В 4-ом классе одна из родительниц научила нас вязать на спицах и крючком. Это успокаивающее занятие мне понравилось. Как-то, уже женившись, я связал розовый шарфик для старшей дочери. Однако подобно другим детям, я использовал спицы не только по их прямому назначению. Однажды, лёжа на кровати, я вставил одну из них в розетку. Раздался треск, возникло свечение, и я получил увесистый удар электрическим током в руку. Со спицами было связано и другое неприятное происшествие. Помимо длинных, тупых, я пользовался ещё и короткими, острыми. Как-то раз мама полезла в выдвижной ящик стола и наткнулась на одну из них. На моих глазах она пронзила насквозь ей руку, войдя рядом с большим пальцем и выйдя возле ребра ладони. Но мама довольно спокойно отнеслась к этому, просто помазала две ранки йодом. Помнится, родная бабушка вовсе, порезав кухонным ножом палец, обёртывала его обрывком газеты и продолжала готовить еду.
В детстве я видел, как другие ребята расплющивали монетки, подкладывая их под трамвай. На даче я решил таким же образом сделать ножичек, положив большой гвоздь на рельсы, но он во время прохождения поезда упал. Тогда я привязал его к ним верёвкой, не бумажной, а очень прочной, пеньковой. Поезд неожиданно разорвал её, но это произошло не мгновенно - я увидел, как при этом напрягся рельс, и услышал громкий звук лопнувшей верёвки. Это, конечно, испугало меня, и, несмотря на то, что гвоздь принял ту форму, которую я хотел, желания повторять этот опыт у меня больше не возникало.
Во дворе мальчишки то поджигали остававшийся после сварочных работ карбид, кидая его в лужу, то взрывали, насыпав в бутылку, наполненную водой и закрытую пробкой. В интернате некоторые ребята увлекались изготовлением самопалов. Помню, стал свидетелем испытания одного из них в нашей раздевалке, расположенной в подвале. Там был собран макет крепости из кусков фанеры, скреплённых пластилином. Все вышли из комнаты, раздался громкий выстрел. Войдя, мы обнаружили, что маленькая пулька пробила фанеру насквозь.
На старой квартире у нас была газовая плита, и я любил, зажав клещами кусочек свинца, плавить его на огне. Никто не возражал против моих сомнительных опытов, наоборот, дочь соседки даже принесла мне для них с работы крошечный, размером с напёрсток, тигель. Однако расплавленный свинец как-то прилип к конфорке, и её невозможно было до конца очистить, поэтому я бросил это увлекательное занятие.
Думают люди в Ленинграде и Риме
Что смерть — это то, что бывает с другими
Что жизнь так и будет крутить и крутить колесо
Слышишь, на кухне замерли стрелки часов
В детстве племянник моей двоюродной бабушки подарил мне большую жестяную коробку из-под монпансье, наполненную марками. Я разложил их по маленьким альбомам и продолжал приобретать новые. Мама работала в секретариате правления одной крупной организации. Она вырезала из конвертов писем, приходивших к ним со всего света, марки и приносила их домой. В нашем районе, куда мы переехали, когда я учился в 5-ом классе, на окраине Москвы, был большой магазин. Возле него собиралась толпа хорошо одетых, интеллигентного вида мужчин, которые покупали, продавали и обменивались марками. Мы до сих пор собираем их - они хранятся в больших, увесистых альбомах.
Один раз мама купила мне набор этикеток к спичечным коробкам. На них были изображены этапы освобождения Европы от гитлеровских захватчиков: Белграда, Вены, Будапешта и т.д. Я любил их рассматривать, но новых больше не покупал. Старшая сестра коллекционировала точилки и пластиковые календарики. Её 2-ой муж собирал гигантские модели поездов начала XX века с подсветкой внутри вагонов (были и рельсы к ним) и автомобилей различных марок, а также коллекционные бутылки спиртного, привезённые из Германии и Великобритании. В школе у всех моих одноклассников были наборы красивых фантиков от конфет. Ими обменивались и их использовали в игре. Так они кочевали из кармана одних учеников в другие. Младшая дочь и сейчас собирает иностранные монеты и боны.
