|
|
№1
Е.Сомов-Насимович
«64», 1939
Ничья Этот этюд Гурвич справедливо назвал выдающимся, и вот его вдохновенное слово о нем: «С возрастающим восторгом и азартом следим мы за великолепнейшим рыцарским турниром. 1.e5! Qxe5 2.f8Q+ Kg1! Теперь белые должны уже спасаться сразу от двух матов! 3.c3. Единственная, но вполне достаточная защита, после которой кажется, что наступательные ресурсы черных иссякли и они, за недостатком сил, должны сложить оружие. Но не тут-то было! 3...Qe1+ 4.Bb1 , и теперь, когда поле b1 заблокировано, черные делают совершенно неожиданный блестящий выпад 4...Qxc3!! Оказывается, что принять жертву нельзя из-за мата слоном на с3. Вместе с тем белым, как и на третьем ходу, надо одновременно спасаться от двух матов (на b2 и а5) с той только разницей, что тогда был очевидный спасительный ход с3, а теперь спасения не видно. Но на красивую жертву черными самой сильной фигуры белые отвечают целым каскадом еще более крупных ошеломляющих неожиданностью жертв: 5.Rg7+!! Первая.. . 5...Bxg7 6.Qf1+!! Вторая.. 6...Kxf1 7.Bd3+!! Третья жертва, раскрывающая смысл всей комбинации. Если теперь черный ферзь возьмет слона, то белым приносит спасение пат со связкой пешки! Если же черные уйдут королем, то белые возьмут ферзя совершенно спокойно, так как поле b1 уже свободно. В обоих случаях ничья. Однако, несмотря на то, что потрясающие кульминации этого сражения уже позади, борьба продолжается. И как? Опять хитрые матовые угрозы черных и опять неудержимая изворотливость патовых комбинаций белых. 7...Ke1! 8.bxc3 Kd2! Чтобы после отхода слона закрыть выход белому королю и затем заматовать его слоном на с3. Как будто ничто не может помешать выполнению этого плaна. Однако следует 9.Bc2! И слона опять-таки нельзя брать из-за пата. 9...Kc1! 10.Bb3!! Bxb3 – белым пат! Головокружительная, самоотверженная битва не на жизнь, а на смерть заканчивается мирным исходом!»
Гурвич был и сильным практиком (по молодости, когда еще жил в Баку, как-то раз выиграл чемпионат Азербайджана), но он не разглядел в этюде века дыры (а может, и не особенно искал). А нашел их впоследствии не кто иной, как этюдист-музыкант Беленький, немало потрудившийся и над исправлением знаменитого произведения.
«К сожалению, эффектный авторский замысел неправилен!» – так начал свою статью с невыразительным заголовком «Об одной позиции» в «Шахматах в СССР» №2 за 1962 год Алексей Мефодиевич и привел в доказательство следующие варианты:
Во-первых, ничья достигается также ходом 1.c3 Bc4 2.Rc7 Bb3 3.Rb7 Be6 4.Re7 или 1...Qh6 2.Rxe6 Bg7 3.e5 и т. д. Кроме того, после 1.e5 скрытый ход 1...Bd5! дает черным выигрыш. Теперь плохо 2.Rd7 Qh6 3.f8Q+ Qxf8 4.Rxd5 Qa8+ ; 2.c3 Qh6 3.Bd3 Qh1+ 4.Bb1 Bg7 и 5...Be4 ; 2.b3 Qf8 3.Re8+ Qa3+ 4.Kb1 Bg7 5.Bh5 Bh6 6.Bg6 Bxf7 7.Bxf7 Bc1 или 2.Kb1 Qh6 3.b3 Bg7 4.Bd3 Qg5. Оттягивает развязку 2.Re8 Bxf7 3.Bxf7 Qg1+! (но не 3...Qxf7? 4.Rxh8 с ничьей, так как нельзя помешать ладье занять линию «d») 4.Ka2 Qh2! 5.e6 (жертва пешки не спасает: 5.Rb8 Qxe5 6.Rb7 Qe4 с последующим Qxc2 и Ke2-d2-c1) 5...Bf6! , и у белых проигранная позиция: на 6.e7 следует 6...Qe5 , а на выжидательные ходы вроде 6.Rg8 возможно 6...Ke3 7.Kb3 Qe5 8.c3 Qd5+ 9.Kc2 Ke2 10.Kb1 Qd1+ 11.Ka2 Kd2 12.Rg2+ Kc1 13.Ka3 Qd6+ и т. д.
«Итак, – подытоживает Беленький, – этюд правилен лишь со второго хода. По словам М.Либуркина, сначала он был составлен именно в таком виде. Не оправдавшее себя вступление 1.e5 Qxe5 было добавлено впоследствии – автору, видимо, не хотелось начинать этюд грубым превращением пешки в ферзя с шахом.
