Отсылки к действительности — любого вида! — для Сабо и раньше были важны. Подобно ему самому, когда он входит в кадр в своих фильмах, реальный источник, документированная деталь, а то и вовсе врезка хроникальной пленки, меняют угол зрения, сокращают дистанцию между «чужой» драмой и нами и мгновенно поднимают градус нашего сопереживания: мы чувствуем, что история дышит нам в затылок. У кинохроники, которую Сабо встраивает в свой последний фильм, расчет, в сущности, такой же. И у той, после которой видавший многое Стив Арнолд будет просыпаться по ночам в холодном поту (имею в виду хронику с горами трупов из Освенцима и Бухенвальда). И у той, которая запечатлела сомнительный триумф имперского баловня Фуртвенглера: растроганный Геббельс после концерта пожимает ему руку. Последняя пленка прокручивается в фильме дважды. Второй раз — в финале, эпилогом. Сабо выкадровал в ней и размножил одну деталь: Фуртвенглер все перекладывает и перекладывает из одной руки в другую скомканный платок, точно вытирается после рукопожатия.
Связь Фуртвенглера с Адольфом Гитлером и Нацистской партией и его отношение к ним являлось предметом большой дискуссии. Когда нацисты пришли к власти в 1933 году, Фуртвенглер был настроен по отношению к ним крайне критически. В 1934 ему было запрещено дирижировать премьерой оперы Пауля Хиндемита Художник Матис, и Фуртвенглер в знак протеста ушел в отставку со своего поста в Берлинской опере и с поста вице-президента Имперской музыкальной палаты. В 1936 году, когда разочарование Фуртвенглера в существующем режиме продолжало нарастать, ему был предложен пост главного дирижёра Нью-Йоркского филармонического оркестра, где он заменил бы Артуро Тосканини. Существовала большая вероятность того, что Фуртвенглер примет это приглашение, но сообщение из Берлинского отделения Ассошиэйтед Пресс, вероятно, заказанное Германом Герингом, утверждало, что он хотел бы вернуться вновь на свой пост в Берлинской опере. Это вызвало перемену в отношении к нему в Нью-Йорке; приглашающая сторона предполагала, что теперь Фуртвенглер полностью поддерживает Нацистскую партию. Хотя сейчас считается, что это не так (например, Фуртвенглер всегда отказывался салютовать нацистам), такая точка зрения преобладала до его смерти.
Нацисты хорошо относились к Фуртвенглеру; он был важной фигурой в области культуры. Его концерты часто транслировались немецким войскам для поднятия духа, хотя он был ограничен в репертуаре, исполняя лишь то, что дозволялось властями. Его отношение к евреям по-прежнему вызывает полемику. С одной стороны, он часто восхищался еврейскими артистами, такими как Артур Шнабель, но с другой стороны он поддерживал бойкоты еврейских товаров и критиковал доминирование евреев в газетном деле. На процессе по денацификации Фуртвенглер был обвинен в том, что поддержал нацизм, оставшись в Германии, выполнял обязанности нацистского функционера, в антисемитских выпадах против Виктора де Сабата. Однако, все эти обвинения были полностью сняты [1].
В своем заключительном слове на процессе по денацификации Фуртвенглер заявил:
«Я знал, что Германию охватил ужасный кризис, но в то же время я был ответственен за германскую музыку, и моим заданием было пройти через этот кризис без потерь. Опасения, что плоды моих трудов будут использованы для пропаганды, были ничем по сравнению с моим желанием сохранить германскую музыку, музыку исполнявшуюся для германского народа его же музыкантами. Люди эти, соотечественники Баха и Бетховена, Моцарта и Шуберта, вынуждены были жить под властью режима, без остатка охваченного идеей тотальной войны. Тот, кто не жил здесь в те дни, не может судить о том, как это было».
«Неужто Томас Манн [один из критиков позиции Фуртвенглера] действительно верит, что в гиммлеровской Германии всем было надо запретить исполнять Бетховена? А может, он просто не представляет себе, что никто еще не нуждался больше, никто еще не желал сильнее услышать Бетховена и его глас свободы и любви, чем эти немцы, вынужденные жить в гиммлеровском царстве страха? Я не жалею, что остался и поддержал этих людей».
(Перевод с англ. цитаты по книге Джона Ардуина’s The Furtwängler Record)
Пьеса Британского драматурга Рональда Харвуда Мнения сторон (Taking Sides) (1995), действие которой происходит в 1946 году в американской зоне оккупации в Берлине, посвящена обвинениям американских оккупационных войск против Фуртвенглера в отношении служения последнего нацистскому режиму. В 2001 году эта пьеса была экранизирована Иштваном Сабо с участием Харви Кейтеля, роль Фуртвенглера сыграл Стеллан Скарсгард (Stellan Skarsgård).[2]
Сюжет с Фуртвенглером и тема в целом очень тонкая. Обстоятельтва места и времени. Скажем, Варбург, в числе немногих прочих, имел статус "полезного еврея" и руководил работами берлинского института электрохимии.
