Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова.
не скажу за вымя, но форшпан - типично украинское слово
Это Л. Н. кокетничал, чтоб думали, что он неграмотный.
Я дал ему бумагу и припасенный мной для этой цели картон, на котором писать, а Александр Борисович держал перед ним черновик завещания. Перекинув ногу на ногу и положив картон с бумагой на колено, Лев Николаевич стал писать: «Тысяча девятьсот десятого года, июля дватцать второго дня». Он сейчас же заметил описку, которую сделал, написав «двадцать» через букву «т», и хотел ее переправить или взять чистый лист, но раздумал, заметив, улыбаясь:
Grigoriy: Я слыхал этот рассказ с фигурировавшим в нём Рубинштейном(Артуром, естесственно). Он конечно более подходящая фигура, чем Рихтер для такой истории, но интересно было бы знать в точности :-)
ответ моей дочери пианистки: Я думаю, речь о том, как Рихтер писал на студии Остров радости. Писал много-много дублей, если я не ошибаюсь, больше 10. А потом оказалось, что самый свежий и лучший - первый, в котором как раз лажи. Хотя, ему удалось записать его на какой-то раз просто идеально. В пластинку пошел первый вариант. PS Предполагаю, что, те лажи, которые великий Рихтер однажды разрешил себе исполняя эмоционального и противоречивого импрессиониста Дебюсси, он бы себе ни разу не разрешил играя строгих Венских классиков или Баха
__________________________
Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй
Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова.
Ну, описАлся Л.Н., ударил по клавиатуре не вторым, а четвёртым пальцем. Разумеется, не "вымем", а "вынем". А сколько шума!
Опять же: каккково влияние матёрой глыбищи? Через десятилетия читаем у Ильфа: у неё были такие груди, что становилось нехорошо от обилия этого продукта.
Grigoriy: Я слыхал этот рассказ с фигурировавшим в нём Рубинштейном(Артуром, естесственно). Он конечно более подходящая фигура, чем Рихтер для такой истории, но интересно было бы знать в точности :-)
ответ моей дочери пианистки: Я думаю, речь о том, как Рихтер писал на студии Остров радости. Писал много-много дублей, если я не ошибаюсь, больше 10. А потом оказалось, что самый свежий и лучший - первый, в котором как раз лажи. Хотя, ему удалось записать его на какой-то раз просто идеально. В пластинку пошел первый вариант. PS Предполагаю, что, те лажи, которые великий Рихтер однажды разрешил себе исполняя эмоционального и противоречивого импрессиониста Дебюсси, он бы себе ни разу не разрешил играя строгих Венских классиков или Баха
Ну ничего себе! Бетховен "строгий" :-))))))
Я эмоциональней музыки просто не знаю. Ураган начала 5-ой симфонии, взрывы финалов Лунной и Апассионаты, последние квартеты(единственное, что по мнению одного индийского мистика, даёт людям представление о высших мирах). Не говоря уже о бесконечной нежности 17-ой, "Элизы", ларго 2-ой сонаты, ...
Видимо дочка своими эзерсисами вынудила Вас перестать слушать музыку :-)
Grigoriy: Я слыхал этот рассказ с фигурировавшим в нём Рубинштейном(Артуром, естесственно). Он конечно более подходящая фигура, чем Рихтер для такой истории, но интересно было бы знать в точности :-)
ответ моей дочери пианистки: Я думаю, речь о том, как Рихтер писал на студии Остров радости. Писал много-много дублей, если я не ошибаюсь, больше 10. А потом оказалось, что самый свежий и лучший - первый, в котором как раз лажи. Хотя, ему удалось записать его на какой-то раз просто идеально. В пластинку пошел первый вариант. PS Предполагаю, что, те лажи, которые великий Рихтер однажды разрешил себе исполняя эмоционального и противоречивого импрессиониста Дебюсси, он бы себе ни разу не разрешил играя строгих Венских классиков или Баха
Ну ничего себе! Бетховен "строгий" :-))))))
Я эмоциональней музыки просто не знаю. Ураган начала 5-ой симфонии, взрывы финалов Лунной и Апассионаты, последние квартеты(единственное, что по мнению одного индийского мистика, даёт людям представление о высших мирах). Не говоря уже о бесконечной нежности 17-ой, "Элизы", ларго 2-ой сонаты, ...
Видимо дочка своими эзерсисами вынудила Вас перестать слушать музыку :-)
У Вас уважаемый Григорий, эмоции через край, вот и говорите порой не подумав. Венские классики или Шопен с Дебюсси это две большие разницы. Прежде всего по вопросам соблюдения ритма. Для Баха или Венских классиков нарушение ритма в угоду эмоциональности (которая у них безусловно есть) невозможно по определению. Для романтиков или импрессионистов неритмичность это вполне таки возможная вещь, в паузах, изменении громкости и гармониях могут быть некие вольности, невозможные для того же Бетховена. Поэтому при исполнении импрессионистов или романтиков иногда ошибка исполнителя может восприниматься как личностное прочтение текста. Поэтому великий Рихтер согласился оставить самый эмоциональный вариант записи Дебюсси, несмотря на то, что там была ошибка.
А насчет экзирсисов моей дочери? Писал уже в форуме неоднократно что она вообще то лауреат международных конкурсов и значит по любому как минимум серьезный профессионал... Вас за попытку унизить моего ребенка прощаю. Вы сами себя унизили и потеряли лицо... только и всего. Но тем не менее, после Вашего перехода на личности, общаться с Вами бессмысленно, и на этом дискуссию с Вами в этой теме прекращаю.
Всех благ.
__________________________
Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй
Да Вы что?! Какая попытка унизить?! Я имею ввиду простую вещь: музыкант профи играет очень много вообще(а ведь слушать не всегда настроение) и в частности - гамм и т п,которые только для пальцев(вот у Вероники об этом "Уроки музыки", о всяких Гедике и Черни :-))
А за разьяснения спасибо, я же совершенно необразован в музыке.
masterd: Прежде всего по вопросам соблюдения ритма. Для Баха или Венских классиков нарушение ритма в угоду эмоциональности (которая у них безусловно есть) невозможно по определению. Для романтиков или импрессионистов неритмичность это вполне таки возможная вещь, в паузах, изменении громкости и гармониях могут быть некие вольности, невозможные для того же Бетховена.
Ув. Почитатель заставил задуматься над смысловой разницей между "какая-нибудь" и "какая-то".
Разница, вроде, как есть, но в чем она?
Пробовал разные сочетания: какая-нибудь сволочь, какая-то сволочь, какая-нибудь красавица, какая-то красавица.
Трудно выразить словами разницу в ощущении смысла. "Нибудь" звучит, как-будто, более интеллигентно и мягко, что ли. "То" более конкретно с оттенком сомнения.
Может какой-нибудь ("какой-то" здесь явно плохо звучит) знаток знает где зарыта собака?
__________________________
Спасение там, где опасность.
Различие между местоимениями что-то и что-нибудь (соответственно кто-то и кто-нибудь) заключается в том, что частица то- придает значение «неизвестно что или кто», а частица -нибудь придает значение «безразлично что или кто». Ср.: Он рассказывал что-то интересное. – Расскажите что-нибудь интересное; Он стал звать кого-то на помощь (неизвестно кого для лица говорящего). – Он стал звать кого-нибудь на помощь (безразлично кого). Ср. также в диалоге: – Приходил кто-нибудь к нам сегодня? – Да, кто-то приходил. Неопределенность местоимений с частицей -нибудь позволяет связывать их с предметом, еще не имеющимся налицо, отсюда возможность употреблять их при глаголе-сказуемом в форме будущего времени, повелительного или сослагательного наклонения, а также в вопросительных предложениях, например: Я попытаюсь что-нибудь сделать для вас; Пошлите рукопись кому-нибудь на отзыв; Если бы кто-нибудь позвонил мне заранее, я бы остался дома.
Я только помню, что видел жалобы филолога, что молодёжь нынче слаба, и студенты филологи неправильно употребляют эти частицы.
"Какой-то перворазрядник даёт советы гроссмейстеру", "типичный форумчанин (какой-нибудь ...) плохо понимает ...". Кажется, в обоих случаях - не словарное (или не основное) значение.
VicS: "Какой-то перворазрядник даёт советы гроссмейстеру", "типичный форумчанин (какой-нибудь ...) плохо понимает ...". Кажется, в обоих случаях - не словарное (или не основное) значение.
Вполне словарное. (Спасибо Жене за цитату). Просто применительно к конкретному человеку (тем более - к человеку известному) какой-то употребляется в намеренно уничижительном значении. (В усиленном варианте какой-то там... это особенно очевидно. Незнамо кто вообще).
(Похоже на употребление местоимения "некий", вообще говоря - нейтрального. Однако, если вслед за "некий" идет известная фамилия...)
Наш пример. Выражение типа "какая-то Погонина" - бесспорно пренебрежительное (и весьма), а выражение "какая-нибудь Погонина" - отнюдь. Но если во втором случае "что-то такое" и угадывается (что-то!), то "степень пренебрежения" несравненно ниже, чем в первом случае. То есть настолько мала, что этим самым пренебрежением можно пренебречь.
