В конце лета 1971 года Юрий Абрамович Бразильский, шахматный редактор издательства "Физкультура и спорт", мой первый шахматный учитель и незабываемый друг, поручил мне перевести книгу Бобби Фишера "Мои 60 памятных партий". Книгу надо было перевести и издать очень быстро. Бразильский был уверен, что Бобби победит Петросяна, а потом и Спасского. И боялся, что отставные полковники и генералы, руководившие издательством, вдруг возьмут и передумают издавать бестселлер американского чемпиона. Практически я перевел книгу за полтора месяца. Где-то к середине октября рукопись на русском языке была готова. А в начале апреля она появилась буквально на один день на прилавках московских книжных магазинов. Скорее под прилавками. А потом ее стали распродавать спекулянты. Книга вышла тиражом в 50 тысяч экземпляров. Она стоила всего один рубль, а спекулянты продавали ее за 25 и дороже. По условиям договора я получил от Бразильского восемь экземпляров, которые раздарил моим друзьям и родственникам. Себе оставил один. Он есть у меня и сегодня, после того, как я прошел три эмиграции - в Израиле, Франции и США. Самое трудное в переводе было то, что оригинал на английском содержал все тексты и варианты к партиям в описательной, американской нотации. Она была для меня совершенно непривычна - как и для всякого шахматиста, привыкшего с младых ногтей к алгебраической нотации. Поэтому в процессе работы я расставлял две шахматные доски: на одной был текст партий, а на другой я переигрывал все варианты из примечаний Бобби. Фактически, я не только переводил, но и переигрывал партии со всеми анализами и комментариями. Это была шахматная школа Бобби Фишера для переводчика! Вскоре после того, как книга была переведена, я играл в массовой швейцарке в ЦШК на Гоголевском. Количество участников было, как всегда, большим - 200 или 300 человек, не помню сейчас сколько. Только победитель турнира выходил в финал ЦШК! После семи туров я имел стопроцентный результат. Игра после перевода книги Фишера шла легко. Я почувствовал, что понимаю шахматы на три класса выше, чем прежде! В восьмом раунде я встретился с Валерием Чеховым. Ему было тогда 15 лет, и я плохо его знал. Играл белыми систему Земиша в староиндийской. После напряженной борьбы партия была отложена в ладейном эндшпиле, в сложной позиции, в которой мой перевес казался мне решающим. Валера анализировал ту позицию вместе с незабвенным Григорием Ионовичем Равинским. Интересно, что Равинский, изумительный человек, истинный рыцарь шахмат, в давние годы был учителем Бразильского. Да и я у него занимался. Опытный аналитик, он нашел неочевидное спасение для Чехова, и партия закончилась вничью. Потеря половины очка в таком "плотном" соревнованни сказалась на моем боевом духе, и помнится, я проиграл следующую партию. Никуда не вышел и Валера. А через пару лет, уже под руководством Дворецкого он выиграл первенство мира среди юношей. Может, помогла партия со мной? Или то, что я перевел Фишера?! А кто тогда победил и вышел в финал ЦШК, я, честно говоря, сегодня не помню. Запомнилось только, что благодаря переводу книги я стал по-иному понимать шахматы. И мне сегодня приятно читать, что поколения шахматистов с той поры научились играть в шахматы, благодаря книге Фишера. Михаил Моисеевич Ботвинник говорил мне, что он очень ценил книгу Бобби. Но все равно спрашивал: "А вы видели мою партию с Мясоедовым?" И это в нем, помимо все прочего, очаровывало.
ЛХаритон: Рассказ Арнольда Денкера:
http://7iskusstv.com/2016/Nomer3/Hariton1.php
Интересный рассказ.
Арнольд Денкер:... Много позже до меня дошел слух, что Флор и его дама поженились и переехали жить в шикарный номер гостиницы «Украина». Возможно, неожиданное процветание Сало было связано с моими деньгами? Деньгами, вырванными из тайного заточения? Конечно же, шахматный тренер не мог позволить себе жить в гостинице «Украина» среди номенклатурущиков...
На самом деле Флор жил в жилой части здания, известного как "Гостиница "Украина"". ЕМНИП в 6-м подъезде. Кстати, в этом же доме жил и Андрэ Лилиенталь, пока не уехал в Венгрию. И Тигран Петросян, вплоть до своей смерти. Очень шахматный дом!
Его нельзя назвать чисто номенклатурным, в нём жили и учёные (отец и сын Боголеповы), и писатели (Леонид Соболев, Джим Паттерсон ), и артисты (Борис Бабочкин и позже Валентин Гафт), и спортсмены (Пахомова и Горшков, Борис Гуревич). Кстати, Людмила Пахомова жила там с детства и успехов добилась, начиная с дворового катка под окнами дома. Её папа был известным лётчиком, ГСС. Да, летчиков-ГСС тоже хватало.
