Бреславль, где родился Тарраш, уже давно был важным шахматным центром. Главной гордостью его был Андерсен, но там жил еще и Цукерторт, и много менее крупных мастеров. Впоследствии Таррашу импонировала мысль о том, что он продолжил славные немецкие традиции, достигшие высшей точки в Андерсене. Увы, Тарраш и Ласкер, оба — евреи, были последними истинно великими немецкими шахматистами.
Немногословный и крайне сдержанный в проявлений своих чувств, Ласкер редко искал сближения. И не потому ли духовное общение с ним носило подчас характер подтекста. Так, например, Ласкер почти никогда не развивал своей мысли, ограничиваясь своего рода тезисом. Этот тезис — как верхушка айсберга, а все остальное в глубине. «Относитесь — заставьте себя относиться — ко всему окружающему вас с юмором...», — говорил он. А вот шахматное: «Вы чувствуете, наверное, что фигуры ваши стоят не совсем так. В чем-то они мешают друг другу. В чем?..» Вот, дескать, вопрос вопросов гармонии в шахматах. Задача едва ли не самая благодарная для теоретика.
Ласкер почти никогда не развивал своей мысли, ограничиваясь своего рода тезисом. Этот тезис — как верхушка айсберга, а все остальное в глубине. «Относитесь — заставьте себя относиться — ко всему окружающему вас с юмором...», — говорил он.
Это реально помогает в жизни, иначе можно сойти с ума. Тем более, что такая практика не отменяет существования чего-то святого, и особенно тебе дорогого, в душе, к чему никогда не будешь относиться легко.
__________________________
Спасение там, где опасность.
Вышедший недавно № 1 журнала «Wiener Schachzeitunq» за 1929 г. целиком посвящен Эмануилу Ласкеру, в связи с его 60-летним юбилеем. В номере мы находим ряд статей выдающихся мастеров: Тартаковера, Нимцовича. Рети, Шпильмана и др. Наряду с приличествующими случаю пожеланиями всяческого благополучия симпатичному юбиляру, в этих статьях делается попытка дать оценку творчества Ласкера и подчеркивается исключительное влияние ласкеровского гения на развитие новейшей шахматной мысли. Особенно интересны замечания, касающиеся ласкеровского стиля,— попытки установить то загадочное «нечто», которое позволило Ласкеру добиться беспримерных в истории игры успехов.
Наиболее значительна статья Тартаковера. Приводя ее ниже почти полностью, мы из остальных статей даем лишь наиболее существенные выдержки, так как в основном они развивают положения, высказанные в статье Тартаковера
«Как метеор пронесся на шахматном небосводе гениальный Пильсбери. Его лучшие партии характеризуются мощной красотой. Они будут вызывать восхищение не только у современников Пильсбери но и у всех знатоков шахмат». Так писал, характеризуя творчество американского гроссмейстера, 3. Тарраш. Оценка эта справедлива. Действительно, творчество Пильсбери — незабываемая страница в истории шахматного искусства. Гарри Нельсон Пильсбери прожил короткую, но яркую жизнь. Он родился в 1872 году, играть в шахматы научился только в шестнадцатилетнем возрасте и сразу увлекся ими.
Умели же люди составлять задачи. Я первый ход угадал сразу, правда, но развязать узелок не смог! И потратил время на всякую ерунду. Вернулся к тому, с чего начал, и еле-еле, но развязал.
Недавно, обмениваясь мнениями с международным мастером и известным тренером Анатолием Быховским, мы, не сговариваясь, пришли к одной и той же мысли, — что нашему вошедшему в послевоенные годы поколению несказанно повезло. Ведь мы застали шахматы почти в их первозданном виде. Наверное, с позиций современных достижений и технологических возможностей они находились тогда в подростковом возрасте и были еще в чем-то по-детски наивными и угловатыми.
Но, тем не менее, возвышенное отношение общества к ним впору было охарактеризовать как отношение к народному искусству. Да это и было настоящее народное искусство, собиравшее многотысячные толпы сопереживающих болельщиков. А отклики на крупные шахматные состязания многомиллионным эхом прокатывалось по всей нашей огромной стране.
Почитатель: Умели же люди составлять задачи. Я первый ход угадал сразу, правда, но развязать узелок не смог! И потратил время на всякую ерунду. Вернулся к тому, с чего начал, и еле-еле, но развязал.
Вот, вроде, задача не самая сложная, а для решения мне требуется доска и фигурки туда-сюда двигать.
А бывает, что для более сложных задач доска не нужна, достаточно диаграммы, только долго сидеть приходится, уставившись в эту самую диаграмму.
Не очень понятно, от чего это зависит. Но похоже, что связано с подвижностью фигур слабой стороны.
Задачу решили все, кто решал. Трехходовки - миниатюры это редкость, нашел несколько в старых журналах, позже приведу.
Из книг брать не хочу, они достаточно известны.