Работая над исправлением этюда, – пишет далее Алексей Мефодиевич, – я натолкнулся на большие технические и аналитические трудности. После продолжительных поисков я остановился на следующей позиции.
№2
Ничья 1.Ne3+ ( 1.Ng3+? Kf2 2.Ne4+ Kg1 3.Nc3 Qf1+ 4.Kb1 Qa6+ ) 1...Qxe3 2.f8Q+ Kg1 3.c3 Qe1 (c1)+ и т. д. Однако нацеленные на белого короля фигуры придают игре форсированный характер, чего как раз и хотелось избежать.
Завершила работу следующая редакция, в которой, как мне кажется, удалось полностью сохранить авторский материал и решение.
№3
1.Rc7 (ошибочно 1.Rd5? Be6 2.Rd8 Bxf7 3.Bxf7 Qxe5! 4.Bc4+ Ke1 5.c3 Qa5+ или 2.Rd6 Bxf7 3.Rf6+ Qxf6 4.exf6 Bxg6 ) 1...Be6 (!). Жертва слона не дает выигрыша: белые, не стремясь сохранить пешки е5 и f7, обеспечивают ничью, поставив слона на b3, пешку на с3, ладью на линию d5-d1. Это подтверждается следующими вариантами: 1...Qf8 2.Rxd7 Bxe5 3.Rd1+ Ke2 4.Bh5+ Ke3 5.c3 Qh6 6.Bg6 Ke2 7.Bc2 и 8.Bb3 или 3...Kf2 4.c3 Qg7 5.Bd3 и 6.Bc4; 1...Qh6 2.Rxd7 Bg7 3.Bd3+ Ke1 4.c3 Kd2 5.Bb5+ Ke1 6.Bc4 или 3...Kg1 (g2) 4.c3 Bxe5 5.Bc4 Qc1+ 6.Ka2 Bxc3 7.bxc3 Qc2+ 8.Ka3 Qxc3 9.Bb3. 2.Re7 ( 2.c3? Qh6 3.Bb1 Bxe5 4.Re7 Bg7 ) 2...Qxe5 3.f8Q+ , и далее по автору. При положении короля на f1 ход 2...Bd5 неопасен: 3.Re8 Bxf7 4.Bxf7 Qxf7 5.Rxh8 , и черные не могут помешать ладье занять оборону по третьей линии». В 1968-м известный украинский мастер Филипп Бондаренко в своей «Галерее шахматных этюдистов» (кстати, Анатолий Кузнецов отзывался о ней весьма одобрительно) привел №3 в чуть-чуть укороченном виде (начав решение сразу с 1.Re7)
№ 3-А
и с таким послесловием: «Высшее достижение Сомова-Насимовича, достойное золотыми буквами быть вписанным в анналы этюдной истории! Особой благодарности заслуживает А.Беленький, тактично, с большим вкусом исправивший первоначально некорректную редакцию этюда».
Но была ли необходимость отсекать вступление Rc7-Be6? Ведь дыры тут появляются, как указывает база Харольда ван дер Хейдена, со 2-го хода черных (если танцевать от №3). Немецким гроссмейстером Францем Хольцке в 2009-м найдено (надо полагать – при опоре на железного друга), что и при положении черного короля на f1 (на что уповал Беленький) черные все же выигрывают при тихохоньком шажке черного слона на d5: 1.Re7 Bd5 (вместо 1...Qxe5 ) 2.Re8 Ke2 3.b3 Bxf7 4.Bxf7 Qg3 –+ или 4...Kd2 –+. Если же 2.Rd7 , то, как порекомендовал в 2007-м аргентинский этюдист Марио Гарсиа (при помощи «железяки» расколовший за последние годы множество этюдов), черным надо действовать так: 2...Bf3 3.c3 Qf8 4.e6 Qa8+ 5.Kb1 Be4+ 6.Bxe4 Qxe4+ 7.Kc1 Bg7 –+. Итак, в нашу эпоху компьютерной аналитической безжалостности из предложенных Беленьким в 1962-м исправлений на плаву остается только №2 (согласился бы сам автор искрометного шедевра с такой редакцией – это уже другой вопрос...)
Кстати, Алексей Мефодиевич, как вспоминал игравший с ним на рояле в четыре руки Александр Чистяков, любил и поэзию, сам недурно писал стихи и экспромты. А знал ли Беленький, что и Сомов-Насимович, чей выдающийся этюд он расколол и исправил, тоже писал стихи, причем высоко ценимые самой Мариной Цветаевой?!
