейстеров на Всемирной шахматной олимпиаде в Хельсинки – первой в истории советских шахмат.

«БУНТ НА КОРАБЛЕ»

Однако подготовка к ней была омрачена небывалым скандалом: ведущие шахматисты дружно проголосовали за исключение из олимпийской команды чемпиона мира! Правда, о случившемся долгое время никто не знал: и «Шахматы в СССР», и шахматный ежегодник просто перечислили состав команды, «не заметив» отсутствия в ней Михаила Ботвинника.
Так что же тогда произошло? Первым приоткрыл завесу Исаак Болеславский в своей книге «Дома и за рубежом» (Минск, 1968).

Болеславский: «Всесоюзная шахматная секция решила провести два тренировочных сбора: зимой – сбор с теоретическим уклоном и летом – с практическим…
Новый (второй) сбор состоялся в июле в доме отдыха “Вороново“… Было решено провести тренировочный матч-турнир с таким же регламентом, как на олимпиаде, четыре на четыре, по две партии каждый с каждым. Заранее было оговорено, что результаты этого турнира не будут влиять на отбор в команду, а чтобы внести элемент спортивного азарта, было решено, что “маститые“ будут выступать против более молодых. В маститые попали М.Ботвинник, П.Керес, А.Котов и – по своим успехам, а отнюдь не по возрасту – В.Смыслов. В качестве молодых выступали И.Болеславский, Д.Бронштейн, Е.Геллер и Т.Петросян…
В первых двух турах маститые проиграли со счетом 1:3 и только во второй половине матч-турнира оказали достойное сопротивление.
Для меня начало матч-турнира сложилось весьма удачно, я подряд выиграл у Кереса, Ботвинника и Котова… В дальнейшем мне не удалось развить успех. Я проиграл обе партии Смыслову и сделал две ничьи. Лучше всех сыграл Бронштейн, набравший по полтора очка против Смыслова, Кереса и Котова.
К концу сбора команда была окончательно сформирована. Основной состав (по доскам): 1. Керес, 2. Смыслов, 3. Бронштейн, 4. Геллер. Запасные: 1. Болеславский, 2. Котов».

Ах, вот в чем возможная причина: Ботвинник не очень удачно играл в матч-турнире! Но постойте: ведь «заранее было оговорено, что результаты этого турнира не будут влиять на отбор в команду». Почему ж тогда Михаила Моисеевича не включили в состав? Автор явно что-то недоговаривает…
Спустя десять лет ситуацию прояснил сам пострадавший в книге «К достижению цели» (1978). Остальные участники тех драматических событий по-прежнему хранили молчание или отделывались туманными намеками. Словно закон омерты сковывал их уста.

Ботвинник: «Обычно я готовился на даче, но тут подумал: турнир командный, пожалуй, товарищи обидятся, если не приеду. Назначены были тренировочные партии. Первые две я проиграл, потом отыгрался. Играю с Бронштейном очередную партию, вдруг кто-то трогает меня за плечо. “Партию надо прервать и срочно ехать в Москву“, – говорит заместитель начальника сбора Л.Абрамов.
Приехали в Москву на Скатертный (в Спорткомитет), сидим в приемной. Сначала к зампреду Иванову (Романов был в Хельсинки) вызывают одного Кереса. Затем Керес выходит. Вызывают меня, со мной входят руководители сбора, шахматные работники Комитета.
При мне докладывают зампреду, что всё идет хорошо, вот только участники команды считают, что Ботвинник плохо играет…
– Вы даете гарантию, что возьмете на первой доске первое место? – спрашивает меня зампред.
– Пригласите, пожалуйста, сюда Кереса, – попросил я. Мне стало ясно: только что Керес дал подобную гарантию на тот случай, если он заменит меня… После некоторого замешательства решено пригласить Кереса. Он явился бледный и смущенный. Тогда же я понял, что после этой “очной ставки“ Керес в Хельсинки играть не сможет – неустойчив он психологически. Играть – не гарантии давать!
– Прошу обсудить этот вопрос на собрании команды, – заявляю я. На том пока и закончили.
Ночью я не мог заснуть. Утром пошел в ванную и вижу Смыслова – чистит зубы.
– Василий Васильевич, говорят, вы считаете, что я не умею играть в шахматы?
Смыслов очень долго чистил зубы, затем тихо ответил:
– Я не знал, что это станет известным.
С такой искренностью мог ответить только Смыслов!
Вскоре приехал Иванов, и была собрана команда. Керес сказал, что Ботвинник в плохой форме и что форму быстро улучшить невозможно (он забыл добавить, что потерять спортивную форму можно очень быстро!). Бронштейн сказал, что если Ботвинник потеряет пешку, то проиграет партию, а если Керес потеряет пешку, то ничью как-нибудь сделает (мудрая мысль!). Смыслов и Котов просто потребовали, чтобы меня вывели из команды. Один И.Болеславский вступился за чемпиона мира… Вместо меня включили в команду Е.Геллера.
В Хельсинки было объявлено, что Ботвинник болен…»

Даже Вячеслав Рагозин, бывший в течение многих лет тренером Ботвинника, считал его «спортивную форму ненадежной, вызывающей опасения».

Шли годы… И никто не знал, что у Давида Бронштейна хранится протокол того совещания, на котором обсуждался вопрос об участии Ботвинника! Сам гроссмейстер не хотел предавать его гласности, но когда редактор журнала «64 – Шахматное обозрение» Александр Рошаль обратился к нему с просьбой поделиться своими воспоминаниями об олимпиаде в Хельсинки, он посчитал, что без протокола рассказ будет неполным.
Писать Бронштейну было лень, и он предложил мне сделать интервью. Оно довольно объемистое (см. «64» № 1, 2003), поэтому ограничусь фрагментами.

– Давид Ионович, почему, вступив в ФИДЕ в 1947 году, мы только в 1952-м впервые приняли участие в олимпиаде?
– Потому что первая послевоенная олимпиада (1950) состоялась в Дубровнике, а в то время у нас с Югославией были ужасные отношения. К тому же в самом разгаре была холодная война, опустился «железный занавес». В стране шла борьба с космополитизмом, все открытия приписывались только нашим ученым. Помню как сейчас, пришел кто-то и говорит: «Ой, что сегодня случилось в университете! Профессор читал лекцию по физике, всё шло хорошо. А в конце он возьми да ляпни: “Ну вот, теперь вы знаете, как Михаил Васильевич Ломоносов открыл закон Бойля–Мариотта”». Видимо, всю лекцию помнил, что надо сказать «Ломоносов», ну и сорвался человек… Страшное было время, пострадали многие достойные люди.
Шахматы косвенно попали в это дело. Тогда считалось, что если советские спортсмены выступают за рубежом, они обязаны побеждать. В 49-м на чемпионате мира по конькобежному спорту кто-то из наших выдающихся спринтеров споткнулся и не получил золотую медаль. Так сняли с должности председателя Спорткомитета!
– Но как могло прийти в голову не взять в команду чемпиона мира?!
– Ботвинник сам виноват. Не выиграв у меня матч, он стал говорить, что три года не играл в шахматы, что он растренирован и т.д. Потом в чемпионате СССР он оказался позади Кереса, Геллера, Петросяна и Смыслова. Затем плохо выступил в Будапеште, снова пропустив вперед Кереса и Геллера. Это уже был скандал! И, видимо, уже тогда возникли сомнения, стоит ли ставить его на первую доску. Вдруг проиграет Найдорфу, Глигоричу или Решевскому. Тогда проиграть Решевскому – значит, он уже не чемпион мира! В той накаленной международной обстановке Ботвинник просто не имел права проиграть американцу или югославу…
– Интересно, а кто предложил не ставить Ботвинника на первую доску?
– Вы знаете, только на днях, когда по совету Фреда Малкина заглянул в его книгу «Александр Котов» (1984), я узнал, что идея принадлежала Котову! Я всегда это подозревал, но доказательств не было. Наверняка не обошлось тут и без Спорткомитета. Ведь Котов был близким другом Постникова, зампреда Спорткомитета, сопровождавшего нас во всех зарубежных поездках. Постников и Кереса обожал, называл его Петровичем…

Пауль Керес выиграл тогда подряд четыре турнира, включая два чемпионата СССР! Журнал «Советский Союз» (№ 4, 1952).

В тренировочном матч-турнире Ботвинник в целом показал средний результат, что и «дало повод Котову, как капитану команды, высказаться против того, чтобы чемпион мира играл на первой доске» (цитата из той книги)… Мы составили команду, исходя из нашей реальной силы на тот момент. И Керес, выигравший два чемпионата СССР подряд, конечно, имел право возглавить команду. Поэтому, когда после совещания Ботвинник отвел меня в сторону и спросил: «Почему вы возражаете, чтобы я был в команде?», я ответил: «Я возражаю только против того, чтобы вы играли на первой доске».

– Что же все-таки было первопричиной «бунта на корабле»? Вы что, боялись, что Ботвинник плохо выступит и это как-то отразится на всех вас?

– Да, боялись неприятностей в случае неудачи. Что если мы не выиграем золотые медали, это будет катастрофа. Вас удивит, но всё это даже не было направлено лично против Ботвинника. Именно этим объясняется такое единодушие команды!..

– Давид Ионович, эта история как-то отразилась на отношении Ботвинника ко всем вам?

– Поскольку он и раньше не выказывал никакого дружелюбия, то даже если он к нам и хуже стал относиться, это не было заметно. Как не было контактов, так и не было. Научило ли это его чему-нибудь? По-моему, он стал мстить. Он очень гордился тем, что в ближайших турнирах «высек» почти всех своих обидчиков…

Изюминкой публикации был, конечно, протокол совещания 15 июля в доме отдыха «Вороново». С полным текстом можно ознакомиться в журнале, приведу только – убрав второстепенные детали и канцелярщину – мнения гроссмейстеров и генерал-лейтенанта В.Виноградова, вновь возглавившего Всесоюзную шахматную секцию (он уже руководил ею в 1947–1949 годах). Но прежде – об одной почти случайной находке.

Мне казалось, что в те времена все важные вопросы в шахматах, тем более связанные с престижем советского государства, решали партийные верхи. Поэтому, читая протокол, я был шокирован «разгулом демократии» при обсуждении кандидатуры чемпиона мира. Выходит, шахматная элита не была совсем уж безгласной и при случае могла настоять на своем. Особенно когда чуяла для себя опасность. Помните признание Бронштейна: «Да, боялись неприятностей в случае неудачи. Что если мы не выиграем золотые медали, это будет катастрофа»? Я считал эти слова ключом к пониманию «бунта на корабле».

Но нет! Оказалось, что без отмашки сверху и тут не обошлось. Я бы никогда не узнал об этом, не попади мне в руки книга Г.Сосонко и Б.Гулько «Юрий Разуваев. Очерки» (Вашингтон, 2013). По словам Генны Сосонко, Юрий Сергеевич ему «рассказывал, как однажды начал расспрашивать Смыслова об олимпиаде в Хельсинки в 1952 году, как вывели Ботвинника из состава команды. “Юра, о чем вы говорите, тогда же среди нас действовала партийная группа…” – дал исчерпывающее объяснение Василий Васильевич. – Представляешь, так именно и сказал: действовала партийная группа…»
Так вот почему «идея принадлежала Котову»: ведь он, в отличие от Кереса, Смыслова, Бронштейна, Болеславского и Геллера, был партийным! Я сразу вспомнил рассказ Бориса Самойловича Вайнштейна о том, как его снимали с поста руководителя советских шахмат (см. статью «Дворцовый переворот»).
Он выступал против матча с Алехиным, на котором настаивал Ботвинник: «Голосование было открытым, и я хорошо помню, что Котов и Рагозин (будущий тренер Ботвинника) голосовали против Ботвинника! И тут кто-то из присутствующих (по-моему, Абрамов) сказал, обращаясь к Котову: “Саша, а ведь было заседание партбюро, и мы решили, что матч должен состояться”. Котов пробормотал: “Я об этом не знал… Надо переголосовать”. Мы переголосовали, и на сей раз все члены партии подняли руку “как надо”» («Шахматный вестник» № 8–9, 1993).
Разница лишь в том, что тогда позиция партбюро совпала с мнением Ботвинника, а на сей раз – нет… Но вернемся к протоколу.

На Всемирной шахматной олимпиаде в Хельсинки (август 1952) наши гроссмейстеры, несмотря на отсутствие чемпиона мира, сумели-таки завоевать золотые медали! На переднем плане Пауль Керес и Давид Бронштейн.

