Надо сказать, что почти все супруги высших чиновников добыли в 2009 году совсем не женские деньги. Супруга вице-премьера Зубкова, например, несмотря на пенсионный возраст, “подняла” больше семи миллионов.
Пенсионеры жалуются, что им не хватает пенсии. Ей, видно, тоже не хватало.
iourique: Тема зарабатывающих жен, Женя, явно задевает Вас за живое.
Это да :)
Во всем есть свои плюсы и минусы. Может теперь Зубков, несмотря на пенсионный возраст, научился готовить супы, а еще кормить вечером всю семью макаронами. А ведь Юлия Калинина ничего на эту тему не пишет.
Тут читаю споры о дизайне, дизайнерах и пр. Вспомнил, как говорится, один случАй.
В начале девяностых одна московская фирма выпускала популярные тогда чемоданчики-дипломаты. Нормальные были бы чемоданчики, если бы не...
Если бы на них крупными буквами не было бы написано:
СС: Если бы на них крупными буквами не было бы написано:
Вот. А художник всегда может сказать, что "он так видит".
Это одно из различий между художниками и дизайнерами.
Дизайнер может как угодно видеть, но работает на заказчика, удовлетворяет конкретный спрос (на встраивание чего-то в жизнь) и, что заложено в самой сути профессии, имеет шанс быть посланным вместе со своим продуктом.
Художник имеет шанс быть только непризнанным.
__________________________
А теперь наш экипаж прощается с вами.
Mikhail_Golubev: И гренландец без башен
И прожорливый курдль Понимают, как страшен
Эйяфьядлайёкюдль
Mikhail_Golubev: Эйяфьядлайёкюдль, однако
Стихов не сочиню. Но если разбить это слово на три, то получается:
- Эй, яфьядлай, ёкюдль?
Где эй - междометие, яфьядлай - существительное, а ёкюдль - очевидный глагол.
Это напоминает мне одну историю. Когда мы году так в семьдесят третьем ездили в Вильянди, где местные жители по-русски и не говорили, то московский кандидат в мастера Толя Л. выучил четыре эстонских слова – «девушка», «женщина», «спать» и «до свидания». И с этим лексиконом обольщал местных девиц. Примерно так:
- Нее, нее! Тютрук! Магамаа? Нет? Точно нет? Подумай, дура! Ладно, ятайга!
Mikhail_Golubev: И гренландец без башен
И прожорливый курдль Понимают, как страшен
Эйяфьядлайёкюдль
Mikhail_Golubev: Эйяфьядлайёкюдль, однако
Стихов не сочиню. Но если разбить это слово на три, то получается:
- Эй, яфьядлай, ёкюдль?
Где эй - междометие, яфьядлай - существительное, а ёкюдль - очевидный глагол.
Это напоминает мне одну историю. Когда мы году так в семьдесят третьем ездили в Вильянди, где местные жители по-русски и не говорили, то московский кандидат в мастера Толя Л. выучил четыре эстонских слова – «девушка», «женщина», «спать» и «до свидания». И с этим лексиконом обольщал местных девиц. Примерно так:
- Нее, нее! Тютрук! Магамаа? Нет? Точно нет? Подумай, дура! Ладно, ятайга!
пожалуй в этом списке даже чересчур много слов
его можно было бы сократить как минимум вдвое
Старый Семён подарил мне свою книгу, и я этим в определённой степени горд. Ну, конечно, мы с Семёном старые знакомые, с приблизительно второй половины 60-ых годов или в крайнем случае с начала 70-ых знаем друг друга. Но подружились мы в том смысле, как я понимаю это слово, не так давно, уже в нулевых годах. Итак, по дружбе Семён подарил мне книгу. Она вышла очень удачно, чуть ли не в день круглого юбилея автора. Один из персонажей Семёна высказался так по поводу смерти Сталина, случившейся ровно в его день рождения: «Вот это подарок так подарок! Такого подарка я за всю жизнь не получал!» Наверное, и Семён думает похоже об этой своей книге. Прочитал я всю её, как говорится, взахлёб, и притом не один раз. И вот как-то сами собой при чтении некоторых рассказов стали у меня складываться своего рода примечания, какие-то попутные соображения, аналогии, итп. Некоторыми из этих примечаний мне хочется поделиться с читателями и почитателями творчества Семёна.
Примечание №1 к рассказу «Тайна профессии» ( на сайте стоит под №1439 и называется «Тайны творчества»). По-моему, это одна из интереснейших миниатюр Семёна. Во всяком случае, тема поднята сложнейшая и увлекательнейшая для дискуссии. Об этом столько сказано, написано, копий сломано, а однозначного решения нет как нет. Вот пара примеров. В России года два назад издали книгу одного из величайших музыкантов 20-го века Иегуди Менухина. Наконец-то её можно читать по-русски. До этого я пытался читать её на 2-ух других более или менее доступных мне языках, но было трудновато: Менухин пишет довольно изощрённым языком. Зато я понимаю, что перевели на русский хорошо. Только вот с названием странно обошлись. В оригинале «Unfinished Journey», а по-русски почему-то – «Странствия». Вот малюсенький отрывок: «Великий артист – к примеру, Рубинштейн или Ростропович - не повторяет, а заново проживает свой репертуар; ему помогают оркестр и публика и потребность жить полной жизнью, отдавая все свои силы исполняемому. Но опасность повторения тяготеет над всеми нами – в офисе, на фабрике, даже в концертном зале».
