|
|
|
|
|
|
|
|
| |
|
|
|
|
|
|
|
saluki: бог не в отпуске, он просто умер. убит человечеством, ибо слишком ему мешал.
|
В художественном произведении М. Булгакова "Мастер и Маргарита" этот вопрос так, в частности, освещался:
- Разрешите мне присесть? - вежливо попросил иностранец, и приятели как-то невольно раздвинулись; иностранец ловко уселся между ними и тотчас вступил в разговор.
- Если я не ослышался, вы изволили говорить, что Иисуса не было на свете? - спросил иностранец, обращая к Берлиозу свой левый зеленый глаз.
- Нет, вы не ослышались, - учтиво ответил Берлиоз, - именно это я и говорил.
- Ах, как интересно! - воскликнул иностранец.
"А какого черта ему надо?" - подумал Бездомный и нахмурился.
- А вы соглашались с вашим собеседником? - осведомился неизвестный, повернувшись вправо к Бездомному.
- На все сто! - подтвердил тот, любя выражаться вычурно и фигурально.
- Изумительно! - воскликнул непрошеный собеседник и, почему-то воровски оглянувшись и приглушив свой низкий голос, сказал: - Простите мою навязчивость, но я так понял, что вы, помимо всего прочего, еще и не верите в бога? - он сделал испуганные глаза и прибавил: - Клянусь, я никому не скажу.
- Да, мы не верим в бога, - чуть улыбнувшись испугу интуриста, ответил Берлиоз. - Но об этом можно говорить совершенно свободно.
Иностранец откинулся на спинку скамейки и спросил, даже привизгнув от любопытства:
- Вы - атеисты?!
- Да, мы - атеисты, - улыбаясь, ответил Берлиоз, а Бездомный подумал, рассердившись: "Вот прицепился, заграничный гусь!"
- Ох, какая прелесть! - вскричал удивительный иностранец и завертел головой, глядя то на одного, то на другого литератора.
- В нашей стране атеизм никого не удивляет, - дипломатически вежливо сказал Берлиоз, - большинство нашего населения сознательно и давно перестало верить сказкам о боге.
Тут иностранец отколол такую штуку: встал и пожал изумленному редактору руку, произнеся при этом слова:
- Позвольте вас поблагодарить от всей души!
- За что это вы его благодарите? - заморгав, осведомился Бездомный.
- За очень важное сведение, которое мне, как путешественнику, чрезвычайно интересно, - многозначительно подняв палец, пояснил заграничный чудак.
Важное сведение, по-видимому, действительно произвело на путешественника сильное впечатление, потому что он испуганно обвел глазами дома, как бы опасаясь в каждом окне увидеть по атеисту.
"Нет, он не англичанин..." - подумал Берлиоз, а Бездомный подумал: "Где это он так наловчился говорить по-русски, вот что интересно!" - и опять нахмурился. |
__________________________
А теперь наш экипаж прощается с вами. |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5541 |
|
|
|
|
Mikhail_Golubev: | saluki: бог не в отпуске, он просто умер. убит человечеством, ибо слишком ему мешал. |
В художественном произведении М. Булгакова "Мастер и Маргарита" этот вопрос так, в частности, освещался: |
нет, Михаил. в означенном худ. произведении этот вопрос никак не освещался, и до осознания этого искусство того времени еще немного не доползло, по моему - в некоторой степени, бог еще не был настолько мертв. в культурологическом смысле, единственно который я и подразумеваю в данной сентенции.
вслед за автором оригинальной цитаты, я полагаю) |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5560 |
|
|
|
|
| номер сообщения: 23-17-5570 |
|
|
|
|
saluki: Mikhail_Golubev: | saluki: бог не в отпуске, он просто умер. убит человечеством, ибо слишком ему мешал. |
В художественном произведении М. Булгакова "Мастер и Маргарита" этот вопрос так, в частности, освещался: |
нет, Михаил. в означенном худ. произведении этот вопрос никак не освещался, и до осознания этого искусство того времени еще немного не доползло, по моему - в некоторой степени, бог еще не был настолько мертв. в культурологическом смысле, единственно который я и подразумеваю в данной сентенции.
