ШЕДЕВРЫ И ДРАМЫ ЧЕМПИОНАТОВ СССР

БЕЗ ГЛЯНЦА И РЕТУШИ

 

Кто прячет прошлое ревниво,

Тот вряд ли с будущим в ладу.

А.Твардовский. «По праву памяти»

 

Как причудливо тасуется колода!.. Открывая в 2005 году рубрику о чемпионатах СССР на сайте Chesspro, я отнюдь не собирался становиться биографом советской шахматной школы. Думал, напишу десяток статей, и дело с концом… Не тут-то было. Проект оказался гораздо интереснее и масштабнее, чем виделся поначалу. Стало ясно, что по этим турнирам, как по годичным кольцам на срезах деревьев, можно проследить всю историю развития наших шахмат. Поэтому, как ни крути, а трехтомник «Шедевры и драмы чемпионатов СССР» (1-й том вышел в 2007 году) – это памятник советской шахматной школе. Парадокс в том, что его воздвиг человек, которому всегда резало слух само понятие «советская шахматная школа» (возможно, из-за обрыдлого с юности слова «советская»). Замечу в скобках: резало не мне одному. Не любил этот термин Давид Бронштейн, а по мнению Бориса Спасского, такой школы… вообще не было!

Тем не менее в общественном сознании она есть, и люди, ее олицетворяющие, – были. Им и посвящен мой проект. Всем нашим шахматистам: гроссмейстерам и мастерам, знаменитым на весь мир и известным только на родине, популярным до сих пор и почти забытым, – всем им нашлось место на страницах «Шедевров и драм». Потому что все они, пусть и в разной мере, способствовали расцвету отечественных шахмат.

 

     

 

Скажу сразу: образы шахматистов здесь мало похожи на хрестоматийные, к которым мы привыкли по книжкам. Они многограннее, противоречивее, угловатее… А знаете, почему? Биографы (за редким исключением) невольно становятся адвокатами своих героев, отсекая всё, что не укладывается в прокрустово ложе «авторской концепции». У меня же никакого главного героя не было. Я хотел, чтобы вы увидели шахматистов такими, какими их знали современники: в развитии, в творческих муках, в вечном преодолении себя и конкурентов… Личность не рождается готовой, а талантливая – тем более. Это не застывшая «муха в янтаре», процесс становления человека, выработки характера идет годами. Петросян не сразу стал «железным Тиграном» (свой первый чемпионат СССР начал с пяти нулей), «постигший гармонию» Смыслов долго не мог избавиться от перекоса в творчестве (он гораздо лучше играл белыми, чем черными), а поборник «строжайшего соблюдения регламента» Ботвинник не считал для себя зазорным решать вопросы через Жданова, Молотова и Сталина...

Портреты «небожителей» без глянца и ретуши не всем по душе. Вот Марк Дворецкий в предисловии к книге Дж.Нанна «Секреты практических шахмат» (2009), похвалив первый том («Содержательную и высококачественную книгу о чемпионатах СССР написал Сергей Воронков. Она содержит массу интереснейшего исторического и шахматного материала, в ней собраны труднодоступные в наши дни примечания участников к партиям, причем они проверены и уточнены на компьютере»), упрекнул меня в предвзятости: «Бросающимся в глаза минусом книги Воронкова является его явная недоброжелательность к Ботвиннику, порой лишающая автора объективности. (…) В принципе, я считаю нормальным явлением восстановление исторической справедливости и “дегероизацию” прежних кумиров, но этот процесс вовсе не обязательно предполагает полную перемену всех знаков на противоположные».

Господи, ну где ж там «полная перемена всех знаков»? Впрочем, я понимаю, чем вызван этот упрек: такой Ботвинник – всамделишный, черно-белый, живой человек, а не памятник –  противоречил образу «патриарха», укоренившемуся в массовом сознании, и посягательство на него было для многих чуть ли не святотатством.

