в общем да..
но есть и но,
я б сказал, что ничего хорошего, что нет у лирического героя того-сего, ну яхты с виллами понятно, но он доходит до цветов, какая-то толстовщина)
Любая влага,
влитая в кувшин,
спешит принять
его литую форму,
а слово,
проникая в глушь души,
ей сообщает
собственную форму.
Тьму искажает образами
ночь,
в конях отстали
борзые комони...
Всегда,
повсюду —
горлом превозмочь
границы ужасающих гармоний.
Так, в мир входя,
мы изменяем мир,
он — оболочка,
мы — его основа,
мой мир,
рябясь, морщинясь,
как эфир,
приобретает очертанье СЛОВА.
Искрится дым —
сгорел последний том...
Но
вечен знак над лёгким пеплом
букв,
над кошмами,
над каменной плитой
изогнутый лекалом мысли
ЗВУК.
*******
Пьянее чёрного вина чужого взгляда,
мне для гармонии — она,
а ей — не надо.
Мне до свободы нужен шаг,
а ею пройден,
она предельна в падежах,
я — только в роде.
Она в склонениях верна,
я — в удареньях,
так выпьем тёмного вина — до озаренья!
Поищем горькой черноты,
чтоб излучиться,
событью нужен я (и ты!),
чтобы случиться.
И разве не моя вина,
что не случилось,
и разве не моя вина —
не получилось.
И разве не моя вина —
не сделал кличем:
аз тэ обичам,
я люблю,
аз тэ обичам!
Перемещаются во мне
шары блаженства,
подкатывает к горлу ком —
знак совершенства,
скажи негромкое:
жаным *, аз тэ обичам.
Подай мне руку,
есть у нас такой обычай...
****
Ах, какая женщина,
Руки раскидав,
Спит под пыльной яблоней.
Чуть журчит вода.
В клевере помятом сытый шмель гудит.
Солнечные пятна бродят по груди.
Вдоль арыка тихо еду я в седле.
Ой, какая женщина! Косы по земле!
В сторону смущённо
Смотрит старый конь.
Солнечные пятна шириной в ладонь...
О.Сулейменов
Мне и рубля не накопили строчки, краснодеревщики не слали мебель на дом. И кроме свежевымытой сорочки, скажу по совести, мне ничего но надо.(ВМ)
Прочитав Ваше,арт.,сообщение, вспомнил статью Александра Кушнера "Перекличка" 1979 года. Она начинается так:
Перекличка с предшественниками в современниками. Это явление, несмотря на недоуменные и порицательные отзывы некоторой части критики, — процесс закономерный, естественный и неизбежный»
Посмотрел содержание книги "Вечерний свет" в интернете, начало ещё одного стихотворения "Душа - элизиум теней и хочет быть звездой" явная отсылка к Тютчеву, сразу к двум стихотворениям "Душа моя элизиум теней" "Душа хотела б быть звездой".
Зашла в теме речь про Юнну Мориц...
И вспомнилась история из старого времени... год помнится 83... вызывают наших оргов-КСП-шников после очередного фестиваля в Днепропетровский обком ВЛКСМ на разбор полетов и отчитывают:
- Зачем нам Пастернак?
И кто такой этот Мориц?
__________________________
Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй
Наверое, где-то здесь аксакалы должны вспомнить: мульт "Мальчик шел, сова летела" вышел в 81ом; "Большой секрет для маленькой компании" - в 79ом, а "Пони бегает по кругу" - в 1974.
Не знали в Союзе сценаристов. Да их и сейчас не особо знают.
Наверое, где-то здесь аксакалы должны вспомнить: мульт "Мальчик шел, сова летела" вышел в 81ом; "Большой секрет для маленькой компании" - в 79ом, а "Пони бегает по кругу" - в 1974.
Не знали в Союзе сценаристов. Да их и сейчас не особо знают.
Однако согласитесь, что уж человек, курирующий культуру в обкоме (даже комсомольском) список фамилий не совсем правильных советских поэтов обязан был помнить даже, если его ночью разбудить. А то что кто то из парт-функционеров помнил фамилии не очень нежелательных поэтов без имен?
Ну то Бог им всем судья... и время.
__________________________
Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй
Не хочется разводить здесь политоту, но вот с этой фразой ...
masterd:...Ну то Бог им всем судья... и время.
