Прислали только что. Муз. фестиваль в Вербье, сеанс Крамника (пару дней назад).
Гергиева и Майского я узнал, Плетнева - нет
..............................................................
Оригинал нормального качества, дальше уже я не справился
Получено на айфоне, в Телеграме. Целиком больше 500 КБ, не влезает, а редактора (обрезать, изменить размер) на айфоне нет. Так что изгалялся, ибо - темень.
Может быть, приоритет у Ломоносова (хотя у него метафора не пролетевшего времени, а обманчивости).
Мягкой вместо мне перины
Нежна, зелена трава,
Сладкой думой без кручины
Веселится голова.
Сей забавой наслаждаюсь,
Нектарем сим упиваюсь,
Боги в том завидят мне;
Лжи, что при дворах частыя,
Вы как сны мои пустыя,
Вас приятне только те.
Это был перевод буколической оды. В оригинале "пустые сны" = songes - скорее грёзы.
Лжи, что при дворах частыя,
Вы как сны мои пустыя,
Вас приятне только те.
Кстати, я ошибался - здесь пустые не сны, а лжи (пустые, как сны), поскольку -ыя - это окончание женского рода. То есть оборот не равноценен пушкинскому и державинскому.
Леонид Дмитриенко был задержан после неудачной попытки ограбления Почтового банка в Ашдоде. Его выдала грамматическая ошибка, допущенная в записке, переданной кассиру.
Написанная им от руки записка гласила: "Это ограбление. Передай мне 20 тысяч шекелей или я взорву гранату". Однако она не произвела впечатление на кассира, и Дмитриенко пришлось покинуть место преступления с пустыми руками.
Прибывшие в отделение банка полицейские просмотрели видео с камер наблюдения, а также изучили оставленную грабителем записку, в которой в слове "передай" была пропущена буква. Они вспомнили, что подобная ошибка им уже встречалась. Подняв архивы, сотрудники полиции обнаружили записку, оставленную грабителем в банке три года назад, в которой была точно такая же ошибка.
10-й канал ИТВ сообщил, что Леонид Дмитриенко недавно вышел из тюрьмы, где отбывал наказание за предыдущее ограбление, теперь он снова находится за решеткой.
В этой заметке записка удачливого грабителя двухлетней давности, а в этой заметке - записка с той же ошибкой две недели назад. Видно ещё, что раньше мужик просил 30 тыс., сейчас решил ограничиться 20-ю. Туда же.
Таких названий не знаю, но в целом это и не нужно: в каждом втором месте кормят обалденно. Какие-то сплошные пироги с любой начинкой, многочисленные хачапури и цыплята табака.
jenya: Таких названий не знаю, но в целом это и не нужно: в каждом втором месте кормят обалденно. Какие-то сплошные пироги с любой начинкой, многочисленные хачапури и цыплята табака.
Потом дали по башке всему издательству и решили запретить – не "Недопеска", у которого, в сущности, тираж-то уже разошелся… А следующую книжку. Это были "Пять похищенных монахов"…
За компанию с "Монахами" запретили еще Успенского, его "Гарантийных человечков". За фразу "Долой порох, да здравствует творог!". СССР в тот момент как раз наращивал свои вооруженные силы. А с продуктами, наоборот, шел прижим.
Успенский, как человек активный, звонит Ковалю, они вдвоем пишут письмо в ЦК, собирается коллегия министерства, Успенского и Коваля вызывают…
Мы некоторое время слушали, как один из идиотов, я забыл его фамилию, зачитывал рецензию на мою повесть "Приключения Васи Куролесова" и всячески ее поносил…
Я думаю, что Успенский высидел минуты три. Не больше. Как вдруг, пока тот еще читает свой доклад, Успенский вскочил грубо со словами: "Кого мы слушаем? Что за обормот? Что он несет? Вы кто такой? Вы что, специалист по литературе?" И пошел на него, попер: "Да что вы читаете нам? Вы цитируете величайшую литературу в мире. Молчать. Скотина. Дурак. Идиот. Кто, где здесь Свиридов (в то время председатель Госкомитета по печати при Совете Министров РСФСР. – А. Е.)? Свиридов, кто у вас работает? Он не может даже два слова связать. Он ударения неправильно ставит. Посмотрите, кто обсуждает Коваля, кто обсуждает меня…" Я говорю: "Эдуард Николаич, присядь, давай все-таки выслушаем". Это первая моя фраза была. Он сел – послушался… Этот чудак начинает снова читать. Эдик терпит-минуты две. Ну, минуту примерно терпит, потом вскакивает: "Коваль, ты что меня останавливаешь, как я могу это слушать!.." Жаль, что не было видеокамеры…
Короче, отбили они и "Монахов", и "Человечков". Правда, там была замешана еще и политика. За них был Сергей Михалков, ни Успенского, ни Коваля не любивший, но приехавший вступиться за тогдашнюю детлитовскую директоршу.