Виноградов: «Я докладывал руководству Комитета о недоверии членов команды к спортивной форме Ботвинника и об их мнении заменить его молодым гроссмейстером Геллером. Мое личное мнение основывается на неудачных результатах Ботвинника в первенстве СССР 1951 года и Будапештском международном турнире».
Котов: «Бронштейн и Смыслов за глаза говорят одно, а в беседе с Ботвинником боятся честно сказать правду. Надо говорить прямо, по-партийному, все мы дорожим престижем чемпиона мира, а в настоящее время все члены команды и я в том числе сильно сомневаемся в спортивной форме чемпиона мира».
Керес: «По сравнению с 1948 годом результаты Ботвинника значительно снизились. Я уверен, что это временное явление… Ботвинник сам должен сказать, что он думает о своих возможностях. Во всяком случае игра Ботвинника за последние два года вызывает серьезные сомнения».
Смыслов: «Лучше, если бы Ботвинник не играл в команде, я это говорил и не скрываю. Но если он уверен в своих силах и хочет играть, мне трудно высказать свое мнение».
Болеславский: «Неуспехи у Ботвинника есть, но приведут ли они к провалу в командном первенстве, сказать трудно. Форма вещь переменчивая… Поездка без чемпиона мира, на мой взгляд, будет выглядеть нехорошо».
Бронштейн: «Плохая форма Ботвинника вызывает тревогу у всех членов команды. Ботвинник часто попадает в цейтноты. В ответственных встречах он может легко растеряться, напутать и проиграть. А возмещать поражение Ботвинника результатами на других досках трудно, да и не хотелось бы».
Флор: «У Ботвинника железный характер, второго такого шахматиста у нас нет. Ему трудно играть с нашими шахматистами, самыми сильными в мире, но с иностранцами он всегда играет с большим подъемом».
Виноградов: «Болеславский не договорил, а мне в частной беседе он заявил, что Ботвинник может сыграть и не хуже других, но для команды он тяжел и с ним быть в команде трудно. Почему об этой стороне вопроса сейчас все молчат? В команде должно быть единство. Только тогда и можно добиться большого успеха. Если Ботвинник изменит свое поведение – может быть, команда сплотится».

Представляю, с каким любопытством наблюдали за происходящим Геллер, Петросян, а также тренеры команды Алаторцев, Толуш, Сокольский (как видите, круг посвященных был велик). Из них выступил один Алаторцев, заявив, что «Ботвинник, как коммунист, должен ясно ответить на все поставленные ему вопросы». Однако чемпион мира отказался и попросил «разрешить ему самому сначала задавать вопросы участникам команды». В итоге зампред Спорткомитета Иванов объявил: «Ввиду нежелания Ботвинника отвечать на поставленные ему вопросы совещание окончено».
В том же номере журнала были напечатаны воспоминания зам. начальника сбора Льва Абрамова, который впоследствии помогал Михаилу Моисеевичу в создании десяти книг. Но потом между ними пробежала кошка…

Абрамов: «То, что Ботвинник не достиг еще пика своего творческого и спортивного потенциала, было очевидно. И тренировочные партии это подтвердили. И, во всяком случае, я не участвовал в каком-то “заговоре“, как потом писал Ботвинник. Всё было необычайно “просто“. Во время очередного тура тренировочных партий нам неожиданно позвонили из Москвы и потребовали немедленно приехать в Комитет на Скатертный переулок. Когда мы прибыли, каждого попросили высказаться по этой теме. Я лично подтвердил свою точку зрения, что Ботвинник пока не восстановил высокую спортивную и творческую форму, в связи с чем нельзя гарантировать его успех в соревновании первых номеров. В таком же плане выступали другие. Поскольку Ботвинник, как чемпион мира, не мог играть ни на какой другой доске, кроме первой, было принято решение исключить его из состава команды».

Возвращение из Хельсинки. Эти лица знала тогда вся страна: Александр Котов, Пауль Керес, Василий Смыслов, Ефим Геллер, Давид Бронштейн, Исаак Болеславский. Настроение у победителей не бравурное, и это понятно: победа далась очень тяжело!

Вот, собственно, и вся история. И я бы не стал ворошить старые угли, если бы скандал с исключением не имел прямого отношения к чемпионату. Страстное желание Ботвинника отомстить обидчикам вносило в борьбу подспудное ожесточение, всё туже закручивая к финишу спираль интриги… К слову, известно, что при неприязни к сопернику Ботвинник начинал играть лучше. Так что, кто знает: возможно, тем своим решением коллеги только помогли ему завоевать в итоге чемпионскую медаль!

ЭКЗАМЕН ДЛЯ ГРОССМЕЙСТЕРОВ

Процесс «усушки-утруски» набирает обороты. Из-за сокращения номеров турнирного бюллетеня (15 вместо 20-ти) в этом году в него попало еще меньше партий полуфиналов: из 612 – всего 84! А ведь эти турниры были сильнейшими после финалов чемпионата СССР. Очень показательно, что из пяти игравших в них гроссмейстеров – Бондаревского, Левенфиша, Лилиенталя, Рагозина и Флора в финал не пробился ни один!

Юдович: «XX первенству предшествовали девять четвертьфиналов, проводившихся в Москве и Ленинграде (по два), Риге, Кишиневе, Киеве, Ростове-на-Дону и Ярославле. По пять победителей каждого турнира получили право играть в полуфинале» (сборник «XX первенство СССР по шахматам», 1954).

Рагозин: «В 1951 году Всесоюзный комитет по делам физкультуры и спорта принял важное решение об участии мастеров в четвертьфиналах (ранее большинство мастеров персонально допускалось в полуфиналы). Гроссмейстеры теперь включаются в полуфиналы, и только два шахматиста – чемпион мира и чемпион СССР прошлого года – допускаются в финал…
Приятно отметить, что в двух четвертьфиналах – рижском и ростовском – первые места заняли недавно выступавшие в юношеских соревнованиях Чаплинский и Коц. Большого успеха добился и один из самых юных участников – ученик 9-го класса московской средней школы Александр Никитин. Только на пол-очка отстал от победителей 15-летний Боря Спасский – воспитанник ленинградского Дворца пионеров» («Шахматы в СССР» № 3, 1952).

Абрамов: «Благодаря новой системе в составе полуфиналов оказалось много молодых шахматистов. В числе 45 победителей четвертьфинальных турниров было 19 кандидатов в мастера (из 51 мастера вышло всего 26!). Борьба за право участия в финале проходила в мае–июне 1952 года в Минске, Риге, Ленинграде и Сочи. На этот раз каждой группе предоставлялось лишь по три места, так как гроссмейстеры, входившие в сборную СССР (Смыслов, Бронштейн, Геллер и Болеславский), были допущены в финал персонально» (сборник «Шахматы за 1951–1952 гг.», 1953).

Сочинская группа: 1. Симагин – 11 из 17; 2–4. Аронин, Каспарян и Константинопольский – по 10,5; 5–6. Лилиенталь и Шапошников – по 10; 7. Бонч-Осмоловский – 9,5; 8–9. Гольдберг и Новотельнов – по 9; 10–11. Левенфиш и Ратнер – по 8,5; 12–14. Баранов, Каталымов и Люблинский – по 8; 15. Зак – 7; 16. Чистяков – 5,5; 17. Соловьев – 5; 18. Кнышенко – 4,5.

Лилиенталь и Зак: «Победа Симагина весьма убедительна. Богатая фантазия, смелая, оригинальная игра, исключительная изобретательность в защите, многообразие дебютного репертуара и хорошая техника были продемонстрированы им на протяжении всего турнира. Радует успех Каспаряна, очень глубокого и интересного шахматиста. Нам кажется, что его спортивные результаты снижает излишнее пристрастие к необычным, подчас вычурным дебютным схемам» («Шахматы в СССР» № 8, 1952).

Лето 1952 года. Исаак Липницкий и Ефим Геллер играют легкую партию в одесском санатории им. Чкалова.

Минская группа: 1. Липницкий – 11 из 17; 2–4. Гольденов, Корчной и Суэтин – по 10,5; 5–6. Авербах и Флор – по 10; 7–8. Антошин и Холмов – по 9,5; 9–11. Борисенко, Сайгин и Солнцев – по 9; 12. Загоровский – 8,5; 13–14. Зурахов и Копаев – по 8; 15. Корчмарь – 6; 16. Столяр – 5,5; 17. Лутиков – 5; 18. Бастриков – 3,5.

Суэтин: «Липницкий показал исключительное упорство в защите трудных позиций. Радует успех Гольденова. У него хорошая техника. Сейчас он не уклоняется и от острых позиций. Когда рассматриваешь партии Корчного, приходишь к выводу, что его достижение в турнире неубедительно. Однако наряду с этим следует признать, что у Корчного прекрасные способности и хорошие спортивные качества.
Причину относительного неуспеха Авербаха надо искать прежде всего в том, что он неуверенно ведет сложную тактическую борьбу… К тому же Авербах стал регулярно попадать в сильнейшие цейтноты» (там же).

Авербах: «К предпоследнему туру ситуация была такова – выигрывая партию, я не только выхожу в финал, но и занимаю первое место. Однако я играл черными, и противник у меня был серьезный (Липницкий). Утром в день тура меня пригласили потренироваться с местной волейбольной командой “Динамо“, и я сыграл несколько сетов. Это было непростительной ошибкой: перед важными, решающими встречами следует всячески избегать расхода нервной и физической энергий. Когда после обеда я сел за доску, меня сразу же стало клонить ко сну. Я быстро получил прекрасную позицию, но голова работала плохо, и, допустив грубую ошибку, признал свое поражение» (из книги «О чем молчат фигуры», 2007).
Это версия для печати. А вот что Юрий Львович поведал, когда я попросил его вспомнить о своих встречах с Липницким для готовящейся к изданию книги киевлянина Николая Фузика «Исаак Липницкий: звезды и тернии»:
«Партия была решающей: победитель занимал 1-е место и выходил в финал, а проигравший оставался ни с чем. Исаак предложил играть на таких условиях: проигравший в качестве компенсации получает 1-й приз. Я согласился. Сели играть. Я довольно быстро получил выигранную позицию и стал сожалеть, что согласился на такие условия. Сожалел-сожалел, а в результате грубо ошибся и проиграл. Так и не вышел в финал! Это был хороший урок, и я дал себе зарок: впредь никогда на подобные сделки не идти».

Ленинградская группа: 1–2. Бывшев и Моисеев – по 11 из 17; 3. Тайманов – 10,5; 4. Лисицын – 10; 5–7. Копылов, Коц и Ровнер – по 9,5; 8–9. Алаторцев и Панов – по 9; 10–13. Бондаревский, Кламан, Сопков и Хасин – по 8,5; 14. Замиховский – 7,5; 15. Фурман – 7; 16. Кондратьев – 6; 17. Кузьминых – 5,5; 18. Ноах – 4.

Бондаревский: «Крупный успех молодого ленинградского мастера Бывшева. Он провел весь турнир очень ровно, хорошо наказывал своих противников за ошибки и не терялся после поражений… Моисеев играет довольно легко, а поэтому свободен от цейтнотов. Зато, на мой взгляд, Бывшев глубже и точнее оценивает позицию.
Тайманов хорошо подготовился к турниру и был одним из немногих участников, применявших тщательно подготовленные варианты, редко встречающиеся в турнирной практике» («Шахматы в СССР» № 9, 1952).

Рижская группа: 1. Кан – 12,5 из 17; 2. Толуш – 11,5; 3. Иливицкий – 11; 4–5. Никитин и Равинский – по 10; 6. Рагозин – 9,5; 7. Терпугов – 9; 8–10. Вельтмандер, Микенас и Чаплинский – по 8,5; 11. Чеховер – 8; 12–13. Банник и Клявиньш – по 7,5; 14–15. Кобленц и Фридштейн – по 7; 16–17. Ней и Черепков – по 6; 18. Пасман – 5.

Микенас: «Победа Кана вполне закономерна. Ряд партий он провел превосходно… Толуш играл не так, как обычно. Вместо характерных для его стиля головокружительных осложнений он на этот раз стремился получить преимущество по дебюту… Иливицкий одинаково хорошо защищался и вел позиционное наступление.
Следует особо выделить молодого Никитина. Работая под руководством опытного тренера (Г.Равинского), Никитин находится на правильном творческом пути. Несомненно, в его лице мы имеем крупный шахматный талант» (там же).

СХОДИТЕСЬ, МАЭСТРО!

Уже по традиции в турнирном бюллетене каждый тур освещал другой автор, что порой (когда за перо брался, например, Флор или Панов) расцвечивало сероватую в целом картину. Кроме отчетов о турах и весьма содержательных «портретов участников», и почитать-то нечего: ни репортажей из зрительного зала, ни журналистских зарисовок, ни шутливых виршей. Пяток шаржей – вот и вся «развлекательная программа». Одно радует: фотографий много.
В «Советском спорте» творческий тандем опять обновился, но не столь радикально, как в первый раз: только наполовину – мастера сменил молодой гроссмейстер. Рокировка была вынужденной: Александр Толуш теперь занял место на сцене, а Тигран Петросян предпочел наблюдать за чемпионатом из зала.
Увы, сравнение с предыдущим годом не в пользу шахмат. Отчеты о турах в газете не только стали «безликими» (за весь турнир ни одного снимка), но и уменьшились в объеме. Если раньше под них нередко отводились целые страницы, то теперь и полстраницы не всегда бывает, да еще в один отчет два тура норовят впихнуть. В результате о главной партии – подробный рассказ с вариантами, а обо всех остальных – скороговоркой…

Из прессы: «Финальный турнир будет проходить в Большом зале Центрального дома культуры железнодорожников с 29 ноября по 28 декабря. Впервые будут играть в финале Корчной и Бывшев. Студенту Ленинградского университета Корчному 21 год. Он самый молодой участник XX первенства СССР. Второй раз в финале выступают Гольденов, Иливицкий, Моисеев и Суэтин (а также Симагин).
В рядах советских шахматистов, как известно, насчитывается ныне 15 гроссмейстеров. Семь из них участвуют в начинающемся турнире…

Перед началом чемпионата. Каменное выражение лица Михаила Ботвинника не сулит конкурентам ничего хорошего...
Согласно новой Всесоюзной спортивной классификации, для получения звания гроссмейстера СССР необходимо занять первое место в финале первенства страны или два раза в течение трех лет занять 2–3-е места (каждый такой успех – это один гроссмейстерский балл), или выиграть классификационный матч из 14 партий у гроссмейстера СССР, или добиться высоких результатов в международных соревнованиях. При дележе 3–4-го мест в финале первенства СССР нормативные требования засчитываются, если шахматист опередит трех гроссмейстеров. В связи с этим интересно отметить, что мастера Толуш, Липницкий и Аронин уже имеют по одному гроссмейстерскому баллу» («Советский спорт», 25 ноября 1952).