... нельзя не согласиться. Универсальное суждение. Применимо и к нам, и к ним, и ко всем. В том числе и к Юнне. Мультик про пони будут смотреть наши внуки и правнуки. А памфлеты вроде "Идиот и самолет" забудутся лет через 10.
Когда-то человек гордился своими рысаками, а
теперь... вельветовыми шлепанцами из Польши. Хлестаков был с Пушкиным на
дружеской ноге, а мой знакомый Геныч вернулся из Москвы подавленный и тихий
- Олжаса Сулейменова увидел в ЦУМе.
Интересное стихотворение Кушнера, написанное, очевидно, до 2014 года.
"Не говори мне о потомках…"
Не говори мне о потомках,
Я плохо вижу их в потёмках,
Насколько ж мне понятней предки!
Смотри: на нас глядит Потёмкин
В саду Таврическом сквозь ветки.
Когда бы мы ему сказали,
Что Крым, как шляпу, потеряли,
И Крым плывет под желтым флагом,
Он отвернулся бы в печали,
Пришел бы в ярость - и заплакал.
Картины, музыку, романы -
Всё это предки сочинили.
Простим им войны и обманы,
Люблю голландские тюльпаны,
Миф о Тезее и Ахилле.
Люблю стихи о незнакомке,
О Саломее и соломке,
Прости, пишу я хаотично.
А что придумают потомки,
Мне почему-то безразлично.
Поэта можно успокоить. Шляпа нашлась.
__________________________
Спасение там, где опасность.
День, вечер, одеванье, раздеванье –
все на виду.
Где назначались тайные свиданья –
в лесу? в саду?
Под кустиком в виду мышиной норки?
a la gitane?
В коляске, натянув на окна шторки?
но как же там?
Как многолюден этот край пустынный!
Укрылся – глядь,
в саду мужик гуляет с хворостиной,
на речке бабы заняты холстиной,
голубка дряхлая с утра торчит в гостиной,
не дремлет, ах!
О где найти пределы потаенны
на день? на ночь?
Где шпильки вынуть? скинуть панталоны?
где – юбку прочь?
Где не спугнет размеренного счастья
внезапный стук
и хамская ухмылка соучастья
на рожах слуг?
Деревня, говоришь, уединенье?
Нет, брат, шалишь.
Не оттого ли чудное мгновенье
мгновенье лишь?
Свой первый срок я выдержать не смог.
Мне год добавят, может быть, четыре.
Ребята, напишите мне письмо,
Как там дела в свободном вашем мире.
Что вы там пьете? Мы почти не пьем.
Здесь только снег при солнечной погоде.
Ребята, напишите обо всем,
А то здесь ничего не происходит.
Мне очень-очень не хватает вас,
Хочу увидеть милые мне рожи.
Как там Надюха? С кем она сейчас?
Одна? - тогда пускай напишет тоже.
Страшней быть может только Страшный суд.
Письмо мне будет уцелевшей нитью.
Его, быть может, мне не отдадут,
Но все равно, ребята, напишите.
В переводе Маршака помрачающая ум миниатюра (Ковентри Патмор (1823-1896).
О поцелуе
- Он целовал вас, кажется?
- Боюсь, что это так!
- Но как же вы позволили?
- Ах, он такой чудак!
Он думал, что уснула я
И все во сне стерплю,
Иль думал, что я думала,
Что думал он: я сплю!
__________________________
Спасение там, где опасность.
Михаил Анчаров (эпиграф: песня об органисте, который на концерте
известной певицы заполнял паузы, пока певица отдыхала)
Рост у меня
Не больше валенка.
Все глядят на меня
Вниз,
И органист я
Тоже маленький,
Но все-таки я
Органист.
Я шел к органу,
Скрипя половицей,
Свой маленький рост
Кляня,
Все пришли
Слушать певицу
И никто не хотел
Меня.
Я подумал: мы в пахаре
Чтим целину,
В вoине - страх врагам,
Дипломат свою
Преставляет страну,
Я представляю
Орган.
Я пришел и сел.
И без тени страха,
Как молния ясен
И быстр,
Я нацелился в зал
Токкатою Баха
И нажал
Басовый регистр.
О, только музыкой,
Не словами
Всколыхнулась
Земная твердь.
Звуки поплыли
Над головами,
Вкрадчивые,
Как смерть.
И будто древних богов
Ропот,
И будто дальний набат,
И будто все
Великаны Европы
Шевельнулись
В своих гробах.