вслед за автором оригинальной цитаты, я полагаю) |
Ваша правда. До осознания Ваших тезисов, saluki, мировому искусству еще, конечно, ползти и ползти, причём враскорячку.
__________________________
А теперь наш экипаж прощается с вами. |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5572 |
|
|
|
|
Непроворный инвалид
Жить единым человечьим общежитьем.
В. Маяковский
Петр Сергеевич вырос в самой обычной семье и жизнь прожил тоже самую обычную, ничем не примечательную. Послевоенное детство, двор, пристеночек, голубятня. Потом дворовая шпана, драки, даже отсидка по молодости. Два года всего, но зарекся на всю жизнь. Освободившись, устроился на завод, получил специальность. Постепенно встал на ноги, завел семью. Через десять лет и квартиру получил, двухкомнатную, в Бескудниково, На работу, правда, ездить было далеко, больше часа в один конец. Но ничего, зато отдельно, без родителей и соседей.
В пятницу Петр Сергеевич выпивал. Сначала немного после работы, со своими мужиками, потом брал бутылку и ехал домой. Жена накрывала на стол, сидела с ним, тоже выпивала рюмки четыре. А в субботу он выходил во двор, играл в домино, пил пиво, отходил.
Так и шла его жизнь, день за днем, год за годом. Дочка выросла, привела в квартиру мужа, появились внуки. Жить стало тесновато, но ничего, тем более на работе дали садовый участок, и Петр Сергеевич стал его обустраивать по выходным. Это дело ему нравилось. Один, никто не зудит, не мешает. Поработал, устал – отдохнул. Поел, выпил стопочку, поспал. И все на свежем воздухе.
А потом он заболел. Тяжело, чуть не загнулся. Гангрена, пришлось ампутировать ногу чуть ниже колена. Поправлялся долго, привыкал к протезу тяжело. И стал Петр Сергеевич пить. Уже не выпивать, а именно пить. Родные сначала терпели – болеет все же человек, но потом начался крик, скандалы, жена, дочка, ее муж – все постепенно возненавидели Петра Сергеевича. Ну да и он тоже не оставался в долгу.
Так продолжалось года два, пока не стало совсем плохо. Он упал, сломал шейку бедра. Пришлось лечь в больницу, сделали операцию. Но ходить он так уже и не смог. И родные сдали Петра Сергеевича в приют. Да он и не возражал, там хоть орать на него не будут каждую минуту.
Приют был огромный, многоэтажный, весь пропахший мочой. Поселили его в двухкомнатном боксе, в большой комнате, с двумя соседями. И еще двое жили в маленькой, итого пять человек. Двое не вставали, лежачие. Двое ходили – с костылями. А Петр Сергеевич получил коляску и научился на ней ездить. Постепенно освоился, познакомился с мужиками. Смотрели телевизор. Иногда выпивали, посылали кого-то из ходячих в магазин. Часто-то не получалось, почти всю пенсию забирали за проживание, оставалось рублей четыреста.
И еще иногда он ездил на своей коляске в гости на четвертый этаж, к интеллигенту. Тот жил в отдельной комнате, с телевизором и собственным сортиром. Тоже и с ним выпивали, но культурно, по чуть-чуть. Смотрели телевизор, про политику говорили, про футбол. Потом Петр Сергеевич возвращался в свой бокс, где сортир на пятерых, двое, правда, не ходят, но не легче – пока санитарка за ними судно вынесет, измучаешься от этой вони.
Он часто вспоминал детство, барак. Там вообще сортир был один на весь коридор, и ничего, как-то жили, не ругались. А здесь всего-то пятеро, даже трое, если разобраться. Но старые же все, больные. Особенно этот, Иван из маленькой комнаты, после него и не зайдешь, все мимо делает.
И вот однажды, после пенсии, выпили они с мужиками на лестничной площадке, покурили. Петра Сергеевича чего-то развезло, и он поехал к себе. Открыл дверь в туалет, а там… Ну ясно, Ванька опять насвинячил! Петр Сергеевич заехал в маленькую комнату. Ванька сидел за столом и ел, видать, родные приходили, пища была не казенная.