Из прессы: «В Комитете по делам физической культуры и спорта при Совете Министров СССР 28 ноября состоялось открытие XX чемпионата СССР. Главный судья И.Бондаревский ознакомил участников с регламентом. Затем была проведена жеребьевка (курсивом выделены гроссмейстеры): 1. М.Ботвинник (Москва), 2. Б.Гольденов (Минск), 3. А.Толуш, 4. М.Тайманов (оба – Ленинград), 5. Л.Аронин (Московская обл.), 6. В.Симагин, 7. Д.Бронштейн (оба – Москва), 8. П.Керес (Таллин), 9. И.Липницкий (Киев), 10. В.Смыслов (Москва), 11. В.Корчной (Ленинград), 12. И.Болеславский (Минск), 13. Г.Каспарян (Ереван), 14. И.Кан (Москва), 15. Г.Иливицкий (Свердловск), 16. Е.Геллер (Одесса), 17. О.Моисеев (Москва), 18. В.Бывшев (Ленинград), 19. А.Суэтин (Тула), 20. А.Константинопольский (Москва)» (бюллетень «XX шахматный чемпионат СССР», 8 декабря 1952).

Петросян и Тарасов: «Уже к началу тура (17.30) зрительный зал переполнен. Здесь можно встретить известных ученых, знатных стахановцев московских заводов, писателей, артистов, студентов столичных вузов, школьников. Турнир волнует всех – и не только в Москве и не только в Советском Союзе. За турниром следят во всех концах света.
В зале тишина. На десяти шахматных столиках сделаны первые шаги по пути к победе. На больших демонстрационных досках не спеша передвигаются макеты фигур. Участники действуют осторожно, подолгу задумываются над дебютными вариантами…

Внимание зрителей было привлечено к партиям Ботвинник – Константинопольский, Смыслов – Корчной, Керес – Каспарян и Бронштейн – Кан. Если в первых двух шла сложная маневренная борьба, то в двух других игра носила весьма острый характер. Бронштейн в ферзевом гамбите пожертвовал две пешки. Одну Кан взял, но от второй благоразумно отказался, так как в этом случае атака белых по открытым линиям “g“ и “h“ вряд ли была бы отразимой. Сочетая оборонительные меры с тактическими угрозами, Кан сумел создать прочную позицию…
Каспарян избрал свою излюбленную защиту Каро-Канн. Керес несколько неудачно расставил легкие фигуры и стал испытывать серьезные затруднения. Стремясь обострить борьбу, он пожертвовал две пешки, на что черные ответили жертвой ферзя за ладью и коня. Когда позиция определилась и шансы сторон оказались примерно равны, в этой встрече также была зафиксирована ничья (на 19-м ходу!).

Бондаревский: «Отлично провел черными всю партию самый молодой участник турнира Корчной. Смыслов не получил преимущества ни в дебюте, ни в середине игры, а в окончании потерял пешку. Ленинградец перевел игру в ладейное окончание и отложил партию с большими шансами на победу. В день доигрывания Корчному потребовалось лишь несколько ходов, чтобы реализовать свое преимущество» (турнирный бюллетень, 8 декабря).

В.Иванов, судья чемпионата: «Виктор Корчной родился в Ленинграде в 1931 году. В семье все играли в шахматы, поэтому с семи лет он уже увлекался ими. Тринадцатилетним мальчиком Виктор начал заниматься в шахматной секции Дворца пионеров. И уже через два года получил первый разряд.
В 1947 году в юношеском чемпионате СССР Корчной занял первое место. Это был его первый крупный успех. В следующем году он также становится победителем юношеского первенства вместе с эстонским школьником Неем… В 1951 году в Ленинграде проходил финал Всероссийского турнира памяти М.И.Чигорина. Проиграв в первом туре Лутикову, Корчной из 12 последующих партий набирает 7,5 очка и получает звание мастера, которое подтверждает в полуфинале XIX чемпионата СССР» (там же, 22 декабря).

Ботвинник смелым движением пешек королевского фланга развил сильное давление на позицию Константинопольского. В отложенном положении он имеет лишнюю фигуру за две пешки и может рассчитывать на победу…» («Советский спорт», 2 декабря).

В прошлом году Тигран Петросян был на сцене, в этом предпочел роль журналиста, делая вместе с Николаем Тарасовым отчеты о турах для газеты «Советский спорт».

Флор: «Последний день ноября. Воскресенье. Настал вечер. Куда пойти? У москвича большой выбор культурных мероприятий. Но душа шахматного болельщика лучше всего может согреться на турнире, где идут жаркие схватки наших сильнейших гроссмейстеров и мастеров. Многие из них в этом году успешно сражались в турнирах, но на чужой территории, и поэтому москвичи по ним немного соскучились.
Не только на сцене, но и в зале много мастеров. Есть среди зрителей и гроссмейстеры. Конечно, гроссмейстеру куда приятнее сидеть среди участников, но что делать, когда молодежь “не дает жить“ нам, “старикам“…
Во 2-м туре поучительна была встреча чемпиона мира с Гольденовым. Уже в дебюте Ботвинник удивил всех ходом 8.Bxc6. Обычно при подобном размене слона на коня душа поклонника двух слонов разрывается на части. Но в данном случае стратегия Ботвинника была правильной: при сдвоенных пешках слоны черных не так уж сильны. Один конь белых укрепился на с4, второй предпринял путешествие f3-e1-g2-f4 и нанес удар на g6… При всем моем уважении к слонам я должен признать, что в этой партии они потерпели полный крах. Ботвинник убедительно продемонстрировал “преимущество двух коней“!

Смыслов в славянской защите применил свой патентованный ход a7-a5. На первые 13 ходов Болеславский затратил 10 минут, а Смыслов – час. Видимо, новая идея застала врасплох не Болеславского. Смыслову удалось постепенно выбраться из стесненного положения, он вскрыл линию “g“, но это неожиданно оказалось роковым. Все тяжелые фигуры белых обрушились по линии “g“ на короля черных…
Многочисленные поклонники Смыслова огорчены его неудачным стартом. Но всё еще впереди. В Будапеште Смыслов начал ненамного лучше, а кончился турнир для него все же не так плохо (3–5-е места с Ботвинником и Штальбергом).
Только в самом конце вечера Кересу удалось переиграть Кана. Эндшпиль напоминал две партии Кереса – с Микенасом и Смысловым. Кану, по-видимому, не очень приятно было вспоминать, что в обеих победил Керес. В день доигрывания чемпион СССР легко одержал победу.
Бывшев явно намеревался разгромить Тайманова. В сицилианской защите он сыграл f2-f4, h2-h4 и даже g2-g4. Как тут не быть атаке!
Не зря Бывшев продумал почти два часа. Проще, если бы он прочитал на эту тему статьи Тайманова в журнале “Шахматы в СССР“. Атака так и не состоялась. Тайманов же сильно провел контрнаступление. Непонятно было только одно: почему Бывшев отложил партию, если на следующий день сдался без игры? (Тем не менее, в 10-м туре Бывшев точно так же бросит пешки на штурм короля Болеславского и… победит!)
Неясно, почему и Симагин отложил партию с Геллером. Одессит классически провел наступление и доказал, что хорошо умеет бороться белыми против собственного оружия – староиндийской защиты. Вполне возможно, что у Симагина есть сомнения в технике реализации преимущества нашими гроссмейстерами. Но все же сомневаться в том, что Геллер может выиграть с четырьмя лишними пешками – это уже слишком!
Сейчас, когда турнир только начался, хочется повторить то, о чем не раз писалось. Не нужно откладывать безнадежные партии. Это – неуважение к партнеру и к нашему замечательному шахматному зрителю. Не бойтесь аплодисментов в адрес противников! Мастер должен уметь побеждать, но и уметь красиво проигрывать» (турнирный бюллетень, 12 декабря).

Алаторцев: «3-й тур. В центре внимания была партия Толуш – Ботвинник. Противники разыграли французскую защиту. Белопольные слоны были разменяны уже на 8-м ходу, что к выгоде черных – им легче защищать королевский фланг. Но Толуш сумел создать опасные угрозы и без белопольного слона. Король черных до 25-го хода не рокировался, а затем спешно отправился на ферзевый фланг, подальше от белых фигур. Ботвинник подготовил здесь пешечный прорыв – b5-b4. Борьба вновь осложнилась…

Петросян и Тарасов: «Естественному развитию событий помешал цейтнот. У чемпиона мира оставались считанные минуты до контроля. Он не решился на активные операции и стал повторять ходы, пытаясь навязать противнику выгодный для себя размен ферзей. Толуш уже не мог рассчитывать на успешную атаку, и на 41-м ходу в этой волнующей партии было зафиксировано троекратное повторение позиции» («Советский спорт», 4 декабря).

Суэтин пожертвовал в дебюте пешку Тайманову. Однако осложнения закончились к выгоде белых. В последующей борьбе гроссмейстер выиграл вторую пешку, и, казалось, партия уже решена. Однако Тайманов играл недостаточно внимательно, допустил ошибку и потерял качество. При доигрывании Суэтин технично реализовал свое преимущество…
В 16 ходов закончилась встреча Корчного с Болеславским. Это была не бесцветная, или, как говорят, “гроссмейстерская“ ничья. Но любители шахмат остались в недоумении, почему противники приостановили интересную и напряженную игру.

Юдович: «К сожалению, в некоторых ничьих проявилась вредная тенденция отказа от борьбы в неясных острых положениях. Подобный подход к шахматному творчеству, когда соображения о результате партии ставятся во главу угла, решительно осужден нашей шахматной общественностью» (турнирный сборник). Забегая вперед, скажу, что ничьих в этом чемпионате было заметно больше, чем в предыдущем: 42% против 36%.

Не использовал своего преимущества Смыслов в партии с Каспаряном. Игра протекала с переменным успехом. Был момент, когда и Каспарян переиграл гроссмейстера. К перерыву шансы сторон уравнялись, и партнеры согласились на ничью» (там же).

Петросян и Тарасов: «4-й тур. В прошлом году Тайманов – молодой мастер – впервые встретился с Ботвинником в турнирной партии. Встреча закончилась вничью. И вот гроссмейстер Тайманов снова черными играет с Ботвинником.

Партия Ботвинник – Тайманов стала прологом к их матчу за звание чемпиона СССР !

Как и в прошлый раз, разыграна защита Нимцовича – излюбленный дебют обоих… Попытки Ботвинника осложнить игру привели к тому, что черный конь, занимавший явно невыгодный пункт b7, с большой и неожиданной силой включился в игру. Видимо, недооценив своих возможностей, Тайманов предложил чемпиону мира ничью, на которую тот согласился. Однако И.Бондаревский, ознакомившись с позицией, совершенно справедливо не разрешил прекращать борьбу…

На самом деле главный судья подошел, когда ничью предложил уже Ботвинник. Об этом в книге «К достижению цели» (1978) пишет он сам: «Во время игры я предложил ничью», – но добавляет: «партнер ее принял (надо было лишь сделать обязательные по регламенту 30 ходов), а затем стал играть на выигрыш». А в сноске поясняет: «Между тем по неписаным, но традиционным правилам шахматной этики отказываться от заключенного ничейного договора можно лишь по обоюдному согласию».
Серьезное обвинение, если бы не одно «но»: соперник ничью не принял!
Тайманов: «Встреча с чемпионом мира всегда знаменательна, и, признаюсь откровенно, больше всего хотелось сделать почетную ничью. Вот почему, хорошо разыграв черными дебют и добившись полноправной позиции, я счел возможным сделать Учителю мирное предложение. Но у Михаила Моисеевича, видимо, была иная задача. Во всяком случае, он, сославшись на существующее тогда турнирное правило, запрещавшее соглашаться на ничью до 30-го хода без разрешения главного судьи, мою инициативу холодно отклонил и… тут же сделал неудачный ход. Сильный ответ оказался для него неприятной неожиданностью, и Ботвинник погрузился в длительное раздумье.

