Quantrinas: В школе я выучил наизусть некоторое количество Есенина, "Отговорила роща" в том числе.
Я-то в восемнадцать лет до фига знал его стихов наизусть. Но я предпочитал как раз такие стихи, которые сейчас мне бы, мягко говоря, не понравились. Например, очень приятно было говорить в лицо случайной знакомой:
Пей со мною, паршивая сука,
пей со мной!
И я вроде как и не нахамил - наоборот, прочитал стихи почтенного классика. Да, весь мой репертуар был рассчитан в основном вот на такие экстремальные ситуации.
Pirron: столько слюнявой сентиментальности, столько душевной мути убежденного пьяницы
Романсная традиция, ничего не поделаешь. Шаламов вот говорил, что Есенин единственный поэт, которого чтут уголовники. По мне так это скорее заслуга, хотя едва ли мне нравятся у него то же, что им.
Eagle_2:Прекрасны оба, каждый по-своему. Вы слышали, как на футбольных матчах фанаты московских команд, входя на стадион или сидя на трибунах, хором поют:
"Я люблю этот город вязевый,
Пусть обрюзг он и пусть одрях.
Золотая дремотная Азия
Опочила на куполах."
Вот это настоящая всенародная любовь, никем не навязанная и вполне заслуженная. А ребята эти суровые и не склонные ни к каким сантиментам.
Наверняка фанатская любовь Монголом Шууданом навязана.
Александр Пушкин
Пророк
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился, —
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он, —
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей
Пару месяцев назад просматривал свою библиотеку на предмет - чего бы почитать - и наткнулся на томик Аполлона Майкова из серии: Библиотека молодого рабочего. Книга была куплена бог знает когда, но по своему состоянию было видно, что открывалась она не часто, а может и вообще никогда. Стал я ее на сон грядущий почитывать, заполняя пробел в своем литературном образовании. Нашел много интересного, но одно стихотворение меня просто поразило. Поразило своей темой. Написано оно было в 1857 году, а служить может идеей для фантастического фильма-катастрофы. Для Кубрика стих подошел бы. И даже хэппи энд присутствует.
Допотопная кость
Я с содроганием смотрел
На эту кость иного века…
И нас такой же ждет удел:
Пройдет и время человека…
Умолкнет славы нашей шум;
Умрут о людях и преданья;
Всё, чем могуч и горд наш ум,
В иные не войдет созданья.
Оледенелою звездой
Или потухнувшим волканом
Помчится, как корабль пустой,
Земля небесным океаном.
И, странствуя между миров,
Воссядет дух мимолетящий
На остов наших городов,
Как на гранит неговорящий…
Так разум в тайнах бытия
Читает нам… Но сердце бьется,
Надежду робкую тая —
Авось он, гордый, ошибется!
__________________________
Спасение там, где опасность.
И у меня, как ни странно, есть неизвестно когда купленная и непонятно как ко мне попавшая книга Аполлона Майкова. Выглядит привлекательно - небольшой по размерам, но довольно толстенький томик блекло-голубого цвета. И тоже, несмотря на почтенный возраст, в хорошем состоянии - явно не более двух-трех раз прочитанный, да и то не полностью. Разум, конечно, не ошибется, но некоторое время, судя по всему, у нас еще есть. Так что, надеюсь, хватит его и на то, чтобы прочитать более внимательно Майкова.
Pirron: Александр Пушкин
Пророк
Духовной жаждою томим
Как ни смешно, в детстве и отрочестве я не любил и не понимал стихи. Когда это стихотворение проходили в школе, оно тоже не вызвало у меня ничего, кроме зубной боли по поводу необходимости учить наизусть какую-то хрень. Но в начале десятого класса оно вдруг опять случайно попалось мне на глаза - и как будто в мозгу что-то взорвалось. Как говорил Лукич по поводу уж точно хрени, "он меня всего перепахал". В точности так, причём вне всякой связи с содержанием. Я просто внезапно ощутил невероятную красоту поэтической формы - раз и навсегда.
Evgeny Gleizerov:Это не у Пушкина идеальный русский язык, а современный литературный русский язык - по происхождению пушкинский.
Об этом Баратынский в письме к Вяземскому (1829):
...Те из нас, которые говорят по-русски, говорят языком Жуковского, Пушкина и вашим.
"Вашим" здесь формула вежливости, а Жуковский тогда по рангу стоял как минимум наравне с Пушкиным. (Баратынский уже после того был дважды потрясен тем, что сделал Пушкин, - после Болдинской осени и читая его неизданные при жизни сочинения.)
И уже оффтоп, но прекрасное из письма Баратынского к Пушкину (1827):
У нас разнесся слух, что тебя увезли, а как ты человек довольно увозимый, то я этому поверил.
Где ж еще подумать о высоком,
если не в часовне, при свечах?
Если б стал однажды я пророком,
все в моих поступках и речах
небесам святым принадлежало,
точно этот сумрак голубой.
Я б обрел раздвоенное жало
для бесед с заблудшею толпой.
