jenya: Любопытно сравнить вот это исследование (какую поэзию ищут люди в Яндексе) вот с этим (мнение экспертов - самих поэтов).
ну как бы не совсем релевантно - сравнивается ВСЯ русская поэзия с ХХ только веком. Но очень интересно (вашего старого поста не видел).
Возмутительно пренебрежение "поэтов" к Высоцкому. Лидерство Мандельштама оправдано, но ВС должен быть в первой пятерке (если не тройке). Впрочем, и широкая публика его по достоинству не оценила.
Интересны высокие места в "яндексовском" списке Бунина и Фета. Для меня неожиданно.
Тут я с Вами, Юрий,не соглашусь. Как поэт Высоцкий имхо весьма средний. Может причина моего такого мнения в том, что я не воспринимаю его стихи отдельно от исполнения - только всё вместе. Также как и других великих бардов(одно исключение "Рыжий Джек" Вероники). А когда читаю стихи Окуджавы, которые не слыхал в виде песен - слышу как он их поёт :-)
значит излучением личности зашкалило, Григорий, а не (якобы отсутствующими) достойнствами стихов; too bad, как говорят фрнацузы, излучение личности это субъективное восприятие, могли увидеть то, что хочется, хотя могло быть и то, что сам Высоцкий был весьма достойным человеком, в отличие от своих стихов
Да дело не в "хорошести". В.С. прекрасно работал со словом, очень хорошо его чувствовал.
Конечно, в сочетании с исполнением он вырастает в великана русской культуры в целом, феномен, которому нету равных (после Пушкина уж точно). То, что я говорил выше - относится к оценке его именно как поэта.
Тогда мне непонятна такая оценка Руставели. :-) Ясно, что это гений - по его роли в жизни народа. Но в переводах на русский, какие видел - полное убожество. Может у меня недостаёт воображения, чтобы восстановить гениальный подлинник :-(
Вашу мысль,
мечтающую на размягченном мозгу,
как выжиревший лакей на засаленной кушетке,
буду дразнить об окровавленный сердца лоскут:
досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий.
У меня в душе ни одного седого волоса,
и старческой нежности нет в ней!
Мир огромив мощью голоса,
иду — красивый,
двадцатидвухлетний.
Нежные!
Вы любовь на скрипки ложите.
Любовь на литавры ложит грубый.
А себя, как я, вывернуть не можете,
чтобы были одни сплошные губы!
Приходите учиться -
из гостиной батистовая,
чинная чиновница ангельской лиги.
И которая губы спокойно перелистывает,
как кухарка страницы поваренной книги.
Хотите -
буду от мяса бешеный
- и, как небо, меняя тона -
хотите -
буду безукоризненно нежный,
не мужчина, а — облако в штанах!
Не верю, что есть цветочная Ницца!
Мною опять славословятся
мужчины, залежанные, как больница,
и женщины, истрепанные, как пословица.
Я при жизни был рослым и стройным,
Не боялся ни слова, ни пули
И в привычные рамки не лез,-
Но с тех пор, как считаюсь покойным,
Охромили меня и согнули,
К пьедесталу прибив "Ахиллес".
Не стряхнуть мне гранитного мяса
И не вытащить из постамента
Ахиллесову эту пяту,
И железные ребра каркаса
Мертво схвачены слоем цемента,-
Только судороги по хребту.
Я хвалился косою саженью -
Нате смерьте! -
Я не знал, что подвергнусь суженью
После смерти,-
Но в обычные рамки я всажен -
На спор вбили,
А косую неровную сажень -
Распрямили.
И с меня, когда взял я да умер,
Живо маску посмертную сняли
Расторопные члены семьи,-
И не знаю, кто их надоумил,-
Только с гипса вчистую стесали
Азиатские скулы мои.
Мне такое не мнилось, не снилось,
И считал я, что мне не грозило
Оказаться всех мертвых мертвей,-
Но поверхность на слепке лоснилась,
И могильною скукой сквозило
Из беззубой улыбки моей.
Я при жизни не клал тем, кто хищный,
В пасти палец,
Подходившие с меркой обычной -
Опасались,-
Но по снятии маски посмертной -
Тут же в ванной -
Гробовщик подошел ко мне с меркой
Деревянной...
А потом, по прошествии года,-
Как венец моего исправленья -
Крепко сбитый литой монумент
При огромном скопленье народа
Открывали под бодрое пенье,-
Под мое - с намагниченных лент.
Тишина надо мной раскололась -
Из динамиков хлынули звуки,
С крыш ударил направленный свет,-
Мой отчаяньем сорванный голос
Современные средства науки
Превратили в приятный фальцет.
Я немел, в покрывало упрятан,-
Все там будем! -
Я орал в то же время кастратом
В уши людям.
Саван сдернули - как я обужен,-
Нате смерьте! -
Неужели такой я вам нужен
После смерти?!
Командора шаги злы и гулки.
Я решил: как во времени оном -
Не пройтись ли, по плитам звеня?-
И шарахнулись толпы в проулки,
Когда вырвал я ногу со стоном
И осыпались камни с меня.