Кроме собраний сочинений и шахматных книг, о которых я подробно рассказывал в вспоминалке «Книжный стяжатель», в нашем доме постепенно скопилась многочисленная научная литература по всем отраслям знаний. Самыми крупными собраниями являются книги по философии (в основном, первоисточники), истории (главным образом, военной) и литературоведению. Серия «Сто великих» у меня собрана полностью: в сущности, это тоже своеобразные энциклопедии, написанные на основе множества книг, часто недоступных в Интернете. Большая коллекция научных произведений о Великой французской революции и наполеоновских войнах, в том числе двухтомная «История жирондистов» Альфонса де Ламартина и девятитомная эпопея Луи-Адольфа Тьера, более известного в советское время как душитель Парижский Коммуны 1871 г. Множество книг по древней истории, включая семитомник «Закат и падение Римской империи» Эдуарда Гиббона, четырёхтомную «Римскую историю» Теодора Моммзена и «Историю Древней Греции» Эрнста Курциуса в пяти томах.
Огромный массив составляют книги о Первой и Второй мировых войнах. Во 2-ом случае мне пришлось постепенно отказаться от мемуаров наших генералов и почти всех научных книг советского периода, вполне доступных в Интернете, заменив их на новые. Но больше всего мне нравятся книги по истории разведки и контрразведки: они почти никогда не бывают скучными. И конечно, я собрал (и прочитал) практически всё, что было написано о Сталине, главном оппоненте нашей семьи, его окружении и репрессиях.
В Одессе они продавались только в специализированных магазинах Филателия в отличие от марок, которые также можно было покупать в киосках на каждой троллейбусной остановке. И я знал только один в центре города. Этикетки стоили дорого - рубль за всего несколько штук в наборе. Но в районе новостроек их можно было приобретать бесплатно… на мусорках. Дело в том, что мусорные машины не сразу стали обслуживать новостройки и на пустырях рядом с жилыми домами образовывались огромные вонючие мусорные кучи - люди просто выносили мусор и ссыпали его на землю. А что делать?
Наверное, прошло несколько лет пока это безобразие полностью прекратилось и мусорные машины начали приезжать регулярно, сначала раз в неделю, потом два раза. Контейнеров тогда еще и в помине не было.
Так вот, я с товарищем каждое утро (мы учились на второй смене) выходили на охоту за этикетками. Спичечные коробки тогда были фанерными и этикетки на них клеились. Нужно было отломить или вырезать этикеточную сторону, отмочить ее в теплой воде, осторожно отслоить этикетку и потом ее высушить и разгладить. Это было очень увлекательное коллекционирование. Бесплатное и познавательное, не хуже марок, ведь там тоже были разные темы. И про животных и про цирк и про всяких знаменитых людей, юбилеи итп.
Когда горы мусора исчезли я в булочных уже покупал спички не лишь бы какие, а с теми этикетками, которых у меня не было. Часто ездил в далекие хлебные магазины. Коробки мне также помогали собирать родственники.
А потом … в обмен на тракторы или танки арабы прислали в СССР картонные спичечные коробки со спичками с красной серой. Это был удар ниже пояса. Красную серу СССР не смог освоить, но коробки с тех пор тоже стали картонными без съемных этикеток, да и темы на них были изображены малочисленные и неинтересные. Потом вообще только «г. Борисов, спичечный комбинат». Лафа кончилась.
Интересные воспоминания. Я не знал таких подробностей.
Ещё мы собирали значки и открытки с фотографиями советских актёров и актрис, но я не стал об этом писать, поскольку это были непродолжительные по времени (и количеству предметов) увлечения.
