Сколько же их, этих бардов - и не сосчитаешь. Да простит меня Григорий, но я никогда не мог толком понять - зачем они поют? Разве это пение, разве это музыка? Почему ему показалось недостаточным - просто написать этот текст и дать кому-нибудь почитать? Только пение Высоцкого никогда не вызывало у меня таких вопросов, поскольку он поет хорошо - не претендуя на то, что он мастер вокала,
но доказывая, что он отличный актер. Актерское пение высокого уровня - это дело для меня понятное и почтенное. Но простое мурлыканье под гитару, на простейший мотив? Даже в те времена, когда все были помешаны на этих бардовских песнях, когда возле каждого костра непременно кто-то бренчал на гитаре, да и во дворе всегда имелся хоть один доморощенный бард - даже тогда я не в состоянии был понять, в чем обаяние вот такого странного музицирования. Правда, кажется, никто, кроме меня, такого мнения не придерживался.
Вот сравните для примера - текст Северянина, а поёт Вертинский.
Игорь Северянин
Когда придет корабль
Вы оделись вечером кисейно
И в саду стоите у бассейна,
Наблюдая, как лунеет мрамор
И проток дрожит на нем муаром.
Корабли оякорили бухты:
Привезли тропические фрукты,
Привезли узорчатые ткани,
Привезли мечты об океане.
А когда придет бразильский крейсер,
Лейтенант расскажет Вам про гейзер.
И сравнит... но это так интимно!..
Напевая нечто вроде гимна.
Он расскажет о лазори Ганга,
О проказах злых орангутанга,
О циничном африканском танце
И о вечном летуне – «Голландце».
Он покажет Вам альбом Камчатки,
Где еще культура не в зачатке,
Намекнет о нежной дружбе с гейшей,
Умолчав о близости дальнейшей...
За моря мечтой своей зареяв,
Распустив павлиньево свой веер,
Вы к нему прижметесь в теплой дрожи,
Полюбив его еще дороже...
Тогда тем более непонятно. Если бы он хотя бы сам написал этот текст, он мог бы сказать: текст мой - как хочу, так его и исполняю. Но даже на такое оправдание он не наработал.
Николай Заболоцкий
Старая актриса
В позолоченной комнате стиля ампир,
Где шнурками затянуты кресла,
Театральной Москвы позабытый кумир
И владычица наша воскресла.
В затрапезе похожа она на щегла,
В три погибели скорчилось тело.
А ведь, Боже, какая актриса была
И какими умами владела!
Что-то было нездешнее в каждой черте
Этой женщины, юной и стройной,
И лежал на тревожной ее красоте
Отпечаток Италии знойной.
Ныне домик ее превратился в музей,
Где жива ее прежняя слава,
Где старуха подчас удивляет друзей
Своевольем капризного нрава.
Орденов ей и званий немало дано,
И она пребывает в надежде,
Что красе ее вечно сиять суждено
В этом доме, как некогда прежде
.Здесь картины, портреты, альбомы, венки,
Здесь дыхание южных растений,
И они ее образ, годам вопреки,
Сохранят для иных поколений
.И не важно, не важно, что в дальнем углу,
В полутемном и низком подвале,
Бесприютная девочка спит на полу,
На тряпичном своем одеяле!
Здесь у тетки-актрисы из милости ей
Предоставлена нынче квартира.
Здесь она выбивает ковры у дверей,
Пыль и плесень стирает с ампира.
И когда ее старая тетка бранит,
И считает и прячет монеты, -
О, с каким удивленьем ребенок глядит
На прекрасные эти портреты!
Разве девочка может понять до конца,
Почему, поражая нам чувства,
Поднимает над миром такие сердца
Неразумная сила искусства
Дело в том, что мне сложно отделить разные компоненты произведения друг от друга, я воспринимаю его как единое целое. Точно так же я воспринимаю женский образ - целиком. То есть, сказать, что её глаза – как два тумана, а вот губы слишком толстые и босоножки не подходят к ожерелью я никак не мог бы. В этом смысле есть произведения Кима, которые мне не нравятся, есть произведения, которые нравятся больше, есть совершенно замечательные вещи, но поверять алгеброй у меня не выходит.
Это что, у сестры на работе в одной комнате сидели Генералова, Майорова и Солдатова. Я сам сидел в бухгалтерии турфирмы с тремя Олями. Переводчиком экономсоветника в Сирии был парень, у которого полностью совпадали с ним ФИО ("Из-за этого случались разные недоразумения, например, получая зарплату, он по ошибке расписывался не в своей строке, а там стояла сумма, значительно большая, чем его" - вспоминалка).
Юнну Мориц читал дочке с прошлого года, в том числе и про арбузик из Херсона. Потом как-то переключился на прозу Волкова.
Кстати, у нас с женой литературный спор: она, прочитав сначала Баума, считает Волкова грубой подделкой, я же, наоборот, познакомившись с Баумом много позже, нахожу что, по крайней мере в переводе, Волшебник из страны Оз не вызывает такого восхищения. Разумеется, свою роль сыграли и прекрасные иллюстрации Владимирского.
А так - все дело в возрасте и связанной с ним степенью фантазии.
Quantrinas: Буратино с Пиноккио слишком разные идейно.
Даже дочка это понимает. Я объяснил, что там и времени между написанием прилично прошло, и Коллоди детей не жалел, как и Перро, впрочем.
Толстой взамен не жалел взрослых
Да простит меня Григорий, но я никогда не мог толком понять - зачем они поют? Разве это пение, разве это музыка? Почему ему показалось недостаточным - просто написать этот текст и дать кому-нибудь почитать? Только пение Высоцкого никогда не вызывало у меня таких вопросов, поскольку он поет хорошо - не претендуя на то, что он мастер вокала,