Каково же было мое удивление и, признаюсь, разочарование, когда Михаил Моисеевич вдруг обратился ко мне с встречным… мирным предложением. Зная принципиальность Ботвинника, я никак не мог понять, почему на 22-м ходу он словно бы сделал мне отповедь за нарушение регламента, а уже через ход кардинально изменил свои взгляды. Мне оставалось лишь деликатно ответить, что вопрос о соглашении на ничью до 30-го хода, на что мне ранее справедливо указал сам мэтр, не может быть решен без санкции судейской коллегии. К нашему столику был приглашен главный арбитр Игорь Захарович Бондаревский, который, объективно оценив создавшуюся на доске позицию, в признании ничейного исхода нам отказал и официально предложил продолжить борьбу, чему мы и подчинились. Партия продолжилась, и в результате тактических осложнений мне удалось добиться победы.
Поздно вечером Ботвинник позвонил Флору – тогда уже моему секунданту – и выразил недовольство по поводу поступка его подопечного. Сало Флор слыл очень объективным человеком, и с его мнением коллеги считались. Он, конечно, был в курсе инцидента, но поддержал мою сторону:
– Миша, ведь Маркуша не планировал у вас выигрывать и первым предложил ничью, которую вы же и отклонили.
– А если не планировал, почему выиграл? – парировал Ботвинник.
– Но ведь судья потребовал соблюдения регламента. Это было справедливо?
– Конечно, – согласился Михаил Моисеевич, хотя обиду в душе затаил надолго» (из книги «Вспоминая самых-самых…», 2003).

Керес пять раз встречался с мастером Геллером в турнирах и имел против него счет 4,5:0,5, но с гроссмейстером Геллером он играл впервые. В отличие от всех предыдущих встреч между ними, Геллер начал партию ходом 1.d4. Керес в защите Нимцовича избрал редко применяемую систему развития с немедленным переводом слона на диагональ a8-h1. Противники быстро оставили в стороне проторенные пути…

Сокольский: «Черным не удалось осуществить полную мобилизацию сил. Их конь до 24-го хода оставался на первоначальной позиции… Несмотря на ранний размен ферзей, Геллер изобретательно развивал инициативу, создавая различные угрозы и препятствуя развитию черных фигур. Ходом 20.Bxh7 молодой гроссмейстер пошел на жертву качества за две пешки, правильно оценив позицию. Получившееся окончание Геллер точной игрой довел до победы. Аплодисментами встретили зрители большое достижение талантливого шахматиста…

Интересные события развернулись в партии Моисеев – Бронштейн. В староиндийской защите черные уже на 6-м ходу продвинули пешку на е4, стеснив положение белых. Моисеев играл пассивно и допустил несколько позиционных ошибок, ослабив белые поля. В результате черные, утвердив коня на поле d5, беспрепятственно приступили к атаке на королевском фланге. Атаку Бронштейн провел с большим искусством… Партия может быть использована в качестве учебного материала» (турнирный бюллетень, 17 декабря).

Снова заставил поволноваться зрителей один из лидеров турнира Толуш, который демонстрирует в этом чемпионате, пожалуй, самую молодую и яркую игру.
Ферзь Гольденова, проникнув к 11-му ходу на поле h6, оказался в положении добровольного узника и до конца партии не сделал больше ни одного хода. Тем временем Толуш, легко обеспечив оборону короля, ворвался ладьей на 2-ю горизонталь, выиграл пешку и стал продвигать свои две связанные проходные… В поисках контршансов Гольденов попал в цейтнот, и на 38-м ходу Толуш объявил мат.

5-й тур. Не было борьбы в партии Аронин – Ботвинник. К 15-му ходу с доски было снято большинство фигур, и ничья явилась естественным завершением разменов.
Вничью сыграли и Липницкий с Геллером. Схватка была короткой, но бурной. К моменту вечного шаха, объявленного Геллером, король белых находился на поле h5, а король черных – на поле d7. Ферзи проявили большую энергию. Словно ураган пронесся по королевскому флангу черных и ферзевому флангу белых.
Первую победу одержал Смыслов. Против сицилианской защиты, избранной Иливицким, гроссмейстер применил хорошо изученную им закрытую систему развития, которую охотно и успешно применял великий русский шахматист М.И.Чигорин. Эта система, обогащенная идеями Смыслова, является грозным оружием в его руках…
Очередную победу одержал Толуш (над Константинопольским). Болеславский на 39-м ходу победил Каспаряна, который не сумел получить обычных для староиндийской защиты контршансов на королевском фланге и уже по дебюту обрек себя на поражение» («Советский спорт», 7 декабря).

Положение после 5-го тура: Болеславский и Толуш – по 4, Бронштейн, Геллер, Корчной и Тайманов – по 3,5, Ботвинник и Суэтин – по 3, Аронин, Иливицкий, Керес, Липницкий и Моисеев – по 2,5 и т.д.

СТАНОВИТСЯ ЖАРКО

Петросян и Тарасов: «Если в первых турах почти 50 процентов встреч заканчивалось вничью, то уже с 6-го тура игра на всех досках резко обострилась. Зрители поняли, что разведка окончена и начался бой…

Особый интерес вызывает игра Виктора Корчного и Василия Бывшева. Оба молоды, оба впервые участвуют в финале и оба демонстрируют незаурядные способности. Им еще не хватает выдержки, умения распоряжаться своим временем, распределять силы, верно оценивать свою позицию и шансы противника, но они играют смело, изобретательно, упорно. Очки, набранные Корчным, говорят сами за себя. О достоинствах игры Бывшева судить труднее: он пока на одном из последних мест.

Мастер Василий Бывшев – один из героев чемпионата: начав с 0,5 из 5, он затем набрал 7 из 8 – феноменальное достижение!

В.Иванов: «Василий Михайлович Бывшев родился в 1922 году в семье крестьянина Калининской области. В 1931-м вместе с родителями переехал в Ленинград. С шахматами он познакомился в 1935 году. В 1937-м был принят в шахматную секцию Дворца пионеров, где в течение года прошел путь от внекатегорника до шахматиста первой категории.
С 1940 по 1947 год находился в рядах Советской армии. После демобилизации поступает в Ленинградский университет имени А.А.Жданова на юридический факультет. Во Всесоюзном турнире кандидатов в мастера (1948) Бывшев разделил 2–3-е места, выполнив норму для получения звания мастера, и был допущен в полуфинал XVII чемпионата страны» (турнирный бюллетень, 28 декабря).

В 6-м туре Бывшев играл с Кересом. Когда своим 29-м ходом он сыграл g4-g5, нападая на слона, зрители, переполнившие в воскресенье Большой зал ЦДКЖ, переключили свое внимание на эту волнующую партию.
Как поступит Керес? Сумеет ли он найти удовлетворительную защиту? В этот момент позиция Кереса была уже труднозащитима. А после его просмотра на 35-м ходу белые выиграли вторую пешку и положение черных стало безнадежным. Убедительная победа молодого мастера была тепло встречена зрителями.

Суэтин: «Большим недостатком Кереса является длительная депрессия после неудачи, которая сильно отражается на его творческой изобретательности, а значит, и на спортивной форме. Так, после командного первенства мира в Хельсинки у Кереса в XX чемпионате не было творческих достижений, отвечающих его дарованию. Ему часто приходилось (например, против Ботвинника, Смыслова, Геллера) защищаться, а защита – его слабая сторона, особенно когда он не находит контригры» (шахматный ежегодник).

Корчной встречался черными с Иливицким. В остром варианте защиты Грюнфельда он получил многообещающую позицию. С целью упрощения игры белые форсировали размен ферзей. Однако черная ладья проникла на 2-ю горизонталь, и положение белых еще более ухудшилось. Осуществив простую, но изящную комбинацию, Корчной выиграл две пешки…

Корчной: «Участвуя третий раз в полуфинале первенства страны, я, к удивлению многих и даже себя самого, достиг цели – попал в финал первенства СССР! Игра у меня тогда была довольно бедная. Ограниченный дебютный репертуар, нацеленный, главным образом, против слабых партнеров. Но готовился я к чемпионату добросовестно. Вспомнилась любопытная мысль, высказанная как-то И.Бондаревским: “Когда шахматист стремится расширить свой дебютный репертуар, сменить дебют – это признак его роста“. К чемпионату я подготовил новый дебют – защиту Грюнфельда» (из книги «Шахматы без пощады», 2006).

В обоюдном цейтноте делали последние 15 ходов Ботвинник и Симагин. Ботвинник получил более перспективную позицию и, создав давление на отсталую пешку с7, начал активные действия на ферзевом фланге. Симагин тонко пожертвовал пешку и перехватил инициативу… Ходы оба делали крайне поспешно: стрелками часов уже приподнимались флажки, и счет времени шел на секунды. Когда был сделан 40-й ход, оказалось, что часть преимущества Симагиным уже утеряна…

На Симагина, который начал турнир с трех нулей, ничья с чемпионом мира подействовала ободряюще, и он выиграл подряд две партии, в том числе у Толуша.

Ботвинник: «Прежде чем стать шахматистом-профессионалом, Симагин работал слесарем (по другой версии, токарем) на заводе. Он производил впечатление человека болезненного, мрачноватого, неразговорчивого и в то же время весьма интеллигентного. Характер, однако, был у него решительным, а шахматный талант – незаурядным и оригинальным» (из книги «Владимир Симагин», 1981).

Бейлин: «Как-то один известный мастер, инженер по образованию, желая похвалить Симагина и нашу систему жизни, стал писать и говорить, что Симагин рабочий, слесарь. Действительно, во время Отечественной войны Владимир работал на оборонном заводе слесарем. Забавно было то, что речь мастера-инженера была несколько корявой, обнаруживая пробелы в среднем образовании. А от Володи я слышал, что он вовсе не из рабочего класса. Отец его был директором гимназии, занимался астрономией. До революции, конечно» (из книги «Мои встречи в шахматном королевстве», 2003).

В партии Геллер – Смыслов до 12-го хода всё происходило, как в партии Болеславский – Смыслов (2-й тур). Первым уклонился Смыслов. Вскоре партия перешла в сложное окончание, где шансы Геллера были, пожалуй, предпочтительнее. Однако он не нашел правильного пути и, видимо, переоценил свои возможности… При доигрывании Смыслов одержал победу» («Советский спорт», 9 декабря).

Панов: «Центральной встречей 7-го тура была партия Бронштейн – Ботвинник. Дебют подогрел интерес зрителей: белые предложили королевский гамбит. Жертва пешки была смело принята Ботвинником. А ведь известно, что все 10 партий, в которых Бронштейн за последние годы применил королевский гамбит, закончились его победой…»

Бронштейн: «Во время подготовки к матчу на первенство мира 1951 года я так и не сумел открыть для себя секрет Ботвинника, тайну его непрерывных побед. Зато мне посчастливилось найти нечто более важное: алгоритм собственной игры в предстоящем матче. Изучив не одну сотню партий чемпиона мира, я принял важное решение: любой ценой, невзирая на очевидный риск, без устали импровизировать за доской.
Почему? Ясней ясного! Ботвинник сам находится на переднем крае шахматной теории, и что нам известно сегодня, ему было известно вчера. И значит, что нам будет понятно только завтра, то Ботвинник знает уже сегодня…
Но уже через год я забыл свое золотое правило и в высшей степени наивно предложил чемпиону мира королевский гамбит. Разумеется, он был готов к этому началу» (из книги «200 открытых партий», 1970).
А в уже знакомой нам по предыдущим статьям тетради Давида Ионовича читаем: «Всё хорошо, только почему играть на выигрыш до безумия? Равная игра была, не хотел».

Ботвинник разыграл дебют согласно классическим рецептам, вернув тотчас гамбитную пешку, но создав прочную позицию в центре. Бронштейн сыграл 13.g3?! Потом допустил позиционную ошибку, непростительную для шахматиста мирового класса, выключив ходом 15.c4? из игры своего белопольного слона… В итоге черные по существу имели в решающей, серединной стадии игры лишнюю фигуру!
С чувством разочарования следили за партией зрители. Нет ничего зазорного проиграть чемпиону мира хотя бы и в 25 ходов, но игра в таком легкомысленном стиле, какого не увидишь даже в сеансах одновременной игры, такая явная недооценка столь грозного противника заслуживает сурового осуждения.

Причем тут недооценка? Бронштейн и раньше пытался «дергать льва за хвост». Помню, в интервью (см. «Шахматы в России», 1996) я спросил: «Давид Ионович, признайтесь, когда вы играли матч с Ботвинником, вы его сознательно дразнили?» Он, улыбнувшись, ответил: «Да, конечно. К сожалению, дразнил. К сожалению…» И потом, рассказывая о 22-й партии, повторил: «Вот вы сказали, что я его дразнил. Да, дразнил! Вы разгадали тайну. Я сделал пять глупейших ходов – и он не знал, как атаковать».
А когда в прошлом чемпионате Бронштейн покусился на систему Ботвинника, он что, не дразнил «грозного противника»? Конечно, дразнил. Королевским гамбитом он снова бросил вызов чемпиону, для которого проигрыш в «кафейном» дебюте был бы явным унижением… Но, как известно, месть – это блюдо, которое подают холодным!

      

Выбор Бронштейном королевского гамбита в партии с Ботвинником вряд ли удивил знатоков: он пытался дразнить своего грозного противника даже в матче на первенство мира (1951).

