jenya: Шикарно. Скажите, Пиррон, я заметил, что во многих стихотворения Вы постоянно меняете размер по ходу дела. Целенаправленно сбиваете ритм. В чём тут идея?
Честно говоря, этот ваш вопрос, Женя, поставил меня в тупик.Ритм - это как раз та вешь в стихах, которая в наименьшей степени поддается рефлексии.Я уделяю ритму очень большое внимание, но при этом я не мог бы объяснить, из каких принципов я тут исхожу, то есть я не мог бы эти принципы формализовать.
Ну Вы ведь согласитесь, что ритм "В сумерках летних зажглись фонари" соответствовал бы строчке "Басом рокочущим с грозами ссо". Я уверен, что Вы могли бы написать концовку прежним ритмом, но вы решили его поменять.
Уже стремятся к югу птичьи стаи,
Но чей-то щебет слышится в листве,
И солнце, словно рыбка золотая,
Купается в небесной синеве.
И россыпи опят на пне сосновом
Еще желтеют в чаще вековой.
И все еще раздолье рыболовам –
Без шубы и без шапки меховой
Они на травке нежатся прибрежной,
Следя за колыханьем поплавка
И вслушиваясь в лепет безмятежный
Воды озерной, ив и тростника.
И пусть всегда на слезы и капризы
Была погода осенью щедра,
Но все же будет лес еще пронизан
Не раз лучами теплыми с утра.
Vova17: В политико-экономической заметке Ясина нашлось место и для поэтического отступления.
Память, с некоторыми потерями, сохранила стихи одного из лучших украинских поэтов той поры Виктора Сосноры, посвященные другому поэту, которого выдвигали в классики украинской советской литературы – Павла Тычины.
«Наш Тичина – наша слава,
Академiк и професор,
Наш Тичина – новий Пушкiн,
Та на жаль нема Дантеса…»
К несомненным потерям в памяти относится и отнесение Сосноры к украинским поэтам (тем более лучшим), и незнание того, что Тычину "не выдвигали" в классики, а таковым он стал абсолютно самостоятельно, и его просоветское творчество не отменяет этого факта, и некая старческая радость по случаю вспоминания стишков, которыми какой только маленький украинский диссидент не щеголял в школе: Тычына - цэ трактор в поли дыр-дыр-дыр, мы за мыр, мы за мыр и т.п. А в какой мере оказалось уместно это цитировать в политико-экономической заметке - цэ вжэ на Ваш розсуд, шановный Вова17
Дык, рази ж я Вам не поверил? Так, слегка упрекнул в излишней доверчивости памяти уважаемого человека. Если вспомнить, чему доверяют многие наши коллеги по форуму , то с Вас полагается вообще снять все претензии. Но... не получается, ибо Вы, увы, тоже входите в число этих коллег
Дык, рази ж я Вам не поверил? Так, слегка упрекнул в излишней доверчивости памяти уважаемого человека. Если вспомнить, чему доверяют многие наши коллеги по форуму , то с Вас полагается вообще снять все претензии. Но... не получается, ибо Вы, увы, тоже входите в число этих коллег
Вы делаете какие-то масштабные выводы о моей персоне на основании отрывка из ясинской статьи? К слову, не знаю какой знаменитый был Соснора украинский поэт, биографию его не изучал, но знаю точно, что мой приятель постигал у него азы стихосложения в Ленинграде.
__________________________
Спасение там, где опасность.
Дык, рази ж я Вам не поверил? Так, слегка упрекнул в излишней доверчивости памяти уважаемого человека. Если вспомнить, чему доверяют многие наши коллеги по форуму , то с Вас полагается вообще снять все претензии. Но... не получается, ибо Вы, увы, тоже входите в число этих коллег
Вы делаете какие-то масштабные выводы о моей персоне на основании отрывка из ясинской статьи? К слову, не знаю какой знаменитый был Соснора украинский поэт, биографию его не изучал, но знаю точно, что мой приятель постигал у него азы стихосложения в Ленинграде.
Вроде, уважаемый Вова17, я вообще не касался характеристик Вашей персоны в своих замечаниях, а слегка посетовал на недостоверность приводимой вами в ссылке информации ( ну и другой информации, которую Вам случалось здесь публиковать ). Чтобы подтвердить недоброкачественность ссылки, скажу по секрету, что речь в ней идёт скорей всего об украинском поэте Владимире Сосюре, к ленинградцу Сосноре не имеющем никакого отношения, как, впрочем, и к приписываемым ему детским стишкам. Совершенно не тот был масштаб у обоих украинских поэтов, чтобы так примитивно бодаться.
