Матросы мне пели про остров,
Где растет голубой тюльпан.
Он большим отличается ростом,
Он огромный и злой великан.
А я пил горькое пиво,
Улыбаясь глубиной души...
Так редко поют красиво
В нашей земной глуши.
Гитара аккордом несложным
Заливала пробелы слов,
Напомнила неосторожно,
Что музыка как любовь,
Что музыка как любовь.
А я пил горькое пиво,
Улыбаясь глубиной души...
Так редко поют красиво
В нашей земной глуши.
Смеялись вокруг чьи-то лица,
Гитара уплыла вдаль.
Матросы запели про птицу,
Которой несчастных жаль.
У нее стеклянные перья
И слуга - седой попугай.
Она открывает двери
Матросам, попавшим в рай!
Так трудно на свете этом
Одной только песнею жить -
Я больше не буду поэтом,
Я в море хочу уплыть!..
Фридрих Готлиб Клопшток.
Как возвышается сердце, думая о тебе,
Бесконечный! Как падает,
поглядев на себя.
Только ничтожество, только сумрак и смерть
видит оно тогда.
Только ты взываешь ко мне в ночи,
помогая в злосчастье и в смерти!
И я понимаю тогда вполне,
что ты сотворил меня вечным.
Прекраснейший! Благодарностью
воспламеняется сердце мое,
но не находит слов для хвалы,
достойной тебя.
Шелест деревьев жизни,
потока кристального шепот.
лепет и шум пускай превратятся
в звуки незримых арф,
и никого, кроме Бога -
только тебя пускай прославляют они!
Прогремите, миры, праздничным песнопеньем,
хором тромбонов станьте -
и ты, Орион, и ты, созвездье Весов!
Пусть на дороге сиянья все ваши солнца
превратятся в тромбонов ослепительный хор!
Бога и никого, кроме Бога,
Бога восславьте громом своим, миры!
Прежде, чем я отправлюсь в дальнейший путь,
взоры мои направляя вперед,
я вознес мои руки к тебе одиноко,
к тебе, кто слышит мои мольбы,
к тебе, которому я посвящаю
алтари в глубочайших глубинах сердца,
чей голос я слышу всегда.
Пламенеют слова:
Незнакомому Богу:
да, я твой -
пускай я остался
до сих пор в полку святотатцев,
да, я твой - я чувствую узы,
в битве связующие меня,
принуждающие к служенью тебе -
пусть даже во время бегства.
Я познать хочу тебя, Незнакомец,
бурей бушующий в жизни моей,
проникающий глубоко в мою душу.
Непостижимый, ты все-таки мне сродни!
Я желаю тебя познать и тебе служить...
У Клопштока были, в общем-то, обычные для его времени пиетистские убеждения. Что касается стихотворения Ницше, то, после его обнаружения, оно вошло во многие анталогии и подало повод для множества спекуляций об "истинном" отношении Ницше к Богу - мол, Всевышний умер все-таки не полностью. Но тут надо учитывать два момента. Во-первых, это именно Незнакомый Бог, то есть Ницше и здесь не вливается органично в ряды ортодоксов. Во-вторых, он написал этот стих еще совсем молодым человеком, скорее всего еще даже не будучи студентом. Но все-таки, как говорил Галилей.Что касается переводов, то - да, стараюсь, как могу.
Всем В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста,
не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил.
Мама, сестры и товарищи, простите - это не способ
(другим не советую), но у меня выходов нет.
Лиля - люби меня.
Товарищ правительство, моя семья - это Лиля Брик,
мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская.
Если ты устроишь им сносную жизнь - спасибо.
Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся.
Как говорят-
"инцидент исперчен",
любовная лодка
разбилась о быт.
Я с жизнью в расчете
и не к чему перечень
взаимных болей,
бед
и обид.
Счастливо оставаться.
Владимир М а я к о в с к и й.
12/ IV -30 г.
Товарищи Вапповцы, не считайте меня малодушным.
Сериозно - ничего не поделаешь.
Привет.
Ермилову скажите, что жаль - снял лозунг, надо
бы доругаться.
В.М.
В столе у меня 2000 руб. - внесите в налог.
Остальное получите с Гиза.
В.М.
Кстати, в России я читал мимоходом "Утреннюю зарю" и подумал, что этот текст вполне мог бы быть истинным и в том случае, если Бог существует. Но, конечно, Незнакомый Бог. Если бы после знакомства с Шопенгауэром Ницше не перестал вообще нуждаться в понятии "Бог", его воля к власти вполне могла бы быть таким Незнакомым Богом. Если кто-нибудь не поленится и найдет авторское описание и раскрытие этого понятия, то это станет довольно ясным.
Внутренняя воля может считаться богом, если сам себя считаешь богом. Ницше, по-моему, говоря о Незнакомом Боге, имел ввиду волю внешнюю, неведомую, но управляющую процессом существования.
Бог из Библии тоже, в определенном смысле, незнакомый, хоть и является действующим лицом Книги. Мы можем только строить некоторые догадки о Нем, исходя из событий, прозрений и пророчеств.
То, что Моисей разговаривал с горящим кустом, еще не значит, что он познакомился с Богом.
__________________________
Спасение там, где опасность.
Всем В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста,
не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил.
Мама, сестры и товарищи, простите - это не способ
(другим не советую), но у меня выходов нет.
Лиля - люби меня.
Товарищ правительство, моя семья - это Лиля Брик,
мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская.
Если ты устроишь им сносную жизнь - спасибо.
Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся.
Как говорят-
"инцидент исперчен",
любовная лодка
разбилась о быт.
Я с жизнью в расчете
и не к чему перечень
взаимных болей,
бед
и обид.
Счастливо оставаться.
Владимир М а я к о в с к и й.
12/ IV -30 г.
Товарищи Вапповцы, не считайте меня малодушным.
Сериозно - ничего не поделаешь.
Привет.
Ермилову скажите, что жаль - снял лозунг, надо
бы доругаться.
В.М.
В столе у меня 2000 руб. - внесите в налог.
Остальное получите с Гиза.
В.М.
В пышном доме графа Зубова
О блаженстве, о Италии
Тенор пел. С румяных губ его
Звуки, тая, улетали и…
За окном, шумя полозьями,
Пешеходами, трамваями,
Гаснул, как в туманном озере.
Петербург незабываемый.
Абажур светился матово
В голубой овальной комнате.
Нежно гладя пса лохматого.
Предсказала мне Ахматова:
"Этот вечер Вы запомните"
В поздние годы Ахматова легко и откровенно рассказывала о своих молодых романах. А вот об отношениях с графом Зубовым говорить не любила, хотя и называла его имя (в разговорах с Павлом Лукницким) в числе тех мужчин, с которыми была близка. Лукницкий, решив, что эти воспоминания Анне Андреевне неприятны, прекратил расспросы. Между тем, судя по мемуарному очерку Никиты Струве «Восемь часов с Анной Ахматовой», именно к этому своему поклоннику Анна Андреевна и в старости относилась с нежностью. Вот что пишет Струве, который в июне 1965 года оказался случайным свидетелем их встречи в Париже:
«После чтения стихов разговор уже не возобновлялся. Вскоре послышался стук в дверь. Вошел граф З., близкий друг Ахматовой по Петербургу, с которым она не виделась 50 лет. На прощание Анна Андреевна мне сказала: „Позвоните мне еще“. Перед тем, как выйти из комнаты, я еще раз обернулся. Анна Андреевна пристально и ласково смотрела на своего совсем уже старенького на вид посетителя и сказала: „Ну, вот, привел Господь еще раз нам свидеться…“
Граф Валентин Платонович Зубов и впрямь был в 1965 году стар: Анне Андреевне через несколько дней исполнится 76, а он – старше ее на пять лет
Нет, кроме шуток.) Былины похожим размером писались.
- Ты разбей-ка крышечку саблей вострою,
Илья Святогора послушался,
Берёт он саблю вострую,
Ударяет по гробу дубовому,
А куда ударит Илья Муромец,
Тут становятся обручи железные
__________________________
Спасение там, где опасность.
Мой знакомый бурундук
не был доктором наук,
не был даже кандидатом -
был он просто полосатым
и доверчивым зверьком,
озорным весельчаком.
Относился с уваженьем
он к моим стихотвореньям,
потому что сам не мог
сочинить и пары строк.
Было всякое - не скрою,
я дразнил его порою.
Но когда он вдруг исчез -
опустел осенний лес.
Я теперь на все согласен -
даже спать не на матрасе,
а на кнопках и гвоздях,
и чернила пить в гостях -
лишь бы мне увидеть снова
моего дружка лесного.
