А что будет дальше — подозреваю, что молчание. У меня есть время подумать. В этот сезон я дал несколько серьезных концертов. Все они были аншлаговые. Сейчас я готовлюсь еще к нескольким. А что будет дальше? Наверное, все-таки молчание. Отчаяние ли это? Нет. Отчаявшийся старик — фигура, которая вызывает скорее насмешку, чем жалость. Поэтому — что ж тут отчаиваться? Да, ты старик. Но Бог дал тебе прекрасную, длинную, трудную, но счастливую жизнь. Ты на кого-то обижен? Нет. Ты теперь кусаешь локти: эх, надо бы тогда… Ничего подобного. Всё было правильно. Надо было делать все, как делал. Но ведь было разное. Было много плохого. Да, было. Значит, так было кому-то нужно. Это должно тоже остаться. А что же сейчас? Сейчас пауза. Но пауза уже очень подозрительная, когда тебе восемьдесят лет.
.
.
.
.
.
__________________________
Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй
Писать на смерть Сергея Юрского газетные стихи показалось бы мне невыносимой пошлостью. Некоторые мои стихотворения он читал со сцены и больше всего любил вот это — написанное в девяносто третьем. Я давно его не перепечатывал, а со сцены и вовсе не читал, потому что с Юрским было не сравниться. Пусть оно будет посвящено его светлой памяти.
Ты помнишь, мы сидели вчетвером. Пустынный берег был монументален. К Европе простирался волнолом. За ближним лесом начинался Таллин. Вода едва рябила. Было лень перемещать расслабленное тело. Кончался день, и наползала тень. Фигурная бутылка запотела.
Федотовы еще не развелись. От Темы к Семе не сбежала Тома, чьи близнецы еще не родились и не погнали Тому вон из дома. Бухтин не спился. Стогов не погиб под колесом ненайденной машины. Марину не увел какой-то тип. Сергей и Леша тоже были живы.
Тень наползала. Около воды резвились двое с некрасивым визгом, казавшимся предвестием беды. Федотов-младший радовался брызгам и водорослям. Смех и голоса неслись на берег с ближней карусели. На яхтах напрягали паруса, но ветер стих, и паруса висели.
Прибалтика еще не развелась с империей. Кавказ не стал пожаром. Две власти не оспаривали власть. Вино и хлеб еще давали даром. Москва не стала стрельбищем. Толпа не хлынула из грязи в квази-князи. Еще не раскололась скорлупа Земли, страны и нашей бедной связи.
Тень наползала. Маленький урод стоял у пирса. Жирная бабенка в кофейне доедала бутерброд и шлепала плаксивого ребенка. Пилось не очень. Я смотрел туда, где чайка с криком волны задевала — и взблескивала серая вода, поскольку тень туда не доставала.
Земля еще не треснула. Вода еще не закипела в котловинах. Не брезжила хвостатая звезда. Безумцы не плясали на руинах. И мы с тобой, бесплотных две души, пылинки две без имени и крова, не плакали во мраке и тиши бескрайнего пространства ледяного и не носились в бездне мировой, стремясь нащупать тщетно, запоздало тот поворот, тот винтик роковой, который положил всему начало: не тот ли день, когда мы вчетвером сидели у пустынного залива, помалкивали каждый о своем и допивали таллинское пиво?
Но нет, не тот. Скорей всего, не тот. Теперь уже не вызнать дня и часа, с которого земной круговорот утратил прежний ритм и раскачался. Нет, не тогда. Но даже этот день, его необъяснимые печали, бесшумно наползающая тень, кофейня, лодки, карлик на причале, неясное томление, испуг, седой песок, пустующие дачи — все было так ужасно, милый друг, что не могло бы кончиться иначе.
__________________________
не надо шутить с войной
Сегодня на прощании с Юрским Михаил Гусман рассказал совершенно невероятную историю. Она одна открывает в человеке целый мир.
