Pirron: Большинство переводов, как это ни грустно, лишено дыхания. Они - как восковые фигуры, может быть, и точно копирующие оригинал, но безжизненные.
LB: Действительно.
Вот я, например, недавно стишок здесь опубликовал. Так на него ни кто и внимания не обратил.
А если бы его Слуцкий написал, то Пиррон бы похвалил, а Харитон обругал.
Обидно.
Ваш стих непрост, витиеват, но
читал народ, скрививши рот, и, вероятно,
счел, как Пиррон, что это клон или что - персы.
А персы - что? Все не про то: не про ланиты, блин, и не про перси.
Короче, не про то, что людям ближе.
Обидно - да. Но не беда. Беда чуть ниже.
..............................................................................
..............................................................................
Мои стишки совсем непритязательны.
Восторги, честно гря, не обязательны.
Почти намеренно шаблонно узнаваемы,
Они легки и легкоусвояемы.
Улыбки больше в них порой, чем мудрой мысли.
Но где же смайлик хоть какой? Хотя бы кислый.
Pirron: Большинство переводов, как это ни грустно, лишено дыхания. Они - как восковые фигуры, может быть, и точно копирующие оригинал, но безжизненные.
Я говорил о большинстве переводов, но, разумеется, не обо всех. Среди переводчиков есть настоящие мастера вроде Гинзбурга и Лозинского. Да и замечательные поэты частенько баловались переводами, а некоторые даже зарабатывали ими на хлеб насущный. Да что далеко за примерами ходить - взять хотя бы меня. Вот сейчас возьму и переведу Вильгельма Буша:
Почтенный муж, пузатый и седой,
сумел, кряхтя, на липу взгромоздиться
и радостно вскричал:"Я птица, птица!"
Да, все мы заблуждаемся порой...
Pirron: Почтенный муж, пузатый и седой,
сумел, кряхтя, на липу взгромоздиться
и радостно вскричал:"Я птица, птица!"
Да, все мы заблуждаемся порой...
Какой я мельник, говорят тебе,
Я ворон, а не мельник. Чудный случай:
Когда (ты помнишь?) бросилась она
В реку, я побежал за нею следом
И с той скалы прыгнуть хотел, да вдруг
Почувствовал, два сильные крыла
Мне выросли внезапно из-под мышек
И в воздухе сдержали. С той поры
То здесь, то там летаю, то клюю
Корову мертвую, то на могилке
Сижу да каркаю.
"Человек, - писал Сергей, - рождается, страдает и умирает - неизменный, как формула воды H2O". В поисках таких формул Довлатов для каждого персонажа искал ту минимальную комбинацию элементов, соединение которых делает случайное неизбежным. Этим довлатовские портреты напоминают японские трехстишия:
Она коротко стриглась,
читала прозу Цветаевой
и недолюбливала грузин.
Японские трехстишия, хокку удивляют своей неразборчивостью. Эти стихи не "растут из сора", а остаются с ним. Им все равно о чем говорить, потому что важна не картина, а взгляд. Хокку не рассказывают о том, что видит поэт, а заставляют нас увидеть то, что видно без него. Мы видим мир не таким, каким он нам представляется, и не таким, каким он мог бы быть, и не таким, каким он должен был бы быть. Мы видим мир таким, каким бы он был без нас.
Хокку не фотографируют момент, а высекают его на камне. Они прекращают ход времени, как остановленные, а не сломанные часы.
Хокку не лаконичны, а самодостаточны. Недоговоренность была бы излишеством. Это - конечный итог вычитания. Они напоминают пирамиды, монументальность которых не зависит от размера.
Сюжет в хокку разворачивается за пределами текста. Мы видим его результат: жизнь, неоспоримое присутствие вещей, бескомпромиссная реальность их существования. Вещами хокку интересуются не потому, что они что-то символизируют, а потому что они, вещи, есть.
Слова в хокку должны ошеломлять точностью - как будто сунул руку в кипяток.
Хокку не рассказывают о том, что видит поэт, а заставляют нас увидеть то, что видно без него. Мы видим мир не таким, каким он нам представляется, и не таким, каким он мог бы быть, и не таким, каким он должен был бы быть. Мы видим мир таким, каким бы он был без нас.
Мне всегда представлялось, что деревья и в наше отсутствие и при отсутствии ветра переговариваются между собой.
Из хокку, переведённого Пирроном, следует иной вывод:
Ветра внезапный порыв -
и с пробужденных ветвей
льется взволнованный шелест.
Чудесным в переводе вышел стих,
Но "истина" не по душе простая:
Ведь получается-коль ветер стих,
Отговорила роща золотая...
Поэзию перевести невозможно, потому что гениальное стихотворение – всегда мантра, и сочетание звуков там значит не меньше, чем смысл. Можно написать гениальное стихотворение на тему стихотворения иноязычного поэта – но для этого переводчик сам должен быть гениальным поэтом. Самуил Маршак блестяще перевел Шекспира и Бернса, но, я думаю, дело в том, что Маршак сам был прекрасным поэтом. Просто его поэтическое дарование было особенного свойства – питалось другими стихами. Это нам только кажется, что мы читаем Бернса, когда декламируем:
«И какая нам забота,
Если у межи
Целовался с кем-то кто-то
Вечером во ржи…».
На самом деле это стихи Самуила Маршака.
С прозой проще, она переводима – но не всякая. Бывает и мантрическая проза, вроде Булгакова, Платонова или Гоголя. Вот почему иностранцам очарование этих авторов не очень понятно. Бокал остался, а вино вытекло.
Поэзию перевести невозможно, потому что гениальное стихотворение – всегда мантра, и сочетание звуков там значит не меньше, чем смысл... ...Это нам только кажется, что мы читаем Бернса, когда декламируем:
«И какая нам забота,
Если у межи
Целовался с кем-то кто-то
Вечером во ржи…».
На самом деле это стихи Самуила Маршака.
Полностью согласен с Акуниным.
William Shakespeare, "King Richard II", Act 2 scene 1 Greatest English dramatist & poet (1564 - 1616)
This royal throne of kings, this sceptred isle,
This earth of majesty, this seat of Mars,
This other Eden, demi-paradise,
This fortress built by Nature for herself
Against infection and the hand of war,
This happy breed of men, this little world,
This precious stone set in the silver sea,
Which serves it in the office of a wall
Or as a moat defensive to a house,
Against the envy of less happier lands,--
This blessed plot, this earth, this realm, this England.
В.Шекспир – «Англия»
Ты королевский трон, и скипетр, и держава,
Великая страна царит, где Марса право.
Ты новый Эдем – полу-рай земной,
Построенный природой для себя одной -
От войн, болезней, мора и невзгод,
Здесь люди свой ведут счастливый род.
В серебряной оправе – камень драгоценный,
Тебе и море служит так, как дому стены,
Как неприступный вал, иль ров,
От жадности завистливых врагов.
Ты мой оплот, земля моя -
Ты жизнь! Ты Англия!! Ты – Я!!!
Перевод 1986г.
__________________
Что не дозволено Маршаку – позволительно быку!
пример абсолютного достижения в искусстве перевода:
Горные вершины
Спят во тьме ночной.
Тихие долины
Полны свежей мглой.
Не пылит дорога,
Не дрожат листы...
Подожди немного,
Отдохнешь и ты!
akm, Это вы чей перевод процитировали? Как то он мне не очень...
Вот нарыл перевод Донского:
Подумать лишь, – что царственный сей остров,
Страна величия, обитель Марса,
Трон королевский, сей Эдем,
Противу зол и ужасов войны
Самой природой сложенная крепость,
Счастливейшего племени отчизна,
Сей мир особый, дивный сей алмаз
В серебряной оправе океана,
Который, словно замковой стеной,
Иль рвом защитным ограждает остров
От зависти не столь счастливых стран.
Конечно такие "друзья переводчика" как "лишь", "иль" и четыре раза "сей" его не украшают, но в целом впечатление намного более адекватное. ИМХО.
Pirron: Вот этот перевод, который прицитировал акм - как раз великолепный образец того, как переводчик, не обладая ни талантом, ни тактом, калечит оригинал. А вот противоположный - всем, впрочем, известный - пример абсолютного достижения в искусстве перевода:
Горные вершины
Спят во тьме ночной.
Тихие долины
Полны свежей мглой.
Не пылит дорога,
Не дрожат листы...
Подожди немного,
Отдохнешь и ты!
Это перевод или все-таки самостоятельное стихотворение по мотивам? По-моему второе.
Немецкого не знаю совсем, но как-то попадался на глаза оригинал и, помнится, там не просто другой размер, а как-бы вся ритмическая структура такая, что по русски это и размером не назовешь. У Лермонтова наоборот, размер простой, классический, ничего общего с "оригиналом".
Проверил по гугл-переводчику. У Гете никто не спит, нету ни ночи, ни мглы, ни долин, ни дороги, ни кустов, зато имеются лесные птицы.
Еще раз убедился - не перевод это, а вполне самостоятельное стихотворение.
Michael_S: Это перевод или все-таки самостоятельное стихотворение по мотивам? По-моему второе.
Ну так, насколько я понимаю, раньше так и было. Поэт ставил к стихотворению подзаголовок ("Из Гете", к примеру), и это значило, что перед читателем оригинальное произведение "по мотивам".
Или моё любимейшее стихотворение "Воздушный корабль" (из Зейдлица):
По синим волнам океана,
Лишь звезды блеснут в небесах,
Корабль одинокий несется,
Несется на всех парусах.
Стихотворение представляет собой не дословный перевод, а свободное переложение, или даже подражание балладе австрийского поэта Зейдлица «Корабль призраков», что и отражено в подзаголовке. Лермонтов самостоятельно интерпретирует немецкий оригинал, а в последних 8 строфах радикально перерабатывает его, переосмысляя. Первые 10 строф, которые в общем сохраняют близость к оригиналу, тем не менее, также далеки от того, чтобы быть точным переводом, так как каждый из образов Зейдлица (несущийся по морю безлюдный корабль, остров, могила, явление императора, его отъезд на корабле во Францию) русский поэт разрабатывает самостоятельно, свободно комбинируя строфы оригинала и сильно сжимая описания. Лермонтовское стихотворение более «сжато», и поэтому им используется более короткая строфа — четырёхстрочная вместо восьмистрочной немецкого оригинала Зейдлица. В «Корабле призраков» использованы рифмованные восьмистишия, где четырёхударные строки чередуются с трехударными, а «Воздушный корабль» написан трехстопным амфибрахием, катренами, с точной фиксацией числа смерти императора. Оба стихотворения имеют равное число стихов (72), но это, по мнению литературоведов, случайное совпадение, так как первые 40 стихов Лермонтова по содержанию соответствуют 60 стихам Зейдлица, а дальше параллелизм совершенно нарушен. Особенно заметно расхождение русского поэта с немецким по смыслу во второй части стихотворения: у Зейдлица император сходит с корабля, но не зовет своих маршалов, солдат и сына, как у Лермонтова, а ищет свои города и не находит их, ищет народы, подвластные его империи, ищет свой разрушенный трон, ищет сына, но сыну «не оставили даже имени, которое он ему дал». Стихотворение кончается обширной прямой речью императора, и возвращения его обратно у Зейдлица нет. Исследователи отмечают: «в данном случае он [Лермонтов] меняет заглавие, порядок изложения, но главное — магистральную идею. Зейдлиц, фактически, не сумел довести сюжетную линию до конца: Франция в его балладе отсутствует; главному мотиву стихотворения — гимну политической свободе, — отданы последние четыре строки». Отличия видны уже в экспозиции: у Лермонтова нет «шторма» и «бури», а, напротив, — мирная картина природы — «синее море» под «звездным небом». Разнится подход обоих поэтов к трактовке загробного: «Das Geisterschiff» Зейдлица «представляет чистейший тип жуткой романтики приведений», а Лермонтов не следует такому образцу «кладбищенской баллады»: если в оригинале главное действующее лицо — труп, который оживает раз в год, то у Лермонтова — это скорее тень, образ, призрак. В этом он следует примеру Жуковского, переводившего того же автора с немецкого (см. ниже). У Цедлица кораблем управляют призраки, а у Лермонтова он идет сам собой, причем описан более материальным — у него даже есть чугунные пушки. Белинский написал о переводе: «„Воздушный корабль“ не есть собственно перевод из Зейдлица: Лермонтов взял у немецкого поэта только идею, но обработал её по-своему. Эта пьеса, по своей художественности, достойна великой тени, которой колоссальный облик так грандиозно представлен в ней».
Так что советская школа перевода сделала огромный шаг вперёд. Но началось это раньше, да? - Лозинский, Щепкина-Куперник.
"Фауст". Перевод Лозинского - канонический. Но и замечательный! Перевод Пастернака это Пастернак. Отдельное произведение. Меня трогает больше.
Вот хотя бы эти строки:
Как только миг единый возвеличу,
Вскричав "мгновение, повремени!",
Тогда все кончено, и я твоя добыча,
И мне спасенья нет из западни.
Тогда вступает в силу наша сделка,
Тогда ты волен, я закабален.
Тогда пусть станет часовая стрелка,
По мне раздастся поминальный звон.
Извините, если есть неточности в цитировании. Книгу с пастернаковским переводом "Фауста" я потерял в моих странствиях по свету. Напрягаю память, но кажется, помню.
Michael_S: akm, Это вы чей перевод процитировали? Как то он мне не очень...
Вот нарыл перевод Донского:
Подумать лишь, – что царственный сей остров,
Страна величия, обитель Марса,
Трон королевский, сей Эдем,
Противу зол и ужасов войны
Самой природой сложенная крепость,
Счастливейшего племени отчизна,
Сей мир особый, дивный сей алмаз
В серебряной оправе океана,
Который, словно замковой стеной,
Иль рвом защитным ограждает остров
От зависти не столь счастливых стран.
... в целом впечатление намного более адекватное. ИМХО.
В общем-то, мой, «молодёжный».
Помимо перевода Донского, есть также перевод Курошевой А.И.
Трон королей, державный этот остров,
Земля величия, жилище Марса,
Подобье рая, сей второй Эдем,
Самой природой созданный оплот,
От войн защита, от чумной заразы,
Счастливейшее племя, малый мир,
Алмаз в оправе серебристой моря,
Которому оно стеною служит
Иль рвом, оберегающим жилище
От зависти не столь счастливых стран;
Благословенный край, отчизна, Англия, Когда «выполнял заказ», не знал ни того, ни другого перевода. ТАК ЧТО уж не обессудьте, если ЧТО не ТАК.
Сам монолог Ганта из Ричарда-2, не слишком...
Но почему-то именно он стал олицетворением доблестей (прелестей) Англии в веках и цитируется где нипопадя.
__________________
Что не дозволено Зевсу – позволительно быку!
А давайте дадим Пиррону подстрочник, и попросим...
Этот королевский трон королей, этот оскипетренный остров (острова),
Эта земля величия, это место пребывания Марса,
Этот другой [еще один] Эдем, полурай -- тут у Шекспира единственная рифма Эта крепость, построенная Природой для [самой] себя
Против инфекций и руки войны,
Это счастливое племя людей, этот малый мир,
Этот драгоценный камень вставленный в серебряное море,
Которое служит ему на должности стены
Или как ров защитный [служит] дому,
Против вторжения менее счастливых стран, --
Этот благословенный участок, эта земля, это государство, эта Англия.
Хотя у меня появилось подозрение, что почтенный наш Пиррон и сам понимает английский несколько лучше, чем могло бы показаться из его неоднократных заявлений,
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я - поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти
- Нечитанным стихам! -
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Лев Харитон, это хорошее стихотворение. Что-то нужно поправить, чтоб стало Классическим. Ведь поэты всегда в меньшинстве. И пули ведь ложатся в цель (Пушкин, Лермонтов, Есенин, Маяковский, Цветаева тоже, Хара...) Но как-то не пробивают Стих, отскакивают от Стихов. Как сама смерть.