Чем Сосюра похож на Соснору?
Что, доступное слуху и взору,
им присуще обоим? Всерьез
обсудив этот важный вопрос,
мы пришли к заключению:"сос".
Сос присущ им обоим.Без соса
тотчас станут Сосюра с Соснорой,
эти два многомудрых колосса,
просто Юрой с какою-то Норой.
avi47: Чтобы подтвердить недоброкачественность ссылки, скажу по секрету, что речь в ней идёт скорей всего об украинском поэте Владимире Сосюре, к ленинградцу Сосноре не имеющем никакого отношения, как, впрочем, и к приписываемым ему детским стишкам. Совершенно не тот был масштаб у обоих украинских поэтов, чтобы так примитивно бодаться.
Невысокого вы мнения об Ясине. Но может вы и правы. Как правильно заметил Пиррон у Сосюры с Соснорой общее все-таки есть.
Кстати, ленинградца Соснору с Украиной связывает многое. Биография, прямо скажем, героическая.
__________________________
Спасение там, где опасность.
***
Он стоит на пироге,
Посреди горящих свечек –
Шоколадный человечек
С розой сахарной в руке.
Сдвинув шляпу на затылок,
Улыбаясь до ушей,
Не боясь ни острых вилок,
Ни наточенных ножей,
На гостей он смотрит бойко,
Хоть ни с кем и не знаком,
И как будто бы нисколько
Не печалится о том,
Что всего минут пятнадцать
Остается улыбаться
И глазеть вокруг ему.
Скоро я его сниму
С корки сдобной осторожно
И отправлю в рот к себе.
Вроде, радоваться сложно
От души такой судьбе.
Но живут одним мгновеньем
Шоколадные сердца.
Нет в них места сожаленьям.
Погляди на удальца:
Если б мне грозило тоже
В чей-то вдруг попасть живот,
Я б дрожал – а он, похоже,
Весь от радости цветет.
Да и мы б с тобой умели
Жить в довольстве и веселье,
Словно жизнь и в самом деле
Будет длиться без конца -
Если б мы с тобой имели
Шоколадные сердца.
Мне очень понравилось. Как всегда, ИМХО и трижды ИМХО: Нельзя ли убрать первое упоминание о шоколадных сердцах? Тогда бы финальные строки звучали бы особенно остро. Помните у Маршака в стихах про Ваньку-Встаньку неожиданный пойнт, так сказать, не отменяющий ни всего остального милого стиха, ни общей интонации, но..."Тебе, дорогой, потому не лежится, что слишком легка у тебя голова."
Что впечатляет - что это происходит прямо на наших глазах. Семь лет таился, панимаешь, и вдруг такое. Уже первое четверостишие придаёт праздничному день-рожденному стихотворению философский масштаб - человечек с розою в руке. Окуджавский образ, на самом деле. Бумажный солдатик. И роза в руке - на этот счёт есть даже литературоведческие статьи.
Плывет в тоске необъяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.
Плывет в тоске необъяснимой
пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.
Плывет в тоске необъяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необъяснимой.
Плывет во мгле замоскворецкой
пловец в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не объясняя.
Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних,
и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несет сочельник
над головою.
Твой Новый год по темно-синей
волне средь шума городского
плывет в тоске необъяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будут свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.
Вот еще одно немецкое стихотворение, которое я нашел в книжке для детей, но которое, по-моему, годится и для взрослых. Перевод, как обычно, вольный. Кстати, на улице, названной именем автора этого текста, по странному стечению обстоятельств живет моя теща. Но автор в этом, понятно, не виноват.
Теодор Шторм
Письмо
Высокочтимые мальчишки!
Мне трудно при моей одышке
Соревноваться с вами в беге.
К тому ж вы можете, как белки,
На дерево взобраться вмиг,
А я от этого отвык –
Вся прыть былая испарилась.
Явите ж мне такую милость:
Когда придете вы опять
В мой сад черешню воровать,
То ограничьтесь только ею :
Не приближайтесь к сельдерею
И не топчите мой горох –
Он у меня не так уж плох.
Скажу вам даже по секрету:
Редактор городской газеты –
Пускай он плут и выпивоха,
Но все ж в горохе знает толк –
Откушав моего гороха,
Пришел в неистовый восторг,
И сразу втрое стал добрее,
Когда отведал сельдерея.
Вот так все лучшее мои
Растенья будят в человеке.
Засим с почтеньем ваш навеки
Сосед из дома номер три,
О коем местная газета
Писала – помните? – в четверг,
Что для столичного поэта
Он дельный, в общем, человек,
Что даже для увеселенья
Не грех прочесть его творенья,
Но что, конечно, сей пиит
К субботе будет позабыт,
Что все стихи его – пустышки,
Что дар ничтожен у него...
Но тем важнее мне, мальчишки,
судьба гороха моего.
В общем, хорошо! Претензии: (Ну, как же без них? ) мне не нравится рифма "три" и "мои", и мне кажется дефектом длина периода от слова "Засим" до слов "у него...". ИМХО
Плывет в тоске необъяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.
Плывет в тоске необъяснимой
пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.
Плывет в тоске необъяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необъяснимой.
Плывет во мгле замоскворецкой
пловец в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не объясняя.
Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних,
и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несет сочельник
над головою.
Твой Новый год по темно-синей
волне средь шума городского
плывет в тоске необъяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будут свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.
28 декабря 1961
И.Бродский Рождественский романс Поет Игорь Карташев
Вот, Женя, последняя попытка все-таки справиться с цветочной темой. Помещаю сразу оба переделанных цветочных стихотвореня, поскольку доступ в интеренет у меня сейчас бывает редко.
Живой ли ты, цветок? Ведь ты всегда молчишь:
Речей не говоришь и песен не поешь,
Не свищешь, не звенишь и даже не журчишь.
Молчанием своим на камень ты похож.
- Зачем мне говорить? Взгляни на мой бутон –
Любых твоих речей стократ прекрасней он.
Вглядись в него, пойми, что высказано в нем –
И песни всех времен, сказанья всех племен
Услышишь ты тогда в молчании моем.
Мне поведал один знаменитый мудрец,
Все секреты познавший миров и сердец,
Что однажды, в богами назначенный срок –
Он его по созвездиям вычислить смог -,
Он на миг растворится в душе мировой
И потом превратится в цветок полевой .
Ибо лучше всего превращаться в цветы -
Чтобы всласть отдохнуть от земной суеты.
Я-то, впрочем, совсем в мудрецы не гожусь
И едва ли меня утомит суета.
Если вдруг я по воле богов превращусь
Не в цветок, а в кита или, скажем, в кота,
То возможность по крышам бродить при луне
Или странствовать в зыбкой морской глубине,
Мне и райские кущи заменит вполне.
Вот что, ави, получилось в результате исправлений.
Из Теодора Шторма
Письмо
Высокочтимые мальчишки!
Мне трудно при моей одышке
Соревноваться с вами в беге.
К тому ж вы можете, как белки,
На дерево взобраться вмиг,
А я от этого отвык –
Вся прыть былая испарилась.
Явите ж мне такую милость:
Когда придете вы опять
В мой сад черешню воровать,
То ограничьтесь только ею –
Не приближайтесь к сельдерею
И не топчите мой горох –
Он у меня не так уж плох.
Скажу вам даже по секрету:
Редактор городской газеты –
Пускай он плут и выпивоха,
Но все ж в горохе знает знает толк -
Откушав моего гороха,
Пришел в неистовый восторг,
И сразу второе стал добрее,
Когда отведал сельдерея.
Вот так все лучшее мои
Растенья будят в человеке,
Как Новый год, как соловьи,
Как муэдзины в знойной Мекке,
Как сад вишневый при луне
И мысль о розгах и ремне.
Засим с почтеньем ваш навеки,
Вам всем желая многих лет
И пуд черешни на обед
Шторм, огородник и поэт.
...засим с почтеньем ваш навеки,
вам всем желая многих лет
и пуд черешни на обед
Шторм, огородник и поэт
(тот самый Шторм, о ком в четверг
писала местная газета,
что для столичного поэта
он дельный, в общем, человек,
что даже для увеселенья
не грех прочесть его творенья,
но что, конечно, сей пиит
к субботе будет позабыт,
что все стихи его - пустышки,
что дар ничтожен у него...
Но тем важнее мне, мальчишки,
судьба гороха моего).
, то с Вас полагается вообще снять все претензии. Но... не получается, ибо Вы, увы, тоже входите в число этих коллег 
). Чтобы подтвердить недоброкачественность ссылки, скажу по секрету, что речь в ней идёт скорей всего об украинском поэте Владимире Сосюре, к ленинградцу Сосноре не имеющем никакого отношения, как, впрочем, и к приписываемым ему детским стишкам. Совершенно не тот был масштаб у обоих украинских поэтов, чтобы так примитивно бодаться.
) мне не нравится рифма "три" и "мои", и мне кажется дефектом длина периода от слова "Засим" до слов "у него...". ИМХО 
В остальном - чего же боле?