И звуки начали
Души нежить,
И зов любви
Нарастал,
И небыль, и нечисть,
Ненависть, нежить
Бежали,
Как от креста.
Бах сочинил,
Я растревожил
Свинцовых труб
Ураган.
То, что я нажил,
Гений прожил,
Но нас уравнял
Орган.
Я видел:
Галерка бежала к сцене,
Где я в токкатном бреду,
И видел я,
Иностранный священник
Плакал
В первом ряду.
О, как боялся я
Не свалиться,
Огромный свой рост
Кляня.
О, как хотелось мне
С ними слиться,
С теми, кто, вздев
Потрясенные лица,
Снизу вверх
Глядел на меня
__________________________
Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй
Бывают
Такие
Периоды,
Когда к словопреньям не тянет
И кажется, в рот набери воды,
А глубже молчанье не станет,
Когда накричался до хрипа ты,
И, сделав все резкие выпады,
Ты медленно делаешь выводы.
Бывают Такие Периоды.
л.мартынов (1967)
Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском качался
Возле тюрем своих Ленинград.
И когда, обезумев от муки,
Шли уже осужденных полки,
И короткую песню разлуки
Паровозные пели гудки,
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.
1935 г.
С 1923 по 1934 практически не печаталась. По свидетельству Л. К. Чуковской («Записки об Анне Ахматовой») многие стихотворения тех лет были утеряны в переездах и во время эвакуации.
А слова потрясающие. Только ж снова не перепечатывают... и не слышат. Как это "ненужным привеском"? Что за очернение и замалчивание труловых подвигов?
Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском качался
Возле тюрем своих Ленинград.
И когда, обезумев от муки,
Шли уже осужденных полки,
И короткую песню разлуки
Паровозные пели гудки,
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.
1935 г.
просто жесть, как сильно
__________________________
Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй
Ох... Грустная тема поэт в годы диктатуры. Очень печальная тема судьбы лучших поэтов. А хочется хоть чуть чуть веселее и тоски поменьше. Праздника хочется.
Вспомнилось кое что в тему тех лет... Евтушенко в прозе, скажем "Ягодные места"... был там у него персонаж из прежнего времени, кому удалось пронести через те самые жуткие годы чувство юмора, впрочем персонаж то жил бирюком... ему возможно некого было терять и просто некого оплакивать:
— Мой колхоз — сибирский мороз… А сам я февраль — бродяга и враль, — непонятно ответил старик, еще глубже надвигая кепку на нос.
— Как это понять — февраль? — спросил Ситечкин.
— А это тако сибирско словечко — обозначат бродячего человечка. В Февральскую революцию, говорят, всех бродяг повыпускали подряд. Они не окоренились нигде, от села к селу побрели, потому чалдоны и назвали их: «феврали». Я, может, сейчас последний февраль, перепортивший в юности мно-о-гих краль…
Бурят засмеялся, погрозил старику пальцем:
— Ой, не верю! Ой, не верю!
— Хошь верь, хошь не верь, а мне и сейчас по ночам кой-каку открывают дверь. Стариковский единственный раз — он тягучий, потому и сладок для баб, хотя и не могучий. А вообще-то бабья постель как пухова трясина — для февраля настоящего невыносима....
и далее еще:
— А что же потом? Вы что… освободились… или опять бежали? — подавленно спросил Ситечкин, инстинктивно отодвигаясь от безостановочно рифмующего старика, может быть действительно убийцы и вора.
Старик, увидев испуг Ситечкина, попробовал его успокоить, правда, не совсем удачно:
— По старости свободная досрочно, хотя и теперь я веду себя малость порочно.
— Ну, я пойду… — засуетился Ситечкин, торопливо взваливая рюкзак на плечи, а в мыслях у него так и прыгало: «Это сумасшедший… Или убийца… А может, и то и другое вместе».
— Да ты погоди, — ласково надвинулся на него старик… — Расскажи, что в твоей-то, ишо незнакомой груди! Какие мысли в себе ты прячешь и чо вообще в этой жизни значишь! На то и тайга, чтоб такие вести разговоры. Да ты не пужайся… Нет в мире честнее людей, чем все бывшие воры…
Ситечкин попятился от старика и, еле сохраняя достоинство, скрылся в кустах. Бурят, схватившись за живот, покатывался со смеху:
— Ой, испугался! Ой, испугался!
— Трусишка, как гнилая шишка… — заключил старик. — А какой от меня страх, когда я почти уж прах?
__________________________
Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй
