То есть и тучка, и птичка, и жучок, и цветочек могут совместными усилиями довести нас до цугундера? Может, оно и так. Я бы еще опасался пчелок и змеек, а некоторым стоит опасаться даже комарика. Но вообще древняя индийская мудрость учит нас тому, что человек - сам кузнец своего несчастья.
Думаю, дело не в птичках и тучках, а в мысли, что даже самого счастливого человека в конце ждет цугундер.
Иван Иванович Тхоржевский
(1878-1951)
Лёгкой жизни я просил у Бога:
Посмотри, как мрачно всё кругом.
Бог ответил: подожди немного,
Ты меня попросишь о другом.
Вот уже кончается дорога,
С каждым годом тоньше жизни нить —
Лёгкой жизни я просил у Бога,
Лёгкой смерти надо бы просить.
__________________________
Спасение там, где опасность.
В этом мире, где наша особа
Выполняет неясную роль,
Мы с тобою состаримся оба,
Как состарился в сказке король.
Догорает, светясь терпеливо,
Наша жизнь в заповедном краю,
И встречаем мы здесь молчаливо
Неизбежную участь свою.
Но когда серебристые пряди
Над твоим засверкают виском,
Разорву пополам я тетради
И с последним расстанусь стихом.
Пусть душа, словно озеро, плещет
У порога подземных ворот
И багровые листья трепещут,
Не касаясь поверхности вод.
В магазине меня обсчитали:
Мой целковый кассирше нужней.
Но каких несравненных печалей
Не дарили мне в жизни моей:
В снежном, полном веселости мире,
Где алмазная светится высь,
Прямо в грудь мне стреляли, как в тире,
За душой, как за призом, гнались;
Хорошо мне изранили тело
И не взяли за то ни копья,
Безвозмездно мне сердце изъела
Драгоценная ревность моя;
Клевета расстилала мне сети,
Голубевшие как бирюза,
Наилучшие люди на свете
С царской щедростью лгали в глаза.
Был бы хлеб. Ни богатства, ни славы
Мне в моих сундуках не беречь.
Не гадал мой даритель лукавый,
Что вручил мне с подарками право
На прямую свободную речь.
Зинаида Гиппиус
Крик
Изнемогаю от усталости,
Душа изранена, в крови…
Ужели нет над нами жалости,
Ужель над нами нет любви?
Мы исполняем волю строгую,
Как тени, тихо, без следа,
Неумолимою дорогою
Идем — неведомо куда.
И ноша жизни, ноша крестная.
Чем далее, тем тяжелей…
И ждет кончина неизвестная
У вечно запертых дверей.
Без ропота, без удивления
Мы делаем, что хочет Бог.
Он создал нас без вдохновения
И полюбить, создав, не мог.
Мы падаем, толпа бессильная,
Бессильно веря в чудеса,
А сверху, как плита могильная,
Слепые давят небеса.
Изнемогаю от усталости,
Душа изранена, в крови…
Ужели нет над нами жалости,
Ужель над нами нет любви?
На это исчерпывающе ответил герой знаменитого фанфика Элиезера Юдковского:
В законах природы нет справедливости, директор. Нет понятия «честь» в уравнениях движения. Вселенная не добрая и не злая, ей просто всё равно. Звёздам всё равно, и солнцу, и небу. Но это не важно! Нам не всё равно! В мире есть свет, и этот свет — мы!
Пудель Шопенгауэра с этим бы не согласился. Поскольку Шопенгауэр приучил его всякий раз с пристыженным видом залезать под кровать, когда хозяин называл его человеком. Но смысл этого высказывания, видимо, заключается в том, что никто за нас наших проблем не решит, а мы теоретически все-таки способны их решать. И в том, что мы вынуждены решать их самостоятельно, нет ничего трагического. Это, наверно, имеет в виду герой фанфика. Хотя от вселенной, собственно говоря, никто особого интереса к нашим делам и не ожидал.
Решать то мы их способны, но трагедия в том, что решая одну проблему, чаловечество по дороге создает две новые. Это как в науке, по мере расширения круга знания, горизонт незнания увеличивается.
__________________________
Спасение там, где опасность.
Pirron: Пудель Шопенгауэра с этим бы не согласился. Поскольку Шопенгауэр приучил его всякий раз с пристыженным видом залезать под кровать, когда хозяин называл его человеком. Но смысл этого высказывания, видимо, заключается в том, что никто за нас наших проблем не решит, а мы теоретически все-таки способны их решать. И в том, что мы вынуждены решать их самостоятельно, нет ничего трагического. Это, наверно, имеет в виду герой фанфика. Хотя от вселенной, собственно говоря, никто особого интереса к нашим делам и не ожидал.
Герой фанфика имеет в виду, что людям, для того чтобы иметь моральные ценности, совершенно не нужна некая трансцендентная санкция, а "если Бога нет, всё позволено" - глупость.
Собственно, Гиппиус пишет не о том, что без Бога - все позволено. В существовании Бога она, судя по тексту стихотворения, нисколько не сомневается. Она не сомневается даже в том, что мы исполняем его волю, хотим мы того или нет - то есть все идет в целом так, как им и было задумано. Она сомневается в том, что этот замысел Бога хоть в какой-то мере рожден любовью и жалостью к людям. Бог, с ее точки зрения, считает людей далеко не самым удачным своим творением - и соблюдение наших интересов ни в коей мере в его планы не входит. Это не совсем то же самое, как если бы Бога не было вообще. Мы сами - часть природы, и к ее капризам мы более или менее приспособлены. В конце концов мы обнаруживаем в них определенные закономерности, и приходим к выводу, что это - далеко не капризы, и что в определенных границах тут возможны толковые прогнозы. Совсем другое дело - быть подчиненным тому, кто обладает бесконечным могуществом, не ведая ни любви, ни жалости к людям. Судя по тексту стихотворения, именно эта ситуация угнетает Гиппиус, а не отсутствие Бога.
Pirron: В существовании Бога она, судя по тексту стихотворения, нисколько не сомневается. Она не сомневается даже в том, что мы исполняем его волю, хотим мы того или нет - то есть все идет в целом так, как им и было задумано.
Этому, однако, противоречит строчка о "слепых небесах". Не о равнодушных, к примеру, а именно о слепых.
Уж очень активно она использует термины верующего человека. Утверждает, что мы исполняем волю строгую, что несем ношу крестную, что мы безропотно делаем то, что хочет Бог, что он нас создал - но без вдохновения, а потому не смог полюбить. Все стихотворение слишком сильно пронизано присутствием этого равнодушного к нам Бога, чтобы при интерпретации все свести к его привычному нам в последние столетия отсутствию. Возможно, настроения автора и рождены сомнениями в самом существовании Бога, но в стихотворении они практически ни в чем не выражены, кроме одного эпитета.
Pirron: Зинаида Гиппиус
Крик
Изнемогаю от усталости,
Душа изранена, в крови…
Ужели нет над нами жалости,
Ужель над нами нет любви? Мы исполняем волю строгую,
Как тени, тихо, без следа,
Неумолимою дорогою
Идем — неведомо куда.
И ноша жизни, ноша крестная.
Чем далее, тем тяжелей…
И ждет кончина неизвестная
У вечно запертых дверей.
Без ропота, без удивления
Мы делаем, что хочет Бог.
Он создал нас без вдохновения
И полюбить, создав, не мог. Мы падаем, толпа бессильная,
Бессильно веря в чудеса,
А сверху, как плита могильная,
Слепые давят небеса.
Варианты:
Ужели нет у Бога жалости?
Ужель у Бога нет любви?
Мы делаем что хочет Рок.
Кто создал нас без вдохновенья,
Тот полюбить, создав, не мог.
Но смысл этого высказывания, видимо, заключается в том, что никто за нас наших проблем не решит, а мы теоретически все-таки способны их решать. И в том, что мы вынуждены решать их самостоятельно, нет ничего трагического. Это, наверно, имеет в виду герой фанфика. Хотя от вселенной, собственно говоря, никто особого интереса к нашим делам и не ожидал.