Мне кажется, "какой(ая/ие)-то" означает "один субъект, который существует". В свою очередь, "какой(ой/ие)-нибудь" означает "среди большого количество объектов найдется такой, что для него будет верно данное высказывание".
К примеру: "какие-то ученые отвергали теорию эволюции" означает, что автор указывает на конкретных ученых, которые не поддерживали эволюцию. В свою очередь, "какие-нибудь ученые отвергали теорию эволюции" означает предположение, что среди большого множество ученых существовали и такие, которые отврегали теорию эволюции.
То есть, -то означает указание на уникальноть. -нибудь просто подчеркивает объект как представителя класса.
Есть мнение (с), что "-то" - это постпозитивный определённый артикль, к которому шли славянские языки (а болгарский дошёл).
О имени господни повелеваю ти, напиши и ты рабу тому Христову, как богородица беса тово в руках тех мяла и тебе отдала, и как муравьи те тебя ели за тайно-ет уд, и как бес-от дрова те сожег и как келья та обгорела, а в ней цело все, и как ты кричал на небо то, да иное, что вспомнишь во славу Христу и богородице.
Следующий пример еще показательнее как ошибка против требований исторического отношения к изучаемому материалу. Когда-то проф. Будде, найдя в лицейских стихах Пушкина выражение «любви не зная бремя», выводил отсюда следующее правило для индивидуального пушкинского языка: «Винительный падеж одинаково употребителен при глаголах с отрицанием, как и без отрицания» (Пушкин, Собрание сочинений под ред. Венгерова, т. V, 243). Но на самом деле бремя здесь вовсе не винительный падеж, а родительный, как и следует ожидать в данном случае при отрицании. Дело в том, что слова на -мя в литературном языке конца XVIII — начала XIX в. склонялись, как в живом просторечье, без изменения основы, по образцу именительного падежа. Это относилось даже к таким книжным словам, как бремя. Вот несколько примеров:
Но чтобы свободить себя любви от бремя.
(Княжнин, Хвастун.)
Когда от бремя дел случится
И мне свободный час иметь.
(Державин, Благодарность Фелице.)
Ср. примеры на слово пламя:
В водах и в пламе помышляет
Иль умереть иль победить.
(Державин, Осень во время осады Очакова.)
И се — зрю зарево кругом,
В дыму и в пламе грозну сечу.
(Дмитриев, Освобождение Москвы.)
Из пламя и света
Рожденное слово.
(Лермонтов, Есть имя.)
Ср. примеры на темя:
То к темю их прижмет, то их на хвост нанижет.
(Крылов, Мартышка и очки.)
Взгляните на шатер Тавриды,
Раскинутый на теме гор.
(А. Муравьев, Чатыр-даг.)
И т. д.
Даже и сейчас мы иногда в просторечье говорим: «У меня нет время» вместо нет времени. Но во время Пушкина это было хотя и убывающее, но все же еще широко распространенное явление литературного языка. Таким образом, прямой ошибкой против требований исторического изучения языка Пушкина является рассмотрение особенностей этого языка как особенностей, принадлежащих лично Пушкину, не связанных с литературным языком его эпохи и среды.
Можно спросить себя: если бы Пушкину в момент, когда он написал любви не зная бремя, какой-нибудь грамматист сказал, что это ошибка, то как отнесся бы к этому указанию Пушкин? Поправил бы он бремя на бремени или же просто не понял бы поправляющего, потому что, как сказано выше, такие факты, как бремя в значении родительного падежа, были для Пушкина вполне привычным явлением? Очень возможно, что как раз по отношению к данному случаю Пушкин последовал бы указанию грамматиста. Более того, положительно известно, что по указанию критики Пушкин исправил в «Руслане и Людмиле» стих, заключавший аналогичный случай. Именно при переиздании «Руслана и Людмилы» в 1828 г. Пушкин исправил стих:
На теме полунощных гор,
заменив его следующим:
На темени полнощных гор.
В своих черновых критических заметках Пушкин приводит этот случай как одну из ошибок в языке, на которые ему указала критика. Таким образом, с точки зрения нормативной книжной грамматики родительный падеж бремя вместо бремени и в пушкинское время считался ошибкой. Но живое употребление в данном случае расходилось с требованиями грамматического книжного стандарта, и хотя Пушкину кто-то и указал на ошибку, но одновременно множество таких же ошибок в литературе того времени не обращало на себя никакого внимания.
Интересно, что Лермонтов тоже, по воспоминаниям, готов был исправить "из пламя", когда редактор указал ему на ошибку.