- Ванька, сука, убери за собой, сколько тебе говорить! Тебя что, мордой тыкать надо в твое дерьмо?
- Да пошел ты, пьянь вонючая, - огрызнулся Ванька, отрезая кусок копченой колбасы.
И тут что-то помутилось в голове у Петра Сергеевича. Потом уже, через какое-то время, он вспомнил, как подъехал к Ваньке, как выхватил у него нож, и как этим ножом ударил снизу вверх, под подбородок. Изо всей силы.
Сначала приехала «Скорая», а потом и милиция. Составили протокол, Петр Сергеевич подписал. Увезли труп, долго обсуждали, куда везти безногого преступника. Так и не решили, сказали ему:
- Побудешь здесь пока.
И ушли. Петр Сергеевич даже заехал на четвертый этаж, к интеллигенту, все ему рассказал, выпили грамм по сто. А через пару дней его все же забрали. Ну а до суда он не дожил. |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5581 |
|
|
|
|
Тут так расхвалили "Один день Ивана Денисовича", что решил его прочитать.
А тут как раз несколько дней назад купил смартфон начального уровня Samsung I-200 за 130$ с практически бесплатным интернетом, осваиваю его, читаю шахматные репортажи, правда, диаграмма не видна. И вот сегодня первый раз начал читать книгу по интернету, и конечно, "Один день...". Только начал читать, с радостью понял, что ещё не читал, так что удовольствие впереди. В тему этой ветки там есть такое, что один персонаж говорит, что искусство это не что, а как. А другой отвечает на это, на что мне как, если оно душу не улучшает.
__________________________
pr.ai PRAI Portal of Robotics and Artificial Intelligence |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5598 |
|
|
|
|
| Обережний герой: В тему этой ветки там есть такое, что один персонаж говорит, что искусство это не что, а как. А другой отвечает на это, на что мне как, если оно душу не улучшает. |
Искусства, это, скорее, "как", но когда есть что сказать про "что". |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5599 |
|
|
|
|
| Я вообще не умею в искусстве отличать как от что. Они для меня сливаются воедино. |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5600 |
|
|
|
|
| Pirron: Я вообще не умею в искусстве отличать как от что. Они для меня сливаются воедино. |
Есть и такой критерий.
| Не понимаю, как это сделано! (c) |
Это скорее критерий высокого уровня мастерства и профессионализма, не совсем то же, что искусство, однако пересекается.
Если наблюдатель реально понимает как сделано, то может реально и повторить, такое не всегда впечатляет.
__________________________
А теперь наш экипаж прощается с вами. |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5601 |
|
|
|
|
Что меня удивило в "Одном дне…", так это трудовой энтузиазм бригады зеков. Вспомнились трудовые коллективы Старика и вообще социалистический реализм, для которого описаниe трудового энтузиазма народных масс было стандартным. Хотя зек-прибалт назвал это авралом, у них де работают медленно, а живут богато.
__________________________
pr.ai PRAI Portal of Robotics and Artificial Intelligence |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5604 |
|
|
|
|
Критик Наталья Иванова на "Эхе Москвы" о Шаламове.
Чем интересна проза Шаламова и чем она необыкновенно современна? Дело даже не только в том материале, который стал основой его «Колымских рассказов», а дело в том, что это абсолютно новаторская проза. Это краткие, исключительно эссенциальные, как эссенция, написанные рассказы, в которых существует один яркий, очень необычный сюжет, герои, которые иногда пересекаются, иногда нет.
На самом деле, эти рассказы создают колымский эпос. Но каждое высказывание носит в том числе и лирический характер. Например. Рассказ «Сентенция», когда герой Шаламова вспоминает слово «сентенция», которое он забыл, потому что он забыл все сложные слова и понятия. И вот возвращение сложного слова и понятия приводит этого героя рассказа к совершенно новому ощущению жизни и преодоления тех обстоятельств, в которых он оказался. Если говорить вообще о качестве прозы Шаламова, у него есть такой рассказ «Как проходят по снегу». Как торят дорогу по снегу.
