|
|
|
|
|
|
|
|
| |
|
|
|
|
|
|
|
И снова два текста примерно об одном и том же. Оба написаны непосредственными свидетелями и участниками. Один известен всем, другой - скажем так, не всем. Сравнить, как мне кажется, небезынтересно.
Константин Симонов
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! —
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.
Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: — Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.
«Мы вас подождем!» — говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!» — говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
Семён Липкин (шестая часть поэмы "Техник-интендант", которую автор считал своим magnum opus)
Но постепенно эта беспечная легкость
В твоей душе
Сделалась тяжестью, и светлой, и нищей.
Помнишь девятое утро вашего бегства?
Огненно-красный туман вставал над прудом,
И вы, притихнув, на него смотрели
Из погреба разрушенного дома.
«Выходом» в этих краях называется погреб,
Но вы не видели выхода.
Еще вчера вас было полтысячи, что ли,
А в утро осталось двадцать четыре…
Недалеко от станции Палагиада
Вам, вчера пятистам, преградил дорогу
Заградотряд: наконец-то какая-то власть!
«Хватит драпать, пора занять оборону!» —
И засчитали вам Сталина новый приказ:
Кругом казачья Вандея,
Идейно зараженная местность,
Деморализация армий Южного фронта,
Нужны суровые меры, штрафные роты,
Поведение ваше можно искупить только кровью…
Полковник, даже в беде не похудевший,
Приободрился: «Займем оборону».
Мгновенный бой, — «кулаками против танков»,
Как выразился редактор (вчера он погиб), —
И снова развеяло вас в разные стороны,
А к вам занесло двоих из заградотряда, —
Вместе, значит, вам драпать, —
И вы повторяете снова: — Где эскадроны?
Где полковник? Где комиссар? Где штаб?
Где ваши кони, тачанки, грузовики?
Как оказались вы в этом погребе —
Восемнадцать бойцов, три сержанта и три офицера:
Ты, майор Заднепрук и капитан Обносов —
Не призрак ли? — со своим драгоценным сейфом…
Смутно вспоминался вчерашний бой, —
Смутно, потому что нельзя было понять:
Что же вы обороняли, заняв оборону,
Если немцы — слева и справа, позади и впереди?
Вы все легли в чужие, свежие окопы, —
И строевые, и шоферня, и штабные, —
Все по команде стреляли,
Все, кроме Обносова и его коновода,
Сидевших в тачанке в дальней лощине
И оберегавших сейф.
И как нельзя было понять,
Для чего взлетел в воздух красавец дуб,
На котором висели провода,
Так нельзя было понять,
В какую сторону вам нужно идти сейчас,
Еще вчера вы были бегущей, но военной частью,
А теперь вы стали частью ветра и пыли.
Но пусть вам чудится, что за прудом
Команда ведется уже не по-русски, —
Здесь, около вас,
По-прежнему по-русски разговаривают хлеба,
Умоляя о жатве,
По-прежнему, как в русской деревенской кузне,
Темно, и дымно, и красно в закатном небе.
И вы дождались ночи и пошли,
И пошли правильно: к своим.
Но почему же ты начал искать своих
Только с того дня,
Как вторглись в страну чужие?
Так непомерна была захваченная земля,
Что в первые дни разгрома
Не хватало не нее немецких солдат,
И были станицы, хутора без властей.
В самом деле, чудо из чудес:
Земля без властей, поля без властей,
Без немецких и наших,
Население без властей,
Ночи — пусть две или три — без властей,
А по утрам, просыпаясь,
Листья, казалось, трепетали в росе:
‘Нет властей! Нет властей!’
Вы спите только днем — в сарае, в хлеву, в кукурузе.
А вечером один из вас
Вынужден спрашивать у станичника:
— Наши давно ушли?
— А кто это ваши?
— Красная армия.
— Так то не наши, а ваши.
Тогда, поумнев, уточняете по-иному:
— Наши — это русские.
— Так то не наши.
— А вы разве не русские?
— Не. Мы казаки. А скажите, товарищ, —
(А губы язвят, а в глазах — все, что зовется жизнью), —
Может, вы из жидов?
И вот что странно: именно тогда,
Когда ты увидел эту землю без власти,
Именно тогда,
Когда ты ее видел только по ночам,
Только по беззвездным, страшным, первобытным ночам,
Именно тогда,
Когда многолетняя покорность людей
Грозно сменилась темной враждебностью, —
Именно тогда ты впервые почувствовал,
Что эта земля — Россия,
И что ты — Россия,
И что ты без России — ничто,
И какое-то безумное, хмельное, обреченное на гибель,
Обрученное со смертью счастье свободы
Проникало в твое существо,
Становилось твоим существом,
И тебе хотелось от этого нового счастья плакать,
И целовать неласковую казачью землю, —
А уж до чего она была к нам неласкова! |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12044 |
|
|
|
|
Ангелус Силезиус
Все помыслы мои и все скитанья,
Все радости мои и все страданья,
В пустыне, на вершине и на дне –
Все Бог со мною делит наравне.
2
Того, кто нам дарует благодать
Во всем Его величии познать -
Быть может, этот замысел нелеп?
И тот, кто в озарении на миг
Неведомую суть Его постиг -
Всего лишь на мгновение ослеп?
3
Мне жизнь дарила солнце, пламя, воздух,
полночный небосвод в лучистых звездах,
скитанья, зной, колодезную воду,
любовь, тоску, победы и невзгоды.
Но только смерть подарит мне свободу,
Сорвав мгновенно сумрачный покров
С бесчисленных неведомых миров.
И этот дар – дороже всех даров. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12045 |
|
|
|
|
Иван Бунин
На пруде
Ясным утром на тихом пруде
Резво ласточки реют кругом,
Опускаются к самой воде,
Чуть касаются влаги крылом.
На лету они звонко поют,
А вокруг зеленеют луга,
И стоит, словно зеркало, пруд,
Отражая свои берега.
И, как в зеркале, меж тростников,
С берегов опрокинулся лес,
И уходит узор облаков
В глубину отраженных небес.
Облака там нежней и белей,
Глубина — бесконечна, светла…
И доносится мерно с полей
Над водой тихий звон из села. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12046 |
|
|
|
|
Сентябрь приближается.
И.Ф.Анненский
Сентябрь
Раззолоченные, но чахлые сады
С соблазном пурпура на медленных недугах,
И солнца поздний пыл в его коротких дугах,
Невластный вылиться в душистые плоды.
И желтый шелк ковров, и грубые следы,
И понятая ложь последнего свиданья,
И парков черные, бездонные пруды,
Давно готовые для спелого страданья…
Но сердцу чудится лишь красота утрат,
Лишь упоение в завороженной силе;
И тех, которые уж лотоса вкусили,
Волнует вкрадчивый осенний аромат.
__________________________
Спасение там, где опасность. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12047 |
|
|
|
|
Николай Заболоцкий
Сентябрь
Сыплет дождик большие горошины,
Рвется ветер, и даль нечиста.
Закрывается тополь взъерошенный
Серебристой изнанкой листа.
Но взгляни: сквозь отверстие облака,
Как сквозь арку из каменных плит,
В это царство тумана и морока
Первый луч, пробиваясь, летит.
Значит, даль не навек занавешена
Облаками, и, значит, не зря,
Словно девушка, вспыхнув, орешина
Засияла в конце сентября.
Вот теперь, живописец, выхватывай
Кисть за кистью, и на полотне
Золотой, как огонь, и гранатовой
Нарисуй эту девушку мне.
Нарисуй, словно деревце, зыбкую
Молодую царевну в венце
С беспокойно скользящей улыбкою
На заплаканном юном лице. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12048 |
|
|
|
|
| Pirron: Николай Заболоцкий. Сентябрь |
Август еще не кончился, а с ним связано одно из самых сильных (и трагических) стихотворений Н.З.
НОЧНОЙ САД
О сад ночной, таинственный орган,
Лес длинных труб, приют виолончелей!
О сад ночной, печальный караван
Немых дубов и неподвижных елей!
Он целый день метался и шумел.
Был битвой дуб, и тополь — потрясеньем.
Сто тысяч листьев, как сто тысяч тел,
Переплетались в воздухе осеннем.
Железный Август в длинных сапогах
Стоял вдали с большой тарелкой дичи.
И выстрелы гремели на лугах,
И в воздухе мелькали тельца птичьи.
И сад умолк, и месяц вышел вдруг,
Легли внизу десятки длинных теней,
И толпы лип вздымали кисти рук,
Скрывая птиц под купами растений.
О сад ночной, о бедный сад ночной,
О существа, заснувшие надолго!
О вспыхнувший над самой головой
Мгновенный пламень звездного осколка!
1936 |
|
|
|
| номер сообщения: 160-1-12049 |
|
|
|
|
Какая-то цензурная версия. Вот более сильная.
П.С. Таки да
"Недаром именно эти строки Заболоцкому пришлось переделать для издания 1957 года, через 20 лет". |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12050 |
|
|
|
|
А мне пламенный звездный осколок нравится больше звездной Волги. Нравится и то, что рифма не настолько богата: закончить стихотворение такой рифмой - это смело и интересно. И мне не кажется, что, будучи извлеченным из космоса и присобаченным намертво к сталинскому террору, это стихотворение становится лучше, "проникновенней". Таково мое субъективное мнение.  |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12051 |
|
|
|
|
| И вот этот ход мысли: железный Август - железный император Август - железный Феликс - стальной Феликс - Сталин. Это как в старом анекдоте про поручика Ржевского: корнет - кларнет - мудак - пошел на фиг! |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12052 |
|
|
|
|
Я тоже считаю, что исходная версия лучше. И вовсе она не "присобачена намертво" - не более, чем исторические пьесы Шекспира "присобачены намертво" к эпохе, в которой происходит их действие. Историческая конкретность "космосу" не помеха, а наоборот.
То, о чём это стихотворение - человеческое внешнее бессилие перед давящей на своём пути всё живое бесчеловечной властью, но и внутренняя несгибаемость, ясное знание цены этой власти - будет актуально, пока существует род человеческий. Таких "железных Августов" история знает бессчётное количество, и речь тут одновременно о них всех и об одном конкретном. Как тому и следует быть.
Охота как метафора исторического зла у Заболоцкого встречалась и позже.
Вылетев из Африки в апреле
К берегам отеческой земли,
Длинным треугольником летели,
Утопая в небе, журавли.
Вытянув серебряные крылья
Через весь широкий небосвод,
Вел вожак в долину изобилья
Свой немногочисленный народ.
Но когда под крыльями блеснуло
Озеро, прозрачное насквозь,
Черное зияющее дуло
Из кустов навстречу поднялось.
Луч огня ударил в сердце птичье,
Быстрый пламень вспыхнул и погас,
И частица дивного величья
С высоты обрушилась на нас.
Два крыла, как два огромных горя,
Обняли холодную волну,
И, рыданью горестному вторя,
Журавли рванулись в вышину.
Только там, где движутся светила,
В искупленье собственного зла
Им природа снова возвратила
То, что смерть с собою унесла:
Гордый дух, высокое стремленье,
Волю непреклонную к борьбе —
Все, что от былого поколенья
Переходит, молодость, к тебе.
А вожак в рубашке из металла
Погружался медленно на дно,
И заря над ним образовала
Золотого зарева пятно.
Не про журавлей эти стихи, точнее, не только и не столько про журавлей. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12053 |
|
|
|
|
| А почему липы должны считать преступлением только убийство мнимых или реальных "антисоветчиков", а убийство птиц преступлением не считать? Почему они не могут голосовать именно против тех преступлений, которые и описаны в стихотворении? Если и это - преступление, то уж тем более - убийство мнимого или реального антисоветчика. И не нужно тогда притягивать сюда за уши Сталина. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12054 |
|
|
|
|
Сталин тут вовсе не притянут за уши, это ваша аберрация. Никакого иного "железного Августа" Заболоцкий не знал (точнее, не переживал). Поэт не может писать об абстрактном мировом зле, он пишет о том зле, которое переживает сам - и только через него о мировом.
"Казбек" тоже упомянут Эткиндом к месту, там то же противопоставление живой жизни и мёртвой и умерщвляющей власти, забывшей (или никогда не знавшей) о своём единственно осмысленном предназначении служить жизни и охранять жизнь. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12055 |
|
|
|
|
| Честно говоря, я по-прежнему не вижу никаких причин для того, чтобы превращать это стихотворение в разоблачение сталинских репрессий. И не могу заподозрить поэта в том, что зло в его представлении сводилось только к сталинским репрессиям, что иных форм зла он и представить не мог, поскольку он их не переживал. Лучше рассмотрим эту звездную Волгу. Образ рассудочный, не сразу и поймешь, что он означает. Может быть, Млечный Путь? Ну, и зачем он здесь? Комментатор говорит: поэт дает нам понять, что речь в стихотворении идет о России. Какая мысль! Русскому поэту, явно описывающему не зимбабвийский август, надо еще специально давать понять, что речь идет не о Зимбабве. Ладно бы, это был зимбабвийский поэт: тогда и без намеков было бы понятно, что пишет он в своих стихах, как правило, о России. Но даже приняв такое толкование, мы не можем не заметить, что Волгу тут можно без ущерба для смысла, заменить и какой-нибудь другой рекой, и все это подводит нас к мысли, что Волга в небесах августа течет главным образом для рифмы. Другое дело - "мгновенный пламень звездного осколка". Это и само по себе - прекрасный зримый образ, сразу вызывающий в воображении мгновенный росчерк падающей звезды в летнем небе. Но он еще и прекрасно сочетается с образом подстреленных на лету падающих птиц. И меньшее "богатство" рифмы только подчеркивает неслучайность этого образа. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12056 |
|
|
|
|
Основные строчки, о которых писал Эткинд, это
И толпы лип вздымали кисти рук,
Скрывая птиц под купами растений.
супротив
И души лип вздымали кисти рук,
Все голосуя против преступлений. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12057 |
|
|
|
|
| Тут я лично не знаю, что лучше. Заболоцкий вполне мог предпочесть новый вариант из-за его большей конкретности, меньшей вовлеченности в более или менее рассудочную абстрактность. Воспринять движение ветвей как попытку защитить птиц легче и естественней, чем представить это как голосование "за" или "против". Возможно, "позднему" Заболоцкому такой образ уже был просто ближе. Но и этот изначальный образ тоже очень интересен - и понятно, почему "ранний" Заболоцкий предпочел его: в его "обэриутовском" мире он был вполне органичен. Но я так понимаю, что это доказанный факт - что Заболоцкого именно заставили изменить эти строки? Хотя и не совсем понятно: в тридцатые годы напечатали, в пятидесятые уже побоялись... Вроде, так обстоит дело? Но я повторю - изначальный образ мне нравится, я не о нем писал в первом посте на эту тему. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12058 |
|
|
|
|
| Pirron: И не могу заподозрить поэта в том, что зло в его представлении сводилось только к сталинским репрессиям, что иных форм зла он и представить не мог, поскольку он их не переживал. |
Как всегда, разговор глухих. Если вы не видите, что я говорил не совсем то (точнее, совсем не то), ничем не могу помочь. Я выразился достаточно ясно. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12059 |
|
|
|
|
Evgeny Gleizerov: | Pirron: И не могу заподозрить поэта в том, что зло в его представлении сводилось только к сталинским репрессиям, что иных форм зла он и представить не мог, поскольку он их не переживал. |
Как всегда, разговор глухих. Если вы не видите, что я говорил не совсем то (точнее, совсем не то), ничем не могу помочь. Я выразился достаточно ясно. |
Я старался вас понять. Вы сказали: поэт не может говорить о неком абстрактном мировом зле, о говорит о каком-то конкретном, пережитом им зле, и таким образом, опосредованно - о зле мировом. Ну вот он и говорит о вполне конкретном, пережитом им убийстве птиц, он создает в стихотворении именно эту, а не какую- либо иную метафору, и нет никакой причины считать ее метафорой ТОЛЬКО сталинского террора. Вы же сами против этого возражаете. Точней, причина тут только одна: статья этого Эткинда. Зачем, ради чего мы должны превращать образ "Железного Августа", с помощью цепочки анекдотических ассоциаций, в Сталина, делая таким образом описанное в стихотворении убийство птиц именно что метафорой ТОЛЬКО сталинского террора. Переживание поэта, ясное дело, сформировано именно в эти времена, именно ими, но метафора в тексте стихотворения никак этими временами не ограничена - она присобачена к ним намертво только рассуждизмами Эткинда. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12060 |
|
|
|
|
Цепочка ассоциаций у Эткинда действительно анекдотическая, но она тут вполне излишня. Каким историческим контекстом рождено это стихотворение, о чём оно, мне было ясно с первого прочтения первой редакции в незапамятные времена безо всякого Эткинда, о котором я тогда слыхом не слыхивал.
"Железный Август" - это Сталин, но не только Сталин, а любой представитель того типа зла, которое представлял Сталин. Точно так же, как пушкинский Сальери - это Сальери, но не только Сальери. И именно упоминание "железного Августа", ключевое для этого стихотворения, ясно говорит о том, что охота на птиц тут - лишь развёрнутая метафора. А иначе "Август" был бы вполне неуместен. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12061 |
|
|
|
|
| Ну пушкинский Сальери, положим, и не Сальери даже. Или наоборот, настоящий Сальери после Пушкина - уже не Сальери, но есть другие сальери, пушкинские. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12062 |
|
|
|
|
Все-таки главный герой этого стихотворения - это не птицы и не Железный Август, а сад. Речь все время идет о нем, и охота на птиц как бы увидена этим садом, показана через призму его переживаний. И последней строчкой все это еще и связано со звездным небом. Сад одушевлен - и уже это само по себе подталкивает автора к тому, чтобы одушевить и август, этот месяц, открывающий сезон охоты на птиц. Так и возникает этот образ Железного Августа в охотничьих сапогах, с тарелкой дичи. Одушевленные липы и в первом варианте протестуют против того, что происходит вокруг них, что им-то должно быть гораздо ближе некого протеста против политических репрессий. А в окончательном варианте и строчка-то эта, с голосованием против преступлений, исчезает. У меня такое впечатление, что эта политическая интерпретация стихотворения - это что-то вроде попытки втиснуть дом в одну из его комнат. Ладно, хорошо, тут есть местечко и для политики, но космос-то куда девать, вселенную, природу, бесконечность?  Засунуть все это в мясорубку мозгов Эткинда, провернуть - и получить то, что совершенно понятно, как таблица умножения, никаких сверхусилий от нас не требует, ни к какому взрыву мозга не ведет. Это что - участь, достойная текста обэриута? |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12063 |
|
|
|
|
Николай Заболоцкий
Где-то в поле возле Магадана,
Посреди опасностей и бед,
В испареньях мёрзлого тумана
Шли они за розвальнями вслед.
От солдат, от их лужёных глоток,
От бандитов шайки воровской
Здесь спасали только околодок
Да наряды в город за мукой.
Вот они и шли в своих бушлатах –
Два несчастных русских старика,
Вспоминая о родимых хатах
И томясь о них издалека.
Вся душа у них перегорела
Вдалеке от близких и родных,
И усталость, сгорбившая тело,
В эту ночь снедала души их,
Жизнь над ними в образах природы
Чередою двигалась своей.
Только звёзды, символы свободы,
Не смотрели больше на людей.
Дивная мистерия вселенной
Шла в театре северных светил,
Но огонь её проникновенный
До людей уже не доходил.