А я не стал писать (но сейчас напишу), что потом я стал коллекционировать и невзрачные картонные спичечные коробки без этикеток и что опять привлек к этому всех своих родственников. Дело в том, что я вскоре увлёкся радиолюбительством и все мелкие радиодетали хранил в спичечных коробках, каждый номинал в своем коробке, на торце надпись. Их у меня было многие сотни, стояли они вертикально в каждом ящике двух письменных столов, надписями кверху по порядку. В общем, вся моя прошлая жизнь до отъезда была так или иначе связана с коллекционированием спичечных коробков. И еще я коллекционировал шахматные книги и журналы, но тут я был ограничен финансами. Книг было чуть больше 300. Очень жалко было расставаться с ними перед отъездом.
Я ведь даже участвовал в обмене шахматными книгами по почте. Помню, даже с Мурманском менялся дублями.
У собирателей марок было еще одно любопытное увлечение-картмаксимумы. Открытки с рисунком соответствующим марке и специальному штемпелю. Сюда же относятся и конверты, но они ценились меньше. "Процесс" состоял в том, чтобы найти открытки, марки и съездить в определенное время в те места, где ставили штемпель, отстоять 1-2 часа в очереди и стать обладателем этих картмаксимумов. События были разные (в том числе и шахматные матчи, олимпиады, ЧМ по футболу и т.д.).
Самое интересное было найти древнюю (чудом сохранившуюся) открытку, подобрать новую марку и дождаться подходящего события.
Всегда с трудом запоминал цифры. Храню в памяти несколько городских номеров телефонов и лишь один - своего мобильного. Завидовал бухгалтерам, которые без труда жонглировали десятками чисел в то время, как мне приходилось постоянно их записывать. Это мешало моей работе на финансовых должностях в банках и туристических фирмах. То же самое касалось запоминания лиц и имён новых знакомых. Тут я частенько попадал в неприятные ситуации из разряда «извините, обознался». Усугублялось это и слабым зрением. Впрочем, и моя младшая дочь страдает тем же самым, особенно в отношении лиц мужчин, но, будучи художницей, легко запоминает детали одежды обоих полов, а также макияжа и причёсок женщин. Оба мы постоянно путаем внешне похожих актёров и актрис. Тут нелишне рассказать историю, происшедшую с одной знакомой моей сестры. Ей надо было в полиции описать внешность двух преступников.
- А давайте я лучше вам их нарисую, - сказала она. – У меня художественное образование.
Портреты обоих преступников размножили, и через некоторое время их задержали в одном из клубов района.
Вся моя жизнь связана с так называемой графической памятью, но развивалась она постепенно и не сразу. Помню, как в 6-ом классе я бродил по лесу, примыкавшему к спальному корпусу нашей школы-интерната, с учебником истории средних веков в руках и тщетно пытался выучить один параграф, проговаривая его вслух. Через несколько лет мне было достаточно прочитать один раз десяток страниц любого учебника, чтобы запомнить урок. Что касается текстов на французском языке, то при пересказе я, не мудрствуя лукаво, их заучивал наизусть. Готовясь к сдаче вступительного экзамена по истории в Московский университет, я один раз прочитал все четыре учебника за 7-10 классы, потом медленно перелистал их, отмечая главное, и запомнил не только то, что в них было написано, но и расположение иллюстраций и отдельных абзацев. Процесс усвоения тысяч слов арабского литературного языка и разговорной речи я подробно описал в вспоминалке «О пассивном и активном словарном запасе».
Постепенно я понял, что лучшим способом запоминания многочисленной информации для меня является её переписывание. Здесь к упомянутым раньше биографическим энциклопедиям зарубежных философов, деятелей литературы и искусства и «Курсу шахматных дебютов», написанным в детстве; более позднему биографическому словарю советских партийных и государственных деятелей, а также двум недавним именным справочникам комсостава военных учебных заведений, объединений и соединений по состоянию на 22 июня 1941 г. (всего около десяти тысяч фамилий) можно ещё добавить созданную в процессе чтения многочисленных первоисточников энциклопедию философских терминов.