Их с Юликом отец, уже глубокий старик, был сильно, в общем-то, безнадежно болен. Сергей Юрьевич пришел его навестить. Тот посетовал, что никогда не видел Юрского на сцене, читающего Пушкина. И теперь уж вряд ли увидит. А через пару дней должен был состояться как раз концерт, но Гусман-старший понимал, что - не дойти.
И вот назавтра к ним приходит Юрский. В смокинге, крахмальной сорочке, лаковых туфлях и бабочке. И полностью отыгрывает концерт для одного зрителя.
Вот кого мы потеряли.
Прощайте, Сергей Юрьевич. Мистер Благородство.
Скитался по детским домам.... Из училища попал в колонию для несовершеннолетних преступников, совершил удачный побег. Определенно непростой и решительный человек.
__________________________
Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй
Когда качаются фонарики ночные,
и темной улицей опасно вам ходить -
я из пивной иду,
я никого не жду,
я никого уже не в силах полюбить...
Мне девка* ноги целовала, как шальная...
Одна вдова со мной пропила отчий дом!
А мой нахальный смех
всегда имел успех,
и моя юность раскололась, как орех...**
[Мы, словно лампочку вам выключим сознанье!
Валюту кинем на шикарный моцион:
сперва зайдем в Донон,
потом в Гарве-салон,
а уж потом - в столыпинский вагон...]***
Сижу на нарах, как король на именинах,
и пайку серого мечтаю получить.
Капель стучит в окно.
Теперь мне все равно:
я раньше всех готов свой факел погасить...
... Когда качаются фонарики ночные,
и черный кот бежит по улице, как чорт,
я из пивной иду,
я никого не жду...
Я навсегда побил свой жизненный рекорд.
__________________________
Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй
На 95м году жизни - вроде как и неуместно "как жаль". Но если учесть, что Майя Иосифовна практически до последних дней сохраняла ясность мысли и безукоризненную порядочность - то все-таки жаль...
Сценарист фильма "Обыкновенный фашизм", киновед и кинокритик, харьковчанка, до 92 года жившая в Москве, потом - в Мюнхене Майя Туровская.
О критиках, по обыкновению, не пишут. Современников, бывает, цитируют. Майя Туровская — исключение. Придя в профессию, она сразу стала авторитетом. Позже — классиком, по мнению решительно всех. Так же все, молодые и старые, левые и правые, признают актуальность ее идей, книг, кураторских проектов. В память о Майе Иосифовне, которая ушла из жизни в возрасте 94 лет, мы вспоминаем текст из ноябрьского номера «Искусства кино» за 2014 год, приуроченный к 90-летию Туровской. В нем мемуарами и оценкой критического метода М.И. делятся Зара Абдуллаева, Юрий Богомолов, Елена Стишова, Нина Цыркун, Антон Долин, Андрей Плахов, Анатолий Смелянский.
Вчера вечером я почему-то вспомнил, как 20 лет назад мой одноклассник пытался поступить в Щуку и между экзаменами случайно встретил там Этуша. Старый уже, а до сих пор работает, удивлялся тогда Илюша.
Рассказал жене. Посмотрел в вики возраст и отметил, что 6 мая должно быть 97.
Если доживёт, мелькнула мысль.
Светлая память.
Мне посчастливилось видеть Этуша «живьем», - он как-то выступал в Одессе на заводе Стройгидравлика.
Осталось странное впечатление какой-то ...усталости.
Светлая память.
kassandra: Мне посчастливилось видеть Этуша «живьем», - он как-то выступал в Одессе на заводе Стройгидравлика.
Осталось странное впечатление какой-то ...усталости.
Это впечатление может иметь миллион объяснений. Часть из них зависит от того, когда это было. Часть - от того, что мне тружно было бы найти себе энтузиазм для выступления на заводе "Стройгидравлика" (при том, что я отнюдь не Этуш).
Я видел его в Вахтанговском. Хорошо играл... на классе.