ВЫДАЮЩЕЕСЯ ОТКРЫТИЕ ЮНОГО МОСКВИЧА
В вечерний час 20 октября 1931 года в украшенном транспарантами Колонном зале Дома Союзов торжественно открылся 7-й Всесоюзный съезд пролетарских шахматно-шашечных организаций. После ритуального избрания почетного президиума во главе с великим Сталиным с яркой, более чем полуторачасовой речью выступил едва видный из-за кумачевой трибуны Николай Крыленко. Один из самых пламенных златоустов большевистской партии, по-ленински грассируя, вновь призвал к пропитке шахмат и шашек политическим содержанием, здорово, по-крыленковски хлестко, отделал тех, кто под тем или иным соусом замышлял ослабить политическую целеустремленность масс.
Оратора проводили долгими дружными аплодисментами, Колонный был под завязку заполнен сотнями пленников Каиссы (делегатами съезда и приглашенными), в том числе и практически всеми знаковыми фигурами отечественной композиции, начиная с прибывшего из Пензы заслуженного деятеля искусств 65-летнего Алексея Троицкого.
Познакомившийся с ним в те дни молодой ленинградский этюдист Марк Айзенштат потом вспоминал: «Я живо представляю наши встречи на съезде с виднейшими композиторами того времени – Н.Григорьевым, Л.Гугелем, А.Гурвичем, Л.Исаевым, Л. и А.Куббелями, В.Платовым и другими. Алексей Алексеевич всегда находился в центре нашего маленького общества и показывал не только свои этюды, но и задачи на ретроградный анализ, задачи-шутки…».
Алексей Троицкий (в центре) на турнире Средневолжского края, Самара. 1931 год.
Очевидно в том «маленьком обществе», группировавшемся на 7-м съезде вокруг легендарного основоположника современного шахматного этюда, находился и только что назначенный ведущим этюдного раздела журнала «64. Шахматы и шашки в рабочем клубе» 21-летний москвич Евгений Сомов-Насимович.
К тому времени за его плечами уже были победы в крупных конкурсах.
№4
Е.Сомов-Насимович
«64», 1927
1-й приз
Ничья 1.a7 Bg1! (после 1...e4 2.Kb5! белые проводят пешку в ферзи) 2.a8Q Nb6+ 3.Kb4! (точный выбор поля; если 3.Kb5 , то король угодит под шах конем – 3...Nxa8 4.f7 Nc7+ ) 3...Nxa8 4.f7 Nc7 5.f8Q Bc5+!! Красивая контригра черных, уповающих на коневые вилки: 6.Kxc5 Ne6+ , 6.Qxc5 Na6+. Но белые преподносят сюрприз – 6.Kxc4! и после 6...Bxf8 – красивый пат в центре доски. Ради пата белые отказались от взятия пожертвованной фигуры – для того времени это было новинкой!
Евгений начинал и как проблемист (укоренившееся название сочинителей задач), и наверняка не без влияния Леонида Исаева, которого изданный в 1929-м в Ленинграде «Словарь шахматиста» назвал «выдающимся русским проблемистом и одним из вождей группы молодых московских композиторов, разрабатывающих в двухходовой форме идеи новоамериканской школы».
Очагом этой школы был созданный в 1913-м в Филадельфии The Good Companion Chess Problem Club – «Клуб добрых друзей шахматной задачи» (или кратко, Good Gompanion – «Добрый товарищ»), а один из самых знаменитых компеньонцов – совершенно фантастический энтузиаст, даровитый американский проблемист и меценат (редчайшее сочетание!) Ален Уайт, собравший самую большую в мире коллекцию задач (числом более 250 тысяч!). На ее основе он в период с 1905 по 1936 годы издал (совместно с другими проблемистами) «рождественскую серию» (выходившую по рождественским праздникам) аж из 44 книг!
Задачную тематику, разрабатываемую членами филадельфийского клуба (объединявшего 600 проблемистов со всего мира, в том числе из России), называли как новоамериканской, так и гудкомпеньонской. Позже за ней закрепился термин «стратегическая школа», и генераторами новых идей в стратегической двухходовке и стала подхватившая эстафету от «Клуба добрых друзей» (просуществовавшего до 1924 года) группа московских (впрочем, не только) проблемистов во главе с Леонидом Исаевым и его ближайшими сподвижниками Михаилом Барулиным и Семеном Левманом…
Лидеры отечественной школы проблемистов изредка сочиняли и этюды, но преимущественно своей, проблемистской направленности…
№5
Л.Исаев, С.Левман
«Мадьяр шаквилаг», 1926
1-й приз
Выигрыш 1.a7 Qa4 2.f7 Qa3 3.Nb4! Конь начинает красиво гарцевать, заставляя неприятельского ферзя метаться туда-сюда, чтоб подхватить оба поля, смертельно опасных для черных. Подобное (на языке композиторов – фокальная тема) прежде встречалось только в задачах. Так что в этом смысле №5 был этюдом-пионером! 3...Qxf3 4.Nd5! Qa3 5.Ne7! Qf3 6.Ng6+ hxg6 7.hxg6 с выигрышем.