Помимо шахмат, в которые я играл с мамой и сестрой, в нашей семье были очень популярны карты. Видимо, это пошло от родной бабушки, которая в молодости, охваченная азартом, умудрилась проиграть получку. Больше всего мы любили кинг (дамский преферанс). Бабушка, тётя, сестра и я садились вечером за стол в нашей маленькой комнатке, на маминой ведомственной даче, и играли длинные партии, в которых мне как самому младшему в семье поначалу приходилось туго – иногда я брал и червонного короля, и две последние взятки подряд. На соседней даче я играл в бридж со знакомым журналистом (сейчас ему уже 93 года) и его сестрами. Сокурсники научили меня «тысяче» и канасте. В преферанс и покер я играл эпизодически, поэтому быстро забыл их правила. Следует также упомянуть о разновидностях дурака (простой, подкидной, переводной), девятке, пьянице, буре и очке, а также множестве пасьянсов, которые я раскладывал почти ежедневно.
Помимо карт, мы играли тем же составом в лото. Там же, на даче, уже в студенческом возрасте я играл длинные матчи в домино (козёл) и шашки с тётей. Мы записывали общий счёт (в результате я победил, но с незначительным преимуществом, что и создавало взаимный интерес). Поработав недолго на лесопильне во время студенческих каникул, я освоил ещё одну разновидность домино – Телефон, в которой количество очков записывали с помощью спичек. Обычно мы играли в него с женой. Очень популярны были также поддавки, нарды (они сохранились у нас до сегодняшнего дня), Большая бродилка, Пятнашки, Эрудит, Балда, Крестики-нолики и Морской бой.
Дома я играл в маленький бильярд с четырьмя лузами, в школе - в средний с шестью. Большой был заперт в подвале, и я сыграл в него лишь один раз и то по блату. В 8-ом классе меня привел в бильярдную Центрального парка культуры и отдыха имени Горького мой троюродный брат (с этой семьёй мы общались редко). Играл я слабо, но сам факт нахождения в одной большой комнате со взрослыми солидными мужчинами, конечно же, произвёл на меня впечатление. Потом я часто играл на бильярде (в Сирии и военном пансионате, в Подмосковье), но со средними результатами. То же самое можно сказать о бадминтоне и настольном теннисе.
Отдельно надо упомянуть и об играх, связанных с денежными призами. Раньше я уже писал, что моя любовь к математике и азартность побудила меня сделать расчёты вероятностей выигрыша во всех известных в советское время лотереях. Кроме того, я использовал различные системы зачеркивания номеров. Один раз у меня так выиграли 3 из 4 билетов "Спортлото", но всего 9 рублей. Я по-разному зачеркнул цифры в них, но отдельные номера совпадали. И это была первая попытки. То же самое относится к лотерее "Спринт": купив для пробы один билет, я сразу выиграл 25 рублей. Через некоторое время жена повторила этот результат. Мой однокурсник, затем коллега по «Интуристу» сагитировал меня держать накопления не на счёте в Сбербанке, а вложить их в Государственный 3-процентный внутренний выигрышный заём (до этого ему повезло, и на полученные деньги он купил маме дорогую шубу). Однако накануне отъезда в первую загранкомандировку наши облигации мы продали.
У одной из соседних с нашей станций метро в середине 90-е гг. почти каждый день был стол, где крупье выкладывал рубашками вверх два ряда из 10 карт. Ближний принадлежал ему, дальний – игрокам, в основном, среднего возраста. Он открывал оба ряда, забирал все ставки (минимум - 10 рублей), которые били его карты и те, что были равны. Один раз в суматохе кто-то из играющих присвоил себе мою ставку, и несмотря на требование крупье, её не вернул. За два дня я проиграл сто рублей. Наконец, один близкий мне по возрасту парень тихо сказал, что всё время следит за первыми двумя картами. В какой-то момент он шепнул мне, что вот сейчас надо на них ставить, поскольку они проигрывали уже шесть раз подряд. Мы оба поставили на них крупные суммы, я отыграл 100 рублей и больше туда не возвращался. Жене я, естественно, ничего об этом не рассказал.
