неужели он.Рубинштейн, и вправду сидел за роялем ровнехонько? Многие пианисты
во время игры делают всякие странные телодвижения: то наклоняются вперед, то выгибаются влево или вправо, то мотают головой. то строят страстные гримасы. Хотя от тех, кто только учится играть на пианино, обычно действительно требуют сидеть по возможности ровно. А что, кстати, Старый Семен говорил о Тель-Авиве? Если эти высказывания запомнились Чичу. то, видимо, в них содержалась конструктивная критика как этого города, так и его обитателей.
Критика, выраженная живым образным языком и при этом достаточно лаконично. Я бы тут Старого Семёна понял, сам предпочитаю Иерусалим или Хайфу. Как, интересно, Старый Семён относился к Хайфе?
Pirron: во время игры делают всякие странные телодвижения: то наклоняются вперед, то выгибаются влево или вправо, то мотают головой. то строят страстные гримасы.
jenya: Критика, выраженная живым образным языком и при этом достаточно лаконично. Я бы тут Старого Семёна понял, сам предпочитаю Иерусалим или Хайфу. Как, интересно, Старый Семён относился к Хайфе?
Расказ про то как Старый Семен покупал в Хайфе в субботу хлеб и колбасу и каких интересных людей он при этом встретил, я помню. А вот про Тель-Авив не припоминаю.
Pirron: во время игры делают всякие странные телодвижения: то наклоняются вперед, то выгибаются влево или вправо, то мотают головой. то строят страстные гримасы.
В движущуюся мишень труднее попасть.
Тогда все понятно: видимо, многие пианисты совсем не уверены. что зрители не запаслись заранее гнилыми помидорами, тухлыми яйцами и прочими испорченными продуктами, видимо, их опыт им подсказывает, что надо быть настороже, и они стараются делать побольше извилистых телодвижений, словно боксер на ринге. И только такие гении, как Рубинштейн, держат спину ровнехонько, сидят неподвижно, как мраморное изваяние, поскольку не сомневаются в очередном грандиозном успехе. Повезло же Старому Семену - не каждому выпадает такая удача: послушать целый концерт в исполнении такой глыбы как Рубинштейн. Впрочем. скорее всего, Старый Семен, как и его одноклассники. обманул свою учительницу - и если даже слушал концерт. то невнимательно.
Думая о помидорках, заготовленных для твоей головы, сонатку хорошо не сбацаешь.) Это правило можно по-разному формулировать, но оно одно из самых главных.
__________________________
Спасение там, где опасность.
Ктл поймет. Вова17, до конца душу художника, кто познает потенциальные возможности человеческого организма? К примеру, отец Федор, погнавшийся за бриллиантами беспокойный алчный священник. покорил на адреналине такую вершину, которая в обычном состоянии была ему недоступна. Может быть, как раз опасность, постоянно исходящая из зрительного зала, и позволяет большинству пианистов покорять запредельные творческие вершины?
Мой кот тоже однажды покорил на адреналине такую вершину, которая в обычном состоянии была ему недоступна.
Хуже того, поскольку покорению вершин он учился заочно у белок, далее он повернулся головой вниз и попробовал на том же адреналине сбежать назад.
Если бы отец Фёдор попытался повторить этот трюк, у него случилось бы сотрясение мозга. К счастью, моему коту это не грозило, хотя вершины от с тех пор не покоряет.
Когда мой кот был молоденьким он напал на оленя и получил трещинку в бедре.
С тех пор он даже дома на диван не хотел прыгать, долго целился, крутил попой.
Иногда мне надоедало ждать и я помогал ему. Но однажды к соседям приехали
гости с собакой Баскервилей и она забежала к нам на участок и погналась за моим Кузей.
Результат на фото, попробуйте найти:
(подсказка - кот черный). Спускался кот ко мне как медведь, так что пожарных не вызывали.
Расказ про то как Старый Семен покупал в Хайфе в субботу хлеб и колбасу и каких интересных людей он при этом встретил, я помню. А вот про Тель-Авив не припоминаю.
.
Тема Тель-Авива так и не была по-настоящему раскрыта. Лично я никогда не был в Израиле, и вряд ли туда когда-нибудь попаду. Все-таки интересно, какое впечатление эта загадочная страна произвела на Старого Семена.
Ну, не довелось мне побывать в земле обетованной. Да что я - даже мой, ныне уже покойный сосед по даче Израиль Ефимович Слуцкий так и не добрался ни разу до священной земли его предков, а уж он-то был поистине пламенным израильским патриотом. Но - не судьба.
Пришло время традиционной лекции об интересных открытиях в эволюционной биологии за минувший год.