Должен идти кто-то первый, кто эту дорогу прокладывает. По-моему, Шаламов, как писатель, он прокладывает эту свою дорогу первым. Я вообще делю писателей на тех, кто изобретают свой жанр, и на тех, кто повторяет жанр, который уже существует. Вот Шаламов своими «Колымскими тетрадями» изобрёл свой жанр. «Колымские рассказы» - это неподражаемый литературный жанр. Их нельзя назвать ни рассказами, есть такое общее слово – текст. Но это и не текст, и не рассказы, не произведение. Это колымское творчество Шаламова. Оно совершенно особенное. |
|
|
|
| номер сообщения: 23-17-5608 |
|
|
|
|
| А что если вам, СС, не побояться и процитировать какой-нибудь наиболее яркий с вашей точки зрения отрывок из Шаламова? |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5609 |
|
|
|
|
| Pirron: А что если вам, СС, не побояться и процитировать какой-нибудь наиболее яркий с вашей точки зрения отрывок из Шаламова? |
Да я сейчас на работе, Pirron. Так что побоюсь. 
Да почитайте сами, наверняка же есть в сети. Того же "Артиста лопаты". Или "Шерри-бренди". Или "Потомок декабриста". |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5610 |
|
|
|
|
Не утерпел.  Первое, что попалось.
ОДИНОЧНЫЙ ЗАМЕР
Вечером, сматывая рулетку, смотритель сказал, что Дугаев получит на следующий день одиночный замер. Бригадир, стоявший рядом и просивший смотрителя дать в долг "десяток кубиков до послезавтра", внезапно замолчал и стал глядеть на замерцавшую за гребнем сопки вечернюю звезду. Баранов, напарник Дугаева, помогавший смотрителю замерять сделанную работу, взял лопату и стал подчищать давно вычищенный забой.
Дугаеву было двадцать три года, и все, что он здесь видел и слышал, больше удивляло, чем пугало его.
Бригада собралась на перекличку, сдала инструмент и в арестантском неровном строю вернулась в барак. Трудный день был кончен. В с головой Дугаев, не садясь, выпил через борт миски порцию жидкого холодного крупяного супа. Хлеб выдавался утром на весь день и был давно съеден. Хотелось курить. Он огляделся, соображая, у кого бы выпросить окурок. На подоконнике Баранов собирал в бумажку махорочные крупинки из вывернутого кисета. Собрав их тщательно, Баранов свернул тоненькую папироску и протянул ее Дугаеву.
- Кури, мне оставишь, - предложил он. Дугаев удивился - они с Барановым не были дружны. Впрочем, при голоде, холоде и бессоннице никакая дружба не завязывается, и Дугаев, несмотря на молодость, понимал всю фальшивость поговорки о дружбе, проверяемой несчастьем и бедою. Для того чтобы дружба была дружбой, нужно, чтобы крепкое основание ее было заложено тогда, когда условия, быт еще не дошли до последней границы, за которой уже ничего человеческого нет в человеке, а есть только недоверие, злоба и ложь. Дугаев хорошо помнил северную поговорку, три арестантские заповеди: не верь, не бойся и не проси...
Дугаев жадно всосал сладкий махорочный дым, и голова его закружилась.
- Слабею, - сказал он.
Баранов промолчал.
Дугаев вернулся в барак, лег и закрыл глаза. Последнее время он спал плохо, голод не давал хорошо спать. Сны снились особенно мучительные - буханки хлеба, дымящиеся жирные супы... Забытье наступало не скоро, но все же за полчаса до подъема Дугаев уже открыл глаза.
Бригада пришла на работу. Все разошлись по своим забоям.
- А ты подожди, - сказал бригадир Дугаеву. - Тебя смотритель поставит.
Дугаев сел на землю. Он уже успел утомиться настолько, чтобы с полным безразличием отнестись к любой перемене в своей судьбе.
Загремели первые тачки на трапе, заскрежетали лопаты о камень.
- Иди сюда, - сказал Дугаеву смотритель. - Вот тебе место. - Он вымерил кубатуру забоя и поставил метку - кусок кварца. - Досюда, - сказал он. - Траповщик тебе доску до главного трапа дотянет. Возить туда, куда и все. Вот тебе лопата, кайло, лом, тачка - вози.
