Как мы пишем вдвоем? Вот как мы пишем вдвоем: "Был летний (зимний) день (вечер), когда молодой (уже немолодой) человек (-ая девушка) в светлой (темной) фетровой шляпе (шляпке) проходил (проезжала) по шумной (тихой) Мясницкой улице (Большой Ордынке)". Все-таки договориться можно.
А дома папа с бабушкой,
А может, мама с дедушкой
Сейчас же накормили
Голодного сынка,
Слегка его погладили,
А может, не погладили,
Слегка его пошлёпали,
А может, не слегка.
Например, Иван Гончаров писал в 1856 году «прощайте пока» — в смысле «я прощаюсь с вами не навсегда, а до тех пор, пока мы не увидимся». Другими такими формулами было «пока будь здоров» — то есть «будь здоров все то время, на которое мы расстаемся», «пока всего доброго», «пока жму руку» и т. д.
Странно, что по ссылке не обсуждается некая странность этих фраз. "Пока всего доброго" означает всего доброго, пока мы не увидимся, а дальше уже не всего доброго? Как говорят в народе, если я погибну, считайте меня коммунистом, а пока не надо.
Как мы пишем вдвоем? Вот как мы пишем вдвоем: "Был летний (зимний) день (вечер), когда молодой (уже немолодой) человек (-ая девушка) в светлой (темной) фетровой шляпе (шляпке) проходил (проезжала) по шумной (тихой) Мясницкой улице (Большой Ордынке)". Все-таки договориться можно.
Это как вдвоём пишут. Но одному писать не легче. Тургенев, из письма Василию Боткину, 17 мая 1856 года:
Я начал было одну главу следующими (столь новыми) словами: „В один прекрасный день“ — потом вымарал „прекрасный“ — потом вымарал „один“ — потом вымарал все и написал крупными буквами: … мать! да на том и покончил. Но я думаю, „Русский вестник“ этим не удовлетворится».
Как всё-таки интересно быть необразованным невеждой. Невеждой, глядящим на мир широко раскрытыми глазами, наивным как молодой редис. Впервые увиденное и/или прочитанное бьёт наповал, восхищает каждым поворотом сюжета. Прослушал "Графа Нулина" в исполнении Юрского, ранее был знаком только с рифмой супруга-супруга (это спойлер).
"Я подумал, что, если бы Лукреции пришло в голову дать пощечину Тарквинию? быть может, это охладило б его предприимчивость и он со стыдом принужден был отступить? Лукреция б не зарезалась, Публикола не взбесился бы, Брут не изгнал бы царей, и мир и история мира были бы не те... Мысль пародировать историю и Шекспира мне представилась, я не мог воспротивиться двойному искушению и в два утра написал эту повесть".
Кстати, с Лукрецией как раз знаком. Как с вашингтонской, так и с выставленной в музее Миннеаполиса.
Исследователям театральной музыки XVIII века тип аккомпанемента, напоминающий начало Лунной сонаты, известен также под названием ombra (с итальянского — «тень»). На протяжении многих десятилетий в оперных спектаклях подобные звуки сопровождали появление духов, призраков, таинственных посланцев загробного мира, шире — размышления о смерти. Достоверно известно, что при создании сонаты Бетховен вдохновлялся совершенно конкретной оперной сценой. В эскизную тетрадь, где зафиксированы первые наброски будущего шедевра, композитор выписал фрагмент из оперы Моцарта «Дон Жуан». Это краткий, но очень важный эпизод — смерть Командора, раненного во время поединка с Дон Жуаном. Кроме упомянутых персонажей, в сцене участвует слуга Дон Жуана Лепорелло, так что образуется терцет. Герои поют одновременно, но каждый о своем: Командор прощается с жизнью, Дон Жуан полон раскаяния, потрясенный Лепорелло отрывисто комментирует происходящее. У каждого из персонажей не только свой текст, но и своя мелодия. В единое целое их реплики объединяет звучание оркестра, который не просто аккомпанирует певцам, но, останавливая внешнее действие, фиксирует внимание зрителя на моменте, когда жизнь балансирует на грани небытия: мерные, «капающие» звуки отсчитывают последние мгновения, отделяющие Командора от смерти. Завершение эпизода сопровождается ремарками «[Командор] умирает» и «Месяц совсем скрывается за облаками». Звучание оркестра из этой моцартовской сцены Бетховен повторит в начале Лунной сонаты почти буквально.
Роджер, Вы помните эту сцену/музыку? Где её послушать?
Вообще, самое сильное впечатление в операх Моцарта на меня оказывают не арии, а сложные дуэты, трио, и т.д., когда каждый говорит/поёт своё, иногда в унисон, иногда диалогом. В этом смысле да Понте рулит.
Умерла балерина Алисия Алонсо (урождённая Алисия Эрнестина де ла Каридад дель Кобре Мартинес дель Ойо), жена хореографа Альберто Алонсо известного нам в частности постановкой "Кармен-сюиты" для Алисии, а позже для Плисецкой.
jenya: Кстати, с Лукрецией как раз знаком. Как с вашингтонской, так и с выставленной в музее Миннеаполиса.
Категорически не одобряю. Человек тычет по ссылке, ожидает захватывающей встречи с Лукрецией... а там ему вместо этого рассказывают, что дух, понимаешь, захватывает - и даже не написано, кто автор.
К 19 октября, - лицейский день и день рождения А. Галича.
На другой день Пушкин зашел к Венивитиновым на несколько минут; в этом доме он познакомился с М. П. Погодиным. Через 2 недели, 25 сентября 1826, Пушкин читал здесь в кругу самых близких друзей "Бориса Годунова". Интерес к трагедии возрастал день ото дня. Следующее долгожданное чтение "Бориса Годунова" состоялось в доме Венивитиновых 12 октября. Собралось человек сорок московских писателей, журналистов, любителей литературы.
Из воспоминаний Погодина:
Какое действие произвело на всех нас это чтение -- передать невозможно. Мы собрались слушать Пушкина, воспитанные на стихах Ломоносова, Державина, Хераскова, Озерова, которых все мы знали наизусть. Учителем нашим был Мерзляков. Надо припомнить и образ чтения стихов, господствовавший в то время. Это был распев, завещанный французскою декламацией. Наконец, надо себе представить самую фигуру Пушкина. Ожиданный нами величавый жрец высокого искусства -- это был среднего роста, почти низенький человечек, вертлявый, с длинными, несколько курчавыми по концам волосами, без всяких притязаний, с живыми, быстрыми глазами, с тихим, приятным голосом, в черном сюртуке, в черном жилете, застегнутом наглухо, небрежно повязанном галстухе. Вместо высокопарного языка богов мы услышали простую ясную, обыкновенную и, между тем, -- поэтическую, увлекательную речь!
Первые явления выслушали тихо и спокойно или, лучше сказать, в каком-то недоумении. Но чем дальше, тем ощущения усиливались. Сцена летописателя с Григорьем всех ошеломила... А когда Пушкин дошел до рассказа Пимена о посещении Кириллова монастыря Иоанном Грозным, о молитве иноков "да ниспошлет господь покой его душе, страдающей и бурной", мы просто все как будто обеспамятели. Кого бросало в жар, кого в озноб. Волосы поднимались дыбом. Не стало сил воздерживаться. Кто вдруг вскочит с места, кто вскрикнет. То молчанье, то взрыв восклицаний, напр., при стихах самозванца: "Тень Грозного меня усыновила". Кончилось чтение. Мы смотрели друг на друга долго и потом бросились к Пушкину. Начались объятия, поднялся шум, раздался смех, полились слезы, поздравления. Эван, эвое, дайте чаши!.. Явилось шампанское, и Пушкин одушевился, видя такое свое действие на избранную молодежь. Ему было приятно наше волнение. Он начал нам, поддавая жару, читать песни о Стеньке Разине, как он выплывал ночью на Волге на востроносой своей лодке, предисловие к "Руслану и Людмиле": "У лукоморья дуб зеленый"... Потом Пушкин начал рассказывать о плане Дмитрия Самозванца, о палаче, который шутит с чернью, стоя у плахи на Красной площади в ожидании Шуйского, о Марине Мнишек с самозванцем, сцену, которую написал он, гуляя верхом, и потом позабыл вполовину, о чем глубоко сожалел. О, какое удивительное то было утро, оставившее следы на всю жизнь. Не помню, как мы разошлись, как докончили день, как улеглись спать. Да едва кто и спал из нас в эту ночь. Так был потрясен весь наш организм.
Спустя 100 лет, 24 октября 1926 года, это событие было отмечено в квартире Гинзбургов (родителей А. Галича и В. Гинзбурга, которые жили здесь с 1923 года). Состоялось закрытое заседание Пушкинской комиссии Общества любителей Российской словесности при Московском Университете, посвящённое столетней годовщине чтения Пушкиным «Бориса Годунова» у Веневитиновых.
Из воспоминаний Галича[3]:
«…После того как мы переехали из Севастополя в Москву, мы поселились в Кривоколенном переулке, в доме номер четыре, который в незапамятные времена — сто с лишним лет тому назад — принадлежал семье поэта Дмитрия Веневитинова. Осенью тысяча восемьсот двадцать шестого года, во время короткого наезда в Москву, Александр Сергеевич Пушкин читал здесь друзьям свою только что законченную трагедию „Борис Годунов“. В зале, где происходило чтение, мы и жили. Жили, конечно, не одни. При помощи весьма непрочных, вечно грозящих обрушиться перегородок зал был разделён на целых четыре квартиры… и между ними длинный и тёмный коридор, в котором постоянно, и днём и ночью, горела под потолком висевшая на голом шнуре тусклая электрическая лампочка. Окна нашей квартиры выходили во двор. Вернее, даже не во двор, а на какой-то удивительно нелепый и необыкновенно широкий балкон, описанный в воспоминаниях Погодина о чтении Пушкиным „Бориса Годунова“».[4]
Программки были отпечатаны тиражом всего в шестьдесят экземпляров. И то это было много, потому что торжественное заседание происходило не где-нибудь, а в нашей квартире — в одной из тех четырёх квартир, что были выгорожены из зала веневитиновского дома. И хотя квартира наша состояла из целых трёх комнат, комнаты были очень маленькими, и как разместились в них шестьдесят человек — я до сих пор ума не приложу.[5]
Открыл заседание Председатель Общества любителей Российской словесности при Московском Университете профессор П. Н Сакулин, за ним выступили литературовед, исследователь творчества А. С. Пушкина М. А. Цявловский и старший брат отца хозяина дома, профессор Московского университета, известный литературовед-пушкинист Лев Самойлович Гинзбург. Фрагменты «Бориса Годунова» исполняли артисты МХАТа — Качалов, Лужский, Синицын, Гоголева, Леонидов.[5]
Люди - и это в 1926 году! - отчаянно стремились поддерживать культурное пространство. Все всех знали. У каких-то Гинзбургов собирается весь цвет Москвы профессора, великие артисты. Да, я знаю, что дядя был литературоведом - но собирается ли сейчас на квартире у рядового литературоведа вся богема, чтобы почитать Пушкина??
