Quantrinas: А я не боюсь. Негр он и в Африке негр.
У нас тут несколько лет назад одного профессора в Конкордии щемили за то, что она вслух прочитала название книги, рассказывая в классе про квебекскую "тихую революцию". Книга 1968 года, в последний раз переиздавалась в XXI веке, но название произнести нельзя.
Спустя несколько месяцев этот случай обсуждался на радио, и тут уже попала под каток журналистка CBC. В итоге, кажется, в обоих случаях дело обошлось публичными извинениями.
Наконец, мне показалось интересным рассказать о человеке (его зовут Кельвин), раскаявшемся в своем прошлом и захотевшем пережить его вновь, чтобы изменить. Тем более что как раз такую возможность и давала ему ситуация, сложившаяся на станции Солярис. Ведь, как вы помните, в романе Лема эта вымышленная планета представляет собой нечто вроде гигантского мозга, в недрах которого материализуются те образы, что запрятаны нашими героями в самые потаенные глубины их душ, те образы, что более всего тревожат их совесть и о которых они давно стараются не напоминать самим себе. Но прошлое всегда с ними. И именно так, в порядке такого напоминания, приходит к Кельвину Харри — девушка, которую он любил на Земле.
Герои — исследователи этой планеты — поставлены в невероятные условия: им необходимо наладить контакт, общение с живой материей Соляриса, понять, с какой целью и по каким законам производит она (или по каким законам в ней происходят) вышеописанные превращения. Каждый из исследователей при этом по-разному относится к странным сигналам планеты. Кельвин пытается заново прожить свое прошлое, но, увы, ему ничего не удается в нем исправить. Оно необратимо, как необратим тот душевный урон, который мы порой, сами того не желая, наносим своим близким. В неизбежной ответственности человека за каждый свой поступок видится нам третий мотив будущего фильма.
Земля мне нужна для контраста, но не только для этого. Мне необходимо, чтобы у зрителя возникло ощущение прекрасной Земли. Чтобы, погрузившись в неизвестную ему дотоле фантастическую атмосферу Соляриса, он вдруг, вернувшись на Землю, обрел возможность вздохнуть свободно и привычно, чтобы ему стало щемяще легко от этой привычности. Короче, чтобы он почувствовал спасительную горечь ностальгии. Ведь Кельвин решает остаться на Солярисе, продолжать исследования — в этом он видит свой человеческий долг. Тут-то и нужна мне Земля, чтобы зритель полнее, глубже, острее пережил весь драматизм отказа героя от возвращения на ту планету, которая была (и есть) его и нашей прародиной.
10 февраля в Испании, в возрасте 91 года, скончался режиссер Карлос Саура, ключевая фигура нового испанского кинематографа, ознаменовавшего конец диктатуры Франко. Саура, снявший более 50 фильмов, покорил международную аудиторию страстными кинодрамами, созданными на основе фламенко с участием легендарных танцоров Кристины Ойос и Антонио Гадеса.
К тому моменту, когда я аспирантом попал в Барселону и Мадрид, я уже видел фильмы Сауры. В сравнении вечер фламенко в местном кабачке не произвёл впечатления.
Большая актриса и ослепительная девушка с фиалковыми глазами - Элизабет Тейлор!
Королева Голливуда периода расцвета, трижды удостоена премии «Оскар».
Первая актриса, чей гонорар за роль Клеопатры в самом дорогом пеплуме Голливуда составил миллион долларов.
В 1999 году Американский институт кино поставил её на седьмое место в списке величайших звезд в истории кино.
Элизабет обладала редкой мутацией — двойным рядом ресниц, что придавало её взгляду дополнительную выразительность.
Она была очень неординарным человеком.
Интересное получается кино.
Мне, пожалуй, надо радоваться тому, что в сложившихся условиях глобальной беды нашу газету больше не аккредитуют главные фестивали мира. Те самые фестивали, что десятилетиями оплачивали нам не только аккредитацию, но даже и отель.
И что эта чаша позора меня миновала.
Ведь я же не мог бы теперь сообщить читателям газеты, что премию в Берлине получил порочный тип под иностранным и потому вдвойне запрещенным названием трансгендер.
Что несколько важных фильмов так или иначе затрагивают запрещенные у нас темы, которые, по нашим законам, не имеют права на существование, и, стало быть, не существуют.
Очень о многом там происшедшем я не мог бы сообщить - так что теперь радуюсь, что сидел дома и писал о семейных комедиях про пап-мам без номеров раз-два, но очень плохих.
Фестивали таким образом оберегают меня от невольного нарушения журналистского долга сообщать о том, что происходит, честно и без утайки.