Дугаев послушно начал работу.
"Еще лучше", - думал он. Никто из товарищей не будет ворчать, что он работает плохо. Бывшие хлеборобы не обязаны понимать и знать, что Дугаев новичок, что сразу после школы он стал учиться в университете, а университетскую скамью променял на этот забой. Каждый за себя. Они не обязаны, не должны понимать, что он истощен и голоден уже давно, что он не умеет красть: уменье красть - это главная северная добродетель во всех ее видах, начиная от хлеба товарища и кончая выпиской тысячных премий начальству за несуществующие, небывшие достижения. Никому нет дела до того, что Дугаев не может выдержать шестнадцатичасового рабочего дня.
Дугаев возил, кайлил, сыпал, опять возил и опять кайлил и сыпал.
После обеденного перерыва пришел смотритель, поглядел на сделанное Дугаевым и молча ушел... Дугаев опять кайлил и сыпал. До кварцевой метки было еще очень далеко.
Вечером смотритель снова явился и размотал рулетку. Он смерил то, что сделал Дугаев.
- Двадцать пять процентов, - сказал он и посмотрел на Дугаева. - Двадцать пять процентов. Ты слышишь?
- Слышу, - сказал Дугаев. Его удивила эта цифра. Работа была так тяжела, так мало камня подцеплялось лопатой, так тяжело было кайлить. Цифра - двадцать пять процентов нормы - показалась Дугаеву очень большой. Ныли икры, от упора на тачку нестерпимо болели руки, плечи, голова. Чувство голода давно покинуло его.
Дугаев ел потому, что видел, как едят другие, что-то подсказывало ему: надо есть. Но он не хотел есть.
- Ну, что ж, - сказал смотритель, уходя. - Желаю здравствовать.
Вечером Дугаева вызвали к следователю. Он ответил на четыре вопроса: имя, фамилия, статья, срок. Четыре вопроса, которые по тридцать раз в день задают арестанту. Потом Дугаев пошел спать. На следующий день он опять работал с бригадой, с Барановым, а в ночь на послезавтра его повели солдаты за конбазу, и повели по лесной тропке к месту, где, почти перегораживая небольшое ущелье, стоял высокий забор с колючей проволокой, натянутой поверху, и откуда по ночам доносилось отдаленное стрекотание тракторов. И, поняв, в чем дело, Дугаев пожалел, что напрасно проработал, напрасно промучился этот последний сегодняшний день.
1955 |
|
|
|
| номер сообщения: 23-17-5612 |
|
|
|
|
СС: | Pirron: А что если вам, СС, не побояться и процитировать какой-нибудь наиболее яркий с вашей точки зрения отрывок из Шаламова? |
Да я сейчас на работе, Pirron. Так что побоюсь.
Да почитайте сами, наверняка же есть в сети. Того же "Артиста лопаты". Или "Шерри-бренди". Или "Потомок декабриста". |
Не люблю читать длинные тексты с экрана. А в библиотеке у меня Шаламова, увы, нет. Когда-то давно я его, правда, всего прочитал, но ничего уже толком не помню. |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5613 |
|
|
|
|
СС: | Pirron: А что если вам, СС, не побояться и процитировать какой-нибудь наиболее яркий с вашей точки зрения отрывок из Шаламова? |
Да я сейчас на работе, Pirron. Так что побоюсь.
Да почитайте сами, наверняка же есть в сети. Того же "Артиста лопаты". Или "Шерри-бренди". Или "Потомок декабриста". |
Спасибо, СС, что пожертвовали своим драгоценным рабочим временем и привели-таки отрывок из Шаламова. То, что я прочитал - это, конечно, очень сильно. |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5614 |
|
|
|
|
| Pirron:Спасибо, СС, что пожертвовали своим драгоценным рабочим временем |
Так все равно зарплату не платят. Кризис.  |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5615 |
|
|
|
|
Позволю себе добавить
НОЧЬЮ
Ужин кончился. Глебов неторопливо вылизал миску, тщательно сгреб со стола хлебные крошки в левую ладонь и, поднеся ее ко рту, бережно слизал крошки с ладони. Не глотая, он ощущал, как слюна во рту густо и жадно обволакивает крошечный комочек хлеба. Глебов не мог бы сказать, было ли это вкусно. Вкус – это что-то другое, слишком бедное по сравнению с этим страстным, самозабвенным ощущением, которое давала пища. Глебов не торопился глотать: хлеб сам таял во рту, и таял быстро.