Я собираюсь прочесть ее на двух площадках, в Тель-Авиве 8 марта (без трансляции) и в Хайфе 9 марта (с трансляцией).
Как водится, интересных открытий оказалось больше, чем может поместиться в одну лекцию. Поэтому содержание двух лекций, скорее всего, будет пересекаться лишь частично. Подробности (адреса, время, билеты) я приведу в комментариях.
В 2012 году Михаил Голубев сообщал, что книгу можно заказать на сайте Чтец. Но я не знаю, что это за сайт и как сейчас обстоят дела с заказом. Мне Старый Семен прислал в свое время книгу по почте, и это единственная книга из моей личной библиотеки, которую у меня "зачитали": кто-то из "русских немцев" так и не смог с ней расстаться. Но в электронном виде ее, я думаю, легко найти в интернете. Достаточно вбить в поиск "Старый Семен Из дубля читать".
Как-то в юности, лет семнадцати-восемнадцати, через каталог всякого старья — на покупку книг в магазине денег у меня не было — я приобрел за пару грошей несколько томиков рассказов Чехова. Они увлекли меня чрезвычайно, но остались для меня тогда непонятными. Тот Чехов показался мне слишком «сухим», холодным и каким-то рутинным. «Открытые» концовки от меня ускользали, казались какими-то размытыми. Но при более позднем прочтении именно в этой размытости я обнаружил силу чеховской прозы. Именно эти размытые концовки навели меня на сравнение: Чехов — великий акварелист среди авторов XIX века. И не случайно в его обширнейшем наследии (пожалуй, одном из самых обширных, известных мне) особое, серьезное место отведено сборнику очерков «Остров Сахалин» (здесь у меня возникает музыкальная ассоциация: я сравнил бы Чехова с Шопеном, которого слишком легко причисляют к «несерьезным» композиторам).
Когда в более поздние годы я перечитывал Чехова, мне стало ясно, что бесчисленные очерки, наброски, образы, описания провинциальных городов, деревенской жизни, как в рассказах «Ионыч», «Скрипка Ротшильда», «Мужики», «На дороге», «Дачники», «Кулачье гнездо», ближе всего к «истинной России», нежели описания великих проблем, образов, идей, которые везде одинаково свойственны человеку, что на Западе, что на Востоке, что у славян, что у антиславян, — везде они тенденциозны, идеологически насыщенны и догматичны, как и положено великим идеям. Вот в связи с этим я воспринимаю Чехова бо́льшим реалистом, нежели, скажем, Горького (исходим из того, что о понятии «реализм» мы представление имеем и нам нет надобности неделями спорить о нем). Горький же мне кажется скорее «натуралистом». Ну а пьесы Чехова я больше люблю читать, чем смотреть. При чтении я способен лучше постичь, ухватить это размытое, едва обозначенное, выраженное намеками, сказанное шепотом. Что же до постановок, то всегда приходится опасаться, что режиссер инсценирует самого себя, а не Чехова.
Григорий в своё время говорил, что Старый Семён - замечательный рассказчик. Как известно, Старый Семён был большим ценителем творчества Довлатова. А вот из письма Довлатова Арьеву:
Из того, что я считаю существенным относительно себя (стиль!), и что подчеркиваю во многих интервью, заметь, пожалуйста, следующее: я считаю себя не писателем, а рассказчиком, это большая разница. Рассказчик говорит о том, как живут люди, прозаик говорит о том, как должны жить люди, а писатель — о том, ради чего живут люди. Так вот, я рассказчик, который хотел бы стать и писателем. Поверь, это без всякого кокетства.
И из интервью Ерофееву
— Что вы сами скажете о себе как о писателе?
— Не думайте, что я кокетничаю, но я не уверен, что считаю себя писателем. Я хотел бы считать себя рассказчиком. Это не одно и то же. Писатель занят серьезными проблемами — он пишет о том, во имя чего живут люди, как должны жить люди. А рассказчик пишет о том, КАК живут люди. Мне кажется, у Чехова всю жизнь была проблема, кто он: рассказчик или писатель? Во времена Чехова еще существовала эта грань.
Но вообще Григорий имел в виду не то, что Довлатов: он просто имел в виду способность интересно рассказать даже, возможно, о вполне заурядном событии. Такой способностью вполне может обладать и "писатель" в довлатовском смысле.
Ну, вообще-то Чич не утверждал напрямую, что Старый Семен писатель такого же масштаба, как Чехов. Он возражал против того, чтобы считать Старого Семена этаким шутником, острословом и зубоскалом. Он призывал считать его продолжателем чеховской традиции. Я этого в текстах Старого Семена не вижу: слишком большая дистанция, скажем, от "Скучной истории" или "Палаты номер шесть". Но, безусловно, он не просто шутник, острослов и зубоскал.
