Посмотрел оперу Доницетти "Анна Болейн" с Нетребко. Поразил Ильдар Абдразаков в роли короля,
Russian bass Ildar Abdrazakov is deliciously despicable as the vainglorious Enrico, Henry VIII, King of England. His is a towering presence, with a commanding voices that booms to the rafters
Нетребко как обычно бесподобна. Начиная с этого сезона, трансляции из Метрополитен идут в Иерусалиме и в России, Нетребко даже сказала пару фраз на русском перед началом. "Ребята, не спите", сказала она. "Я всю оперу буду страдать, а в конце мне отрубят голову".
Россия наконец подключилась к глобальному международному проекту трансляций из крупнейших оперных театров мира, охватывающему 50 стран. Первым спектаклем, который 15 октября увидит в столичных кинотеатрах российская публика, станет как раз "Анна Болейн" - постановка Метрополитен-оперы, где с огромным успехом два дня назад выступила Анна Нетребко.
Из венской постановки с Элиной Гаранча (весна 2011). Элине скоро рожать, поэтому ее заменила Губанова.
Красивая девушка, хороших правил и примерного поведения: никто не видал ее пьяной больше четырех раз в неделю.
Здорово. Бывает юношеский максимализм, а с годами приходит минимализм. Как у Шварца насчет порядочного человека, которые делает подлости без удовольствия.
В гости ходють просто так, не за магарыч.
И культурно скидають галоши и пальто.
А то вчерась притопал хрыч...как бишь его...навроде - Чыч...
Испортил комильфо.
jenya: Отсутствие такта ничем нельзя восполнить, этим людям просто чего-то недодали свыше.
Харакатерно и название ролика: "one of the best reactions". Ну прямо социально-психологический эксперимент на ребенке поставили, тестируем возможные реакции.
Майор идет следом. Он дотрагивается до рукава Ледюка, и тот, встав, выходит с ним на авансцену.
МАЙОР (возбужден выпивкой и взволнован). Это немыслимо. И не пытайтесь. На обоих углах часовые. (Взглянув на дверь кабинета.) Капитан, я бы хотел вам сказать... это так же непостижимо для меня, как и для вас. Можете мне поверить?
ЛЕДЮК. Я бы вам поверил, если бы вы застрелились. А еще больше, если бы вы прихватили кого-нибудь из них с собой.
МАЙОР (отирая рот тыльной стороной руки). Но на их место завтра придут другие.
ЛЕДЮК. А мы все-таки выбрались бы отсюда живыми. Это вы можете сделать.
МАЙОР. Вас все равно поймают.
ЛЕДЮК. Меня не поймают.
МАЙОР (хихикая, как одержимый, но в то же время с любопытством). А по какому праву вы должны жить, а я нет?
ЛЕДЮК. Потому, что я не способен делать то, что делаете вы. Для людей лучше, чтобы жил я, а не вы.
МАЙОР. И вас не трогает, что все это меня огорчает?
ЛЕДЮК. Не трогает. Разве что вы нас отсюда вызволите.
МАЙОР. Ну, а потом? Что потом?
ЛЕДЮК. Я буду помнить, что встретил порядочного немца, благородного немца.
МАЙОР. А это что-нибудь изменит?
ЛЕДЮК. Я вас буду любить, до самой смерти. Разве кто-нибудь сейчас питает к вам такое чувство?
МАЙОР. А для вас это так уж важно — чтобы вас любили?
ЛЕДЮК. Чтобы я был достоин любви? Да. И уважения.
МАЙОР. Поразительно. Вы ничего не понимаете! Всего этого больше не существует, неужели вы этого еще не поняли?
МАЙОР (громче, в нем просыпается ярость). Личность больше не существует, вы что, не видите? Личности больше не будет никогда. Что мне из того, любите вы меня или нет? Вы, верно, не в своем уме! Что я, пес, почему меня надо любить? Ах вы (поворачиваясь ко всем) жиды проклятые!
Дверь отворяется, выходят ПРОФЕССОР и КАПИТАН ПОЛИЦИИ.
Псы, жидовские псы! Смотрите на него (показывает на Старого еврея), как он сложил лапы. Смотрите, что будет, когда я на него цыкну. Пес! Даже не шевельнулся. Разве он шевельнулся? Вы видели, чтобы он шевельнулся? (Подходит к Профессору и берет его за руку.) А вот мы шевелимся, правда? Измеряем ваши носы, правда, господин профессор? Смотрим, что там у вас между ног. Мы-то шевелимся без отдыха!
ПРОФЕССОР (тянет его в кабинет). Майор!
МАЙОР. Руки прочь, ты, штатское дерьмо!
ПРОФЕССОР. Я думаю...
МАЙОР (вытаскивая револьвер). Молчать!