Я где-то читал, что Варбурга оставили в покое по прямому приказанию Гитлера, которой боялся рака (у него в середине 30х удалили полип), а Варбург вовсю занимался изучением рака.
ночью от нечего делать посмотрел Анну Каренина Соловьева. Скажу не боясь оштбиться - это новое слово в режиссуре! - все актеры старше своих персонажей лет на 20. за исключением Сережи Каренина...
особенно впечатлила Китти - такая матерая дама, пробы негде ставить... Левин сильно смахивает на конюха Левина. притом, что Гармаш - прекрасный актер.... Вронский примелькался в сериалах, причем в дешевейших... впрочем, там ему и место.
Анна в исполнении Друбич несмотря на преклонный возраст понравилась больше Самойловой. У той получилась натуральная истеричка, которой сильно охото дать в ухо. А эта вызывает хоть какие-то положительные эмоции типо вдуть... Абдулов и Янковский без вопросов - новая и последняя встреча с ними это подарок.
Michail Wolopasoff: Сочный комментарий, брат Поликоп!
оооо! ну наконец-то! а я хотел уже тебе на мыло коллективное письмо отправлять с настоятельной рекомендацией вернуться. клянусь - ровно вчера письмо состряпал, сидел ждал пока в онлайне поболе людей собереццо, чтоб подписЕй было достаточно. а ты вот он нарисовался...
ты это... не пропадай больше зы. тут на днях и Василь Михалыч стартует. как же без тебя болеть-то?
В Канне, будучи членом жюри, отчаянно сражался, чтоб наши картины получили премии, и в результате одна из организаторов фестиваля по имени Доменик встала и сказала, что если бы не Герман, то ваше русское кино не получило бы ни ... Последние три слова она сказала на чисто русском языке…
Найти Форрестера 2000 Finding Forrester Фильму 100 лет в обед, а я его сегодня смотрел впервые. В рейтинге поставил бы, пожалуй, 8 или 9 по 10-бальной шкале, применяемой IMDb, если бы неоднократно не встречал похожий сюжет в других американских фильмах: незаслуженно притесненному кем-либо из преподавателей элитного учебного заведения юному таланту в победном "полуфинале" все восхищенно рукоплещут после проникновенной и трогательной "оправдательной" речи старшего товарища (обычно мега-звезды или прижизненно причисленного к лику святых/гениев). Короче, "наши" победили. Финал трагично-печальный, но - обязательно! - оптимистичный.
Задумался: увы, не могу вспомнить ни одного "афроамериканского" автора, чье хоть одно литературное произведение мне чем-то понравилось. На нашего (без кавычек, конечно) Пушкина - не тянут.
Тоже хочу поделиться киновпечатлениями.
Смотрел "Анну Каренину" режиссёра Джо Райта. Смотрел, уговаривал себя – это же "по мотивам", не придирайся, смотри, как изящно все сделано, как театрально! Какая симпатичная Кира Найтли, а Стива - так вообще хорош! Пусть диалоги сокращены, пусть что-то не как у Толстого, имеет же режиссер право... и т.д.
Но когда Каренин, узнав о неверности Анны, говорит ей, что требует прекращения общения с Вронским, соблюдения приличий и "за это вы будете пользоваться всеми правами жены и исполнять ее обязанности", то тут я все-таки плюнул, и фильм дальше смотреть не стал.
Потому что у Толстого текст такой:
— Алексей Александрович! Что вам от меня нужно?
— Мне нужно, чтоб я не встречал здесь этого человека и чтобы вы вели себя так, чтобы ни свет, ни прислуга не могли обвинить вас... чтобы вы не видали его. Кажется, это не много. И за это вы будете пользоваться всеми правами честной жены, не исполняя ее обязанностей. Вот все, что я имею сказать вам. Теперь мне время ехать. Я не обедаю дома.
Jester_Buffoon: Задумался: увы, не могу вспомнить ни одного "афроамериканского" автора, чье хоть одно литературное произведение мне чем-то понравилось. На нашего (без кавычек, конечно) Пушкина - не тянут.
А у меня был случай.
Samuel R. Delany. "Time Considered as a Helix of Semi-Precious Stones."
Правда надо попасть на хороший перевод.
Не Пушкин, но рассказ годный.