Неудивительно, что в такой среде появлялись такие дети.
Идея поддержать культурное пространство мне близка, возможно так оно и бывает, когда по тем или иным причинам его мало. В моём случае - мало на русском языке. В другом масштабе, конечно, но вот в прошлые выходные мы собирались на вечер Резо Габриадзе, смотрели чудесный фильм "Резо". Вечер поэзии у нас тоже как-то был и много всего другого. Конечно, своими силами не прочитать, не построить программу как Юрский или Райкин, но Юрский и Райкин приезжают (приезжали) раз в десять лет, да и то в Чикаго.
jenya: Идея поддержать культурное пространство мне близка, возможно так оно и бывает, когда по тем или иным причинам его мало. В моём случае - мало на русском языке. В другом масштабе, конечно, но вот в прошлые выходные мы собирались на вечер Резо Габриадзе, смотрели чудесный фильм "Резо". Вечер поэзии у нас тоже как-то был и много всего другого. Конечно, своими силами не прочитать, не построить программу как Юрский или Райкин, но Юрский и Райкин приезжают (приезжали) раз в десять лет, да и то в Чикаго.
О вас я как раз думал в связи с этим. Но у вас контекст совсем другой. Значительно меньше бытовых трудностей, и значительно более консолидированная - именно за счет своей диаспорнутости - диаспора. А там... реально, ну кто такой был Гинзбург, и все это семейство, чтобы туда Качалов и Леонидов ходили?
Но факт остается фактом.
Забыл Рахлина, ему опять же 45. Слушал его вчера в Чикаго, замечательно. Исполняли времена года Вивальди и Пьяццоллы, Рахлин играл на скрипке и дирижировал. Вивальди сыграли так, что можно было подумать, что это уже Пьяццолла.
У Юлика (так его называет Мацуев) интересная биография. Родился в Вильнюсе в семье музыкантов. Папа - виолончелист из Челябинска, мама - пианистка и дирижёр из Литвы, познакомились они, по-видимому, в Ленинградской консерватории. Когда Юлику было неполных четыре года (1978), семья уехала в Австрию. Но на скрипке он играл с двух лет. На самом деле, Рахлин мечтал о виолончели (как папа), поэтому, когда бабушка с дедушкой подарили ему первую скрипку, они сказали, что это маленькая виолончель. Надувательство обнаружилось позже, когда папа взял сына на концерт в Вильнюсе.
В прошлом году Рахлин женился на канадской скрипачке, учившейся в Кливленде; вот они крупным планом перед недавним концертом в Австрии.
Когда фотографировал - вспоминал рассказ про Шерлока Холмса и заброшенный дом. Неожиданная аналогия, просто в музее я бываю часто, а в их концертном зале - всего третий раз. Давным давно на Кисине и Башмете (сонаты Шостаковича и Шуберта), потом на симфоническом концерте (классическая симфония Прокофьева пошла на ура, а дальше был не то Лютославский, не то Пендерецкий, и кроме того я сидел высоко и боялся). И вот после приличного перерыва - ещё раз, навещал Т.
В ОВИР ГУВД ЛЕНГОИСПОЛКОМА
ОТ БРОДСКОГО Александра Ивановича 1903 г.р.
прож. пр Литейному пр.24 кв.28 тел.273-83-37
ЗАЯВЛЕНИЕ.
Мне 80 лет, три месяца назад скончалась моя жена, с которой мы прожили совместно сорок пять лет и я остался в одиночестве. Ни родных, ни близких у меня нет. В таком возрасте, обремененный вдобавок болезнями, я нуждаюсь в постоянной помощи и поддержке. Единственным человеком, кто согласился оказать мне приют и необходимые условия существования – это мой сын Иосиф Бродский, проживающий в США. Его согласие подтверждается прилагаемыми к сему документами, надлежащим образом заверенными властями США, разрешившими мне въезд в страну на постоянное жительство. В связи со столь печально сложившимися для меня обстоятельствами я обращаюсь к Вам с просьбой об удовлетворении моего ходатайства о выезде.