Ввалившиеся, блестящие глаза Багрецова неотрывно глядели Глебову в рот – не было ни в ком такой могучей воли, которая помогла бы отвести глаза от пищи, исчезающей во рту другого человека. Глебов проглотил слюну, и сейчас же Багрецов перевел глаза к горизонту – на большую оранжевую луну, выползавшую на небо.
– Пора, – сказал Багрецов.
Они молча пошли по тропе к скале и поднялись на небольшой уступ, огибавший сопку; хоть солнце зашло недавно, камни, днем обжигавшие подошвы сквозь резиновые галоши, надетые на босу ногу, сейчас уже были холодными. Глебов застегнул телогрейку. Ходьба не грела его.
– Далеко еще? – спросил он шепотом.
– Далеко, – негромко ответил Багрецов.
Они сели отдыхать. Говорить было не о чем, да и думать было не о чем – -все было ясно и просто. На площадке, в конце уступа, были кучи развороченных камней, сорванного, ссохшегося мха.
– Я мог бы сделать это и один, – усмехнулся Багрецов, – но вдвоем веселее. Да и для старого приятеля...
Их привезли на одном пароходе в прошлом году. Багрецов остановился.
– Надо лечь, увидят.
Они легли и стали отбрасывать в сторону камни. Больших камней, таких, чтобы нельзя было поднять, переместить вдвоем, здесь не было, потому что те люди, которые набрасывали их сюда утром, были не сильнее Глебова.
Багрецов негромко выругался. Он оцарапал палец, текла кровь. Он присыпал рану песком, вырвал клочок ваты из телогрейки, прижал – кровь не останавливалась.
– Плохая свертываемость, – равнодушно сказал Глебов.
– Ты врач, что ли? – спросил Багрецов, отсасывая кровь.
Глебов молчал. Время, когда он был врачом, казалось очень далеким. Да и было ли такое время? Слишком часто тот мир за горами, за морями казался ему каким-т о сном, выдумкой. Реальной была минута, час, день от подъема до отбоя – дальше он не загадывал и не находил в себе сил загадывать. Как и все.
Он не знал прошлого тех людей, которые его окружали, и не интересовался им. Впрочем, если бы завтра Багрецов объявил себя доктором философии или маршалом авиации, Глебов поверил бы ему, не задумываясь. Был ли он сам когда-нибудь врачом? Утрачен был не только автоматизм суждений, но и автоматизм наблюдений. Глебов видел, как Багрецов отсасывал кровь из грязного пальца, но ничего не сказал. Эго лишь скользнуло в его сознании, а воли к ответу он в себе найти не мог и не искал. То сознание, которое у него еще оставалось и которое, возможно, уже не было человеческим сознанием, имело слишком мало граней и сейчас было направлено лишь на одно – чтобы скорее убрать камни.
– Глубоко, наверно? – спросил Глебов, когда они улеглись отдыхать.
– Как она может быть глубокой? – сказал Багрецов. И Глебов сообразил, что он спросил чепуху и что яма действительно не может быть глубокой.
– Есть, – сказал Багрецов.
Он дотронулся до человеческого пальца. Большой палец ступни выглядывал из камней- на лунном свету он был отлично виден. Палец был не похож на пальцы Глебова или Багрецова, но не тем, что был безжизненным и окоченелым, – в этом-то было мало различия. Ногти на этом мертвом пальце были острижены, сам он был полнее и мягче глебовскою. Они быстро откинули камни, которыми было завалено тело.
– Молодой совсем, – сказал Багрецов. Вдвоем они с трудом вытащили труп за ноги.
– Здоровый какой, – сказал Глебов, задыхаясь.
– Если бы он не был такой здоровый, – сказал Багрецов, – его похоронили бы так, как хоронят нас, и нам не надо было бы идти сюда сегодня.
