Собственно "производственной" пьесой можно назвать только такую, в которой именно проблемы производства выходят на первый план, перестают играть подчиненную роль, приобретают самостоятельное значение. И появление подобной литературы в массовых количествах должно, вообще-то, свидетельствовать о достаточно сильных мировоззренческих переменах в обществе.На первый план в нем выходит профессионализм и прагматизм, конкретная проблематика интересует людей больше, чем подвиги энтузиастов, идеалы отступают на второй план, их оттесняет умение решать конкретные проблемы, честный профессионал ценится выше героя
Рискну заметить, что это неверно. В производственных пьесах говорится о проблемах не просто производства, а социалистического производства. А это подразумевает всю эту идеологию: самоотверженный труд в ненормальных, а то и невозможных с точки зрения ТБ условиях, ударничество, соц. соревнование (причем идея соревнования оказывается самоцелью), передовики, а в 30-е годы еще и борьба с замаскированными вредителями. Конкретная проблематика интересует постольку поскольку: ее надо предолеть, желательно рискуя жизнью, игнорируя технологические нормы, которые защищает старый инженер-ретроград, ибо нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики.
В 70-е этот жанр выхолащивается, скучнеет, переходит в борьбу хорошего с замечательным и служит предметом язвительной иронии:
Мне нравятся такие повороты. Редакторам вот не
нравятся, а мне нравятся. Это вам не бурный романчик между
женатым начальником главка и замужним технологом на фоне
кипящего металла и недовыполнения плана по литью.
... Мною же придуманный ядовитый пример
насчет бурного романчика вдруг занял мое воображение.
Десятилетия проходят, исписываются тысячи и тысячи страниц,
но ничего, кроме откровенной халтуры или, в лучшем случае,
трогательной беспомощности, литература такого рода не
демонстрирует.
И ведь вот что поразительно: сюжет-то ведь реально
существует! Действительно, металл льется, планы
недовыполняются, и на фоне всего этого и даже в связи со
всем этим женатый начальник главка действительно встречается
с замужним технологом, и начинается между ними конфликт,
который переходит в бурный романчик, и возникают жуткие
ситуации, зреют и лопаются кошмарные нравственно-организаци-
онные нарывы, и все это вплоть до парткома...
Все это действительно бывает в жизни, и даже частенько
бывает, и все это, наверное, достойно отображения никак не
меньше, нежели бурный романчик бездельника-дворянина с
провинциальной барышней, вплоть до дуэли. Но получается
лажа.
__________________________
не надо шутить с войной
Ну, сам по себе ваш пост я не могу не приветствовать,Щерб, поскольку я вижу тут очевидную попытку перейти к конструктивному обсуждению данной темы.Но у меня сразу же возникает вопрос - а о каком еще производстве, кроме социалистического, может писать советский автор?Какие еще реалии, кроме советских, он может вообще изображать?Много ли вы найдете таких американских авторов этого периода, которые писали бы о производстве, но производство при этом изображали бы не каписталистическое, с которым они хорошо знакомы и с которым хорошо знакомы их читатели, а какое-то другое?Теоретически это возможно, но, скорее, в романе сатирическом, или в романе-утопии, или в романе-антиутопии, но в производственном романе - я таких примеров не знаю, честно говоря. Во всяком случае, если они и есть, то это - редчайшие исключения, и причины тут очевидны.Не станете же вы считать конститувным признаком советской комедии как жанра - то, что в ней главным образом речь идет о советских реалиях?Я лично счесть конститутивным признаком жанра то, что автор идет по самому простому и общепринятому во все времена пути, и описывает те реалии, в которых он живет - нет, я бы этого делать не стал.Опять-таки, я согласен с тем, что в приведенной вами цитате автор высказывается о производственной литературе ядовито, но не согласен с тем, что его отравленные стрелы направлены против вырождения этого жанра.Отнюдь - он как раз хорошо себе представляет нормальные, а не вырожденные, признаки этого жанра, и они-то его и не устраивают.
Я милейший и добрейший человек, слов нет. По этой, кстати, причине мне и в голову не пришло бы предложить Вам, Пиррон, Салюки или ещё кому-либо позвонить (!) автору случайно выдернутого гуглом учебного пособия - дабы поинтересоваться мнением этого самого автора на предмет, который в действительности никому не интересен.
А вот насчет испорченности - в последнее время! - политикой... даже представить себе не могу, чем мог дать повод. Предполагаю, что Вы в этот момент мимо зеркала проходили .