Неузнаваемо играет и другой любимец москвичей – Смыслов. Создается впечатление, что он не полностью использует все ресурсы своего замечательного дарования и не развивает его. Из этого вытекает принципиальный недостаток игры Смыслова последнего периода – узость дебютного репертуара.
В ответ на сицилианскую защиту, избранную Моисеевым, он применил, как всегда, закрытый вариант. И хотя Смыслову удалось создать внешне опасную угрозу королю, но активизировавшиеся черные фигуры, руководимые талантливым мастером, оказали упорное сопротивление, и после эффектной стычки партия закончилась вничью.
Блестящей победы добился Симагин. Гольденов слабо разыграл защиту Нимцовича, и уже в дебюте у него образовалась непоправимая слабость – пункт е6. За овладение этим ключом позиции черных сразу завязалась упорная борьба. Атака на королевском фланге нарастала с каждым ходом, и вскоре на поле е6 вторглась белая ладья. Заключительная стадия атаки была проведена Симагиным с исключительной четкостью.
Смело и уверенно, с завидной легкостью играет в этом чемпионате Тайманов, не побоявшийся подвергнуть новому испытанию свое недавно полученное звание гроссмейстера. Хороший пример для некоторых шахматистов!
В партии Тайманов – Константинопольский была разыграна староиндийская защита. Вскоре черные, ошибочно оценив свои перспективы, форсировали упрощение игры, но позиция изменилась не в их пользу. Белые перевели партию в окончание, где их слон был явно сильнее коня, ладья проникла в тылы противника, а король неумолимо приближался к слабым пешкам черных на ферзевом фланге» (турнирный бюллетень, 22 декабря).

Петросян и Тарасов: «Еще более острой была борьба в 8-м туре. Впервые за все дни к 10 часам вечера на большинстве досок всё уже определилось, а через несколько минут в первом ряду шахматных столиков оставался занятым лишь один: Смыслов обдумывал свой последний перед контролем ход в партии с Бывшевым.

Исключительный интерес вызвала встреча Ботвинника с Кересом. Разыгран известный вариант ферзевого гамбита, белые начали подготовку пешечного наступления в центре. Керес неудачно маневрировал легкими фигурами и позволил чемпиону мира, продвинув центральные пешки, развить сильное давление по линии “f“. Положение черных с каждым ходом ухудшалось. На 30-м ходу Ботвинник, перебросив коня на h6, создал неотразимые угрозы черному королю… Эта партия превосходно проведена чемпионом мира.
На 37-м ходу, несмотря на сильный цейтнот, молодой мастер правильно оценил положение и, будучи уверен в успехе, решил отдать ладью за коня… Партия осталась неоконченной. Хотя у Смыслова еще не исчерпаны все атакующие ходы, он вряд ли сумеет остановить победное движение проходных пешек белых…
Староиндийскую защиту Геллер охотно играет черными. На этот раз ему пришлось бороться белыми против своего излюбленного оружия. В середине игры Геллер овладел инициативой и перевел партию в выигранное окончание. На 44-м ходу лидер турнира Болеславский потерпел первое поражение («Советский спорт», 11 декабря).
Получил первую пробоину и Аронин, не устояв в староиндийке против Тайманова. Теперь уже каждый из 20 участников испытал горечь поражения!

Положение после 8-го тура: Тайманов – 6, Болеславский, Ботвинник и Корчной – по 5,5, Геллер – 5, Бронштейн, Моисеев и Толуш – по 4,5, Аронин, Иливицкий и Симагин — по 4 и т.д.

ТАЙМАНОВ УХОДИТ В ОТРЫВ

Равинский: «В каждом туре происходит своеобразный матч между гроссмейстерами и мастерами. В 9-м туре такой матч состоялся на семи досках. Гроссмейстеры одержали внушительную победу, выиграв четыре партии и сделав три ничьи…
Моисеев, игравший черными с Болеславским, применил систему, рекомендованную его партнером. За последнее время система Болеславского в сицилианской защите получила самое широкое распространение. Черные применяют ее с большим успехом, и немудрено, что она находится в центре внимания теоретиков. И в данной партии Болеславскому не удалось опровергнуть собственную систему…

Петросян и Тарасов: «Ботвинник, своеобразно разыграв чигоринский вариант испанской партии, применил новую расстановку фигур (14…Bd6). Липницкий вскрыл линию “а“, а затем перевел коней в центр, где они заняли важные позиции. Ботвиннику пришлось разменять своего чернопольного слона на одного из коней, и белые получили двух слонов… Незадолго до контроля Липницкий мог пойти на троекратное повторение позиции, но от этого отказался. Партия была признана ничьей без доигрывания» («Советский спорт», 13 декабря).

В партии Симагин – Тайманов с перестановкой ходов (1.b3 d5 2.Bb2 c5 3.e3 Nc6 и т.д.) получился дебют Нимцовича, где белые стремятся к захвату фигурами центрального пункта е5 (такой дебют с успехом применяет молодой московский мастер Антошин). Симагин провел середину партии несколько азартно. Стремясь к прямой атаке на короля, он не поскупился на жертву качества, но Тайманов в свою очередь пожертвовал качество и добился решающего преимущества… Этой победой он упрочил свое лидерство.

Панов: «Симагин порой игнорирует необходимость позиционной подготовки и старается ценой жертвы пешки или фигуры (а иногда даже – любой ценой!) завязать острые стычки. Поэтому, несмотря на большой талант Симагина и ряд красивых, комбинационных атак, осуществленных им, среди его партий мало стратегически цельных, партий единого плана, в которых широта замысла сочетается с логически вытекающим из него мастерством маневра и четкостью завершающего комбинационного удара» (турнирный бюллетень, 12 января 1953).

Корчной любит играть такие построения, при которых ему приходится бороться против сильного пешечного центра противника. В партии с Бывшевым его задача была облегчена неудачными маневрами черного ферзя в дебюте…
Бронштейн в меранской защите применил редкий ход 10.d5 и добился лучшей игры. Толуш, чтобы облегчить положение, пошел на жертву качества. Бронштейн мог принять жертву, что обеспечивало ему преимущество. Однако он избрал острое продолжение, связанное с жертвой фигуры. В осложнениях оба партнера играли не лучшим образом… Черные допустили просмотр и сдались на 36-м ходу» (турнирный бюллетень, 26 декабря).

Петросян: «В 10-м туре наибольший интерес вызвали партии молодых ленинградских шахматистов Тайманова и Бывшева.

Лидер турнира играл против Бронштейна, избравшего излюбленную староиндийскую защиту… Когда белые ходом 8.d5 заперли центр, стратегическая структура борьбы определилась. Тайманов начал операции на ферзевом фланге, а Бронштейн намеревался тревожить короля противника, для чего перебросил ладью на h6.
Позиция белых на королевском фланге оказалась неприступной. А после вскрытия линии “с“ черные фигуры были расположены неудачно для защиты. Чтобы отразить вторжение белых, Бронштейну пришлось двинуть вперед пешки “a“ и “b“. Вскоре весь ферзевый фланг оказался во власти белых… На 41-м ходу Тайманов одержал победу.
Захватывающая борьба происходила в партии Бывшев – Болеславский. Атака Раузера известна своей остротой. Рокировки в разные стороны приводят к взаимному штурму убежищ королей… К 22-му ходу положение Бывшева стало весьма затруднительным, и он принял единственно правильное решение: невзирая на потери, попытаться вскрыть позицию черного короля… Наступил обоюдный цейтнот, в котором Болеславский пошел по ложному пути. Вместо того чтобы перейти к защите, что привело бы к победе, он пытался создать контратаку и допустил решающий просмотр» (там же).

Петросян и Тарасов: «Одно из главных достоинств турнира – наступательный порыв молодежи. Не случайно под натиском Василия Бывшева пришлось сложить оружие таким корифеям, как Керес, Смыслов, Болеславский (вспоминаются подвиги Николая Копылова в прошлом чемпионате, где он победил Петросяна, Кереса и Ботвинника!). Одаренным шахматистом зарекомендовал себя Виктор Корчной. Превосходно проявил себя 26-летний Марк Тайманов: в 10 турах он набрал 8 очков. Давно никто не добивался такого результата в наших чемпионатах!..

 

Первая встреча за шахматной доской Виктора Корчного и Михаила Ботвинника. В жутком цейтноте молодой мастер устоял!

В 11-м туре с чемпионом мира впервые встретился Корчной. Ботвинник черными стратегически переиграл своего молодого противника. Несколько раз он мог попытаться решить исход борьбы в свою пользу, однако предпочел перейти в выигранное окончание.

Дуз-Хотимирский: «Корчной попал в жесточайший цейтнот. На последние восемь ходов в его распоряжении оставалось лишь несколько секунд, но он все-таки справился с труднейшей задачей и молниеносно находил сильнейшие ходы. При доигрывании противники, учитывая примерно равные комбинационные возможности вокруг своих проходных пешек, согласились на ничью уже на 42-м ходу» (турнирный бюллетень, 28 декабря).

Суэтин: «Корчной по своему творческому облику напоминает Толуша. Он стремится к тактической борьбе, изыскивая неожиданные возможности даже в самых простых позициях» (шахматный ежегодник).

Обещала стать острой борьба в партии Керес – Тайманов. В сицилианской защите после рокировок в разные стороны на доске создалась сложная позиция. Тайманов своим 15-м ходом пожертвовал качество, но, как выяснилось, эта жертва не давала ему реальных шансов на успех. Зато в распоряжении молодого гроссмейстера оставалась возможность форсировать ничью вечным шахом, которую он немедленно и осуществил.
Пятую победу одержал Бывшев. Каспарян не извлек белыми преимущества из дебюта, допустил в дальнейшем ряд ошибок и проиграл» («Советский спорт», 16 и 18 декабря).

Алаторцев: «12-й тур. Порадовала “болельщиков“ творчески полноценная борьба в партии Ботвинника с Болеславским, избравшим староиндийскую защиту. На 14-м ходу Ботвинник пошел конем под пешку. Через несколько ходов чемпион мира выиграл пешку, затем качество (далеко не “затем“: черная ладья простояла под боем восемь ходов!), но пешку вернул назад, а в последующей борьбе возвратил и качество. Можно сказать, что с 14-го по 30-й ход в партии был период временных обоюдных жертв.
Наступившее материальное равновесие продолжалось недолго. Снова лишняя пешка у чемпиона мира. Однако Болеславский ладьей по 1-й и 2-й горизонталям почти форсирует вечный шах белому королю. Ботвинник уходит от шахов, но возвращает пешку. На 42-м ходу боевая гроссмейстерская партия закончилась вничью…

Юдович: «Термин “гроссмейстерская ничья“ появился в начале XX века как прямое следствие оскудения шахматной мысли в зарубежных соревнованиях. Реакционные теории “ничейной смерти“ шахмат подводили “теоретическую“ базу под деляческий подход к шахматному творчеству, оправдывали отказ от борьбы в партиях сильных противников.
Советская шахматная школа, развивая традиции Чигорина и Алехина, нанесла сокрушительный удар апологетам “ничейной смерти“, внесла новое, богатейшее содержание в шахматное искусство. Анахронизмом звучат теперь слова о “гроссмейстерских ничьих“. Встречи гроссмейстеров могут и должны быть самыми острыми, боевыми, содержательными. Партии сильнейших должны учить молодежь искусству борьбы.
Именно такой и была встреча гроссмейстеров Ботвинника и Болеславского» (турнирный сборник).

В чемпионате произошла “замена“: не стало “Бывшева“, есть “Настоящев“ и даже “Будущев“, говорят в турнирном зале. Талантливый ленинградец блестяще сдал экзамен на аттестат зрелости. Его победы над Кересом, Болеславским и Смысловым надолго останутся в памяти каждого зрителя.
И сегодня Бывшев играл с Каном смело и пожертвовал временно качество. Когда же партия откладывалась, на его стороне оказался перевес в виде двух пешек, который принес ему при доигрывании очко» (турнирный бюллетень, 28 декабря).

Положение после 12-го тура: Тайманов – 9,5, Геллер и Корчной – по 8, Болеславский и Ботвинник – по 7,5, Бронштейн, Моисеев и Толуш – по 7, Бывшев – 6,5, Аронин, Иливицкий, Керес, Симагин и Смыслов – по 6 и т.д.

ВДОГОНКУ ЗА ЛИДЕРОМ!

Бондаревский: «13-й тур. Особый интерес многочисленных зрителей вызвала встреча Смыслов – Тайманов. В защите Нимцовича Смыслов применил самую принципиальную систему – получил двух слонов за счет ослабления пешек на ферзевом фланге. Борьба стала сразу обостряться. Белые первыми перешли к решительным действиям. Все ходы после 18.Ng5 противники делали быстро, очевидно, заранее рассчитав получающиеся осложнения… Смыслов перевел игру в очень выгодное для себя окончание, но в цейтноте не использовал своих шансов.

Петросян и Тарасов: «Каспарян начал игру ходом 1.е4. После раннего с2-с4-с5 стало ясно, что события будут очень интересными. Ботвинник, заняв конем пункт е4 и сыграв f7-f5, начал активные действия на королевском фланге… Был момент, когда казалось, что Каспаряну не удастся избежать поражения: жертвой фигуры черные угрожали взорвать оборону белого короля. Но позиция белых была неприступной» («Советский спорт», 20 декабря).

Неудача постигла Геллера. Моисеев избрал крепкую, но несколько пассивную систему защиты в ферзевом гамбите. На стороне Геллера в течение 30 ходов было небольшое позиционное преимущество… Наступил цейтнот. Желая запутать партнера, гроссмейстер вызвал осложнения, которые, однако, кончились для него весьма плачевно.
Партия Иливицкий – Бывшев была отложена в чуть лучшем окончании для черных. При доигрывании белые не сумели создать контригру, и партия была вновь отложена уже в выигрышном положении для Бывшева» (турнирный бюллетень, 2 января 1953).

Да, такого в чемпионатах еще не бывало: после 0,5 из 5 набрать 7 из 8 – феноменальное достижение Василия Бывшева! Однако нервные перегрузки рано или поздно должны были сказаться: уже со следующего тура у него наступила черная полоса…

Загорянский: «14-й тур. Снова блеснул превосходной игрой Толуш – один из “фаворитов“ шахматного зрителя (в 12-м туре он разгромил Смыслова). На 11-м ходу Болеславский после длительного обдумывания решился на жертву ферзя за ладью и коня, рассчитывая использовать неразвитость белых фигур на королевском фланге. Однако белые без помех закончили развитие, фигуры их вырвались на оперативный простор, и вскоре черные понесли новые потери. На 29-м ходу Толуш одержал важную победу.
Тайманов играл с одним из своих ближайших преследователей… Как обычно, Корчной попал в жесточайший цейтнот, в котором изобретательно изыскивал тактические шансы. Однако последним перед контролем ходом он выпустил все шансы на спасение, проиграл фигуру, а вскоре и партию…
Весьма содержательной была партия Бывшев – Геллер. Положение белых долгое время было предпочтительнее, но на 34-м ходу Геллер, исключительно глубоко и тонко оценив позицию, пожертвовал качество за пешку. Бывшев жертву принял, и… преимущество перешло к черным. Вскоре Геллер выиграл еще одну пешку и отложил партию с шансами на выигрыш… Бывшев сдался на 85-м ходу» (там же, 5 января).

Лилиенталь: «Можно спорить о том, что является финишем крупного турнира, но последние пять туров – это, несомненно, финиш, “последняя прямая“.
К 15-му туру Тайманов имел 11 очков – блестящий результат! От Ботвинника, Геллера и Моисеева его отделяла солидная дистанция в два очка. Сможет ли кто-нибудь из них в оставшиеся пять туров ликвидировать этот просвет и включиться в борьбу за почетное звание чемпиона СССР?..
Лидер, конечно, понимал, что при благоприятном исходе партии с Болеславским его положение настолько упрочится, что вряд ли уже кто-нибудь сможет его догнать, а тем более перегнать. Возможно, именно поэтому Тайманов, играя черными, прибег к ранним разменам и упрощениям, надеясь таким путем скорее пристать к ничейной гавани. Однако давно известно, что подобная тактика является негодным средством в турнирной борьбе.
Уже к 20-му ходу партия перешла в окончание. Преимущество белых, имевших двух активных слонов в открытой позиции и владевших инициативой на ферзевом фланге, было бесспорным. Техническую стадию Болеславский провел превосходно…
Поражение лидера обострило турнирное положение. Все его три конкурента с большой энергией стремились к победе.
В каталонском начале Ботвинник черными быстро уравнял игру в партии с Иливицким. Когда произошел генеральный размен по линии “с“, выяснилась дальновидность замысла чемпиона мира. Искусно маневрируя, он выиграл важную пешку. После того как все попытки Иливицкого дать вечный шах не увенчались успехом, партия была отложена. Но это всего на несколько ходов отсрочило поражение.
Не все, вероятно, знают, что молодой московский мастер Моисеев тренировал во время стокгольмского турнира Котова. Можно с уверенностью сказать, что Моисеев поддержал свой авторитет – в чемпионате он играет темпераментно и сильно. Схватка Моисеева с Бывшевым была острой и напряженной. Оба партнера охотно стремились к осложнениям. Позиция была неясной, к тому же у Бывшева был сильный цейтнот. Верх взял москвич, остроумно отрезавший пути отступления вражескому ферзю…
Таким образом, Ботвинник и Моисеев после 15-го тура отставали от Тайманова всего на очко. Казалось, что к ним присоединится и Геллер. Однако этого не случилось – и только по его вине.
Суэтин еще в ранней стадии просмотрел тактический удар, который привел к потере ферзя и пешки за ладью и слона. Все же он решил продлить сопротивление. Неожиданно его усилия были вознаграждены. Геллер, видимо, уверенный в легкой победе, играл поверхностно и позволил Суэтину создать замкнутую позицию, которую можно было сравнить с неприступной крепостью. Геллеру, во всяком случае, ее пробить не удалось…
Свежо трактовал дебют Бронштейн в партии с Липницким. После 1.d4 e6 2.e4 d5 3.Nd2 Nc6 4.Ngf3 он сыграл 4…g6 5.c3 Bg7 6.Bd3 Nh6 7.e5 f6 8.ef Qxf6, затем рокировал в длинную сторону, осуществил прорыв e6-e5 и перехватил инициативу. Идея Бронштейна заслуживает серьезного внимания. Возникли на редкость головоломные осложнения, в ходе которых под боем побывали почти все “главные“ фигуры, но закончились они окончанием при ладьях и слонах с равным количеством пешек… Ничья» (там же).

Положение после 15-го тура: Тайманов – 11, Ботвинник и Моисеев – по 10, Болеславский, Геллер, Корчной и Толуш – по 9,5, Бронштейн – 8,5, Керес и Смыслов – по 8, Бывшев и Суэтин – по 7,5 и т.д.

ШАГИ КОМАНДОРА

Петросян и Тарасов: «16-й тур. Дважды встречался Ботвинник с Геллером и оба раза отдавал ему очко. В прошлогоднем чемпионате Геллер, еще будучи мастером, в упорной борьбе одержал победу. Второй раз он выиграл у Ботвинника на турнире в Будапеште.

Чемпион мира, как и в тех двух встречах, играл белыми и начал партию ходом 1.d4. Геллер избрал староиндийскую защиту, причем вариант, который обычно не применяет.

Панов: «Вся система игры черных совершенно не соответствовала стилю Геллера, так как белый король находился в полной безопасности. Попытки Геллера создать контратаку на ферзевом фланге были без труда и в корне пресечены Ботвинником, который в душе, вероятно, приветствовал перемещение всех сил противника на ферзевый фланг за счет ослабления королевского. В нужный момент Ботвинник начал наступление по вертикали “е“. Пешка дошла до пункта е6 (невиданное и неслыханное дело для этого дебюта), и пешечная цепь белых, по существу, разрубила позицию черных пополам…» (турнирный бюллетень, 7 января).

В тяжелом положении Геллер потерял фигуру и через несколько ходов признал себя побежденным. (Это единственная победа Ботвинника над Геллером во всей его карьере при четырех поражениях и трех ничьих, причем всех побед одессит добился черными!)
Еще один важный шаг к победе в чемпионате сделал Тайманов. Он хорошо провел всю партию с Каспаряном, который вычурно разыграл дебют и из-за неудачной позиции своего ферзя стал испытывать серьезные затруднения. Попытка Каспаряна ходом 19…f5 освободиться от всё возрастающего давления привела к печальным последствиям…

Этот чемпионат СССР был уже четвертым для будущего гроссмейстера по шахматной композиции Генриха Каспаряна. Какой еще выдающийся этюдист может похвастать такими достижениями в практической игре?!

Рагозин: «Мастер-практик Каспарян является и мастером по композиции. В настоящее время он по праву считается не только сильнейшим советским композитором, но и лучшим в мире. Как практик любит сложную борьбу и всегда стремится создать новые, оригинальные позиции. Увы, частенько недооценивает значение законов шахматной стратегии и оказывается побежденным. Для полета его творческой фантазии рамки партии весьма ограниченны, и этим объясняются относительно невысокие спортивные достижения Каспаряна. Зато в области анализа он является непревзойденным мастером» (там же, 12 января).

Бывшев после отличной игры в середине турнира вновь утратил необходимое равновесие и, проиграв подряд три партии (на сей раз – Константинопольскому), заметно ухудшил свое положение.
Толушу, чтобы получить право на звание гроссмейстера, необходимо войти в тройку победителей. Это обязывает его стремиться только к победе. Играя с Каном, он азартной жертвой двух пешек в дебюте пытался сразу начать атаку на короля. Однако Кан легко отразил угрозы и жертвой качества сам перехватил инициативу. Правильно оценив положение, Толуш в свою очередь пожертвовал качество и перевел игру в окончание, где лишняя пешка черных из-за наличия разноцветных слонов не имела никакого значения…
Аронин доставил много неприятностей Болеславскому и, по всей вероятности, отнимет у него важное очко: одержав победу, Болеславский продолжал бы претендовать на одно из первых мест (гроссмейстер сдался без доигрывания)…

Загорянский: «Робость перед “именами“ Аронин сумел изжить, но в его игре остались еще другие недостатки. К ним в первую очередь относятся некоторая поверхностность оценок, налет верхоглядства. Этот дефект стоил ему дорого…Аронину 32 года, он любит шахматы и работает над ними. Нет сомнения в том, что главные успехи этого одаренного мастера еще впереди» (там же, 9 января).
Острой была схватка Кереса с Липницким. Чемпион страны неудачно выступает в этом турнире. Стремясь поправить свои дела, он бурно атаковал Липницкого, но успеха не добился и потерпел поражение.
17-й тур. Моисеев играет белыми с Ботвинником. Молодой мастер имеет такие же шансы на победу в первенстве СССР, как и самый сильный шахматист земного шара, и их встреча между собой – центральная встреча тура.
Позиция этой партии стоит на карманных шахматах многих зрителей. За ходом борьбы по демонстрационным доскам следят и в зале и в фойе. Ходы передаются по телефону в московские клубы. Звонят из других городов. За партией следят и у входа в ЦДКЖ: внизу установлена демонстрационная доска для тех, кто остался без билета.

Левенфиш: «Предыдущий тур оказался неудачным для трех претендентов на первые места. Болеславский, Геллер и Моисеев потерпели поражения. Стало очевидно, что борьба на финише за звание чемпиона страны сведется к состязанию между Ботвинником и Таймановым.
Тайманов оторвался на очко, и Ботвиннику, чтобы догнать его, необходимо стремиться к победе во всех остающихся трех партиях. Исходя из этого, Ботвинник в партии с Моисеевым вновь вернулся к защите Грюнфельда – дебюту, который у него был на вооружении в течение многих лет, но в матче с Бронштейном встретился только один раз» (там же).

Зрители проявляют большой интерес и к встрече Кан – Тайманов. Однако лидер, имея в запасе очко, не намерен рисковать. Аккуратно разыграв новоиндийскую защиту, он стремится к упрощениям. Кан жертвует пешку. Кажется, что положение обострилось. Но все попытки мастера овладеть инициативой тщетны… Ничья на 25-м ходу.
Теперь значение партии Ботвинника с Моисеевым еще более возрастает. В случае победы чемпион мира сокращает просвет, отделяющий его от лидера, до половины очка.

Левенфиш: «Моисеев отлично разрешил дебютную проблему, и к 16-му ходу давление белых в центре, подкрепленное двумя активными слонами, стало ощутительным… Кризис наступил на 26-м ходу. У белых было несколько сильных продолжений, но они поторопились с ходом 26.f4, после чего черным удалось оттеснить слонов… Ботвинник, жертвуя пешку, создал опасную проходную на с3. В свою очередь и Моисеев искусно оживил своих слонов, и если бы на 39-м ходу он защитился от шаха слоном, то смог бы спасти партию. После ошибочного 39.Kh2 Ботвинник несложной комбинацией выиграл качество» (там же).

День доигрывания перед последними турами всегда особенно привлекает любителей шахмат. Заняты почти все демонстрационные доски, и на каждой из них борьба в самом разгаре… Отдохнув 15 минут (после доигрывания 112-ходовой, самой длинной в турнире, партии с Суэтиным), Моисеев продолжил борьбу с Ботвинником. Чемпион мира является не только грозным противником за доской, но и выдающимся мастером домашнего анализа. Эту свою репутацию он еще раз подтвердил в партии с Моисеевым…

Смыслов играл белыми с Кересом. В середине партии Кересу пришлось отдать пешку. При доигрывании Смыслов в эндшпиле сначала выиграл еще одну пешку, затем образовал две связанные проходные и на 56-м ходу заставил чемпиона страны сдаться» («Советский спорт», 25 и 27 декабря).

Алаторцев: «Предпоследний тур. Сегодня Ботвинник стремился догнать лидера, но… безуспешно.

После победы над Георгием Иливицким лидеру турнира Тайманову достаточно было в последнем туре сделать ничью, чтобы стать чемпионом...