4...Bc8!? с коварным планом добиться пата со связкой слона ( 5.a8Q? Qf6+! ) парируется так: 5.Nf6 Qa3 6.Nxh7 Qd6+ 7.g6 Qf4+ 8.Ng5 Qd6 9.Ne6!
Первой книгой по задачам, изданной в молодой стране Советов, была «Шахматная задача» (Ленинград – Москва, 1925 г., изд. «Молодая гвардия») Леонида Исаева – прекрасное руководство для начинающих, очень познавательное. Доходчивое изложение основ задачного искусства, его направлений, 100 избранных современных задач с комментариями. Весь тираж книги в 3000 экземпляров разошелся быстро, как горячие пирожки с лотка на московской улице, и нет никакого сомнения, что ее проштудировал и московский школьник Женя Сомов-Насимович …
А через какое-то время он даже сам изобрел тему, вошедшую в анналы под его именем!
Леонид Исаев был не только проблемистом мирового уровня, но и «нашим Уайтом» – неутомимейшим талантливейшим пропагандистом композиции. По его инициативе были созданы курсы начинающих составителей при «Пионерской правде», он написал популярное руководство «Как составлять шахматные задачи» (1931 г.), в ведомых им задачных отделах в грековских «Шахматах» и журнале «64» дебютировали практически все будущие звезды отечественной композиции, включая и Сомова-Насимовича.
Исаев умер от тяжелой болезни совсем молодым, в 32 года. В некрологе (№10-11 «64» за 1933 год) говорилось: «В бюро бывшего Всесоюзного объединения любителей задач и этюдов, в Центральной комиссии проблемистов при Шахкомитете ВСФК СССР и РСФСР, – всюду Леонид Антонович был активным, аккуратным и стойким работником… Уже будучи прикован к постели, он внимательно выслушивал посещавших его товарищей, просматривал турниры, конкурсы…». Преданность любимому искусству до последнего вздоха!
Выдающийся мастер успел подготовить свои избранные произведения для сборника «300 шахматных задач» (в котором представлено в равных пропорциях творчество Барулина, Гуляева и Исаева, самых ярких на то время наших проблемистов, не считая, конечно, Леонида Куббеля), изданного после его смерти.
Начало статьи о Леониде Исаеве ленинградского проблемиста (владевшего несколькими иностранными языками, прекрасно рисовавшего) Израиля Каценеленбогена из «300 шахматных задач» (Л-М., 1933 г.). Кацеленбоген, так же как и Исаев, был членом редколлегии сборников «Задач и этюдов», которые после ареста Л.Залкинда и закрытия (к чему также приложил руку Крыленко) Всесоюзного общества любителей задач и этюдов перестали выходить…
Дружеский шарж на выдающегося мастера – из сборников «Задачи и этюды». И.Д.К. – инициалы Израиля Каценеленбогена.
Михаил Барулин, как и его безвременно ушедший соратник Леонид Исаев, был одним из самых оригинальных композиторов, работавших в популярнейшем двухходовом жанре. В 1934-м в числе первых удостаивается звания мастера – наряду с Троицким, Куббелем и Гуляевым. Кстати, до войны еще только двое советских композиторов возводятся в мастерский ранг – Александр Гербстман (в 1935-м) и Владимир Корольков (в 1938). Насколько трудно было тогда получить это звание, можно судить по тому, что его не присвоили даже победителю Всесоюзного первенства 1929 года в разделе двухходовок Евгению Умнову (присвоят много позднее – в 1975-м).
О трагической судьбе Барулина – в одной из последующих глав…
№6
Е.Сомов-Насимович
«Шахматы», 1928
3-й приз
Мат в 2 хода После 1.f4! черным надо защищаться от 2.Re5#. Они могут парировать эту угрозу ходом 1...Re6 , но при этом оправдывает свое существование притаившийся в углу белый слон. Он вовремя подхватывает поле d4, так как разящим ударом пешечки 2.c4# выключается ладья b4, охранявшая это самое жизненно необходимое черному монарху поле d4!
И аналогичное:
1...Bd6. Включая белого ферзя, подхватывающего клеточку e6, и теперь можно выключить контролирующую это поле ладью ходом 2.Ne3#!
1...d6. В этом случае ферзь вцепится в поле с6, и можно перекрыть контролировавшего это поле белого слона – 2.Rb5#.