"Содержательное обсуждение" следовало бы закончить давно, оно и родилось по недоразумению и это же самое из себя целиком и представляет.
С "отнесением к жанру" у меня нет никаких проблем: определение жанра пусть дают специалисты, я им более-менее готов доверять. Сам же оцениваю пьесу как "производственную", если в ней "производственное" вообще заслоняет все остальное. Пьеса "на производственную тему" может быть и хорошей, в таком случае она - не "производственная". (Вместо "Репетиции оркестра", которая в этом содержательном обсуждении ни к селу, ни к городу, Вы могли бы привести пример "9-ти дней одного года").
......................................................................
......................................................................
Мне довелось "попасть", помимо "Сталеваров" во МХАТе, и на нашумевшего "Человека со стороны" на Бронной (как же, Эфрос!). Автор пьесы Игнатий Дворецкий - колоритный мущинка, помню. Мог бы быть отцом Марку Дворецкому, поскольку настоящее имя - Израиль, но - не отец
Не понимаю почему слово производственная стало ругательным словом. Если плохая пьеса, значит - производственная, а если хорошая, то прилагательное убираем.
Такое впечатление, что народ до сих пор сидит в идеологических окопах.
В самом производстве ничего плохого не вижу.
Производственная пьеса - это жанр. А разве может быть жанр плохим?
__________________________
Спасение там, где опасность.
shcherb: вы действительно не видите некоторой разницы между реальным производством в советских условиях и тем как оно отображалось в советской же литературе?
Вы тут пытаетсь заставить меня, Щерб, сделать неправомерное обобщение и высказаться сразу обо всей советской литературе целиком - а ведь это гигантский пласт текстов, множество самых разных авторов, живших, если вдуматься,в разные исторические эпохи.Возьмем, лучше, один общепризнанный образец жанра - "Протокол одного заседания" Гельмана.Чем вас не устраивает изображение советского производства в этой пьесе?АВтор, понятно, не может изобразить все это производство в целом - но те-то его феномены, о которых в пьесе идет речь, он, кажется, изображает вполне реалистично?Или вот упомянутый читателем "Человек со стороны" Дворецкого. В чем вы там видите резкие расхождения с реальностью?Кстати, если Почитатель прав, и то, что мы обсуждаем, вообще никому не интересно, то я бы пообсуждал еще полчаса, да и закончил.
Vova17: Не понимаю почему слово производственная стало ругательным словом.
Мне кажется, что и труд (любой) теперь воспринимается как какая-то неприятная вынужденная необходимость, о которой в приличном обществе не следует говорить.
shcherb: вы действительно не видите некоторой разницы между реальным производством в советских условиях и тем как оно отображалось в советской же литературе?
Вы тут пытаетсь заставить меня, Щерб, сделать неправомерное обобщение и высказаться сразу обо всей советской литературе целиком - а ведь это гигантский пласт текстов, множество самых разных авторов, живших, если вдуматься,в разные исторические эпохи.Возьмем, лучше, один общепризнанный образец жанра - "Протокол одного заседания" Гельмана.Чем вас не устраивает изображение советского производства в этой пьесе?АВтор, понятно, не может изобразить все это производство в целом - но те-то его феномены, о которых в пьесе идет речь, он, кажется, изображает вполне реалистично?Или вот упомянутый читателем "Человек со стороны" Дворецкого. В чем вы там видите резкие расхождения с реальностью?Кстати, если Почитатель прав, и то, что мы обсуждаем, вообще никому не интересно, то я бы пообсуждал еще полчаса, да и закончил.
я имел ввиду классику жанра: 30-е годы, но вы правы - лучше закончить.
__________________________
не надо шутить с войной
Vova17: Не понимаю почему слово производственная стало ругательным словом.
Слишком много всего производственного было в жизни, от программы "Время" до учебников русского языка. Последние и сейчас не сильно изменились, там всё про колхозниц, да про трактористов.
Откуда я, кстати, мог знать, Почитатель, что вам эта тема вообще неинтересна, и что вы даже одну секунду потратить на ее обдумывание не согласны, настолько тема эта пуста и скучна? Ведь все и началось - если говорить о нашем с вами в этой теме общении -с того, что вы высказались по обсуждаемому вопросу с такой непоколебимой уверенностью, которой я себе, к примеру, пока ни разу не позволил.Уверенно я согласился только с двумя высказываниями арта - но я не мог с ними согласиться неуверенно, поскольку он, на мой взгляд, назвал разом советского предтечу жанра, реального основателя и классика - не в одном лице, а в трех разных лицах.А у вас я только раз за разом пытался выяснить - в чем же истоки этой непоколебтмой уверенности, и, если возможно, взять ее у вас взаймы.
Vova17: Не понимаю почему слово производственная стало ругательным словом.
Мне кажется, что и труд (любой) теперь воспринимается как какая-то неприятная вынужденная необходимость, о которой в приличном обществе не следует говорить.
Я думаю, в советском своем варианте этот жанр не может сейчас существовать просто потому, что в нем слишком мало драйва, причем дешевого, бульварного драйва.Но в упрощенном, измененном, "бульваризированном" варианте он в западной литературе, причем именно самого невысокого пошиба, прекрасно существует.Драйв в него вносит конкуренция, причем один конкурент должен быть ангелом, а другой - демоном.Но это уже, конечно, нечто все-таки иное.
Vova17: Не понимаю почему слово производственная стало ругательным словом.
Слишком много всего производственного было в жизни, от программы "Время" до учебников русского языка. Последние и сейчас не сильно изменились, там всё про колхозниц, да про трактористов.
Так и есть. Но это только значит, что мы судим обо всем со своей колокольни и не способны, так сказать, воспарить над действительностью. В этом нет ничего плохого, так всегда было. Но огорчает, что наши сегодняшние оценки кажутся нам окончательными и мы не допускаем того, что взгляды людей на творчество в 30-ые годы тоже были органичными для них. Поэтому я не спешил бы клеймить производственную пьесу, как жанр. Есть вечные ценности, отношение к которым меняться в здоровом человеческом обществе не должно: не убий, не укради... А все остальное со временем меняется.
__________________________
Спасение там, где опасность.
Pirron: Я думаю, в советском своем варианте этот жанр не может сейчас существовать просто потому, что в нем слишком мало драйва, причем дешевого, бульварного драйва.Но в упрощенном, измененном, "бульваризированном" варианте он в западной литературе, причем именно самого невысокого пошиба, прекрасно существует.Драйв в него вносит конкуренция, причем один конкурент должен быть ангелом, а другой - демоном.Но это уже, конечно, нечто все-таки иное.
В советском варианте - это про шпиндель моталки или "ну ты дои, а я пошел пилить"? Но была и другая литература о труде.
Был Штемлер - советский Хейли, о котором Арт уже вспоминал, и была детская литература, в которой рассказывалось о труде, Б. Житков, например
Pirron: Я думаю, в советском своем варианте этот жанр не может сейчас существовать просто потому, что в нем слишком мало драйва, причем дешевого, бульварного драйва.Но в упрощенном, измененном, "бульваризированном" варианте он в западной литературе, причем именно самого невысокого пошиба, прекрасно существует.Драйв в него вносит конкуренция, причем один конкурент должен быть ангелом, а другой - демоном.Но это уже, конечно, нечто все-таки иное.
В советском варианте - это про шпиндель моталки или "ну ты дои, а я пошел пилить"? Но была и другая литература о труде.
Был Штемлер - советский Хейли, о котором Арт уже вспоминал, и была детская литература, в которой рассказывалось о труде, Б. Житков, например
А вот помяните мое слово, ЛБ - пройдет лет десять-пятнадцать, и кто-нибудь напишет именно про шпиндель моталки - неторопливо, вдаваясь в подробности всех связанных с ними процессов, во все переживания, этими процессами вызываемые - и эта книга станет бестселлером, и автор ее неожиданно разбогатеет.
Vova17: Есть вечные ценности, отношение к которым меняться в здоровом человеческом обществе не должно: не убий, не укради... А все остальное со временем меняется.
И кстати, "кто не работает, тот не ест" придумал не Ленин
"Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь" принадлежат апостолу Павлу.
Pirron: пройдет лет десять-пятнадцать, и кто-нибудь напишет именно про шпиндель моталки - неторопливо, вдаваясь в подробности всех связанных с ними процессов, во все переживания, этими процессами вызываемые - и эта книга станет бестселлером, и автор ее неожиданно разбогатеет.
Вот и займитесь. А то можно подумать, что Вам деньги не нужны. Нет такой вещи, из которой талантливый писатель не создал бы шедевра.
Pirron: Я думаю, в советском своем варианте этот жанр не может сейчас существовать просто потому, что в нем слишком мало драйва, причем дешевого, бульварного драйва.