Кинорежиссер Алексей Герман вспоминал, как руководитель Госкино Ф.Ермаш кричал ему: «Мы построили мифы! Ты хочешь эти мифы разломать. Мы тебе этого не дадим! И выбросим тебя на помойку, прости...» Кто в итоге оказался выброшен на помойку истории, хорошо известно. Жизнь сама разломала все эти мертворожденные мифы, хотя кто-то еще пытается за них цепляться, подновляя и наводя румяна. Тщетные усилия! Вряд ли Герман сознательно разрушал какие-то мифы, просто его честные фильмы (черно-белые, прежде всего, в нравственном отношении) были разрушительны для любой лжи.

Блестящие достижения советской шахматной школы вызывали восхищение во всем мире. Но за парадным фасадом скрывалась обычная, в целом весьма неприглядная, тоталитарная действительность... На снимке: Большой зал Московской консерватории во время 12-го чемпионата СССР (1940).

Я рад, что Марк, как и я, выступал за «восстановление исторической справедливости и “дегероизацию” прежних кумиров». И не только в шахматах: «Используя многочисленные документы, автор дает читателям почувствовать мрачную, удушающую атмосферу тех лет. Это особенно важно в наши дни, когда стало очевидным стремление значительной части российского общества к идеализации прошлого. Что уж тут говорить, если один из величайших преступников всех времен и народов Сталин в массовом интернет-голосовании превращается чуть ли не в главного национального героя». Сейчас, по прошествии почти десяти лет, эти слова Дворецкого звучат еще более актуально.

Осталось сказать, что по сравнению со статьями на сайте (а многие были написаны еще в 2008–2009 годах) содержание книги существенно обновлено, а все партии проанализированы с помощью более совершенных программ.

РЕКВИЕМ ПО Ю.Ю.

Готовя в 2007 году статью «Живые и мертвые» для сайта Chesspro, я так и не смог ничего отыскать о знаменитом Ю.Ю. – художнике Юрии Юзепчуке: ни в печати, ни в интернете. Единственным свидетельством о нем – точнее, о его судьбе – были строки в замечательной книге Сергея Гродзенского «Лубянский гамбит» (Москва, 2004):

«На квартире у М.М.Барулина частенько устраивались “шахматные собрания”. Завсегдатаями тех встреч были шашечный мастер (и ответственный секретарь газеты «64». – С.В.) Д.Г.Гинзбург, художник Ю.В.Юзепчук, запечатлевший в своих дружеских шаржах чуть ли не всех известных шахматистов, и маститый уже в ту пору мастер и журналист М.М.Юдович. “Шахматные вечера” внезапно прекратились, поскольку в ночь на 13 ноября 1941 года Барулин был арестован. Одно время ходил слух, что причиной ареста послужил донос, в котором сообщалось, что хозяин квартиры рассказывает собравшимся антисоветские анекдоты…

Дочь Барулина поведала мне: “За несколько дней до ареста к нам прибежала взволнованная жена Юзепчука с сообщением, что ее мужа «взяли». Вскоре после ареста отца меня вызвали к следователю. Я поняла, что по тому же делу проходят еще многие, среди которых известные мне Юзепчук и Гинзбург… От отца мы получили лишь одно письмо («треугольник»), из которого узнали, что он находится в следственной тюрьме в Казани…

С Юдовичем я после ареста отца не виделась. Впрочем, был случай. Как-то заглянула в кафе, что размещается на первом этаже ЦШК. Вдруг услышала реплику: «А вот и Юдович». Я машинально взглянула на входную дверь и как будто встретилась взглядом с Юдовичем. Мне показалось, что он узнал меня, хотя прошло столько лет. Юдович вскоре покинул кафе. А буквально через пару недель я узнала о его смерти”».

Добавлю к этому, что Давиду Гинзбургу повезло выжить. Выйдя после смерти Сталина на волю, он пришел в журнал «Шахматы в СССР» и дал пощечину Юдовичу. Не помню уж, кто мне первым это рассказал, но про пощечину знала вся редакция.

Эти шаржи (третий – Лилиенталь) американский журнал «Chess Review» напечатал летом 1944 года, когда их автора Юрия Юзепчука – знаменитого Ю.Ю. – уже не было в живых: он был арестован по доносу осенью 41-го и умер в лагере на острове Свияжск зимой 43-го...