Тайманов уверенно продвинулся к цели. Иливицкий хотя и уравнял шансы, но в дальнейшем прельстился выигрышем пешки. Его белопольный слон застрял на ферзевом фланге, и черные оказались в тяжелой позиции. Тайманов овладел большой диагональю, создав неотразимые угрозы королю черных…Встреча Ботвинника с Бывшевым, проходившая под знаком превосходства чемпиона мира, к перерыву неожиданно осложнилась. Ботвинник выиграл качество за две пешки и захватил ладьей 7-ю горизонталь. Но он недооценил тактических возможностей партнера. Находчивый ленинградец упорно сопротивлялся и блестяще использовал подвернувшийся шанс на спасение. Ботвинник не заметил коварного ответа 40…Bd7, резко изменившего картину боя (если бы Бывшев сыграл 40…Bc6!, то мог, видимо, добиться еще большего). Отложенная позиция подверглась всестороннему анализу. Шансы оказались равны. И противники без игры согласились на ничью. Корчной показал себя изобретательным шахматистом. А сегодня в партии с Кересом он играл легкомысленно. Уже на 16-м ходу мастер проиграл слона и коня за ладью и на 22-м ходу под угрозой дальнейших потерь был вынужден сложить оружие.

Корчной: «Первая встреча с Кересом. Самая первая встреча вообще играет важную роль, оказывает большое влияние на дальнейшие взаимоотношения за шахматной доской. Поэтому Керес, играя с молодыми, подходил к таким партиям с большой ответственностью. Использовав мою неточную игру в дебюте, он жертвой пешки развил сильнейшую инициативу и выиграл уже на 22-м ходу. С тех пор я стал относиться к Кересу с почтением и даже с некоторой боязнью. Он стал моим труднейшим противником. Я не только не мог его обыграть, но даже был не в силах получить с ним лучшую позицию. Двадцать с лишним лет спустя, в тяжелой для меня ситуации, когда поддержка меня приравнивалась к акту неповиновения властям, Керес был одним из немногих, кто не побоялся предложить свою помощь (перед первым матчем с Карповым). Я вынужден был отказаться – уж слишком могуч был для меня его авторитет и действовал как-то подавляюще» (из книги «Шахматы без пощады», 2006).

Толуш играл с Геллером, избравшим староиндийскую защиту… Ходом 12…d5 Геллер взорвал пешечный центр белых, а затем, приняв жертву пешки, неожиданно отдал ферзя за две легкие фигуры. Чересчур смелая игра Геллера вскоре оправдалась – ему удалось восстановить материальное равновесие: за ферзя он приобрел ладью, слона и две пешки. Однако положение оставалось обоюдоострым…
Геллер повторил ходы, готовый, по-видимому, согласиться на ничью. Толуш напрасно отказался от ничьей; он переоценил свои возможности, пожертвовал слона за две пешки и безуспешно пытался использовать активность ферзя. В последующей борьбе Геллер доказал силу своих фигур и добился победы» (турнирный бюллетень, 9 января).

Положение после 18-го тура: Тайманов – 13,5, Ботвинник – 12,5, Болеславский и Геллер – по 11, Бронштейн, Толуш и Моисеев – по 10,5, Корчной и Смыслов – по 10, Суэтин – 9,5 и т.д.

ХЕППИ-ЭНД ЗАКАЗЫВАЛИ?

Юдович: «Удастся ли Ботвиннику догнать Тайманова? Вот вопрос, который волнует сегодня и всех участников турнира, и зрителей, заполнивших Большой зал ЦДКЖ, и всех любителей шахмат, с нетерпением ждущих специального шахматного радиовыпуска.
Удастся или нет? Решение этой задачи осложняется для Ботвинника не только тем, что он сам обязательно должен выиграть. Ведь Тайманов впереди на очко, и значит, только его поражение может дать Ботвиннику шансы на первое место. Оба они играют черными.
Тайманов избрал защиту Нимцовича. Однако Геллер уклонился от того, что уже часто встречалось, и пошел новыми путями. Игра быстро обострилась, и ценой ослабления своейпешечной цепи на ферзевом фланге Геллер захватил инициативу.
А в партии Суэтин – Ботвинник борьба развивалась без особых осложнений. Чемпион мира избрал трудный вариант сицилианской защиты, применявшийся им ранее против Бронштейна и Бондаревского. Казалось, Ботвинник настроен мирно. Он не уклонился от упрощений, и уже к 15-му ходу были разменяны ферзи.
– Разве так играют на выигрыш? Или Ботвинник уже примирился со вторым местом? – недоумевали многие зрители.

За партией Суэтин – Ботвинник наблюдает самый заинтересованный зритель – Марк Тайманов.

Да, именно так и надо играть на выигрыш. Надо не уклоняться от упрощений, если это связано с ослаблением позиции. Надо не бросаться, очертя голову, вперед – такую игру на выигрыш справедливо называют “игрой на проигрыш“, – а настойчиво ставить перед противником трудные задачи и в окончаниях. Надо помнить, что в шахматах неисчерпаемы возможности даже в так называемых “простых“ позициях.

Ботвинник: «Подхожу во время тура к Геллеру:
– Ну, как дела?
– Работайте, работайте… – отвечает одессит» (из книги «К достижению цели»).

И вот в эту пору, когда Геллер с большим искусством повел атаку на позицию Тайманова, Ботвинник, защищаясь от угроз Суэтина по линии “f“, осуществил неожиданную позиционную жертву пешки, связанную с новыми разменами фигур.
Натиск белых в партии Геллер – Тайманов был настолько стремительным, что лидер не успел создать контратаку, его фигуры были отброшены к исходным рубежам, и Геллер выиграл пешку. Казалось бы, исход определен. Но в цейтноте Геллер играл неточно и дал возможность Тайманову получить контршансы. Партия была отложена, и Тайманову предстояло записать ход. Видимо, волнение мешало ему найти правильный ход 42…Rf8! После неудачного 42…Rb8 Геллер добился заслуженной победы.
А в партии Суэтин – Ботвинник белые в “простом“ окончании, имея лишнюю пешку, попали в затруднительное положение…

Ботвинник: «При доигрывании Геллер быстро выиграл, а я “нашлепал“, и, несмотря на лишнюю пешку у черных, эндшпиль приобрел ничейный характер. Случилось чудо – Суэтин неосторожно перевел короля в центр, и, хотя на доске оставалось всего девять фигур, король белых оказался в матовой сети!» (там же).

Суэтин: «Мне довелось лишь раз играть с Ботвинником. Это случилось в последнем туре 20-го чемпионата СССР. Ботвиннику во что бы то ни стало нужна была победа. Мое турнирное положение тоже было благоприятно, и я отнюдь не собирался проигрывать. Но началось с того, что я неудачно действовал в его коронной дебютной схеме и получил тяжелую позицию. Упорно защищался и почти уравнял шансы, но перед самым контролем допустил просмотр и остался без пешки.
Ужасно досадовал. Забыв об отдыхе и еде, просидел за анализом до глубокой ночи. Доигрывание состоялось следующим ранним утром. На игру пошел усталый и голодный, но настроенный по-боевому.
К моему удивлению, Ботвинник играл не лучшим образом. Ничья стала реальностью. Заметил, что мой могучий соперник выглядел смущенным и неуверенным. И тут я, утратив бдительность, “ляпнул“ и проиграл, запутавшись в “трех соснах“. Спрятав горечь, поздравил чемпиона мира с победой.
Никогда я не видел такого благодушного и обаятельного Ботвинника, как при анализе этой партии.
Ныне иногда меня посещает мысль, что именно эта злосчастная партия послужила порукой нашим достаточно добрым отношениям в 50-х годах. Как-то в середине этого десятилетия я, получив согласие чемпиона на консультацию, даже побывал у него в гостях…
Его отношение ко мне круто изменилось в 1963 году, когда я стал тренером Петросяна во время их единоборства за мировую “корону“. Так продолжалось долго. По логике Ботвинника, я “встал“ на его пути, а этого он никогда не прощал… До поры до времени внешне он не проявлял активных действий. Но вот в 1967 году я был “назначен“ Спорткомитетом на участие в престижном турнире в Пальма-де-Мальорке. Незадолго до начала соревнования я узнал, что поеду в паре с Ботвинником… Сразу приуныл: дело шаткое, хотя мой друг Петросян заверял меня, что Ботвинник не возражает и всё “о'кей“. И вдруг за неделю до выезда узнаю, что “снят с пробега“. Позже начальник отдела шахмат того периода (М.Бейлин) доверительно рассказал мне причину “отставки“. Да, в Спорткомитете Ботвинник не возражал, но тут же написал заявление в высшие инстанции, что он не может находиться со мной в условиях зарубежья.
Спустя почти 20 лет по заказу “Спортферлаг“ я написал книгу о Ботвиннике, которую руководство ферлаг'а громко назвало “Шахматный гений Ботвинника“. Замечу, что Ботвинник, в отличие, скажем, от Морфи или Алехина, ранее не удостаивался столь лестного “ярлыка“ (так что “Спортферлаг“, возможно, сыграл историческую роль). Я не дарил Ботвиннику книгу. Но, судя по заметному потеплению с его стороны, понял, что он держал ее в руках. Впрочем, подобные “симпатии“ очень хрупки.
Может быть, “разборка“ со мной что-то исключительное, не свойственное ему? Думаю, что, увы, это скорее типичный пример. Разве не показательно, что в период его расцвета, в 1952 году, члены команды СССР, мотивируя тем, что на предстартовом тренировочном сборе Ботвинник не показал лучшей формы, дружно проголосовали против его участия в олимпиаде» (из книги «Шахматы сквозь призму полувека», 1998).

Итак, первое и второе места разделили блестяще игравший в первой половине турнира Тайманов и превосходно финишировавший Ботвинник.
На фоне партий лидеров все остальные встречи проходили как бы на втором плане, хотя многие из них также имели весьма важное значение для распределения мест в таблице…» (турнирный бюллетень, 12 января).

Из прессы: «29 декабря в ЦДКЖ состоялось закрытие XX чемпионата СССР. С сообщением об итогах турнира выступил главный судья И.Бондаревский.

Для выявления чемпиона СССР 1952 года между гроссмейстерами Ботвинником и Таймановым, разделившими 1-е и 2-е места, решено в январе провести матч из шести партий.
Гроссмейстер Геллер, занявший 3-е место, награжден бронзовым жетоном и дипломом третьей степени. Гроссмейстер Болеславский и мастера Толуш (4–5-е) и Корчной (6-е) награждены свидетельствами Комитета по делам физической культуры и спорта при Совете Министров СССР» (там же, 14 января).

«ЗНАЧИТЕЛЬНЫЕ ИТОГИ»

Так назвал свою статью Петр Арсеньевич Романовский, и с ним не поспоришь. Второй чемпионат подряд молодое поколение властно заявляет о себе, и снова лишь в последнем туре «рука судьбы» спасает репутацию шахматных старейшин, позволив в прошлый раз Кересу обогнать Геллера, а теперь вот Ботвиннику настичь Тайманова.

Романовский: «Творческая мысль ведущих советских шахматистов бьет ключом – вот первый значительный и радостный итог чемпионата. К сожалению, не все его участники в равной мере показали смелость и дерзание, стремление к новизне, свой творческий рост.
Творческий фон турнира был создан главным образом ленинградскими участниками Таймановым, Толушем, Корчным, Бывшевым, а также чемпионом мира Ботвинником и гроссмейстером Геллером.
Для многих превосходный спортивный результат Тайманова оказался неожиданным, но если вникнуть в содержание его партий на межзональном турнире в Стокгольме, то можно смело сказать, что победа в чемпионате страны им вполне заслужена.
В партиях Тайманова мало примеров внешнего блеска, но он к этому и не стремится. Порой можно найти в них даже некоторую догматичность, техническую сухость, а иногда и подчинение творческих интересов спортивным расчетам. Однако не это является характерным для творчества молодого гроссмейстера. Тайманов обладает большими теоретическими знаниями, входящими как бы составной частью в его глубокие планы. Дебют Тайманов тесно связывает со стратегией середины партии и умеет последовательно и настойчиво проводить свой план…

Тайманов очень хорошо разбирается в трудных, сложных позициях и превосходно умеет опровергнуть атаки, проводимые без должной подготовки. Бронштейн, Симагин, Корчной, Бывшев пали жертвой таких преждевременных атак. У Тайманова нелегко выиграть. Из трех его поражений в турнире лишь партия с Болеславским была проиграна в результате полноценной напряженной борьбы.
Тайманов является единственным, кто нанес в этом турнире поражение чемпиону мира.

Загорянский: «Стиль игры Тайманова углубился, окреп, отшлифовался. Он не боится осложнений, считает далеко и точно, почти никогда не ошибаясь. У него здоровое, логическое понимание позиции, большое хладнокровие, завидная выдержка… Добавим к этому, что Тайманов играет удивительно легко, что он совершенно незнаком с цейтнотом, – и перед вами встанет образ шахматиста большой практической силы и большого будущего» (турнирный бюллетень, 2 января).