ПРОФЕССОР. Вы пьяны.
Майор стреляет в потолок. Арестованные замерли в ужасе.
МАЙОР. Прекратить!
С револьвером в руке задумчиво подходит к скамейке и садится возле Лебо. Все остановилось. Руки его дрожат. Он шмыгает носом — у него насморк. Кладет ногу на ногу, чтобы они не дрожали, и смотрит на Ледюка, который продолжает стоять.
Теперь ты говори. Говори. Ты. Теперь все остановилось. Говори! Ну, давай!
ЛЕДЮК. Что мне вам сказать?
МАЙОР. Скажи мне... разве может еще существовать личность? Вот я навел на тебя пистолет (показывая на Профессора), он навел пистолет на меня... а кто-то держит на мушке его... а того — кто-то еще. Ну, скажи.
ЛЕДЮК. Я вам сказал.
МАЙОР. Я никому не расскажу. Я человек порядочный. Ладно? Никто не узнает, что ты мне советовал. Ну как, благородно с моей стороны, правда?.. Никому не рассказывать, что ты мне советовал.
Ледюк молчит. Майор встает, подходит к Ледюку. Пауза.
Вы ветеран войны?
ЛЕДЮК. Да.
МАЙОР. За вами не числится подрывных действий против немецких властей?
ЛЕДЮК. Нет.
МАЙОР. Если вас отпустят, а других оставят... вы откажетесь?
Ледюк делает движение, чтобы отвернуться. Майор тычет в него пистолетом, заставляя смотреть ему в лицо.
Откажетесь?
ЛЕДЮК. Нет.
МАЙОР. И выйдете из этой двери со спокойной душой?
ЛЕДЮК (уставившись в пол). Не знаю. (Пытается затолкать дрожащие руки в карманы.)
МАЙОР. Не прячьте руки. Я хочу понять, почему для людей лучше, чтобы жили вы, а не я. Почему вы прячете руки? Вы уйдете отсюда со спокойной душой, побежите к своей бабе, выпьете на радостях, что спасли шкуру? Чем вы лучше других?
ЛЕДЮК. Я не обязан приносить себя в жертву вашим садистским наклонностям.
МАЙОР. А я обязан? Чужим садистским наклонностям? Приносить себя в жертву? Я обязан, а вы нет? Приносить себя в жертву.
ЛЕДЮК (смотрит на Профессора и Капитана полиции. Потом переводит взгляд на Майора). Мне нечего вам на это ответить.
МАЙОР. Вот так-то лучше.
Он вдруг чуть не по-дружески толкает в бок Ледюка и смеется. Прячет пистолет; пошатываясь, оборачивается к Профессору и победно кричит:
Следующий!
Толкнув Профессора, входит в кабинет. Лебо сидит, не двигаясь.
ПРОФЕССОР. Сюда.
Лебо встает, как во сне, и направляется сперва в коридор, потом поворачивается и входит в кабинет. Профессор идет за ним следом.
КАПИТАН (Ледюку). На место.
Ледюк возвращается на место. Капитан входит в кабинет; дверь затворяется. Пауза.
<...>
ФОН БЕРГ (с огромным трудом, не глядя на Ледюка). Я бы очень хотел расстаться с вами по-дружески. Это возможно?
Молчание.
ЛЕДЮК. Князь, профессия врача приучает смотреть на себя со стороны. Ведь я злюсь не на вас. Где-то в глубине души я злюсь даже не на этого фашиста. Я злюсь на то, что родился прежде, чем человек познал себя, прежде, чем он понял, что он существо неразумное, что в нем сидит убийца, что все его принципы -— это только скудный налог, который он платит за право ненавидеть и убивать с чистой совестью. Я злюсь потому, что, зная это, я всю жизнь себя обманывал, потому что не сумел впитать в себя это знание и открыть истину другим.
ФОН БЕРГ (сердится, несмотря на волнение). Нет, доктор, есть настоящие принципы. На свете есть люди, которым легче умереть, чем запачкать хотя бы палец в чужой крови. Такие люди есть. Клянусь вам. Люди, которым не все позволено, глупые люди, беспомощные, но они есть, и они не обесчестят свой род. (С отчаянием.) Я прошу вас удостоить меня своей дружбой.
Снова из кабинета доносится смех. На этот раз он громче. Ледюк поворачивается к фон Бергу.
ЛЕДЮК. Я обязан сказать вам правду, князь. Сейчас вы мне не поверите, но я хотел бы, чтобы вы подумали о том, что я вам скажу, и о том, что это значит. Мне еще никогда не попадался пациент, у которого где-то глубоко, на дне души, не таилась бы неприязнь, а то и ненависть к евреям.
ФОН БЕРГ (зажимая пальцами уши, вскакивает). Что вы говорите! Это неправда, у меня этого нет!
ЛЕДЮК (встает, подходит к нему, с пронзительной жалостью). Пока вы этого не поймете, вы не поверите и в зверства. Для того, чтобы как-то понять, что ты собой представляешь, надо помнить, что ты, вольно или невольно, всегда отделяешь себя от других. А евреи — это другие, это — имя, которое мы даем другим, чью муку мы не можем разделить, чья смерть оставляет нас холодными и равнодушными. У каждого человека есть свой изгой — и у евреев есть свои евреи. И теперь, теперь, как никогда, вам надо понять, что и у вас есть такой человек, чья смерть заставляет вас вздохнуть с облегчением, потому что умирает он, а не вы. Да, несмотря на всю вашу порядочность. И вот почему все будет так и никогда не будет по-иному, пока вы не почувствуете, что вы в ответе за все... в ответе за всех людей.
ФОН БЕРГ. Я отвергаю ваше обвинение, я категорически его отвергаю. Я никогда в жизни не сказал ни единого слова против вашего народа. Вы ведь в этом меня обвиняете? В том, что и я несу ответственность за эти чудовищные злодеяния! Но я приставил пистолет к своему виску! К своему виску!
Слышится хохот.
ЛЕДЮК (безнадежно). Простите, все это не имеет никакого значения.
ФОН БЕРГ. Для меня имеет, и еще как! И еще как!
ЛЕДЮК (ровным голосом, полным глубочайшей горести, в котором, однако, звучит смертельный ужас). Князь, вы спросили меня, знаю ли я вашего двоюродного брата, барона Кесслера?
Во взгляде фон Берга возникает тревога.
Барон Кесслер — фашист. Он помог выгнать всех еврейских врачей из медицинского института.
Фон Берг потрясен, он отводит глаза. Неужели вы ничего об этом не знали?
Из кабинета доносится почти истерический хохот.
Неужели вам об этом не рассказывали, а?
ФОН БЕРГ (убито). Да. Я слышал об этом. Я... об этом забыл. Он ведь...
ЛЕДЮК. ...ваш двоюродный брат. Понятно.
Между ними возникла полная близость, и Ледюк жалеет князя не меньше, чем себя, несмотря на всю свою ярость.
Ну да, для вас это только одна сторона натуры барона Кесслера. А для меня он в этом весь. Вы произнесли его имя с любовью, и я не сомневаюсь, что он, наверно, незлой человек, у вас с ним много общего. Но когда я слышу это имя, я вижу нож. Теперь вам понятно, почему я сказал, что все это зря и всегда будет зря, если даже вы не можете поставить себя на мое место? Даже вы! И вот почему меня не трогают ваши мысли о самоубийстве. Я требую от вас не чувства вины, а чувства ответственности, может быть, это бы помогло. Если б вы поняли, что барон Кесслер в какой-то мере, в какой-то малой, пусть ничтожной, но чудовищной мере исполнял вашу волю, тогда вы могли бы что-то сделать. С вашим влиянием, с вашим именем, с вашей порядочностью... Тогда вы могли бы чего-то добиться, а не просто пустить себе пулю в лоб.
ФОН БЕРГ (вне себя от ужаса кричит, подняв вверх лицо). Что же может нас спасти? (Закрывает лицо руками.)
Дверь отворяется. Входит ПРОФЕССОР.
ПРОФЕССОР (делая знак князю). Следующий.
Фон Берг не оборачивается, он не сводит с Ледюка молящего, полного ужаса взгляда. Профессор подходит к нему.
Пойдемте.
Профессор наклоняется, чтобы взять фон Берга за руку. Фон Берг зло отбрасывает его ненавистную руку.
ФОН БЕРГ. Hande weg! (Руки прочь! (нем.))
Профессор, опешив, убирает руку и на мгновение пасует, почувствовав чужую силу. Фон Берг оборачивается к Ледюку, который, подняв на него глаза, ласково ему улыбается и отворачивается.
Фон Берг идет к двери и, доставая из внутреннего кармана бумажник с документами, входит в кабинет. Профессор идет за ним, закрывает дверь. Оставшись один, Ледюк сидит неподвижно. Потом он начинает метаться, как зверь, попавший в капкан: он с трудом глотает слюну. Потом снова замирает и, вытянув голову, заглядывает за угол коридора, где стоит часовой. Какое-то его движение опять поднимает в воздух облако перьев. Снаружи слышен аккордеон. Ледюк сердито стряхивает с ноги перо. Наконец он принимает решение: быстро сует руку в карман, достает складной нож, обнажает лезвие, поднимается на ноги и направляется в коридор. Дверь отворяется, выходит ФОН БЕРГ. У него в руке белый пропуск. Дверь за ним закрывается. Князь смотрит на пропуск, проходя мимо Ледюка, вдруг поворачивается, возвращается, сует пропуск Ледюку в руку.
ФОН БЕРГ (каким-то странно сердитым шепотом, жестом показывая на выход). Возьмите! Ступайте!
Фон Берг быстро садится на скамью, вынимает обручальное кольцо. Ледюк пристально смотрит на него, на лице его ужас. Фон Берг отдает ему кольцо.
Улица Шарло, дом девять. Идите.
ЛЕДЮК (сдавленным шепотом). А что будет с вами?
ФОН БЕРГ (сердито машет ему). Идите, идите!
Ледюк пятится, руки его сами тянутся к лицу, он сознает свою вину и хочет спрятать глаза.
ЛЕДЮК (с мольбой). Я вас не просил! Вы не обязаны делать это ради меня!
ФОН БЕРГ. Скорей!
Ледюк с широко открытыми от ужаса и восхищения глазами быстро поворачивается и идет по коридору. Услышав шаги, появляется ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Ледюк отдает Полицейскому пропуск и исчезает. Долгая пауза. Дверь отворяется, выходит ПРОФЕССОР.
ПРОФЕССОР. Сле... (Обрывает на полуслове, озирается, фон Бергу.) Где ваш пропуск?
Фон Берг смотрит в пустоту. Профессор кричит в открытую дверь кабинета.
Бежал! (Бросается по коридору с криком.) Один бежал! Бежал!
Из кабинета появляется КАПИТАН ПОЛИЦИИ. Снаружи слышны голоса, выкрикивающие команды. Аккордеон смолкает.
Хромая, выходит МАЙОР. Мимо него пробегает Капитан.
КАПИТАН. Кто?! (Взглянув на фон Берга, он все понимает и бежит по коридору с криком). Кто его выпустил? Поймать! Как это случилось?
Рев сирены заглушает голоса. Майор идет в коридор, догоняя Капитана. Останавливается. Теперь слышен только рев сирены, который постепенно стихает, по мере того как удаляется погоня за беглецом. Слышно быстрое, волнованное дыхание Майора, сердитое, недоверчивое дыхание. Он медленно оборачивается к фон Бергу, который все так же неподвижен и смотрит в пустоту. Потом фон Берг поворачивается и поднимает на него глаза. Встает. Молчание длится и длится. На лице Майора застывает выражение тревоги и ярости, он сжимает кулаки. Так они и стоят, навеки непостижимые друг для друга, и смотрят друг другу в глаза. В конце коридора появляются ЧЕТВЕРО НОВЫХ ЛЮДЕЙ, четверо новых арестованных. Их гонят СЫЩИКИ. Арестованные входят и садятся на скамью, озирая потолок, стены, перья на полу и этих двоих людей, которые так непонятно вглядываются друг в друга.
jenya: Как у Шварца насчет порядочного человека, которые делает подлости без удовольствия.
До кучи:
Красников был приличным человеком. По точному определению Салтыкова-Щедрина: "тот, кто делает подлости без удовольствия".
"Хороший человек делает подлости без удовольствия" М. Светлов.
Довлатов как то сказал изумительную фразу — порядочный человек, это тот, который делает подлости без удовольствия.
Порядочный человек — это человек, который делает подлости без удовольствия. (Здесь Николай Маркович [Эмануэль] добавлял: "по определению академика Кнунянца".)
Roger: Надо бы ещё к миазмам искусства добавить спазмы науки.
Их вдыхать тяжелее.
Не говоря уже про оргазм, тут можно и не выдохнуть. Вообще, зачем это все вдыхать? Предлагаю пользоваться органами осязания! Пощупал науку, получил удовольствие.
jenya: Отсутствие такта ничем нельзя восполнить, этим людям просто чего-то недодали свыше.
Харакатерно и название ролика: "one of the best reactions". Ну прямо социально-психологический эксперимент на ребенке поставили, тестируем возможные реакции.
а об что там вообще речь?
не понимаю я по-ихнему ни хера
jenya: Отсутствие такта ничем нельзя восполнить, этим людям просто чего-то недодали свыше.
Харакатерно и название ролика: "one of the best reactions". Ну прямо социально-психологический эксперимент на ребенке поставили, тестируем возможные реакции.
а об что там вообще речь?
не понимаю я по-ихнему ни хера
Папа девочки, по-видимому, долго служил в Ираке. Допустим, год. И вот он вернулся. И они решили сделать девушке сюрприз. Десятилетняя дочка не знала, что папа вернулся. А он предупредил учителей, и они организовали встречу в школе. Подается это как антивоенный ролик. Но я бы таких родителей отстреливал. А школа - чего с нее взять.
)