Шли годы... И вдруг в 2015-м имейл от моего друга Валерия Иванова: «Копнул Яндекс, а там племянник Юзепчука, оказывается, тебя разыскивает. Знаешь ли об этом?»

Жизнь не раз убеждала меня в том, что мысль материальна, но чтоб настолько… Это ж как в ноосферу закинуть вопрос – и через семь лет получить ответ!

Господину Воронкову Сергею!

Случайно вошел на сайт, где Вами упомянут Юрий (Васильевич) Юзепчук. Это мой дядя, которого никогда не видел. Я сын его самого младшего брата, Юзепчука Александра Васильевича (1907–1956). В нашей семье сохранились произведения Юрия. Это акварели. Там Шаляпин, мой папа, но есть и ню… К сожалению, не имеем сведений о его судьбе. Рядом была его жена, которая провела много времени в Туруханском крае, якобы за Юрия. Евгения Юзепчук из аидов. С другой стороны, нам, детям, вещали, что Юрий был моряком!???

Знаю только, что все его картинки препровождены знаком: в прямоугольнике два штриха сверху и снизу делают букву Ю, а в центре справа сама буква Ю.

Не могли бы Вы подробнее что-либо сообщить о Ю.Ю. Может быть, хоть фото есть.

Благодарю вас заранее и извиняюсь за беспокойство. Мне уж 70. Скоро увижу там всех.

Эссе гражданина Юзепчука Максима Александровича,

экономиста, пенсионера, ветерана труда.

Ничего себе: Шаляпин, акварели, Туруханский край («где при царе бывали в ссылке вы»)… Я написал Максиму Александровичу, что его обращение увидел только сейчас, что я сотрудник Центра шахматной культуры и информации ГПНТБ России и мы давно уже собираемся организовать выставку шаржей Ю.Ю. и вечер его памяти. В ответ он прислал воспоминания о своих родителях…

И что мне мешало самому еще раз «копнуть Яндекс»? Прочитал бы послание в 2008-м, когда М.А. был помоложе. А тут, как на грех, не успели мы условиться о встрече, как звонит его жена Светлана Андреевна: вы знаете, Максим закрывал дачу на зиму, упал с крыши и сломал ногу…

В общем, мы так и не увиделись, только по телефону пару раз говорили. Жена передала мне при встрече еще кое-какие материалы о семье, я ей – первый том «Шедевров и драм», где много шаржей Ю.Ю. А вскоре побывал на квартире сестры М.А. – Татьяны, где мне любезно разрешили снять на айфон пять чудесных акварелей Ю.Ю., украшающих (в числе других картин и старых семейных фотографий) стену одной из комнат. На всех изображен его младший брат Александр.

О том, как выглядел Юрий Юзепчук, мы можем судить только по снимку его младшего брата Александра.

Судя по тому, что шаржи Ю.Ю. появились в шахматных журналах в начале 30-х годов, а акварели датированы 1924 и 1929-м, можно предположить, что рисование шаржей было вынужденным шагом. Ведь конец 20-х – это время разгрома остатков нэпа, удушения всех частных театров, издательств и журналов (напомню, в 1930-м были закрыты грековские «Шахматы»), когда перед многими художниками встал вопрос: чем теперь зарабатывать на жизнь? Глядя на шаржи Юзепчука, понимаешь, что он мог бы составить конкуренцию самому Борису Ефимову, но путь политического карикатуриста, уверен, его не привлекал: не то происхождение (сын статского советника) и воспитание.

Поиск безопасной ниши привел Ю.Ю. к шахматам, которые опекались государством и, значит, сулили стабильный доход. Возможно, он и сам умел играть, что позволило легче адаптироваться к новой среде. Как бы то ни было, Ю.Ю. быстро завоевал славу лучшего шахматного карикатуриста страны. Занимался он и оформлением брошюр (например, «XII шахматное первенство Советского Союза» и «Матч-турнир на звание абсолютного чемпиона СССР по шахматам»). Кстати, его фамилия есть под некрологом Н.Григорьева в журнале «Шахматы в СССР» (№ 11, 1938), а ведь, судя по количеству подписей (всего десять), там только близкие друзья...