Они разогнули мертвецу руки и стащили рубашку.
– А кальсоны совсем новые, – удовлетворенно сказал Багрецов.
Стащили и кальсоны. Глебов запрятал комок белья под телогрейку.
– Надень лучше на себя, – сказал Багрецов.
– Нет, не хочу, – пробормотал Глебов.
Они уложили мертвеца обратно в могилу и закидали ее камнями.
Синий свет взошедшей луны ложился на камни, на редкий лес тайги, показывая каждый уступ, каждое дерево в особом, не дневном виде. Все казалось по-своему настоящим, но не тем, что днем. Это был как бы второй, ночной, облик мира.
Белье мертвеца согрелось за пазухой Глебова и уже не казалось чужим.
– Закурить бы, – сказал Глебов мечтательно.
– Завтра закуришь.
Багрецов улыбался. Завтра они продадут белье, променяют на хлеб, может быть, даже достанут немного табаку...
1954 |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5616 |
|
|
|
|
СС: Вообще-то самый большой мой читательский подвиг таков.
В доме отдыха я от безысходности взял в библиотеке и прочел толстенный роман под названием "Есть такая партия". Автором его, кстати, был папа Дарьи Донцовой. Дочку я так до сих пор и не прочел. Приходилось слышать критические отзывы о ее романах. Дескать, написано плохо. Но все же, думаю, пишет она лучше папы. |
В этом и состоит цель молодого поколения - лучше писать. Так мы пытаемся решить вечный конфликт отцов и детей. Я вот, к примеру, играю в баскетбол лучше папы. Правда в науке у него статей примерно в 10 раз больше. Но вот трехочковый он закинуть не может. |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5634 |
|
|
|
|
| А этого писателя тоже Донцов фамилия или другая? Я из любопытства попробовал поискать в интернете, но без успеха. Вот когда-то я Бабаевского "Кавалер золотой звезды" преодолел. Странное чувство испытываешь при таком чтении: стыдно. А вот чего мне стыдно, сам не знаю. Впрочем, если приглядеться внимательно, то как же ловко состряпано! Поверьте, кто этого не читал: все писаные и, что важно, неписаные законы соцреализма соблюдены. Если, впрочем, другим взглядом посмотреть и оценить, то в этом можно и смертный приговор коммунизму вычитать, что, полагаю, не было автором задумано. Давным-давно, лет 30 назад один мой приятель, отчаянно ненавидевший советскую власть, уверял меня, что оба романа Ильфа и Петрова именно с такой позиции написаны. Это,мне кажется, он хватил лишнего. При желании можно всякое отыскать. |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5639 |
|
|
|
|
| ААМН: Давным-давно, лет 30 назад один мой приятель, отчаянно ненавидевший советскую власть, уверял меня, что оба романа Ильфа и Петрова именно с такой позиции написаны. Это,мне кажется, он хватил лишнего. При желании можно всякое отыскать. |
Наверное, он переборщил. Но как такой текст мог издаваться - совершенно неясно. Там за каждую фразу надо в кутузку. |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5640 |
|
|
|
|
| ААМН: А этого писателя тоже Донцов фамилия или другая? |
Аркадий Васильев
Автобиография Донцовой, замечательно интересная и замечательно написанная. Не хуже чем СС бы написал. |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5642 |
|
|
|
|
писатель должен, помимо прочего, уметь подбирать слова, как мне кажется - для чего полезно иметь активный словарный запас более широкий, чем у неписателей
насчет Донцовой, нельзя сказать, что пишет плохо, но, честно говоря, не так уж хорошо пишет
| (М.Н. Тухачевский (1893-1937) - маршал, необоснованно репрессирован и расстрелян, реабилитирован посмертно.), |
__________________________
А теперь наш экипаж прощается с вами. |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5650 |
|
|
|
|
Grigoriy: | ААМН: А этого писателя тоже Донцов фамилия или другая? |
Аркадий Васильев
Автобиография Донцовой, замечательно интересная и замечательно написанная. Не хуже чем СС бы написал. |
Спасибо за информацию. |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5652 |
|
|
|
|
ААМН: Grigoriy: | ААМН: А этого писателя тоже Донцов фамилия или другая? |
Аркадий Васильев
Автобиография Донцовой, замечательно интересная и замечательно написанная. Не хуже чем СС бы написал. |
Спасибо за информацию. |
ААМН, вот Вам еще немного информации об Аркадии Васильеве.