С Днём рождения!
__________________________
Чем дальше общество отделяется от правды, тем больше оно ненавидит тех, кто ее говорит.
А говорят, что жены Елены у Флора никогда не было.
Горт, кстати, пишет, что Флор "разъезжал" на машине, которую (а заодно и шофёра) ему и Лиленталю в совместное пользование выделило советское правительство. Т.е. факт роскошной покупки тоже маловероятен.
Интересно кинули человека. Сегодня он бы заглянул в Википедию, и сразу бы вывел их на чистую воду. Впрочем, сегодня многое было бы иначе.
Например, сегодня можно погуглить эту тему и узнать, что жены "Елены Кабак" у Флора не было. Он бы женат на Татьяне Петровне, племяннице Сергея Есенина. Т.е. вся история выглядит очень сомнительно.
Уверен, что Денкер и не собирался написать документальную повесть. Да и я совсем не предполагал, что все в этой истории правда. Возможно, Сало Флор посмеялся бы и не обиделся. Ведь он сам был потрясающе остроумен.
История эта была опубликована в моем переводе в "Русской мысли". Помню, она понравилась Спасскому и он от души засмеялся...
PapaKarlo:Например, сегодня можно погуглить эту тему и узнать, что жены "Елены Кабак" у Флора не было. Он бы женат на Татьяне Петровне, племяннице Сергея Есенина. Т.е. вся история выглядит очень сомнительно.
А с другой стороны, может же быть и, скажем так, гражданская жена? Да, сказала, что поженились... обвенчались? Уж больно с болезнью жестко. Хотя, конечно, какие 30 кг?!
Никак не адвокат ни Денкеру, ни Флору, ни тем более полумифической Елене, но ведь в жизни бывают совсем невероятные сюжеты.
Просто предположения.
А то ведь получается, это уже вторая фантазия, как Саломон Михайлович лохов на деньги разводил. Помните, обсуждали Анатолий Арамисов "Попутчик"?
__________________________
Чем дальше общество отделяется от правды, тем больше оно ненавидит тех, кто ее говорит.
PapaKarlo:Например, сегодня можно погуглить эту тему и узнать, что жены "Елены Кабак" у Флора не было. Он бы женат на Татьяне Петровне, племяннице Сергея Есенина. Т.е. вся история выглядит очень сомнительно.
...
Просто предположения. ...
Честно говоря, мне в этом не нравится то, что на основе "просто предположения" и совершенно невероятной байки Флора представили циничным мерзавцем. Возможно, было б не так плохо, если б эту байку представили не как реальную историю, а как анекдот и с указанием фактических нестыковок (например, по байке, "Елена" весьма открыто была с Флором с 40-х до 80-х годов, что совершенно невозможно). Но в теперешнем виде это выглядит не как шутка, а как клевета. Рассказ Арамисова, конечно, тоже выглядит не документальным (вряд ли Флор, прибывший в СССР уже в зрелом возрасте, говорил без заметного собеседникам акцента и с народными прибаутками), но он и подан однозначно как художественное произведение и, главное, не упоминает фамилию старичка.
PapaKarlo:Честно говоря, мне в этом не нравится то, что на основе "просто предположения" и совершенно невероятной байки Флора представили циничным мерзавцем. Возможно, было б не так плохо, если б эту байку представили не как реальную историю, а как анекдот и с указанием фактических нестыковок (например, по байке, "Елена" весьма открыто была с Флором с 40-х до 80-х годов, что совершенно невозможно). Но в теперешнем виде это выглядит не как шутка, а как клевета. Рассказ Арамисова, конечно, тоже выглядит не документальным (вряд ли Флор, прибывший в СССР уже в зрелом возрасте, говорил без заметного собеседникам акцента и с народными прибаутками), но он и подан однозначно как художественное произведение и, главное, не упоминает фамилию старичка.
Да, по мне-то, честно говоря, оба рассказа "с душком"*. Потому как у Арамисова намёк на Флора совершенно однозначен, даже без указания фамилии. Или есть альтернатива "Соломону Михайловичу", которому приходилось "с легендарным Александром Алехиным скрещивать шахматные шпаги в разных городах Европы"?
То есть, художественный вымысел выглядит прямым намёком на реальность. ИМХО.
... маленький полный живчик
Вполне соответствует Соломону Михайловичу в "нераннесоветский" период.
* Хотя и были мне интересны.
__________________________
Чем дальше общество отделяется от правды, тем больше оно ненавидит тех, кто ее говорит.