В связи с относительными неудачами, постигшими Ботвинника в 1951 году (XIX чемпионат СССР) и в 1952 году (турнир в Будапеште), наша шахматная общественность с большим интересом следила за его новым выступлением.
После шести туров Ботвинник имел 3,5 очка, и характер его игры носил в себе элементы всё той же неуверенности, как и в прошлом году. Затем произошли его встречи с Бронштейном и Кересом. Оба гроссмейстера попали под стремительный разгром. Казалось, всё теперь пойдет “на лад“, но… последовало пять ничьих подряд, и дистанция между лидировавшим Таймановым и чемпионом мира выросла до двух очков.
До конца турнира оставалось шесть туров – короткое расстояние, чтобы наверстать такой разрыв. В 14-м туре оба они выиграли, но в 15-м Тайманов потерпел поражение, а Ботвинник одержал очередную победу. Разрыв сократился до очка и оставался таким до последнего тура, в котором Тайманов проиграл Геллеру, а Ботвинник выиграл у Суэтина. 5,5 очка из 6! – таков был исключительный финиш чемпиона мира.
Это, конечно, крупная победа Ботвинника, и не столько в борьбе с Таймановым, но прежде всего в борьбе с самим собой. Турнир вначале сложился для него неудачно, и для того чтобы так круто, в трудных условиях борьбы с многочисленными конкурентами, повернуть руль событий, надо быть по меньшей мере чемпионом мира!..

Суэтин: «Большим усилием воли ему удалось преодолеть некоторые кризисные явления, сопровождавшие его в соревнованиях 1951 года и первой половины 1952-го. Нерешительность, цейтноты и вследствие этого просмотры носили хронический характер (от чего Ботвинник не смог вполне избавиться и в XX первенстве). Однако его блестящая игра в финале показывает восстановление силы чемпиона мира» (шахматный ежегодник).

Скажем несколько слов о самом молодом участнике турнира – Викторе Корчном. Это очень интересный по своим творческим тенденциям шахматист. Несмотря на молодость, он обладает уже сравнительно немалым опытом и хорошей техникой. Игра Корчного далека от шаблона, мыслит он смело и оригинально, хорошо подготовляет и осуществляет комбинации. Вместе с тем всё это происходит у Корчного как-то бесформенно, носит еще незаконченный характер.
Часто, когда требуются ясные и простые решения, он без основания стремится к ненужной сложности. Иногда это приводит к вычурной игре. Корчной явно пренебрегает классикой. Именно здесь таится причина катастроф, постигших его в партиях с Суэтиным и Кересом. Победы Корчного по осуществленным замыслам заслуживают внимания, но слишком мало у него партий, которые производили бы цельное впечатление.

Корчной: «20-й чемпионат СССР проходил на сцене Дома культуры железнодорожников в Москве, под огромным, всё подминающим под себя портретом Сталина. Спустя несколько месяцев Сталин умер. В то утро мне нужно было идти на перевязку в поликлинику. В процедурной надрывался репродуктор, без устали повторяя весть о смерти великого человека. Медсестра, немолодая эстонка, была в состоянии, близком к истерике. Прошло немало лет, прежде чем я понял: она рыдала от радости!
Но вернемся к турниру. Трудное испытание для новичка, но масса воспоминаний, неоценимый опыт. Первая встреча за доской с Бронштейном. Белыми в gioco piano (итальянская партия) я не уравнял игру. Фактически после этой партии я бросил играть 1.е2-е4. Первая встреча с Ботвинником. В закрытом положении он последовательно переиграл меня. Я не понимал смысла его ходов. Прошло лет восемь, пока я сумел раскусить тонкость его стратегических замыслов. Когда у меня начался цейтнот, он стал заметно волноваться и выпустил меня из стратегических тисков. Ничья…
В турнире я занял 6-е место, опередив Смыслова, Бронштейна, Кереса и еще десяток прекрасных шахматистов, – колоссальный успех!» (из книги «Шахматы без пощады»).

Вечной юностью веет от творчества Толуша. “Играть надо, а не ничьи предлагать“, – воскликнул он возмущенно, когда один из противников в чемпионате Москвы 1943 года предложил ему ничью в выигрышном положении.
Толуш дал ряд увлекательных партий и, как всегда, показал образцы смелых атак, проведенных с большим творческим вдохновением. Его партии с Гольденовым, Константинопольским, Бывшевым, особенно же с Моисеевым и Смысловым, служат яркой иллюстрацией традиций отечественной школы.

Панов: «Толуш – оптимист. Он всегда верит в то, что ему даже при неблагоприятно сложившихся обстоятельствах удастся найти скрытый тактический ресурс. Несомненно, что творческий путь Толуша еще далеко не закончен, и его ожидают новые крупные успехи» (турнирный бюллетень, 24 декабря). Автор как в воду глядел: уже через два месяца за победу на международном турнире в Бухаресте, где Александр Казимирович опередил Петросяна, Смыслова, Болеславского и Спасского, он получит звание гроссмейстера СССР!

Хорошо провел турнир Геллер. Его мысль стала строже, глубже, не потеряв в то же время остроты и изобретательности… Как и Тайманов, Геллер имел три поражения, но его проигрыши Смыслову и Моисееву говорят скорее всего о небрежности. Геллер жаловался на усталость. Увы, это не объяснение, а тем более не оправдание.

Кан: «За последнее время стиль его игры стал более глубоким и разносторонним. Тонкое понимание позиции Геллер теперь умело сочетает с активными устремлениями. Смелые комбинации чередуются у него с глубоко продуманными упрощениями для перехода в выгодное окончание» («Шахматы в СССР» № 4, 1953).

Хорошо стартовал Болеславский, выиграв в первых шести турах четыре партии при двух ничьих. В этот момент он был единоличным лидером, но обе его ничьи – с Корчным (на 15-м ходу в острой позиции) и бесцветная, в 25 ходов с Константинопольским были до некоторой степени симптоматичны. Они говорили о некотором снижении боевого духа…
Болеславский украсил турнир несколькими “цветистыми“ партиями в его “добром“ стиле молодых лет. Хороши его атаки против Кана и Каспаряна, очень содержательной была ничья с Ботвинником и сильно проведена партия против Тайманова.
Иное отношение должны вызвать к себе не только спортивные, но и творческие срывы нескольких ведущих шахматистов страны. Мы имеем в виду в первую очередь наших “олимпийцев“ – Бронштейна (7–9-е), Кереса (10–11-е) и Смыслова (7–9-е). Не результаты даже, а скорее то, что привело эту замечательную тройку к этим, скажем прямо, скромным результатам, вызвало у шахматной общественности недоумение.
Что в самом деле скрывается за 50-процентным результатом Кереса? Хотелось бы получить ответ на этот трудный вопрос от него самого.

Керес: «Успехи на протяжении нескольких последних лет позволили мне надеяться на хороший результат в очередной олимпиаде в Хельсинки. Мне предстояло выступать на первой доске против сильных противников. И вот, к моему великому огорчению, я вынужден был констатировать, что нахожусь в очень плохой спортивной форме. Игра никак не налаживалась, а в финальной группе я добился только 50-процентного результата. Примерно так же сложилась для меня борьба в XX чемпионате страны. Я долго находился в середине турнирной таблицы, и только за несколько туров до конца мне удалось немного улучшить свои дела. В дальнейшем, однако, меня вновь преследовали неудачи. Я проиграл подряд две партии, и лишь победа над Корчным вернула мне 50-процентный результат…
Это был самый плохой мой результат не только в чемпионатах СССР, но и в целом на протяжении десяти лет. Качество партий было также невысоким. Очевидно, наступил творческий упадок» (из книги «Сто партий», 1966).

Напористые, острые, предприимчивые шахматисты Бронштейн (партии с Моисеевым и Арониным) и Смыслов (партия с Иливицким) занялись на турнире “маневрированием“. Возьмем, например, партию Тайманов – Бронштейн и попробуем проследить маршруты черных фигур, ведомых “острой“ мыслью Бронштейна. Вот они: Qd8-e8-h5-f7-e8, Ng8-f6-d7-f8-d7-f6, Rh8-f8-f6-h6-f6-f8, Bc8-d7-c8. Это “маневрирование“ вызвало у Бронштейна столь большое напряжение, что он оказался даже в цейтноте. То же можно сказать про партию Болеславский – Смыслов, в которой черный ферзь предпринял маршрут d8-h4-h6-h5-h6-f8, а слон – c8-f5-g6-h5-e8-b5.
Некоторые гроссмейстеры считают, кажется, ниже своего достоинства участвовать в полуфиналах, в финале же они с высоты своего величия “маневрируют“, уверенно делают ничьи и понемногу… разучиваются играть. Иначе бы Смыслов выиграл партию у Тайманова, а Бронштейн не пожертвовал бы ладью Аронину, который “не догадался“ в нужный момент опровергнуть жертву и получил все же мат. “Доманеврировался“ до проигрыша Бронштейн в партии последнего тура с Каспаряном (для которого эта победа стала единственной во всем турнире!). Совсем другой была его игра, снискавшая общие симпатии, когда он был еще только на пути к гроссмейстерству…

Суэтин: «Сравнительные неудачи Смыслова в XIX и особенно в XX первенствах объясняются в первую очередь тем, что он недооценивает стадию перехода к середине партии. Особенно однообразен, а следовательно, и уязвим он, когда играет черными… Смыслов стал ограничивать свой творческий кругозор, надеясь на искусство в окончаниях и блестящую интуицию, он избегает иногда конкретных решений даже в самых излюбленных позициях.
Еще менее удачно выступил в обоих турнирах Бронштейн, достигший перед этим исключительных успехов. Он играл без обычной выдумки и энергии, подчас вычурно и антипозиционно, попадая к тому же в сильнейшие цейтноты… Создается впечатление, что красивая и оригинальная шахматная мысль Бронштейна не может найти нужных форм для воплощения» (шахматный ежегодник).

Строгой критики заслуживает игра и опытных мастеров Константинопольского (16-е), Кана (18-е), Каспаряна (19-е), Иливицкого (14–15-е), Липницкого (17-е), Симагина (14–15-е), Аронина (12–13-е) и Гольденова (20-е).
И конечно, дело не в спортивных результатах – кому-нибудь надо же быть в нижней половине таблицы, – а в том скудном творческом содержании, которое вкладывали во многие партии эти маститые шахматисты. Особенно резко это выступало на фоне достижений молодежи, внесшей не только спортивный задор в борьбу, но и блеснувшей богатством творческих идей. Мастера Корчной, Моисеев (7–9-е), Бывшев (12–13-е) и Суэтин (10–11-е) показали, что они являются зрелыми шахматистами и опасны даже для международных гроссмейстеров.

Кан: «Сильным, растущим шахматистом показал себя Моисеев. Для него характерны хорошее понимание позиции, умение вести упорную маневренную борьбу. При случае Моисеев не чуждается и остроты, тяготея в основном к позиционной игре. Уступая многим мастерам в теоретических познаниях, Моисеев умеет наверстать этот недостаток продуманным и целеустремленным ведением срединной стадии партии» («Шахматы в СССР» № 4, 1953).

Из семи встреч с гроссмейстерами Бывшев добился трех побед (над Кересом, Смысловым и Болеславским) и сделал ничью с Ботвинником. Главное, однако, не столько в арифметике, сколько в стиле и характере одержанных им побед. Ленинградец набрал в турнире 9 очков (на пол-очка меньше Кереса), но составные части этого результата весьма показательны. Восемь побед и две ничьи. Бывшев выиграл больше партий, чем Бронштейн, Керес или Смыслов, и столько же, сколько Болеславский и Геллер.

Кан: «Бывшев пока несколько уступает Корчному в смысле разносторонности стиля. В позиционной борьбе он не так силен, как в комбинационной… Есть у Бывшева и Корчного одинаковые недостатки – плохая физическая подготовка и частые цейтноты. Соединяясь вместе, эти недостатки нередко являли печальную картину того, как молодые мастера дрожащими руками молниеносно делали ходы – увы, не всегда лучшие» (там же).

Что отличает игру Бывшева? Большая живость, острота, инициативность мысли. Его партнерам “живется“ нелегко. Их все время беспокоят большие и малые уколы, угроза внезапных комбинаций, порывистые нападения, остроумные идеи контратаки. Игра Бывшева не носит при этом характера легковесности, атак “на авось“. Планы его бывают большей частью глубокими и “стильными“, проникнутыми живым духом инициативы. Такая игра трудна, и Бывшев постоянно попадает в цейтноты, но и его противники не могут похвастаться избытком времени при разрешении выдвинутых перед ними задач. Вспоминается его партия с Болеславским, где возникла позиция, разрешить которую гроссмейстер за доской оказался не в состоянии» (турнирный бюллетень, 14 января).
Показательно, что Бывшевым закончил беседу с корреспондентом «Правды» – главной тогда газеты страны – и Ботвинник (к сожалению, говоря о чемпионате, он отделался общими фразами, поэтому цитировать нечего). Однако как практик Василий Михайлович ожиданий не оправдал. Он еще дважды пробивался в финалы, но занимал места в середке (1954, 10–11-е; 1956, 11–12-е), да и в чемпионатах Ленинграда ни разу не вошел в тройку. Истинным призванием Бывшева оказалась тренерская стезя! Почти полвека преподавал шахматы в питерском Дворце пионеров, стал заслуженным тренером России, воспитал множество учеников. Среди самых известных – Ирина Левитина, Александр Халифман, Евгений Соложенкин…

 

Окончание следует