Пиррон, вы меня натолкнули на одну мысль, возможно глупую. В свое время (сейчас кажется он вымер из-за отсутствия вышеупомянутого драйва) существовал в литературе жанр пейзажа. Ярким его представителем был Пришвин. Неторопливое описание природы, божественной ее красоты, стилистические изыски, философская углубленность и некоторая элитарность, т.к. любителей такого рода чтения было немного, но признаваться в этом было дурным тоном. В любом классическом романе описанию природы было отведено определенное место. Например, до сих пор помню, как нас в школе заставляли учить наизусть отрывок из Войны и мира, где князь Болконский наблюдае огромный дуб в разные времена года и что-то себе на этот счет воображает.
Я клоню к тому, что может настало время относиться к производственному роману, как к описанию промышленного пейзажа, воспеванию не естественной, а искусственной природы. Кстати, в некоторых фантастических романах это воспевание уже можно найти.
__________________________
Спасение там, где опасность.
Pirron: пройдет лет десять-пятнадцать, и кто-нибудь напишет именно про шпиндель моталки - неторопливо, вдаваясь в подробности всех связанных с ними процессов, во все переживания, этими процессами вызываемые - и эта книга станет бестселлером, и автор ее неожиданно разбогатеет.
Нет такой вещи, из которой талантливый писатель не создал бы шедевра.
Это да. Просто редко когда шпиндель-моталки вызывают интерес у талантливого писателя. Дина Рубина, например, в каждой своей вещи внимательнейшим образом исследует работу профессионала: то это художник, то человек, создающий куклы для театра и т.д. Но до моталок пока не дошла.
Pirron: А вот помяните мое слово, ЛБ - пройдет лет десять-пятнадцать, и кто-нибудь напишет именно про шпиндель моталки - неторопливо, вдаваясь в подробности всех связанных с ними процессов, во все переживания, этими процессами вызываемые - и эта книга станет бестселлером, и автор ее неожиданно разбогатеет.
Вот! И я про это.
__________________________
Спасение там, где опасность.
jenya: Слишком много всего производственного было в жизни,
А теперь секс (которого, как известно, в СССР не было) и труд поменялись местами.
только не поменялись местами, а встали на место. секс нравится большему числу людей, чем труд, и если в искусстве этот баланс нарушен - значит у нас не свободное искусство, а какая-то гнусная пропаганда)
jenya: за поиски афиш три источника, а за вахтёра один, соответственно в последнем гипотетическом событии мы уверены меньше, чем в первом.
Именно этот разговор и кажется мне байкой.
Кстати: количество источников само по себе не имеет для историка/биографа никакого значения - если не установлено, что это независимые источники.
Сплошь и рядом достаточно одного источника, вопрос лишь в его качестве (например: письма и дневники по общему правилу на порядок достовернее мемуаров).
Не знаю, не пробовал. Они дорогие, а я человек простой. Я вон купил полкило "Веселого мишки" и сижу жую, довольный.
Мне ничего не надо. Монета есть, магазин под боком.
Правда, закрыли ближний, так это ладно, схожу в соседний.
Я ни рубля не должен собесу, рано пока по срокам.
Я военкому без интересу, мой формуляр - последний.
Дали квартиру в центре района, с библиотекой рядом.
В двух остановках от стадиона, ровно напротив клуба.
Из дому выйдешь - сразу культура, передом, а не задом.
Слева скульптура, справа скульптура, посередине клумба.
В библиотеке библиотекарь - мне не чета, вестимо.
Я-то, понятно, токарь да пекарь, что голова что шляпа.
А он прочёл все книги, сидит он строго, глядит он мимо.
Прямо король гишпанский, завлит губернский и римский папа.
Знает он всякий косинус-синус, разные там науки.
Может помножить минус на минус, а получить не минус.
Мой формуляр - последний. Хурму и фиги - в мои ли руки?
Раз он король гишпанский, ему и книги. А я подвинусь.
Пляшут на Солнце протуберанцы, зло прекословит благу.
А у гишпанцев - гордость, гишпанцы злу отвечают: не-а!
Где-то кому-то камень на шею - и в ледяную влагу.
А надо всею Гишпаниею безоблачное небо.
К вам, кабальерос, я не полезу в храм со своей обедней.
Книга здоровью малополезна, в ней и микроб и вирус.
Множьте там сами крокус на фикус. Мой формуляр - последний.
Маслом их мажьте, чикос-амигос, ешьте, а я подвинусь.
Мне ничего не надо. В квартиру въехал, обои клею.
Хлеба до завтра хватит, кефиру вдоволь, стреляться глупо.
Из дому выйду, гляну, моргая, встану - и прямо млею.
Слева скульптура, справа другая. Посередине клумба.
.