Тигран: Да, по мне-то, честно говоря, оба рассказа "с душком"*. Потому как у Арамисова намёк на Флора совершенно однозначен, даже без указания фамилии. Или есть альтернатива "Соломону Михайловичу", которому приходилось "с легендарным Александром Алехиным скрещивать шахматные шпаги в разных городах Европы"?
То есть, художественный вымысел выглядит прямым намёком на реальность.
Сорри, был неправ. У Арамисова есть и алиби. Посмотрел, в Ноттингеме 1936 Флор и Алехин сыграли только одну партию и выиграл её Алехин. После взаимных ошибок.
__________________________
Чем дальше общество отделяется от правды, тем больше оно ненавидит тех, кто ее говорит.
Помню, как однажды, когда я зашел к дяде, у него в квартире сидел Яков
Флиер. Яша, как его все называли, был старше дяди лет на шесть.В 30-е
годы его имя гремело на весь мир.Он выигрывал музыкальные конкурсы,
его посылали играть за границу – тогда это была редкость. Яша великолепно играл Шопена, был истинным романтиком в музыке. Потом,однако, в самом расцвете сил, он отошел от игры и занялся педагогикой.Достиг и в этом деле больших успехов, у него появились талантливые ученики в консерватории, он получил профессорское звание. Правительство присвоило ему звание народного артиста СССР. Куда, как говорится, выше!
Флиер, кстати говоря , был милейшим человеком, звания его не испортили,
он обладал потрясающим чувством юмора, знал массу историй, был очарователен в общении. Но в душе у него, видимо, было сожаление о
брошенной им карьере концертирующего пианиста. И вот Яша, что называется, на старости лет, начал снова играть. Понятно, что, по старой памяти, ему давались лучшие залы в Москве и других больших городах. Его даже стали посылать на Запад.
В тот раз, когда я зашел к дяде, я понял, что Флиер пришел не просто так.
Он хотел сыграть для дяди свою концертную програму, которую он подготовил для какого-то большого выступления. Я понял, что он отправлялся в Лондон. Дядя должен был послушать его и оценить. С такими просьбами к дяде часто обращались Гилельс и Рихтер. И не только пианисты, но и, скажем, Ростропович, виолончелист. Дядя никогда не отказывал им, хотя, я знал, он не получал от этого особого удовольствия.
Вот и на этот раз, после того, как Флиер уселся за дядин «стейнвей», а
дядя устроился рядом в кресле, я не обнаружил на лице родственника особого удовольствия. Яша играл со всей страстью, со всем своим мастерством, в полном, так сказать, упоении. А на лице его друга была довольно кислая, какая-то скучающая мина. Надо сказать, что, как потрясающий специалист, он слышал явно что-то не то в игре Яши. Но, как человек честный и искренний, мучался от того, что ему надо будет обязательно похвалить друга за великолепную игру. А кривить душой Арнольд совершенно не умел и не любил. А ухом своим, бесподобным ухом своим, он чувствовал плохую игру тут же! Возможно, ее, эту неважную игру не почувствуют музыкальные обыватели – будь то королева Елизавета (вот перед кем выступали знаменитые советские пианисты!) или владелец
магазина на Оксфорд-Стрит, но дядю провести на музыке было
невозможно. Да и вообще было ясно, что после столь длительного перерыва играть попрежнему, как в молодости, невозможно. Такие, как Горовиц, существовали только в исключительно штучном варианте. Помните, переключившись на секунду от музыке к шахматам, как уже не тянул даже Фишер в 92-м году во втором матче со Спасским?
И вот Яша отыграл свою программу. Оба явно почувствовали облегчение.
Каждый был доволен по-своему. Флиер сиял от вдохновения. Арнольд же
улыбался – он ведь тоже потрудился. При этом выдавливал из себя какие-
то слова восторга и восхищения. Видно было, что это давалось ему нелегко.
«Арнольдик, скажи мне, дорогой, мне тут предлагают сначала откатать эту
программу в Воронеже на следующей неделе. Стоит ли мне туда съездить
на один концертик?» «Не стоит, Яшенька. Всё уже откатано» - ответил дядя.
Мимо остроумнейшего Флиера прошла эта фраза. «Всё уже откатано» - это
я помню и сегодня. Совершенно блестящая фраза!
Я все время был рядом. Когда Яша ушел, Арнольд, закрывая дверь, вздохнул, но про Яшину игру мне ничего не сказал. Только предложил мне попить кофе и добавил: «Лёвочка, мне тут принесли новую пластинку Барбары Стрейсанд, хочешь послушать?..» Конечно, я хотел. С Яшей Флиером мне было всё ясно.
Арнольд был удивительно симпатичным,
привлекающим к себе человеком. Причем он не
делал ничего такого, чтобы расположить к себе людей
— подчас совершенно разных, но абсолютно единых
в отношении к нему. Помню, после его концертов, я
всегда заходил к нему в артистическую. Понятно, что
и другие родные и приятели его заходили, чтобы
поздравить его с прекрасной игрой, пожелать и
дальше успехов и удач. Часто в артистической можно
было увидеть и какие-то незнакомые лица. Потом
Арнольд приглашал зайти к нему домой. И все
отправлялись к нему. Обычно довольно много людей.
Все садились за стол. Аллочка уже успевала
приготовить и закуски и выпивку. Заходили к ним и те,
кого я в артистической не узнал или не знал. Для всех
было место и еда. Эта теплота гостеприимства, эта
радость от того, что только что присутствовал на
замечательном концерте, а теперь сидишь рядом с
человеком, давшим тебе эту радость встречи с
красотой, а теперь так уютно болтающим с тобой за
столом, простым и таким приятным, незабываемы и
сегодня много лет спустя.
Арнольд дома успевал переодеться. Уже не было на
нем того фрака, в котором он, такой элегантный,
выходил на сцену и раскланивался с публикой. Он
был уже не напряжен, полностью расслаблялся,
травил вместе со всеми анекдоты.
Да, анекдоты. Вряд ли был человек, который так
любил и понимал все эти смешные истории — и про
Василия Ивановича, и армянское радио, и про
пресловутого чукчу. И, конечно, всякую антисоветчину.
Всем было смешно, а смешнее всего, наверное,
самому Арнольду.
И никто, я почти уверен, не знал и не подозревал, что
творилось в его душе. Никто не мог предположить,
насколько сложным был этот на вид веселый, так
располагающий к себе, совершенно, на
поверхностный взгляд, простой человек.
Арнольд никогда не жаловался, не помню, чтобы я
когда-нибудь видел слезинку в его глазах — глазах
человека, занимающегося столь романтическим и
сентиментальным делом, как музыка. Внутри его
была какая-то необыкновенная сила. И как всякая
сила внутри человека, она и помогала ему, и гнула,
как могла. Эта сила, как это всегда бывает, обладала
своей химией и передавалась другим. Я, например,
чувствовал ее на себе в полной мере. Склонный ко
всякой сентиментальности, я не мог при Арнольде
предаться своим чувствам — то, что было так легко
сделать при других людях, при Арнольде было
немыслимо, — ни физически, ни морально. Он
никогда сам не ныл и не принимал нытье других.
Вообще, вспоминаю эти послеконцертные посиделки,
и как тогда, и сейчас дивлюсь тому, как совсем скоро
после того, как Арнольд плыл по небесам, играя,
скажем, 17-ю сонату Бетховена, «Утешение» Листа
или тонкие, как жемчуг, миниатюрки Дебюсси, как он
мог кого-то угощать, подкладывать угощение в
тарелку гостю, приговаривая: «А ну-ка, еще селедочку
под майонезом. Аллочка всё сегодня здорово
приготовила. И о водочке, конечно, не забудем». И
столько какой-то уютной простоты исходило от него!
Столько видимого благополучия, что далекому от него
человеку никак не было дано понять, как одолеваем
всякого разного рода терзаниями был этот чудесный
человек
ЛХаритон: Я не отвечаю Вам, Женя, по одной причине: жутко простудился (или вирус?) и целый день сегодня болею, сейчас проснулся (сон - лучшее лечение) и пишу Вам. Я с детских лет рос среди музыкантов - в моей семье, и вообще повезло познакомиться лично с такими мастерами как Коган, Гилельс, Флиер, Буся Гольдштейн, Ростропович. Привык к классике - конечно. Бетховен и Моцарт, и потом все гении 19го века. Можно перечилять одного за другим, и не ошибетесь. Почти все - любимые. Что касается новых времен, то я не слишком открыт - возможно, к сожалению. Вроде и знаю их, но горения в душе нет. И наверное, уже и не будет. Все закладывается в детстве и юности. Спасибо Вам за все, что Вы присылаете!
Продолжая разговор со Львом. Трио Гилельс-Коган-Ростропович существовало десять лет примерно с 1949 по 1959. Потом, говорят, возникли какие-то конфликты, и трио распалось. В феврале 1959 года они ездили в Лондон записываться, известны ряд записей и одна фотография. Фотография хорошо подходит для форума. Гилельс похоже недоволен, может потому и распались?
), и артисты (Борис Бабочкин и позже Валентин Гафт), и спортсмены (Пахомова и Горшков, Борис Гуревич). Кстати, Людмила Пахомова жила там с детства и успехов добилась, начиная с дворового катка под окнами дома. Её папа был известным лётчиком, ГСС. Да, летчиков-ГСС тоже хватало.