Три из пяти сохранившихся акварелей Ю.Ю. На всех изображен его брат, архитектор Александр Юзепчук.

Значение найденных акварелей трудно переоценить. Конечно, рука Мастера видна и в шаржах, но именно картины показывают истинный масштаб дарования Юрия Юзепчука. Его творчество принадлежит модернизму: на это указывает изломанность линий, близкая к кубизму (то-то мне сразу вспомнились портреты Юрия Анненкова, выполненные в стиле кубофутуризма)… Я искал в интернете картины Ю.Ю., хоть какое-то упоминание о нем самом. Ни слова! Будто такого человека и не было. Единственная находка: Ю.Юзепчук указан художником диафильма «Ночью» (автор С.Федорченко, жанр: авторская сказка, черно-белый, 1935). Придется, видно, идти в РГБ и просматривать журналы и альманахи по искусству тех лет…

Итак, что же удалось разузнать о родителях и братьях Ю.Ю.?

Отец, статский советник Василий Феоктистович Юзепчук (1857–1913), был инженером путей сообщения. «Как человек, В.Ф. отличался редким добродушием, сердечностью и отзывчивостью, а как представитель ведомства путей сообщения – справедливостью и неподкупной честностью… Как русский человек, он отличался искренней религиозностью и был редким семьянином, весь свой досуг посвящая, главным образом, семье. У него было семь сыновей и две дочери, и всех их В.Ф. воспитал достойными людьми» (сайт Покровского кладбища в Риге, где он похоронен). Мать, Елена Александровна Юзепчук (Ковалевская), во время Первой мировой войны стала, как и многие тогда девушки и женщины из хороших семей, сестрой милосердия и погибла в 1917 году от чумы.

Самый известный из братьев Ю.Ю. – Сергей Васильевич Юзепчук (1893–1959), выдающийся ботаник, доктор биологических наук, профессор, сподвижник Вавилова. Он был высокообразованным, всесторонне эрудированным человеком (впрочем, как и все дети в семье Юзепчуков), владел немецким, французским, испанским и английским языками, отлично знал латынь. Любил искусство и поэзию, сам сочинял стихи и эпиграммы.

Уже знакомый нам по акварелям младший брат Александр тоже был очень талантлив. После ранней смерти отца воспитывался у старшего брата Сергея. Стал архитектором. Строил водоканалы, в том числе один из участков знаменитого Волго-Балта. Его жена была дочерью бакинского заводчика Акопова. Из воспоминаний Максима Юзепчука:

«Мама и папа были из очень обеспеченных до революции семей. Пропали из детей обеих семей только двое: Юрий Юзепчук (художник-шаржист, папа звал его Мак) и Николай (во время войны в 1941 г.) – братья папы. Более никто, хотя многие из детей были связаны с высокими фигурами императорского правительства…

Только моему старшему брату Сергею довелось видеть в жизни Юрия Васильевича Юзепчука, мы с сестрой были очень малы, чтобы что-то помнить, хотя я запомнил картину и слова моего папы, когда он утром 22 июня 1941 г. сообщил нашей маме: война!»

…В последнюю нашу встречу Светлана Андреевна вручила мне подарок от того самого старшего брата, который видел Ю.Ю. Толстенный том под названием «И.В.Сталин. Величие деятельности и ментальность»… Вот такая загогулина: дядю сгноили в лагере, а племянник восхищается «величием деятельности» его убийцы! А ведь, по словам М.А., «когда в школе нас собрали по поводу смерти отца народов, многие плакали. В моей семье – никто. Помню, даже улыбались. Потому ранее и боялись. Боялись за свою родословную и за нас, детей».

Автор этой книги Сергей Юзепчук – не однофамилец лучшего довоенного шахматного карикатуриста, перемолотого жерновами Лубянки. Это его племянник.