Итак, наличие проблемы подтверждено великим авторитетом в области искусства. Способы её разрешения различны. К примеру, Станиславский был (как, похоже, и Менухин) убеждён в том, что актёр каждый раз, выходя на сцену, должен заново пережить роль. Технику перевоплощения он подробно описал в книге «Работа актёра над собой». Есть и другие подходы. В 19-ом веке был в России такой известный композитор Александр Серов, в первую очередь его оперы были популярны, и даже Шаляпин участвовал в их исполнении. Сейчас Серов находится в полном забвении, и должен признать, что, будучи профессиональным музыкантом, я никогда не слышал его музыки. Кстати, сын этого композитора Валентин стал художником, и он гораздо знаменитее, чем отец. Так вот в юности Александр Серов познакомился с Михаилом Ивановичем Глинкой, а позже написал о нём очень интересные воспоминания. В частности, в них рассказывается о том, что Глинка в компании потрясающе пел свои романсы, аккомпанируя себе одновременно на рояле. Он мог делать это целый вечер и при этом вкладывал в своё исполнение столько пыла и страсти, что Серов только удивлялся, откуда у Глинки столько силы и энергии. Однажды юноша, уже будучи знаком с великим композитором, его об этом спросил и получил поразительный ответ. Я не могу наизусть точно цитировать, а книги под рукой нет. В общем, смысл такой. Глинка сказал, что он себя не тратит нисколько. А делает он это , т.е. поёт со всей страстью и силой ровно один раз,а именно тогда, когда романс только написан. А потом он трезво анализирует, кАк именно он это сделал, и при следующих исполнениях лишь механически воспроизводит свои действия, оставаясь внутренне совершенно спокойным и холодным. О таком подходе к делу Станиславский упоминает в своей книге, называя его «искусством представления» в отличие от «искусства переживания».
Есть и другие возможности. Вот что рассказывал один мой приятель-скрипач. По национальности он испанец, зовут его Эрнесто, а фамилия у него в высшей степени шахматная: Лопес. Сейчас ему уже под 70, а когда он был студентом, то подрабатывал в Мадриде, играя в опереточном оркестре. Испанская оперетта называется сарсуэла. Как полагается, оркестр сидит в яме, и публика практически музыкантов не видит. Рядом с Эрнесто сидел старичок, который эту сарсуэлу играл уже, может быть, 40 лет, одну и ту же. И вот в какой-то момент видит мой Эрнесто, что его сосед начинает потихоньку засыпать. Его голова опускается, и он даже негромко похрапывает, точно, как та дама на партсобрании (см. рассказ Старого Семёна «Баллада о молодом коммунисте», на сайте называется «Заметки по истории КПСС» №233). Но при этом продолжает играть! Человеческие возможности безграничны...
Следующее примечание пришлю через пару дней.
кстати о Глинке
Василь Иваныч с Петькой пытаются ползком, огородами, выбраться из деревни, захваченной белыми
и вдруг из окна хаты, в которой белые разместили свой штаб, заиграл патефон - опера "Жизнь за царя"
Петька сразу навострил уши:
- Василь Иваныч, Глинка!
- Какой тебе х.. глинка, третий час по говну ползём!
Оказывается, у Старого Семена есть два рассказа с тем же названием "Тайны творчества". Там вообще тайн навалом! Вот обсуждаемый рассказ
СС:
Шел я как-то с работы, подхожу к метро, а передо мной идут двое ребятишек, школьники лет по двенадцать. Один, худой, в сильных очках, рассказывал другому анекдот. Видимо, только недавно им самим услышанный. Причем анекдот ему нравился, это было видно. Нравился настолько, что даже рассказать его мальчику было трудно, хохот мешал. Анекдот-то был, на самом деле, старый, я его слышал лет за десять до того. Но правильно говорится: не бывает старых анекдотов, бывают старые люди.
- Стучится в первую кабинку, во вторую, в третью, - преодолевая смех говорил очкарик. - «Товарищ, товарищ, товарищ! Эх, товарищ!»
Прошло несколько месяцев, и снова на том же месте встретил я того самого худого очкарика. Он шел уже с другим приятелем, и рассказывал все тот же самый анекдот. Но как все изменилось! Куда исчезли горящие глаза, веселье, хохот? Скучным голосом он проговаривал все тот же немудреный текст.
Собственно, все тут понятно, и нечего объяснять. Но вот что меня занимает. А как же певцы, артисты? Как они-то умудряются в тысячный раз петь одну и ту же песню, произносить один и тот же монолог? Чтобы было, как минимум, хотя бы самому не противно?
В принципе, приедается не только творчество. Герой Высоцкого горестно восклицал "Придешь домой, там ты сидишь". Ну сколько раз можно сказать, как ты ее любишь? А если про творчество, то интересно посмотреть с точки зрения рядового потребителя культуры. Можно спросить - а какого ему, бедному, в пятый раз слушать концерт Моцарта или перечитывать те же стихи? А ведь слушают и читают.
Этак, пожалуй, книга Старого Семена станет бестселлером и у него появится целая плеяда подражателей. Вот уже второй человек сообщает, что не просто запоем прочитал это творение, а не устоял и тотчас взялся его перечитывать. Старого Семена учат наизусть. А давно ли мы снисходительно похлопывали его по плечу - мол,пиши, писака, марай бумагу нам на потеху... Теперь же фигура Старого Семена бронзовеет прямо на глазах. Надо что-то делать. Уже месяца три прошло с тех пор, как я объявил конкурс на разгромную рецензию и пообещал ее автору ящик водки, а воз и ныне там. Где вы, новые Ювеналы, кто поразит Семена в самое сердце ядовитым жалом сатиры?
Разгромную рецензию можно скомпилировать, не отходя от форума, из справедливых обвинений Старика в очернительстве, однобоком изображении действительности, отсутствии светлых идеалов. Если я проведу такую работу, можно будет получить обещанный спиртуоз? И еще опасаюсь, не придется ли со Стариком делиться. Это надо заранее обговорить.
