Grigoriy: Макс, я воспринял Ваш вопрос как сознательное приписывание мне утверждения о праве писать неграмотно. Поскольку Вы отлично знаете, что моё мнение прямо противоположно, я взорвался, и высказал это поначалу вежливо. Если я ошибся, и Вы всего лишь неудачно выразились, примите мои извинения.
По существу же Ваша аналогия никуда не годится. Если я нарушу ПДД, то мне и окружающим явно грозит опасность.
Поздравим друг друга, мир восстановлен. С аналогией я намеренно сгустил краски, но LB верно говорит: "Сторонники строгого соблюдения норм всегда находятся в более выгодном положении". Объяснять все равно должен в первую очередь нарушитель
jenya: разговор, начавшийся с разбора строчек Ошанина
Тогда ими и закончим, а потом еще о чем-нибудь поговорим
Снится мне, что я усталый конь.
Волоку телегу сквозь огонь.
И со мной в упряжку впряжена
Маленькая девочка - жена.
Слезы по щекам, блуждает взгляд,
Волосы ее уже горят.
- Брось телегу, глупая. Беги,-
Дальше вовсе не видать ни зги.-
Нос в веснушках подняла рябой,
Заглотнула слезы:- Я с тобой.
Надоело в песнях душу разбазаривать,
И с концертов возвратясь к себе домой,
Так приятно вечерами разговаривать
С своей умненькой, веселенькой женой.
И сказать с улыбкой нежной, не заученной:
"Ах, ты чижик мой, бесхвостый и смешной.
Ничего, что я усталый и замученный,
И немножко сумасшедший и больной.
Ты не плачь, не плачь, моя красавица,
Ты не плачь, женулечка-жена.
В нашей жизни многое не нравится,
Но зато в ней столько раз весна!"
Так как там, Старик, насчет шедевра то? А то Вова призывает не сжигать, оставить потомкам, может и мне внести неоценимый вклад в развитие форумной поэзии с блестящим "фефеврале"?
Так как там, Старик, насчет шедевра то? А то Вова призывает не сжигать, оставить потомкам, может и мне внести неоценимый вклад в развитие форумной поэзии с блестящим "фефеврале"?
Прежде чем поправлять меня,сначала разберитесь с выделенной строкой Вертинского у себя:
Надоело в песнях душу разбазаривать,
И с концертов возвратясь к себе домой,
Так приятно вечерами разговаривать
С своей умненькой, веселенькой женой
Двойное с, конечно, не очень хорошо звучит, но до фефевраля тут далеко. Если бы Вы чуть дольше работали над своими виршами (скажем, не 30 секунд, а минут 5), то и у Вас не было такого безобразия, как фефевраля или Женяня, как выше. Летописцу шахматных баталий не пристало торопиться, торопливость, как говорил Остап Бендер в фильме, нужна только при ловле блох.
Любопытно, что Быков в книжке про Окуджаву упоминает Вертинского мельком. Скажем, так:
Да, первую авторскую песню написал именно Светлов; шансонетки Вертинского не в счет, другой жанр. В них как раз нет ничего фольклорного, и широко они никогда не пелись. А «Заборик» ушел в народ немедленно, с того самого 1938 года, когда сам Светлов начал его напевать в дружеских компаниях на собственный немудрящий мотив:
За зеленым забориком
Ты не можешь уснуть…
Уж вечерняя зорька
Повторяет свой путь.
jenya: Двойное с, конечно, не очень хорошо звучит, но до фефевраля тут далеко. Если бы Вы чуть дольше работали над своими виршами (скажем, не 30 секунд, а минут 5), то и у Вас не было такого безобразия, как фефевраля или Женяня, как выше. Летописцу шахматных баталий не пристало торопиться, торопливость, как говорил Остап Бендер в фильме, нужна только при ловле блох.
Во-первых, "фефевраля" и "Женяня"-это не моё,а ваше "творчество"
Во-вторых,примите добрый совет: не учите учёного... Это только вы за несколько часов способны сочинить нечто:
jenya: По дороге на работу слушал радио. Передавали симпатичную вещь, которую не удавалось идентифицировать. Позже оказалось, что это был кусок из "Арлезианки" Бизе. Там была очень милая мелодия (потом найду), минорная и лиричная, на которую можно бы было написать песню. Пока парковался (дело долгое) у меня сочинилось нечто в популярном ныне стиле:
Что же ты белому свету не рада
Может губная пропала помада
Кончились тени и тушь для ресниц?
Крейсер Аврора, чего тебе сниц?
Крейсер Аврора, чего тебе сниц?
Между нами, Старик, есть по крайней мере одна существенная разница - я не претендую на звание летописца. А Вы претендуете, с Вас и спрос выше. А насчет сниц, Вы, наверное, помните, что удалили у себя в треде обсуждение Вашего произведения с словом "Крам", мой "сниц" это Вам подарок, как и "фефевраля".