Сочинив эту задачу, ее 18-летний автор, может, и сам еще того не осознавая, поднял новый огромный пласт в тематике двухходовки! Далее цитирую статью «Открыто в СССР», опубликованную в газете «64» за 30 мая 1939 года:
«1928 г. ознаменовался открытием сразу трех фундаментальных тем, объединенных общей идеей включения и выключения белых фигур. Е.Сомов-Насимович опубликовал в этом году задачу (№6 – В.Н.), в трех вариантах которой была проведена оригинальная комбинация включения и выключения фигур. Эта тема получила наименование темы Е.Сомова. Изобретательный Барулин образовал из элементов включения и выключения фигур новый вид защиты. Вскоре блестящий мастер композиции Л.Исаев (безвременно скончавшийся в 1932 г.) доказал возможность органического соединения «темы Сомова» и «защиты Барулина». Это новое сочетание вошло в литературу под названием темы Исаева. В вариантах задачи, изображенной на диаграмме, эта тема, а также комбинации, из которых она слагается, выступает очень рельефно.
№7
Л.А.Исаев
«Задачи и этюды», 1928
Мат в 2 хода 1.Ra5 , грозит 2.Bb5#. Учитывая, что этим ходом белые выключают действие ладьи а5 от поля d5, оставляя его под защитой ферзя, черные строят свою защиту на профилактическом выключении этой второй защищающей фигуры (защита Барулина). Они могут сыграть, например, 1...Nd3 , в ответ на что последует 2.Ne3# , используя перекрытие черного ферзя. Значительно интереснее вариант 1...Qd4. Этим ходом черные включили действие белого ферзя на поле b4, благодаря чему белые могут на матующем ходе выключить от этого поля слона f8: 2.Nd6#. Эти же моменты повторяются и в варианте 1...Qd3 2.Rc5#. Это и есть тема Сомова...»
Статья «Открыто в СССР» четко указывала, кто был первооткрывателем так называемых линейных тем, «обширной, – цитирую далее словарь «Шахматы» (М., 1990), – группы комбинаций в задаче, построенных на тактических мотивах включения и выключения линий действия дальнобойных фигур белых». Добавлю, что темой Сомова предложил назвать содержание № 6 Семен Левман в своих заметках «Из блокнота проблемиста» в 6-м выпуске «Задач и этюдов» (1929 г.).
Фрагмент статьи «Открыто в СССР»
В последующие годы выдающееся открытие юного москвича Жени Сомова-Насимовича варьируется на все лады, как, например, в прекрасной задаче его ровесника и еще одного одареннейшего московского композитора Сергея Крючкова:
№8
С.Крючков
«Труд», 1935
1-й приз
Мат в 2 хода После 1.Nd7! грозит мат конем на f6. Черные смогут защититься от неприятельского буцефала, отскочив слоном (оказавшимся на этом поле), либо – конем с соседней клетки, дабы поле f6 подхватила ладья. Какие белые фигуры в дальнейшем действе включаются, а какие выключаются – думаю, читатель заметит и сам.. . 1...Be5 2.Re3# , 1...Bxd4! 2.Nd2# , 1...Nf4 (или любое другое поле, кроме d4) 2.Ndc5# , 1...Nxd4! 2.Nbc5#. Здесь тема Сомова сочетается с «продолженной защитой» (см. в №8, например, ситуацию с ходами черного коня, когда 1...Nxd4! защищает от 2.Ndc5# , но взятием на d4 черные создают другую брешь в своей обороне) – еще одной интересной темой, запатентованной в 1929-м 15-летним московским пионером Левой Гугелем, будущим руководителем Центральной комиссии по шахматной композиции (Крючков, Гугель, Левман, Каценеленбоген – все они погибнут в Великую Отечественную, защищая Родину; им и другим композиторам, не вернувшимся с войны, будет посвящена отдельная глава в нашем исследовании)...
Ну, а сам зачинатель линейных тем, вошедших в плоть и кровь двухходового жанра, в 30-е сосредоточился на той области шахматной поэзии, которая наиболее близка практической игре.
СМЕРТЬ ЗА ШАХМАТНОЙ ДОСКОЙ
Главной достопримечательностью спартанского вида реутовской квартирки Анатолия Кузнецова оказался доверху заполненный книгами по композиции высокий узкий шкаф. К нему я и припал после нескольких стартовых рюмок под вкуснейший холодец, увы, как-то сказочно быстро и незаметно испарившийся из моей тарелки. За добавкой хозяину квартиры пришлось наведаться к маме (в соседний подъезд, по-моему, на пятый этаж) еще дважды. В каждую новую ходку за этой спасительной (для меня) закуской Георгич добродушно бросал реплики вроде «на вас не напасешься» и «таких прожорливых гостей у меня отродясь не бывало».