P.S. Когда книга была уже в типографии, Дмитрий Олейников отыскал-таки следы Ю.Ю.! Оказалось, по документам он проходит как Юзенчук, да еще и Георгий (имя по паспорту). Вот сведения из базы данных «Жертвы политического террора в СССР»: Юзенчук Георгий Васильевич 1899 г.р.; родился в д. Михайловка (по другим данным – д. Шурово), Московская обл., Коломенский р-н; художник издательства «Физкультура и спорт»; жена Юзенчук Евгения Иосифовна 1906 г.р.; проживал в Москве, ул. Метростроевская 5, кв. 28; арестован 04.11.1941; обвинение: 58-10, ч. 2; осужден НКГБ Татарской АССР; дело прекращено за смертью обвиняемого – умер 22.02.1943 на острове Свияжск в ИТК-5; реабилитирован Прокуратурой г. Москвы 02.02.1996; архивное дело: П-63051. Добавлю: в списке умерших в ИТК-5 он значится под № 2780 и указано, что есть фото…

СУДЬБА «ДЯДИ КОСТИ»

О книге «В борьбе за Россию» (Москва, 1999) я узнал от Юрия Львовича Авербаха, который дружил с ее автором – будущим руководителем Народно-трудового союза (НТС), основателем журнала «Грани» и издательства «Посев». А до войны Евгений Романов (тогда еще Островский), оказывается, жил в Днепропетровске, играл в турнирах и как шахматный журналист и тренер побывал на многих крупных соревнованиях.

В рассказе о матч-турнире 1941 года он, в частности, упоминает о знакомстве «с мастером Выгодчиковым, которого вскоре арестовали, когда пошли аресты среди шахматистов». Факт, доселе никому неизвестный. Косвенное подтверждение ареста я нашел в бюллетене чемпионата СССР 1947 года: «Первым учителем Михаила Юдовича в тонком шахматном искусстве был его школьный товарищ Сергей Белавенец». И ни слова о первом наставнике их обоих – Константине Алексеевиче Выгодчикове, дяди Белавенца, которого они называли «дядя Костя». Судя по указанному в энциклопедическом словаре «Шахматы» году смерти – 1941-й, Выгодчиков был расстрелян…

Что мы знаем о нем? Очень немного. Ровесник Алехина, играл с ним в петербургских турнирах. Третий призер чемпионата Москвы (1911). Победитель турнира любителей Всероссийской шахматной олимпиады (1920). Участник двух чемпионатов СССР (1923 и 1929), двукратный чемпион Белоруссии. В 20-е годы – кумир и учитель всех смоленских шахматистов. Но, конечно, главный его вклад в шахматы – это «смоленские близнецы» Сергей Белавенец и Михаил Юдович.

«Шахматные способности Сергея раскрылись уже в раннем детстве, – вспоминает Михаил Юдович в книге «Мастер Сергей Белавенец». – Несомненно, это было связано с тем, что вырос он в “шахматной атмосфере”. Отец его играл в турнирах по переписке, а дядя, известный русский шахматист Константин Алексеевич Выгодчиков, был не только многолетним чемпионом Смоленска, но и успешно выступал во всесоюзных соревнованиях…

В 1925 году Выгодчиков поехал посмотреть, как организован международный турнир в Москве. С собою он взял и Сережу. Смоленский школьник выиграл тогда в сеансе одновременной игры у Эм.Ласкера и Р.Рети. В кулуарах турнира было проведено несколько легких партий между К.Торре и Сергеем. В этих встречах Сергей добился почетного результата.

Никогда не забыть мне нашей смоленской шахматной “академии”. Мы собирались на квартире у Выгодчикова, играли домашние турниры, проверяли варианты, разбирали партии больших шахматистов.

В тесном общении с Сережей и я стал играть значительно лучше и уже почти ни в чем ему не уступал. Оценивая сейчас то, чем мы занимались в ту далекую пору, я хочу отдать должное дорогому К.А.Выгодчикову. Он неизменно поправлял нас, следил за нашим творческим ростом, учил идти путем самостоятельных поисков и исканий».

Племянник Выгодчикова (точнее, племянник его жены)  – Сергей Белавенец (слева) вырос в одного из лучших советских мастеров. За матчевой партией с Александром Чистяковым (1936/37).

В надежде узнать какие-то новые подробности о Выгодчикове я перелистал недавно изданную книгу «Шахматная семья Белавенец», но обнаружил только одно упоминание, хотя и очень выразительное. Рассказывает Людмила Белавенец:

«Мой папа в детстве какое-то время жил в семье своей тетки Софьи Павловны Белавенец, сестры Всеволода Павловича. Ее муж Константин Алексеевич Выгодчиков – известный шахматист, в свое время выступавший в чемпионатах России. Они очень много занимались шахматами. Бабушка говорила, что с ними невозможно общаться: как только выходили на улицу, тут же начинали играть вслепую. Один говорил “е4”, другой отвечал “е5”, тот “конь эф три”, другой “конь цэ шесть”; и этот “интереснейший” для нее разговор продолжался всю дорогу!»

Почему же при такой любви к шахматам Выгодчиков в 30-е годы перестал выступать в турнирах? Да еще сразу за самым большим своим успехом – 3-м местом в полуфинале первенства страны (1929), за что удостоился звания мастера? Известный смоленский шахматист, международный мастер Юрий Мешков в статье «Первый на Смоленщине» («Рабочий путь», 25.02.1985) пишет, что Выгодчиков «вынужден был оставить шахматы по состоянию здоровья». Но если это действительно так, почему молчал Юдович? Неужели не знал, из-за чего «дядя Костя» бросил играть? Если не от Белавенца, то от самого «дяди Кости», который, как оказалось, находился в Москве весной 1941 года и наверняка общался со своими учениками (а может, и жил у Белавенца?)…

В 1934 году Выгодчиков вышел в финал чемпионата РСФСР, но из-за болезни сыграл в нем неудачно. Шарж Ю.Ю. из журнала «64. Шахматы и шашки в массы» (№ 10-11, 1934).

Разгадка, как всегда, пришла неожиданно. Прочитав на сайте Chesspro мою статью о матч-турнире 1941 года, кандидат в мастера и детский тренер Борис Цинман прислал имейл, в котором, в частности, сообщил:

«Вы упоминаете о мастере К.Выгодчикове, это муж тети Сергея Белавенца (но не дядя, как иногда упоминают). Дело в том, что до 19 лет я жил и учился в Смоленске (затем в Питере и Нью-Йорке), поэтому судьба смоленских шахматистов мне особенно интересна.

Один из них, Валерий Ермыкин (его дедушка играл с Выгодчиковым), сохранил вырезку из местной газеты “Рабочий путь” со статьей Анатолия Комиссарова (ныне покойного). Автор был сотрудником Смоленского КГБ, что облегчило, видимо, его доступ к архивам. Высылаю и ряд других материалов, в том числе единственный сохранившийся снимок Выгодчикова из газеты 1925 года…»

Единственный сохранившийся снимок мастера Константина Выгодчикова. Из смоленской газеты «Рабочий путь» (14.02.1925).

Статья «Феникс – рожденный из пепла» ответила на все вопросы. Оказалось, что арест Выгодчикова не был случаен. Его злоключения начались гораздо раньше. И знай о них Сергей Гродзенский, он наверняка включил бы рассказ о Константине Выгодчикове в книгу «Лубянский гамбит».

А.Комиссаров: «…В сентябре 1930 года грянула беда. Органы НКВД арестовывают Выгодчикова. Ему, как “участнику нелегальной контрреволюционной группы, возглавляемой меньшевиками”, предъявили обвинение по статье 58 п.п. 10 и 11 УК РСФСР (контрреволюционная агитация и пропаганда в составе группы). И хотя Константин Алексеевич виновным себя не признал, просил конкретизировать обвинение, Фемида оказалась и слепа, и глуха. В итоге – 3 года лагерей на Урале. В конце 1933 года он возвращается в Смоленск, устраивается на работу в контору “Союзплодовощ”, а в октябре 1937-го – преподавателем в шахматном клубе облсовета физкультуры. По понятным причинам в турнирах он уже не участвует. Кроме того, после ареста под нелепым предлогом отсутствия результативности Выгодчикова лишили звания мастера (в ходе «чистки» 1935 года его, вместе с 11 другими мастерами, перевели в первую категорию «ввиду отсутствия за последние пять лет необходимых спортивных достижений». – С.В.). Однако лишить его возможности заниматься шахматами – это не в силах ни суда, ни послушных властьпредержащих марионеток от спорта.