К тому же в этом треде в последнее время несколько раз прозвучала идея о том, что оценивать вирши имеет право только другой сочинитель. Напиши мол лучше, тогда и поговорим. Если речь не идет о сочинениях высочайшего уровня (после того порога, когда не имеет смысла спорить кто лучше, Ахматова или Мандельштам), это глубоко неверный подход, на мой взгляд. Не нужно уметь танцевать, чтобы заметить, что балерина хромает. И чем вести такую долгую беседу, Старик, проще исправить ритм в Ваших двух строчках.
...Вертинский «слышится» и в созданной для фильма «Нас венчали не в церкви» «Дорожной песне» Окуджавы (с музыкой И. Шварца), где поочерёдно появляются аллегорические две вечных подруги, две странницы вечных, две вечных дороги — любовь и разлука. Окуджава, как мы знаем из его признания (вновь отсылаем к подборке его высказываний), выделял у Вертинского строки песни «В степи молдаванской»: «И две ласточки, как гимназистки, // Провожают меня на концерт». Похоже, этот парный образ, построенный тоже на переносном значении, на олицетворении, вошёл в его творческое сознание...
...И ещё об аллегории: возможно, высокая оценка Окуджавой «Прощального ужина» связана отчасти с тем, что в нём Вертинский, как это будет делать впоследствии и его младший современник, включит аллегорический образ в свой лирический сюжет, сделает его участником лирической ситуации: «Мы пригласили тишину // На наш прощальный ужин». Для сравнения вспомним хотя бы знаменитые, подробно развёрнутые окуджавские аллегории — Веру, Надежду, Любовь, которые стоят у постели лирического героя и открывают бессрочный кредит для него («Три сестры»)...
Фальк, Портрет Нарышкиной, 1929, Новосибирский государственный художественный музей.
Как обычно, краскам в интернете не всегда можно доверять. На сайте музея пишут:
"Поколенное изображение на сиренево-сером фоне в 3/4 вправо сидящей молодой узколицей худощавой женщины с тонкими кистями рук (правой лежащей на коленях, левой на спинке стула), в красноватом костюме".
...Фальк с величайшим уважением относился к Сезанну, в какой-то мере следовал его живописной системе, но никогда не считал, как мэтр из Экса, что человек должен позировать "как яблоко", бессловесно и неподвижно. Наоборот, Фальк много разговаривал со своими моделями, всегда хотел проникнуть в их внутренний мир, понять и разделить их интересы, их мечты. Прожив долгие годы рядом с художником, я имела счастье повседневно наблюдать его работу, участвовать в его общении с людьми, в беседах и разговорах, знала все его увлечения и разочарования. Мне всегда хотелось побольше узнать о тех людях, которых он писал, хотелось знать о тех лицах, которых он написал до встречи со мной. Он много мне рассказывал о них. […] Надо сказать, что Фальк не любил этого слова — портрет. Оно казалось ему чересчур официальным, репрезантивным. "Я люблю писать людей", — говорил он, показывая друзьям свои картины...
Из письма Фалька Александру Куприну [художник-живописец из круга «Бубнового валета»] (1922):
«Я все более и более смотрю назад к старым мастерам. И мне становится ясно, что искусство последнего времени переживает тяжелую болезнь. У стариков были ощущения реальности, и они реально ощущали: то и другое одинаково важно. О таком «маленьком своем ощущении» говорил Сезанн. От этого у них и является такое совершенство техники. Мы довольствуемся рваной и случайной техникой, ввиду неясности и случайности нашего ощущения. […] Я считаю, что почти все, что делалось после Сезанна, — эстетизм или скверный модерно-академизм. Мы, Бубновые валеты, грешны в этом в очень сильной мере. От неясности и слабости наших ощущений и происходит то, что мы все обостренно подчеркиваем сдвигами, мы, так сказать, кнутом себя подхлестываем и заменяем недостаток нашего реального переживания вкусовыми ощущениями, а это мелкое искусство».
Из письма Фалька С.Н. Дурылину (1924):
«Конечно, прав Ренуар, и недаром за последние два года, когда я хожу к Щукину и к Морозову, я преимущественно смотрю Ренуара, а не Сезанна».
Мне вообще Герштейн нравится. Стильно поёт. Помню на первом фестивале памяти Окуджавы она вышла в длинном серо-зелёном брючном костюме (этот набор слов сформулировала жена) и спела "На мне костюмчик серый-серый". Она же пела замечательное "бейн Хеврон убейт Лехем" (вольный перевод "По смоленской дороге").
Между прочим скоро будет двадцать лет, как я покинул доисторическую родину. Недавно смотрели с детьми "Двенадцать стульев". Обнаружил наши обои с Борисовской в квартире вдовы Грицацуевой. Вот эти беленькие цветочки на красном фоне были в салоне и в коридоре. Что касается желтоватых обоев со сложным орнаментом в дальней комнате, они пришли к нам из квартиры Елены Боур. На момент выезда мне было 17 лет.