Грозная неистовая сила,
как неукротимый ураган,
дух бы мой над миром возносила,
зубы сокрушив моим врагам.
Я б не знал ни робости, ни меры,
происки безбожников кляня.
Не стерпев, забили б изуверы
до смерти каменьями меня.
Гулкие раскатистые залпы
гневно прогремели б вдалеке...
Господу при встрече я сказал бы,
что к нему явился налегке:
по ветру желания развеяв,
начисто минувшее забыв.
Что мне до лукавых фарисеев,
до слепых, до зрячих, до судьбы?
Там, вдали, за пламенем заката,
в ласковой прохладной полумгле,
я бы и не вспомнил, что когда-то
побывал зачем-то на земле.
Не преувеличил ли Заболоцкий возможности живописи? Мне, наоборот, всегда казалось, что ее возможности довольно ограниченны по сравнению с музыкой и литературой. Правда, мне нечасто доводилось созерцать шедевры живописцев в подлиннике. В последний раз я их видел в Русском музее. Откровенно говоря, по-настоящему мне понравились только Левитан и Андрей Рублев. Рублев даже вынудил меня присесть на стоявший в зале топчан и рассматривать его творения минут пятнадцать. Я многого ожидал от Врубеля, но он оставил меня равнодушным. Посмотрев на картины Васнецова, я только пожал плечами и пошел в следующий зал. "Сватовство майора" я наблюдал не больше секунды - настолько оно мне сразу не понравилось. Словом, тайны живописи мне, судя по всему, так же недоступны, как и тайны шахмат.
Заболоцкий - это голова! Очень нравятся его ранние, где он озорничал. Свадьба, например.
Сквозь окна хлещет длинный луч,
Могучий дом стоит во мраке.
Огонь раскинулся, горюч,
Сверкая в каменной рубахе.
Из кухни пышет дивным жаром.
Как золотые битюги,
Сегодня зреют там недаром
Ковриги, бабы, пироги.
Там кулебяка из кокетства
Сияет сердцем бытия.
Над нею проклинает детство
Цыпленок, синий от мытья.
Он глазки детские закрыл,
Наморщил разноцветный лобик
И тельце сонное сложил
В фаянсовый столовый гробик.
Над ним не поп ревел обедню,
Махая по ветру крестом,
Ему кукушка не певала
Коварной песенки своей:
Он был закован в звон капусты,
Он был томатами одет,
Над ним, как крестик, опускался
На тонкой ножке сельдерей.
Так он почил в расцвете дней,
Ничтожный карлик средь людей.
..............
__________________________
Спасение там, где опасность.
Pirron: Словом, тайны живописи мне, судя по всему, так же недоступны, как и тайны шахмат.
Люблю большие картины! Айвазовский - Волна, 9ый вал. Последний день Помпеи (Брюллов), Медный змий (Бруни)...
В детстве меня родители тоскали по музеям и я возлюбил большие картины.
__________________________
Спасение там, где опасность.
Pirron: Словом, тайны живописи мне, судя по всему, так же недоступны, как и тайны шахмат.
Люблю большие картины! Айвазовский - Волна, 9ый вал. Последний день Помпеи (Брюллов), Медный змий (Бруни)...
В детстве меня родители тоскали по музеям и я возлюбил большие картины.
В доме моего деда висела на стене копия "Девятого вала". Можно сказать, все мое детство прошло под знаком этой картины. Но когда я уже взрослым увидел подлинник, он как-то не очень меня впечатлил. Та копия мне нравилась гораздо больше. Точней, мрачное и величественное впечатление от нее было намного более сильным. На подлинник же я смотрел даже с некоторым недоумением: он показался мне непомерно большим, раза в три больше той копии. Но все-таки, не могу не признать - это был единственный недостаток подлинника.
Погуглил.
Фигня все эти ваши Ивановы, Айвазовские (кстати, "Среди волн" больше, чем "Девятый вал"), Маковские, Веронезе...
Саша Джеффри написал картину размером 1500 кв. метров. И сразу же продал за 62 млн. долларов.
И имя твое, словно старая песня,
Приходит ко мне. Кто его запретит?
Кто его перескажет? Мне скучно и тесно
В этом мире уютном, где тщетно горит
В керосиновых лампах огонь Прометея —
Опаленными перьями фитилей…
Подойди же ко мне. Наклонись. Пожалей!
У меня ли на сердце пустая затея,
У меня ли на сердце полынь да песок,
Да охрипшие ветры!
Послушай, подруга,
Полюби хоть на вьюгу, на этот часок,
Я к тебе приближаюсь. Ты, может быть, с юга.
Выпускай же на волю своих лебедей, —
Красно солнышко падает в синее море
И — за пазухой прячется ножик-злодей,
И — голодной собакой шатается горе…
Если все, как раскрытые карты, я сам
На сегодня поверю — сквозь вихри разбега,
Рассыпаясь, летят по твоим волосам
Вифлеемские звезды российского снега