Июль 1938 года. Новый арест и стереотипная формулировка “контрреволюционная деятельность”. Но стойкость, с которой Константин Алексеевич неоднократно отрицал на допросах предъявленное обвинение, а также объективность показаний отдельных свидетелей (были все-таки и тогда честные люди!) вынудили следствие прекратить “дело”. 15 января 1939 года Выгодчикова из-под стражи освобождают (ему повезло попасть в первую бериевскую «амнистию», начавшуюся как раз в январе 1939-го. – С.В.).

Тяжелые испытания на этом не кончились: в сентябре 1938 года, когда он находился в тюрьме, арестовали его жену – Белавенец Софью Павловну. (…) Детей у Константина Алексеевича и Софьи Павловны не было, и потому с большой нежностью и любовью они относились к детям брата Белавенца Всеволода Павловича и сестры Сорокиной Варвары Павловны. Очень часто навещал их в Смоленске племянник – Белавенец Сергей Всеволодович. Он родился в нашем городе 18 июля 1910 года. (…) Сергей Белавенец в трудную для Родины минуту ушел добровольцем на фронт. Он погиб 7 марта (по документам, 6-го. – С.В.) 1942 года на калининской земле, недалеко от родной Смоленщины…» («Рабочий путь», 21.11.1993).

Помню, меня очень удивило, почему в «Книге памяти жертв политических репрессий. Смоленский мартиролог. Том 7» (Смоленск, 2008) из трех арестов мастера указан только один: «Выгодчиков Константин Алексеевич, 1892 г.р., ур.: г. Москва, русск., член РКП (б), Облторготдел, г. Смоленск, экономист; арест. 29.11.1930 ПП ОГПУ Западной обл., содержался: Смоленский изолятор “Американка”, решением 17.09.1931 – Коллегия ОГПУ Западной обл., по ст. 58 - 10, 11, мера наказания 3 года высылки; реабилитация 05.03.1957 – Президиум Смоленского обл. суда, арх. след. дело 9060-с».

 

Страница из «Книги памяти жертв политических репрессий. Смоленский мартиролог. Том 7» (Смоленск, 2008).

А потом я понял. Второе дело было прекращено и в список «жертв» Выгодчиков не попал, а третий арест, судя по всему, произошел не в Смоленске, потому и не отражен в местных архивах. Постойте-постойте, а уж не в Москве ли «дядя Костя» был арестован, когда, как пишет Романов, «пошли аресты среди шахматистов»? Но тогда об этом должны были бы знать и Белавенец, и Юдович…

P.S. Ведущим шахматистам (как и наиболее видным деятелям культуры и искусства) предоставили бронь, и они были эвакуированы в глубь страны. Характерный эпизод есть в воспоминаниях Владимира Макогонова: «По приезде из Ростова прихожу в Баку в военкомат, а мне говорят: “Вызовем, когда надо будет”. Еще несколько раз заходил, пока мне не сказали: “Вы мобилизации не подлежите”. А Михаила (старший брат, лишенный звания мастера во время «чистки» 1935 года. – С.В.) мобилизовали. Он погиб под Курском в сорок третьем».

Возникает вопрос: почему взяли в армию Сергея Белавенца – одного из сильнейших мастеров страны, блестящего теоретика, 3-го призера чемпионата СССР 1939 года? Даже если он сам пришел в военкомат? Да, я знаю, что это произошло 19 октября, в разгар знаменитой «московской паники 1941 года», но почему из всех мастеров, игравших в том показательном турнире (Рюмин, Белавенец, Юдович, Зубарев, Блюменфельд), только он один оказался в ополчении? Нет-нет, да мелькнет мысль: уж не потому ли, что его дядя – «враг народа»?

По вопросам приобретения и распространения книг обращаться к автору: servoron@mail.ru