Накренился я - гол, безобразен,-
Но и падая - вылез из кожи,
Дотянулся железной клюкой,-
И, когда уже грохнулся наземь,
Из разодранных рупоров все же
Прохрипел я похоже: "Живой!"
И паденье меня и согнуло,
И сломало,
Но торчат мои острые скулы
Из металла!
Не сумел я, как было угодно -
Шито-крыто.
Я, напротив,- ушел всенародно
Из гранита.
Читая Набокова, думал о том,
Что слишком счастливое детство опасно:
За дом петербургский заплатишь потом
Изгнаньем и бедностью, - многообразно
Несчастье, - за летнее море и пляж,
За вид из окна на Большую Морскую,
За взятый с витрины гигант-карандаш -
Бездомную вытянешь долю чужую.
И Трифонов нам рассказал о своем
Привилегированном детстве и доме
С вахтером в подъезде, с балконным окном
На звезды в рубиновой сладкой истоме, -
Мы знаем, чем кончилось это… нет-нет,
Не надо казенной машины и дачи;
И разве ребенок, купивший билет
В кино, не счастливее всех и богаче?
__________________________
Спасение там, где опасность.
Но и в самом легком дне,
Самом тихом, незаметном,
Смерть, как зернышко на дне,
Светит блеском разноцветным.
В рощу, в поле, в свежий сад,
Злей хвоща и молочая,
Проникает острый яд,
Сердце тайно обжигая.
Словно кто-то за кустом,
За сараем, за буфетом
Держит перстень над вином
С монограммой и секретом.
Как черна его спина!
Как блестит на перстне солнце!
Но без этого зерна
Вкус не тот, вино не пьется.
***
Казалось бы, две тьмы,
В начале и в конце,
Стоят, чтоб жили мы
С тенями на лице.
Но не сравним густой
Мрак, свойственный гробам,
С той дружелюбной тьмой,
Предшествовавшей нам.
Я с легкостью смотрю
На снимок давних лет.
«Вот кресло, – говорю, –
Меня в нем только нет».
Но с ужасом гляжу
За черный тот предел,
Где кресло нахожу,
В котором я сидел.
__________________________
Спасение там, где опасность.
Песня без слов - ночь без сна,
Все в свое время - зима и весна,
Каждой звезде - свой неба кусок,
Каждому морю - дождя глоток.
Каждому яблоку - место упасть,
Каждому вору - возможность украсть,
Каждой собаке - палку и кость,
Каждому волку - зубы и злость.
Снова за окнами белый день,
День вызывает меня на бой.
Я чувствую, закрывая глаза, -
Весь мир идет на меня войной.
Если есть стадо - есть пастух,
Если есть тело - должен быть дух,
Если есть шаг - должен быть след,
Если есть тьма - должен быть свет.
Хочешь ли ты изменить этот мир,
Сможешь ли ты принять как есть,
Встать и выйти из ряда вон,
Сесть на электрический стул или трон.
Снова за окнами белый день,
День вызывает меня на бой.
Я чувствую, закрывая глаза, -
Весь мир идет на меня войной.
Витька писал идеально просто, но почти в каждой песне у него есть фраза, от которой шерсть становится дыбом и прошибает холодный пот. Я поэтому и зажегся, когда услышал в одной из его первых песен: «Мои друзья идут по жизни маршем, и остановки только у пивных ларьков». Потому что организм чувствует — вот это правда. Это настоящее и, как настоящее, верно до сих пор. Если послушать ту пошлятину, которую гонят сегодня 99% людей, включая самых лучших, и взять одну песню Цоя, она будет как святая вода. А святая вода всегда актуальна. <...>
Среди миров, в мерцании светил
Одной звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими...
И если мне сомнение тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что с Ней светло,
А потому, что с Ней не надо света.
Всё стихотворение широко известно и эффектно, но всё-таки хотелось бы комментариев по поводу согласования в третьей строке и содержания двух последних строк в обоих катренах(если можно)
Vova17: В доступных мне источниках второе четверостишие выглядит немного по другому.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.
В этом варианте ритм не нарушается.
Ну да, уважаемый Вова, Вы обратили внимание на ещё один неясный момент в приведённой здесь версии стихотворения и некоторым образом его разъяснили. Но всё-таки мои вопросы остались без ответа. В частности, что хочет сказать автор, подчеркнув, что его лирическая героиня категорически не представляет собой общепринятый символ добра, красоты, покоя или наоборот деятельности, а именно: не является, образно говоря, источником света (это, очевидно, с его точки зрения слишком банально (а, впрочем, если б он так написал, возможно, так это и воспринималось бы))? Но тогда, в чём её, так сказать, креатив? За счёт чего она разрешает тяжёлые сомненья, да ещё и эксклюзивно единолично и без применения банальных средств в виде символических источников света ?
Ну, и если уж быть занудным, то до конца. Что за странная альтернатива: будучи утомлённым подавляющим большинством звёзд, ухватиться с горя за одну, даже не любимую, но не столь тяжко воспринимаемую, и начать бесконечно повторять её имя, призывая весь поэтический мир быть свидетелем этого довольно абсурдного поведения?! П.С. К Борею, конечно, претензии само собой: нельзя столь неряшливо цитировать...