По ходу товарищеского ужина мы составили десятку сильнейших этюдистов всех времен и народов, сходу согласившись, что абсолютного лидера нет, поскольку Генрих Моисеевич Каспарян и Владимир Александрович Корольков ни в чем не уступают друг другу и по праву делят 1-2 места в нашем списке сильнейших. Не было у нас разногласий с Георгичем и в том, что Гурвич в своей знаменитой статье «Шахматная поэзия» совершенно зря так охаял зародившийся в 20-е годы этюдный романтизм, центральной фигурой которого и стал Корольков, с блеском продолживший дело зачинателей этого направления Кляцкина и Симховича. Возмутительно, ЧТО Гурвич навесил на них: будто своими «мертворожденными новинками» они потянули этюд «в темный уголок созданного великим Троицким искусства». При этом, верный своему принципу превозносить лишь малофигурные этюды (но упаси Бог, не многофигурные!), Абрам Соломонович оставил за рамками своей пристрастной статьи даже самое знаменитое произведение «псевдоромантика» (словечко Гурвича) Симховича, – с ничейным парадоксом чуть ли не в миттельшпильной позиции, а от этого этюда Троицкий-то как раз был в восторге (чего Гурвич не мог не знать)!
Проживший сложную жизнь, Абрам Гурвич как этюдист добился своего крупнейшего успеха – «золото» в 6-м чемпионате СССР (1962 год) – уже фактически на смертном одре. В том же 1962-м – покинул этот мир. «Он умер за шахматной доской, создавая очередное свое произведение, новеллу из шахматных фигур. Врачи запретили ему, давно и тяжело больному, малейшее напряжение мозга, но он не мог жить без шахмат» (Ю.Авербах, А.Казанцев. «Поэт шахмат», «Шахматы в СССР», 1963, №2).
Как-то, закопавшись в очередной раз в домашнюю библиотеку моего Учителя Александра Петровича Кузнецова, я выудил книгу Гурвича «Этюды» (вышедшую в 1961-м) и прочел там надпись: «Симпатичному Александру Петровичу от автора». Петрович рассказал, что когда Гурвич в 1949-м был объявлен космополитом и антипатриотом и его фамилию писали в «Правде» с маленькой буквы, потрясенный критик-этюдист тяжело заболел. Долго лечился. После этого на люди выходил редко. Фактически замкнулся в четырех стенах… Рослый, крупный, передвигался по квартире, тяжело опираясь на трость, приволакивая ногу.
Семен Липкин, переводчик, писатель, поэт, упомянувший в своих воспоминаниях (М., 1990 г.) и автора «Шахматной поэзии»: «Платонова преследовали с первого дня его вступления в литературу. На полях «бедняцкой хроники» «Впрок» Сталин написал одно слово, кажется, «сволочь», и с тех пор пошла писать губерния. Фадеев, редактор «Красной нови», в которой «Впрок» был опубликован, обрушился на Платонова со статьей о вылазке классового врага. Вслед за Фадеевым начали топтать Платонова его клевреты. Среди них мне запомнился Гурвич, впоследствии – несчастный, преследуемый космополит. Ветхозаветный Бог мести наказал Гурвича».
Многолетний руководитель Союза советских писателей Александр Фадеев появится на страницах нашего повествования в главе о ведущем специалисте Наркомата черной металлургии Андрее Немцове, чемпионе СССР по задачам-многоходовкам, сраженном на творческом взлете тяжелым недугом…
В своем рассказе «Блестящий проигрыш» Александр Казанцев пишет, что, cо слов Константина Паустовского, Гурвич когда-то был непревзойденным бильярдистом, «мог кончить бильярдную партию (американку) «с одного кия». То есть, не давая партнеру хоть раз ударить по шару. Разумеется, в том случае, когда первый удар был за ним».
Первый свой этюдный опус Гурвич опубликовал в 1924-м в «Бакинском рабочем», где затем ряд лет вел шахматный отдел и в 1927-м организовал Всесоюзный конкурс составления, присудив первый приз неофициальному чемпиону мира петербуржцу Леониду Куббелю (между прочим – за абсолютно романтический многофигурный этюд!), а третий – хозяевам поля, своим способнейшим 18-летним ученикам Александру и Кириллу Сарычевым. Под влиянием Гурвича братья сочиняли этюды исключительно малофигурные, тонкой изящной отделки, а их творческая вершина – это, конечно, «Крс8!!».
БРАТСКИЙ ДУЭТ, ПРОСЛАВИВШИЙСЯ БЕЗУМНЫМ ШАГОМ КОРОЛЯ
Знаменитой нетленке Сарычевых их учитель Гурвич посвятил вдохновенную оду в «Шахматной поэзии», особо подчеркнув, что если в легендарной малютке Р.Рети «король сразу направляется по равнодействующей к цели, то у бр.Сарычевых он сначала делает «безумный» шаг в противоположном направлении, и таким образом сам создает то безнадежное положение, при котором ничейный результат кажется немыслимым».