Вкруг людей посвистывала вьюга,
Заметая мёрзлые пеньки.
И на них, не глядя друг на друга,
Замерзая, сели старики.
Стали кони, кончилась работа,
Смертные доделались дела…
Обняла их сладкая дремота,
В дальний край, рыдая, повела.
Не нагонит больше их охрана,
Не настигнет лагерный конвой,
Лишь одни созвездья Магадана
Засверкают, став над головой. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12064 |
|
|
|
|
| Вот как тот же самый поэт пишет, когда он действительно пишет о невзгодах сталинской поры. И, кстати говоря, пишет как раз в пятидесятые годы, когда его якобы заставили заменить "опасные" строчки про липы, голосующие против преступлений. Тут "дивная мистерия вселенной" существует уже только в качестве фона, недоступного больше этим двум старикам - они как бы уже существуют вне ее, вырваны из нее, она упоминается, она показана, но именно с точки зрения людей, для которых она недоступна. А в стихотворении о ночном саде - все по-другому, там мы - в ее эпицентре. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12065 |
|
|
|
|
| Pirron: Образ рассудочный, не сразу и поймешь, что он означает. Может быть, Млечный Путь? |
Википедия:Персеи́ды — метеорный поток, ежегодно появляющийся в августе со стороны созвездия Персея. Образуется в результате прохождения Земли через шлейф пылевых частиц, выпущенных кометой Свифта — Таттла. Мельчайшие частицы, размером с песчинку, сгорают в земной атмосфере, образуя «звёздный дождь». Его интенсивность постепенно растёт, достигает пика и постепенно падает.
Поток проявляет активность с 17 июля по 24 августа, причём максимум приходится обычно на 12 августа. Число метеоров обычно достигает 60 в час. |
|
|
|
| номер сообщения: 160-1-12066 |
|
|
|
|
| А что за спасительный околодок? |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12067 |
|
|
|
|
| Википедия Также «околодок» — это устаревшее обозначение для врачебного пункта при воинской части |
|
|
|
| номер сообщения: 160-1-12068 |
|
|
|
|
Георгий Иванов
Охотник веселый прицелится,
И падает птица к ногам.
И дым исчезающий стелется
По выцветшим низким лугам.
Заря розовеет болотная,
И в синем дыму, не спеша,
Уносится в небо бесплотная,
Бездомная птичья душа.
А что в человеческой участи
Прекраснее участи птиц,
Помимо холодной певучести
Немногих заветных страниц? |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12069 |
|
|
|
|
| Pirron: А в стихотворении о ночном саде - все по-другому |
"Ночной сад" изначально реквием, и не перестал им быть после замены, хотя да, принял более обобщенный вид. И это точно не про птиц.
Сам я предпочитаю вторую редакцию "Сада", но, вполне возможно, лишь потому, что первую прочел очень поздно.
И еще: в 1956-м Заболоцкий уже мог написать про Магадан - но не напечатать. Напечатано посмертно, после XX съезда. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12070 |
|
|
|
|
| Конечно, не про птиц. А про что? |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12071 |
|
|
|
|
Не за что биться
Нечем делиться
Всё об одном
Стоит ли злиться
Там за окном
Птицая птица |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12072 |
|
|
|
|
Н о ч н о й с а д . — Впервые: «Лит. современник», 1937, № 3, в
первонач. ред. Разночтения в журнальной публикации:
ст. 6:
Был битвой дуб и возмущеньем — тополь;
ст. 15—16:
и души лип вздымали кисти рук,
все голосуя против преступлений.
Железный Август в длинных сапогах... — С августа разрешалась
охота.
(Заболоцкий Собрание сочинений в 3 томах. Том 1 - 1983, с. 618)
То же самое в "Избранных сочинениях" (Библиотека классики, М., 1991). |
|
|
| номер сообщения: 160-1-12073 |
|
|
| |
|
|
|
|
|
|
|
| Copyright chesspro.ru 2004-2024 гг. |
|
|
|