Из статьи Михаила Гуса (может быть, кстати, кто-то помнит нашумевшую в конце шестидесятых полемику М.Гуса с Владимиром Лакшиным о "Мастере и Маргарите" Булгакова).
Рабочий, военный моряк, чекист, журналист, партийный работник — таков жизненный путь, политический, общественный и житейский опыт писателя, автора широко известных романов «Есть такая партия!», «Понедельник — день тяжелый», «Вопросов больше нет», сборников сатирических рассказов, фельетонов, памфлетов, сценариев кинофильмов
Иваново-вознесенские ткачи, профессиональные революционеры, солдаты, современные партийные работники, офицеры Советской Армии, чекисты... — разнообразная и большая галерея образов, созданных Аркадием Васильевым. А в конечном счете это Россия, Россия XX века, первой русской революции. Великого Октября, гражданской и Великой Отечественной войн, шестидесятых годов.
Роман-трилогия «Есть такая партия!» и популярная книга для детей по истории КПСС «Биография века», как и другие произведения А. Н. Васильева, в разной литературной форме повествуют о революционной, преобразующей мир деятельности нашей Коммунистической партии и ее великолепных людях, истинных хозяевах своей судьбы, строителях нового, коммунистического общества. |
Добавлю еще, что А.Васильев был общественным обвинителем на процессе Синявского и Даниэля. |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5658 |
|
|
|
|
| ССС! Спасибо, Старый Семён! Впечатляюще, особенно последнее добавление. |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5659 |
|
|
|
|
| Когда-то я читал мемуары Шостаковича. Они по-русски не опубликованы до сих пор. Он там высокопоставленных деятелей союза композиторов называет многократно живодёрами и палачами. Союз писателей, может, и покруче был. |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5660 |
|
|
|
|
| ААМН: Когда-то я читал мемуары Шостаковича. Они по-русски не опубликованы до сих пор. Он там высокопоставленных деятелей союза композиторов называет многократно живодёрами и палачами. Союз писателей, может, и покруче был. |
Если Вы имеете ввиду книгу Волкова, то видимо опубликованы. Во всяком случае, довольно большие отрывки я видел в Сети(хотя сам тоже читал на английском - кажется единственный случай, чтение по английски для меня работа). |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5663 |
|
|
|
|
Grigoriy: | ААМН: Когда-то я читал мемуары Шостаковича. Они по-русски не опубликованы до сих пор. Он там высокопоставленных деятелей союза композиторов называет многократно живодёрами и палачами. Союз писателей, может, и покруче был. |
Если Вы имеете ввиду книгу Волкова, то видимо опубликованы. Во всяком случае, довольно большие отрывки я видел в Сети(хотя сам тоже читал на английском - кажется единственный случай, чтение по английски для меня работа). |
Именно Волкова я имею в виду, и мне кажется, что эти отрывки я в интернете видел, но это очень малая часть. А напечатано на очень многих языках. Волков опубликовал это очень давно, вскоре после смерти Ш.(1975), и был страшный скандал. Но я в общем-то к тому завёл, что деятели этих творческих союзов... Шостакович там в одном месте совершенно серьёзно утверждает (трудно поверить, но с них станется), что в какой-то момент его собирались всё-таки посадить и угробить, а 4-ую Симфонию, к-рая ещё не была обнародована, выдать за сочинение Хренникова. Потом где-то операция застопорилась и вообще отменилась, что-то такое. Надо бы перечитать. |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5664 |
|
|
|
|
| Арт где-то говорил, что читал эту книгу Волкова. Видимо, она все-таки опубликована. Да и почему не опубликовать? Никаких препон в современной России для этого нет. |
|
|
| номер сообщения: 23-17-5665 |
|
|
| |
|
|
|
|
|
|
|
| Copyright chesspro.ru 2004-2024 гг. |
|
|
|