№9
А. и К.Сарычевы
«Шахматный листок»,1928-II
Похвальный отзыв
Ничья 1.Kc8!! b5 2.Kd7! b4 3.Kd6 Bf5 4.Ke5 и 5.Kd4, настигая беглянку!
№9-А
Рихард Рети
«Каганс нойесте шахнахрихтен», 1921 г.
Ход черных. Ничья 1...h5 2.Kg7 h4 3.Kf6 Kb6 ( 3...h3 4.Ke6 h2 5.c7 ) 4.Ke5 h3 5.Kd6 h2 6.c7.
Согласно базе Харольда Ван дер Хейдена, последний совместный этюд братьев Сарычевых помечен 30-м годом. Нынешний лидер азербайджанских этюдистов Ильхам Алиев в ответ на мой запрос подтвердил – «в начале 30-х дуэт братьев распался, Кирилл отдалился от композиции и стал журналистом в газете «Вышка». Умер в 1950 году».
А второй создатель «Крс8!!» прожил долгую жизнь, добился крупных успехов на престижных конкурсах, стал международным мастером.
Александр Сарычев
Это фото Александра Сарычева мне прислал Ильхам. Из его письма: «Александр Васильевич родился в 1909-м в Царском Селе, но почти всю жизнь прожил в Баку. Шахматами заинтересовался, как и его брат Кирилл, учась в школе. В 1929-м стал чемпионом Баку, а позднее и Закавказья. Основатель современной шахматной композиции Азербайджана. Более 20 лет вел кружок по композиции, организованный им при газете «Баку». При нем композиция пустила глубокие ростки не только в столице, но и в районах и селах республики. Умер в Баку в 1986-м. В Азербайджане постоянно проводятся его мемориалы по составлению и решению».
На фотографию рано ушедшего из жизни Кирилла Сарычева я совершенно случайно наткнулся, перелистывая имеющиеся у меня разрозненные подшивки газеты «64».
Кирилл Сарычев
Из подтекстовки к снимку («64» за 7 августа 1940-го) следует, что Кирилл, отойдя от составления этюдов, шахматы не бросил. И если стал чемпионом среди работников печати Азербайджана, то скорее всего, имел первую категорию…
ЭТЮДЫ ВСЯКИЕ ВАЖНЫ, ЭТЮДЫ ВСЯКИЕ НУЖНЫ!
Дважды мастер Анатолий Кузнецов, думается, не менее яркий публицист, чем Гурвич, оценивал ситуацию на этюдном фронте 20-х годов диаметрально противоположно яростному апологету малофигурных этюдов:
«С одной стороны, продолжали активную деятельность классики отечественного этюда А.Троицкий, братья В. и М. Платовы, Л.Куббель, с другой, стартовали такие будущие корифеи советского этюда как М.Кляцкин, Н.Григорьев, А.Гербстман, Ф.Симхович, С.Каминер, В.Корольков, В.Брон, З.Бирнов, М.Либуркин, Г.Каспарян, А.Гурвич, Т.Горгиев, Г.Заходякин и другие. Советский этюд помолодел!
Но еще важнее были идейные изменения. На смену классически стройным этюдам шли этюды внешне, да и внутренне диковатые, многофигурные… Стал крепнуть и развиваться своеобразный, так называемый «романтический этюд» с редкой, необычной тематикой. Дотоле ровная поверхность этюда заволновалась…
Думается, именно в противоборстве разных стилей и направлений – секрет резкого подъема отечественного этюдного искусства!» («Шахматный бюллетень» №7 за 1985 год).
Вот так – не по-гурвически пренебрежительно «псевдоромантиками», а корифеями – называл Георгич Кляцкина и Симховича – в числе других корифеев из той новой этюдной волны!
В «ШБ» – журнале-спутнике «Шахмат в СССР» он также многие годы блистательно вел раздел «Этюды для практиков», причем наряду с этюдами «классически стройными» частенько публиковал и романтику, демонстрируя широту художественного вкуса.
Конечно, говорил Георгич, романтизм – это не главное направление в этюдах, но как и в других видах искусства, в нашем тоже имеют полное право на существование причудливые замыслы, облаченные в причудливую форму, гротескную. Кстати, гротескам он как-то посвятил один из выпусков своих «Этюдов для практиков»(!) и привел там нижеследующий мастодонт:
№10
Ал.Кузнецов, В.Нейштадт
Монгольский конкурс, 1981
Ничья 1.h8N+! Rxh8 ( 1...Kh7? 2.fxg8Q# ) 2.f8N+! (два превращения в коней...) 2...Rxf8 ( 2...Bxf8 3.Qxe8+ Kh7 4.bxc8Q g6 5.Qcd7+ Bg7 6.Qxh8+ Kxh8 7.c8Q+ ) 3.Qf5+! Kf7 4.Qe6+! Kg6 5.Qf5+ Kxf5 (иначе вечный шах) 6.bxc8B+!! (но не 6.bxc8Q+? Bd7! ) 6...Kg6 7.Bf5+ Kf7 8.Be6+ Kxe6 (иначе вечный шах) 9.c8B+!! . .. и в слонов! 9...Bd7 , пат со связкой превращенного слона.
Весьма экстравагантно внешне, совсем фантастично по игре!» (ШБ», №12, 1983 г.)
1975 год, Тбилиси. Анатолий Кузнецов с будущим гроссмейстером и чемпионом мира Давидом Гургенидзе на закрытии Всемирного конгресса композиторов. Настроение соответствующее – банкетное... (фото прислал Юрий Акобиа)
Когда-то один из своих судейских отчетов в «Шахматах СССР» Анатолий Кузнецов назвал «Этюды всякие важны, этюды всякие нужны!», и на композиторской площадке это стало крылатой фразой… Мою тягу к сочинению «диковатых – как внешне, так и внутренне» многофигурных этюдов он не раз поощрял – будучи и арбитром многих конкурсов «Шахмат в СССР», а даже только опубликоваться у него в отделе было очень-очень непросто.
№11
В.Нейштадт
«Шахматный вестник», 1992
Спецприз за романтику
«Альбом ФИДЕ» 1992-1994
Выигрыш 1.a8N! Nd5! 2.Nxb6+! ( 2.Bxe4? Bxe2! 3.Kxe2 Nc3+! 4.Kxe3 Nd1+ 5.Kd2 Nxb2 ) 2...Nxb6 3.Bxe4 Nd5! 4.Bxd5 h1Q+! 5.Bxh1 Nf3! ( 5...Ng2 6.e6! Bc2 7.Bxg2 Be4 8.c5!, но не 6.Bxg2? Bxe2+ 7.Kxe2 f1Q+ 8.Kxf1 e2+ 9.Ke1 , пат состоялся) 6.Bxf3 Bxe2+! 7.Kxe2 f1Q+ 8.Kxf1 e2+ 9.Kg2! e1N+! 10.Kh1! Nxf3 11.e6 Nd4 12.e7 Nc6! 13.e8R! Ne5 14.c5 с выигрышем.
«Бравурный, но эффектный этюд с цепочкой превращений – К+К(черный)+Л» – заключил Георгич.
Когда я, бывало, на годы исчезал с этюдного поля, он присылал письма с укором: «Почему ничего не составляешь? Ты же любишь этюд?». Сам он любил шахматную поэзию – безмерно, может, как никто и никогда во всем нашем подлунном мире!
В то мое гостевание у него он вынул из шкафа и подарил мне книгу Генриха Каспаряна «Развитие этюдных идей», надписав: «Володе Нейштадту – с пожеланиями дальнейшего развития, и не только в этюдах».
А его собственная книга – о старшем друге и соавторе видном ученом Борисе Сахарове (члене-корреспонденте Академии наук, много лет возглавлявшем НИИ редкометаллической промышленности – «Гиредмет») – тогда еще только готовилась к путешествию в типографию. Хозяин квартиры протянул мне довольно увесистую папку с машинописными страницами (с наклеенными на них диаграммами)…
Страница из книги Анатолия Кузнецова «Цвета шахматного спектра» (М., 1980 г.). Георгич с улыбкой говорил, что нечего было и думать о заголовке типа «Этюды Бориса Сахарова». С намеком, что могли спутать с опальным тогда Андреем Дмитриевичем Сахаровым…
Естественно, я начал расспрашивать о Борисе Андреевиче. «То, чем он конкретно занимался в «Гиредмете», – сказал Георгич, – под строжайшим секретом». И добавил, что также и намека не мог сделать в книге, что всю войну Сахаров был разведчиком, а в послевоенные годы служил в Главном разведывательном управлении…
Будучи почитателем (как и миллионы советских людей) популярнейшего тогда богомоловского романа «Момент истины», я тут же поинтересовался:
– Так он в «Смерше» служил?
На что Георгич неопределенно пожал плечами, видимо, не желая дальше обсуждать эту тему.
Разглядывая фотографию Сахарова (которая потом появилась в книге «Цвета шахматного спектра»), я подумал, что если он действительно в войну был «смершевцем», то, наверное, не маятник качал по-македонски подобно чистильщику-скорохвату Таманцеву (когда тот с двумя пистолетами в руках вылетел из засады на группу объявленного вне закона матерого врага Мищенко), а, скорее, разрабатывал алгоритмы поиска шпионов и диверсантов – как начальник Таманцева подполковник Поляков, умница-аналитик. «Если и не Бог, то, несомненно, его заместитель по розыску»…
Продолжение следует
|
среда, 24.04.2024