Спасибо им!
Вспомнилось по поводу.
В 1989 году сняли фильм по мотивам Города Глупова.
Актерский состав в эпизодах неслабый. Правда, не всех узнаешь так сразу.
Вот, например, градоправительница Амалия Карловна с шахматной фамилией.
«Хористы». Французский фильм 2004 года. Время действия ~ середина 20 века.
Типа «Педагогической поэмы», но «Макаренко» - музыкант и вовсе не директор.
Ни по должности, ни по характеру. Хорошая игра актеров, взрослых и детей.
Песня Окуджавы на музыку Шварца в исполнении Камбуровой наложена на кадры с Купченко из "Дяди Вани". Включая момент с "если бы у меня была подруга, или младшая сестра" (на мой вкус, одна из лучших сцен в кинематографе).
Я — квартирная хозяйка и экономка Шерлока Холмса. Меня затягивают в корсет в восемь часов утра, так что дышать уже почти нельзя. Но это ерунда, все можно, и будешь дышать всю смену, как миленькая. На мне длинное платье по моде того времени, широкий кожаный пояс с кошелечком на нем и связкой ключей. Парикмахер Люся сделала мне очаровательную прическу. Волосы когда-то блондинки, а теперь седой дамы, легкие и пушистые, уложены просто и замысловато.
Съемка еще не началась. Устанавливают свет. Я разгуливаю по своим комнатам, стою на маленьком балкончике, у лесенки, десять ступенек которой ведут в столовую. Невольно любуюсь интерьером своей столовой. Большой овальный стол покрыт узорчатой тканой скатертью. Стулья старые (чиппендейл, что ли?). Перед камином удивительный экран. Это невысокая трехстворчатая ширма красного дерева, в которую вставлены толстые бемские стеклышки с фасетками, в медной оправе. Почему-то стекло хорошо защищает от огня, и в то же время видишь пламя камина. Народу в столовой сейчас много, каждый занят своим делом: рабочий вешает барометр, костюмер застегивает высокую, под горло, жилетку мистеру Ватсону (В. Соломин); гример причесывает мистера Холмса, который, не обращая на это внимания, повторяет роль. Ставят мебель. Негромкий говор, вопросы по делу, замечания, просьбы. А над всем этим громкие голоса — указания осветителям. Слышу их только я и запоминаю:
— Игорь, поверни. Дай задний фон.
— 12-3 Включи!
— Выключи корыто!
— Нина, второй шевели, дай 1-12.
— Так нельзя! Полосы пойдут по комнате.
Я слушаю как будто голоса из космоса: людей не видно, они где-то в темноте, около своей аппаратуры.
— Ребята, уголечки проверьте наверху!
— Игорь, у тебя не синий? Включи все!
— Надо поманипулировать!
— Убери с барометра. Подними выше.
— Опять бликует!
— Вот этот не достает.
— Шторки давай! Перекоси!
— Олег, гони уже!
Когда от осветительных приборов в комнате становится нечем дышать, я выхожу в маленькую прихожую, где вижу распахнутое окно на улицу и кресло перед ним. И я поддаюсь иллюзии, опускаюсь в кресло у раскрытого окна, чтобы подышать «свежим» воздухом, и тут же вижу установленный за окном огнедышащий «Марс» (осветительный прибор): окно открыто в павильон, а прибор с особым фильтром заливает комнату закатным солнечным светом.
— Рине Васильевне приготовиться!
Я вхожу в столовую:
— Ужасное преступление на Брикстоун Роуд, сэр! — говорю я и кладу на стол свежие газеты, даже «Times» того времени (бывало и так в истории киносъемок, что ОТК на просмотре в руках чиновника чеховского времени мог рассмотреть «Комсомольскую правду»).
LateSpring: В 2015-м пересёкся с двумя румынами. Полюбопытствовал, смотрят ли там ставшее с 2005 года ультрамодным во всём мире румынское кино. Сказали, что то, что получает награды на крупных фестивалях и попадает в престижные списки, на хрен никому не сдалось. Смотрят в основном комедии 60-х и, конечно, ностальгируют по Чаушеску.
У Сергея Валентиновича Кудрявцева я в бане на всех площадках уже больше года. Причина вовсе не та, по которой более года назад многие перебанили друг друга и в онлайне и в жизни, а режиссёрский дебют признанного киноведа. Сегодня некий аноним из числа его подписчиков прислал состоявшееся вчера в ВК обсуждение моей персоны. Лестно, чёрт побери! О таких словах в свой адрес я не мог и мечтать:
