|
|
|
|
|
|
|
|
| |
|
|
|
|
|
|
|
Борис Слуцкий
Деревня, а по сути дела — весь.
История не проходила здесь.
Не то двадцатый век, не то двадцатый
до Рождества Христова, и стрельчатый
готический седой сосновый бор
гудит с тех пор и до сих пор.
Не то двадцатый век, не то второй.
Забытая старинною игрой
в историю
извечная избенка
и тихий безнадежный плач ребенка.
Земля и небо. Между — человек.
Деталей нет. Невесть который век. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12175 |
|
|
|
|
А.С.Пушкин
Брожу ли я вдоль улиц шумных,
Вхожу ль во многолюдный храм,
Сижу ль меж юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам.
Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдем под вечны своды -
И чей-нибудь уж близок час.
Гляжу ль на дуб уединенный,
Я мыслю: патриарх лесов
Переживет мой век забвенный,
Как пережил он век отцов.
Младенца ль милого ласкаю,
Уже я думаю: прости!
Тебе я место уступаю;
Мне время тлеть, тебе цвести.
День каждый, каждую годину
Привык я думой провождать,
Грядущей смерти годовщину
Меж их стараясь угадать.
И где мне смерть пошлет судьбина?
В бою ли, в странствии, в волнах?
Или соседняя долина
Мой примет охладелый прах?
И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне всё б хотелось почивать.
И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12176 |
|
|
|
|
Давид Самойлов
Отцы поднимают младенцев,
Сажают в моторный вагон,
Везут на передних сиденьях
Куда-нибудь в цирк иль кино.
И дети солидно и важно
В трамвайное смотрят окно.
А в цирке широкие двери,
Арена, огни, галуны,
И прыгают люди, как звери,
А звери, как люди, умны.
Там слон понимает по-русски,
Дворняга поет по-людски.
И клоун без всякой закуски
Глотает чужие платки.
Обиженный кем-то коверный
Несет остроумную чушь.
И вдруг капельмейстер проворный
Оркестру командует туш.
И тут верховые наяды
Слетают с седла на песок.
И золотом блещут наряды,
И купол, как небо, высок.
А детям не кажется странным
Явление этих чудес.
Они не смеются над пьяным,
Который под купол полез.
Не могут они оторваться
От этой высокой красы.
И только отцы веселятся
В серьезные эти часы. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12177 |
|
|
|
|
По Бальмонт
Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой,
Над старинными томами я склонялся в полусне,
Грёзам странным отдавался, вдруг неясный звук раздался,
Будто кто-то постучался — постучался в дверь ко мне.
«Это верно», прошептал я, «гость в полночной тишине,
Гость стучится в дверь ко мне».
Ясно помню… Ожиданья… Поздней осени рыданья…
И в камине очертанья тускло тлеющих углей…
О, как жаждал я рассвета, как я тщетно ждал ответа
На страданье, без привета, на вопрос о ней, о ней,
О Леноре, что блистала ярче всех земных огней,
О светиле прежних дней.
И завес пурпурных трепет издавал как будто лепет,
Трепет, лепет, наполнявший тёмным чувством сердце мне.
Непонятный страх смиряя, встал я с места, повторяя: —
«Это только гость, блуждая, постучался в дверь ко мне,
Поздний гость приюта просит в полуночной тишине —
Гость стучится в дверь ко мне».
Подавив свои сомненья, победивши опасенья,
Я сказал: «Не осудите замедленья моего!
Этой полночью ненастной я вздремнул, и стук неясный
Слишком тих был, стук неясный, — и не слышал я его,
Я не слышал» — тут раскрыл я дверь жилища моего: —
Тьма, и больше ничего.
Взор застыл, во тьме стеснённый, и стоял я изумлённый,
Снам отдавшись, недоступным на земле ни для кого;
Но как прежде ночь молчала, тьма душе не отвечала,
Лишь — «Ленора!» — прозвучало имя солнца моего, —
Это я шепнул, и эхо повторило вновь его, —
Эхо, больше ничего.
Вновь я в комнату вернулся — обернулся — содрогнулся, —
Стук раздался, но слышнее, чем звучал он до того.
«Верно, что-нибудь сломилось, что-нибудь пошевелилось,
Там, за ставнями, забилось у окошка моего,
Это ветер, усмирю я трепет сердца моего, —
Ветер, больше ничего».
Я толкнул окно с решёткой, — тотчас важною походкой
Из-за ставней вышел Ворон, гордый Ворон старых дней,
Не склонился он учтиво, но, как лорд, вошёл спесиво,
И, взмахнув крылом лениво, в пышной важности своей,
Он взлетел на бюст Паллады, что над дверью был моей,
Он взлетел — и сел над ней.
От печали я очнулся и невольно усмехнулся,
Видя важность этой птицы, жившей долгие года.
«Твой хохол ощипан славно и глядишь ты презабавно»,
Я промолвил, «но скажи мне: в царстве тьмы, где ночь всегда,
Как ты звался, гордый Ворон, там, где ночь царит всегда!»
Молвил Ворон: «Никогда».
Птица ясно отвечала, и хоть смысла было мало,
Подивился я всем сердцем на ответ её тогда.
Да и кто не подивится, кто с такой мечтой сроднится,
Кто поверить согласится, чтобы где-нибудь когда —
Сел над дверью — говорящий без запинки, без труда —
Ворон с кличкой: «Никогда».
И, взирая так сурово, лишь одно твердил он слово,
Точно всю он душу вылил в этом слове «Никогда»,
И крылами не взмахнул он, и пером не шевельнул он,
Я шепнул: «Друзья сокрылись вот уж многие года,
Завтра он меня покинет, как надежды, навсегда».
Ворон молвил: «Никогда».
Услыхав ответ удачный, вздрогнул я в тревоге мрачной,
«Верно, был он», я подумал, «у того, чья жизнь — Беда,
У страдальца, чьи мученья возрастали, как теченье
Рек весной, чьё отреченье от Надежды навсегда
В песне вылилось о счастьи, что, погибнув навсегда,
Вновь не вспыхнет никогда.»
Но, от скорби отдыхая, улыбаясь и вздыхая,
Кресло я своё придвинул против Ворона тогда,
И, склонясь на бархат нежный, я фантазии безбрежной
Отдался душой мятежной: «Это — Ворон, Ворон, да.
«Но о чём твердит зловещий этим чёрным «Никогда»,
Страшным криком «Никогда».
Я сидел, догадок полный и задумчиво-безмолвный,
Взоры птицы жгли мне сердце, как огнистая звезда,
И с печалью запоздалой, головой своей усталой,
Я прильнул к подушке алой, и подумал я тогда: —
Я один, на бархат алый та, кого любил всегда,
Не прильнёт уж никогда.
Но постой, вокруг темнеет, и как будто кто-то веет,
То с кадильницей небесной Серафим пришёл сюда?
В миг неясный упоенья я вскричал: «Прости, мученье,
Это Бог послал забвенье о Леноре навсегда,
Пей, о, пей скорей забвенье о Леноре навсегда!»
Каркнул Ворон: «Никогда».
И вскричал я в скорби страстной: «Птица ты иль дух ужасный,
Искусителем ли послан, иль грозой прибит сюда, —
Ты пророк неустрашимый! В край печальный, нелюдимый,
В край, Тоскою одержимый, ты пришёл ко мне сюда!
О, скажи, найду ль забвенье, я молю, скажи, когда?»
Каркнул Ворон: «Никогда».
«Ты пророк», вскричал я, «вещий! Птица ты иль дух зловещий,
Этим Небом, что над нами — Богом скрытым навсегда —
Заклинаю, умоляя, мне сказать, — в пределах Рая
Мне откроется ль святая, что средь ангелов всегда,
Та, которую Ленорой в небесах зовут всегда?»
Каркнул Ворон: «Никогда».
И воскликнул я, вставая: «Прочь отсюда, птица злая!
Ты из царства тьмы и бури, — уходи опять туда,
Не хочу я лжи позорной, лжи, как эти перья, чёрной,
Удались же, дух упорный! Быть хочу — один всегда!
Вынь свой жёсткий клюв из сердца моего, где скорбь — всегда!»
Каркнул Ворон: «Никогда».
И сидит, сидит зловещий, Ворон чёрный, Ворон вещий,
С бюста бледного Паллады не умчится никуда,
Он глядит, уединённый, точно Демон полусонный,
Свет струится, тень ложится, на полу дрожит всегда,
И душа моя из тени, что волнуется всегда,
Не восстанет — никогда! |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12178 |
|
|
|
|
| Когда я впервые привез сына в Москву, мой отец купил нам билеты в цирк. Сыну было года два . Очевидно, это были благополучные для России времена - в программе были сплошь одни лауреаты престижных премий. Только один японец, жонглер, не был лауреатом, но и он прекрасно знал свое дело. Однако сыну действительно ничто в представлении не казалось странным, поскольку он, собственно говоря, не знал, что медведь обычно не ездит на велосипеде, что не каждый человек может подбрасывать в воздух столько колец, что лев - это на самом деле довольно опасный и непослушный зверь и пр. Сын видел только серую обыденность, но обыденность какую-то бессмысленную и суматошную, и ему было скучно. Впрочем, и мне понравился по-настоящему только номер с дрессированным ежом. Понравился тем, что еж на самом деле нисколько не был дрессированным: он вел себя практически в любой ситуации так, как вел бы себя на его месте и любой другой еж. Но дрессировщик умудрялся все обставить так, что все это выглядело полноценными трюками, и поведение ежа казалось необъяснимо разумным. Впрочем, сыну, понятное дело, и этот номер показался довольно скучным. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12179 |
|
|
|
|
| Мне кажется гораздо лучшим перевод Зенкевича, где сохраняются авторские рифмы c "r", пусть и не во всех строфах, как в оригинале. Ведь ворон именно каРкает. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12180 |
|
|
|
|
Борис Слуцкий
Болезнь
Досрочная ранняя старость,
Похожая на пораженье,
А кроме того — на усталость.
А также — на отраженье
Лица
В сероватой луже,
В измытой водице ванной:
Все звуки становятся глуше,
Все краски темнеют и вянут.
Куриные вялые крылья
Мотаются за спиною.
Все роли мои — вторые! —
Являются передо мною.
Мелькают, а мне — не стыдно.
А мне — всё равно, всё едино.
И слышно, как волосы стынут
И застывают в седины.
Я выдохся. Я — как город,
Открывший врагу ворота.
А был я — юный и гордый
Солдат своего народа.
Теперь я лежу на диване.
Теперь я хожу на вдуванья.
А мне — приказы давали.
Потом — ордена давали.
Все, как ладонью, прикрыто
Сплошной головною болью —
Разбито мое корыто.
Сижу у него сам с собою.
Так вот она, середина
Жизни.
Возраст успеха.
А мне — всё равно. Всё едино.
А мне — наплевать. Не к спеху.
Забыл, как спускаться с лестниц.
Не открываю ставен.
Как в комнате,
Я в болезни
Кровать и стол поставил.
И ходят в квартиру нашу
Дамы второго разряда,
И я сочиняю кашу
Из пшенного концентрата.
И я не читаю газеты,
А книги — до середины.
Но мне наплевать на это.
Мне всё равно. Всё едино. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12181 |
|
|
|
|
Николай Заболоцкий
Гроза идет
Движется нахмуренная туча,
Обложив полнеба вдалеке,
Движется, огромна и тягуча,
С фонарем в приподнятой руке.
Сколько раз она меня ловила,
Сколько раз, сверкая серебром,
Сломанными молниями била,
Каменный выкатывала гром!
Сколько раз, ее увидев в поле,
Замедлял я робкие шаги
И стоял, сливаясь поневоле
С белым блеском вольтовой дуги!
Вот он — кедр у нашего балкона.
Надвое громами расщеплен,
Он стоит, и мертвая корона
Подпирает темный небосклон.
Сквозь живое сердце древесины
Пролегает рана от огня,
Иглы почерневшие с вершины
Осыпают звездами меня.
Пой мне песню, дерево печали!
Я, как ты, ворвался в высоту,
Но меня лишь молнии встречали
И огнем сжигали на лету.
Почему же, надвое расколот,
Я, как ты, не умер у крыльца,
И в душе все тот же лютый голод,
И любовь, и песни до конца! |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12182 |
|
|
|
|
Д.Самойлов
Из поэмы "Последние каникулы"
Четырехстопный ямб
Мне надоел. Друзьям
Я подарю трехстопный,
Он много расторопней…
В нем стопы словно стопки —
И не идут колом.
И рифмы словно пробки
В графине удалом.
Настоянный на корках
Лимонных и иных,
Он цвет моих восторгов
Впитал, трехстопный стих.
И все стихотворенье
Цветет средь бела дня
Бесплотною сиренью
Спиртового огня…
.............
Не надо отвечать
Тому, кто сух и важен.
Но, увлечен пейзажем,
Я начал все прощать.
— Прощение Ивану,
Российскому тирану,
Прощение Петру
За плаху и петлю.
Прощение тому
Ученому кретину,
Что создал гильотину!
Прощение всему!
Прощенье молодцам,
Однажды бунт поднявшим,
А также подлецам,
Их в каторгу погнавшим,
Прощение уму
И бескорыстной страсти,
Прощенье высшей власти!
Прощение всему!
Прощенье облакам,
Туманностям, пропойцам,
Профанам, альбигойцам,
Фазанам, червякам,
Прощение врагам,
Шпикам, цареубийцам,
Татарам и индийцам,
Хапугам, беднякам,
Поэтам из газет,
Бандитам из Чикаго,
Глупцам от А до Зет,
И доктору Живаго,
Майору Сердюку,
Немецкому генштабу,
А также мужику,
Угробившему бабу,
Слепцу, борцу за мир,
Дантисту, богоборцу,
Журналу «Новый мир»
И автору-тлетворцу,
И тем, кто сеет ложь,
То вольно, то невольно…
— Ну, знаешь что! Довольно! —
Сказал мне мастер Ствош.
__________________________
Спасение там, где опасность. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12183 |
|
|
|
|
Георгий Иванов
Зима идёт своим порядком —
Опять снежок. Ещё должок.
И гадко в этом мире гадком
Жевать вчерашний пирожок.
И в этом мире слишком узком,
Где всё потеря и урон,
Считать себя с чего-то русским,
Читать стихи, считать ворон,
Разнежась, радоваться маю,
Когда растаяла зима...
О, Господи, не понимаю,
Как все мы, не сойдя с ума,
Встаём-ложимся, щёки бреем,
Гуляем или пьём-едим,
О прошлом-будущем жалеем,
А душу всё не продадим.
Вот эту вянущую душку —
За гривенник, копейку, грош.
Дороговато? — За полушку.
Бери бесплатно! — Не берёшь? |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12184 |
|
|
|
|
Зачем же он хочет отдать свою душу бесплатно? Ведь взамен, по условиям договора,
он не получит ничего. Выходит, ему достаточно и того, что его душа уже будет принадлежать не ему - и в том случае, если церковь не вводит нас в заблуждение, гарантированно окажется в аду? |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12185 |
|
|
|
|
Борис Слуцкий
Что-то физики в почете.
Что-то лирики в загоне.
Дело не в сухом расчете,
Дело в мировом законе.
Значит, что-то не раскрыли
Мы, что следовало нам бы!
Значит, слабенькие крылья —
Наши сладенькие ямбы,
И в пегасовом полете
Не взлетают наши кони…
То-то физики в почете,
То-то лирики в загоне.
Это самоочевидно.
Спорить просто бесполезно.
Так что даже не обидно,
А скорее интересно
Наблюдать, как, словно пена,
Опадают наши рифмы
И величие степенно
Отступает в логарифмы. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12186 |
|
|
|
|
| Приятно, что Вы, Пиррон, начали помещать сюда Слуцкого. Я его большой поклонник и яростно защищал его на форуме перед Львом Харитоном. Потом Лев умер, и с тех пор мы реже Слуцкого вспоминаем. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12187 |
|
|
|
|
| А сейчас уже и физики - хоть и на плаву, но далеко не в таком почете, как в те времена, о которых пишет Слуцкий. Я даже не знаю, кто теперь в почете, кроме деятелей шоу-бизнеса и просто бизнеса? Хотя, когда я однажды попал в больницу, я заметил, что немцы все-таки по инерции уважают людей, читающих книги. Во всяком случае, медперсонал глядел на меня с восторгом, когда заставал за чтением книги о философии. Однако никто в больнице моему примеру не последовал - хотя там и была маленькая библиотека, к книгам никто не притрагивался. И это при том, что тогда еще не было возможности постоянно сидеть в интернете. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12188 |
|
|
|
|
Надо сказать, что в те времена и лирики собирали залы на свои выступления. Окуджава в 1986 году вспоминал:
" ... Вечера в Политехническом музее, которые снимал Марлен Хуциев для своего фильма, были замечательны. Съёмки шли пять вечеров подряд по восемь часов. Была установлена аппаратура, которую, однако, никто не замечал. Продавали билеты, публика была разная, а программа одна и та же. Сколько же было народу! Поэты читали самые острые стихи, сегодня ничего в них острого нет, прямо скажу, но тогда… Что-то такое бушевало, такое было общее горение. Кто-то выходил и говорил: "Будем честными!". И раздавались бурные овации. Это был какой-то переворот в душах ... "
Пока свободою горим, а ведь действительно горели свободою. Где это всё? |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12189 |
|
|
|
|
| jenya: Приятно, что Вы, Пиррон, начали помещать сюда Слуцкого. Я его большой поклонник и яростно защищал его на форуме перед Львом Харитоном. Потом Лев умер, и с тех пор мы реже Слуцкого вспоминаем. |
Он действительно хороший поэт - на мой взгляд, во всяком случае. Правда, и я его поначалу не очень высоко оценил. Но потом присмотрелся - и он мне понравился. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12190 |
|
|
|
|
Читали ли Вы его поздний цикл на смерть жены? Очень сильные вещи.
Мужья со своими делами, нервами,
чувством долга, чувством вины
должны умирать первыми, первыми,
вторыми они умирать не должны. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12191 |
|
|
|
|
| Нет, этого стихотворения я не читал. Но прочитаю - я каждый день читаю несколько стихотворений Слуцкого, поскольку раньше я был с его стихами почти не знаком. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12192 |
|
|
|
|
| В телесериале "Звезда эпохи" о Серовой и Симонове закадровый голос всё время читает очень хорошие стихи. Думаю, неужели Симонова? Нет, Слуцкого. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12193 |
|
|
|
|
| Мне тоже очень многое нравится у Слуцкого, хотя его поэтическая манера - совершенно не моё. Но содержание! |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12194 |
|
|
|
|
Николай Заболоцкий
Сказка о кривом человечке
На маленьком стуле сидит старичок,
На нем деревянный надет колпачок.
Сидит он, качаясь и ночью, и днем,
И туфли трясутся на нем.
Сидит он на стуле и машет рукой,
Бежит к старичку человечек кривой.
— Что с вами, мой милый? Откройте ваш глаз!
Зачем он завязан у вас?
Кривой человечек в ответ старичку:
— Глазок мой закрылся, и больно зрачку.
Я с черной грачихой подрался сейчас,
Она меня клюнула в глаз.
Тогда старичок призывает жука.
— Слетай-ка, жучок, на большие луга.
Поймай мне грачиху в пятнадцать минут —
Над нею устроим мы суд.
Не ветер бушует, не буря гудит, -
Жучок над болотом к грачихе летит.
— Извольте, грачиха, явиться на суд —
Осталось двенадцать минут.
Двенадцать минут пролетают, спеша,
Влетает грачиха, крылами шурша,
Грачиху сажают за письменный стол,
И пишет жучок протокол.
— Скажите, грачиха, фамилью свою.
Давно ли живете вы в нашем краю?
Зачем человечка вы клюнули в глаз?
За это накажем мы вас.
Сказала грачиха: — Но я не виновна,
Сама я, грачиха, обижена кровно:
Кривой человечек меня погубил,
Гнездо он мое разорил.— Ах, так! -
Рассердившись, вскричал старичок.
— Ах, так! -
Закачался на нем колпачок.
— Ах, так! -
Загремели железные туфли.
— Ах, так! -
Зашумели над туфлями букли.
И пал на колени лгунишка негодный,
И стукнулся лобиком об пол холодный,
И долго он плакал, и долго молил,
Пока его суд не простил.
И вот человечек к грачихе идет,
И жмет ее лапку, и слово дает,
Что он никогда, никогда, никогда
Не тронет чужого гнезда.
И вот начинается музыка тут,
Жуки в барабанчики палками бьют,
А наш человечек, как будто испанец,
Танцует с грачихою танец.
__________И если случится, мой мальчик, тебе
Увидеть грачиху в высоком гнезде,
И если птенцы там сидят на краю, -
Припомни ты сказку мою.
Я сказочку эту не сам написал,
Ее мне вот тот старичок рассказал —
Вот тот старичок, что в часах под стеклом
Качается ночью и днем.— Тик-так! -
Говорит под стеклом старичок.
-Тик-так! -
Отвечает ему колпачок.
— Тик-так! -
Ударяют по камешку туфли.
-Тик-так! -
Повторяют за туфлями букли.
Пусть маятник ходит, пусть стрелка кружит
Смешной старичок из часов не сбежит.
Но все же, мой мальчик, кто птицу обидит,
Тот много несчастий увидит.
Замрет наше поле, и сад обнажится,
И тысяча гусениц там расплодится,
И некому будет их бить и клевать
И птенчикам в гнезда таскать.
И если бы сказка вдруг стала не сказкой,
Пришел бы к тебе человечек с повязкой,
Взглянул бы на сад, покачал головой
И заплакал бы вместе с тобой. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12195 |
|
|
|
|
Евгений Баратынский
Водопад
Шуми, шуми с крутой вершины,
Не умолкай, поток седой!
Соединяй протяжный вой
С протяжным отзывом долины.
Я слышу: свищет аквилон,
Качает елию скрыпучей,
И с непогодою ревучей
Твой рёв мятежный соглашен.
Зачем, с безумным ожиданьем,
К тебе прислушиваюсь я?
Зачем трепещет грудь моя
Каким-то вещим трепетаньем?
Как очарованный стою
Над дымной бездною твоею
И, мнится, сердцем разумею
Речь безглагольную твою.
Шуми, шуми с крутой вершины,
Не умолкай, поток седой!
Соединяй протяжный вой
С протяжным отзывом долины! |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12196 |
|
|
|
|
Борис Слуцкий
Мы все ходили под богом.
У бога под самым боком.
Он жил не в небесной дали,
Его иногда видали
Живого. На Мавзолее.
Он был умнее и злее
Того — иного, другого,
По имени Иегова…
Мы все ходили под богом.
У бога под самым боком.
Однажды я шел Арбатом,
Бог ехал в пяти машинах.
От страха почти горбата
В своих пальтишках мышиных
Рядом дрожала охрана.
Было поздно и рано.
Серело. Брезжило утро.
Он глянул жестоко,- мудро
Своим всевидящим оком,
Всепроницающим взглядом.
Мы все ходили под богом.
С богом почти что рядом. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12197 |
|
|
|
|
Семен Кирсанов
Эти летние дожди,
эти радуги и тучи -
мне от них как будто лучше,
будто что-то впереди.
Будто будут острова,
необычные поездки,
на цветах - росы подвески,
вечно свежая трава.
Будто будет жизнь, как та,
где давно уже я не был,
на душе, как в синем небе
после ливня - чистота...
Но опомнись - рассуди,
как непрочны, как летучи
эти радуги и тучи,
эти летние дожди. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12198 |
|
|
|
|
| Как будто жизнь качнётся вправо, качнувшись влево. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12199 |
|
|
|
|
Pirron: Зачем же он хочет отдать свою душу бесплатно? Ведь взамен, по условиям договора,
он не получит ничего. Выходит, ему достаточно и того, что его душа уже будет принадлежать не ему - и в том случае, если церковь не вводит нас в заблуждение, гарантированно окажется в аду? |
Что и говорить, не практично. В этом видится бравада и протест. Мол, в ад(?) - и ладно, по крайней мере окажусь в интересной компании.
__________________________
Спасение там, где опасность. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12200 |
|
|
|
|
Георгий Иванов
Все неизменно и все изменилось
В утреннем холоде странной свободы.
Долгие годы мне многое снилось,
Вот я проснулся — и где эти годы!
Вот я иду по осеннему полю,
Все как всегда, и другое, чем прежде:
Точно меня отпустили на волю
И отказали в последней надежде. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12201 |
|
|
|
|
Может, ему опостылела эта странная свобода? А так, душу продав - все-таки под чьим-то чутким руководством... Да и компания действительно, если верить Данте, в первом круге ада будет очень неплохая. Можно сказать, лучшие интеллектуалы именно там его и дожидаются. И климат умеренный, для русского человека как раз самый подходящий.  |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12202 |
|
|
|
|
| Он не попадёт в первый круг. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12203 |
|
|
|
|
| Да, если верить Данте, то не попадет. А если верить Булгакову, то, может, и попадет. Но я, честно говоря, по-настоящему не верю ни Данте, ни Булгакову. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12204 |
|
|
| |
|
|
|
|
|
|
|
| Copyright chesspro.ru 2004-2024 гг. |
|
|
|
