Среди основных действующих лиц «Дневника» Михаила Себастьяна Эжен Ионеско занимал совершенно особое место. Себастьян писал об атмосфере, все больше пропитывавшейся фашизмом, о напоминавшем галлюцинацию дрейфе общества в неизвестном направлении, о превращении государства в гигантскую фабрику по выработке антисемитизма. Убийства и унижения евреев становились главным общественным развлечением. В этих обстоятельствах Ионеско, по свидетельству Себастьяна, непрерывно демонстрировал исключительно достойное поведение[537]. Строки «Дневника» говорят о тесных узах, соединявших Ионеско и его автора, — в то самое время, когда последнему выпало на долю переживать неумолимое превращение в интеллектуального парию. После случайной гибели Себастьяна в 1945 г. Ионеско посвятил ему проникновенные строки в письме к Тудору Вяну, где вспоминал о своей любви к нему («он стал мне братом») и о том, как Себастьяну в разгар антисемитизма удалось сохранить «ясный ум и подлинную человечность»[538].
Сближение Ионеско и Себастьяна произошло в конце 1930-х годов — в условиях, когда, по выражению будущего драматурга, «нас становилось все меньше и меньше»[539]. Оба были исполнены решимости противостоять фашистскому безумию доступным для каждого из них способом. Когда принятие новых антисемитских законов отняло у Себастьяна право на принадлежность к человеческому обществу, когда его вчерашние друзья один за другим отказались от него и, завидев его, переходили на другую сторону улицы, Ионеско остался одним из немногих, кто сохранил дружбу с ним и продолжал оказывать ему поддержку. «Дневник» Себастьяна рисует человека, который спешил посетить его при публикации каждого нового декрета против евреев — а они появлялись чуть ли не ежедневно, — эти посещения романист никогда не упускал случая отметить в своих записях. С их страниц встает Ионеско, верный и целостный, и Ионеско, переживающий муку, с искаженным лицом — узнавший о вступлении Румынии в войну на стороне Германии в июне 1941 г.
Некрасивый я, совсем некрасивый. (Срывает картины и с яростью бросает их на пол. Идет к зеркалу.) А они красивые. Я был не прав. Ах, как бы я хотел быть таким, как они. Жаль, что у меня нет рога. Как это безобразно — совсем гладкий лоб. Как было бы хорошо — один или два рога, сразу бы все подтянулось, а то вон как обвисло. Но, может быть, это еще случится, и мне не будет стыдно, и я пойду к ним, и мы все будем вместе. Но у меня почему-то рог не растет! (Смотрит на ладони.) И руки у меня какие-то влажные. Станут ли они когда-нибудь жесткими? (Снимает пиджак, расстегивает сорочку, рассматривает грудь в зеркало.) А кожа какая дряблая! Ах, это чересчур белое, волосатое тело! Как бы я хотел, чтобы у меня была жесткая кожа, такого чудесного темно-зеленого цвета, совсем голая, без растительности, как у них! (Прислушивается к реву.) Их пение не лишено приятности, немного резко звучит, но есть в нем какая-то своеобразная прелесть! Ах, если бы и я мог так. (Пытается подражать.) Агх! Агх! Брр. Нет, не то. Попробуем еще, погромче! Агх! Агх! Брр! Нет-нет, совсем не то, слабо, Никакой мощи в голосе. У меня не получается рева. А только вой. Агх! Агх! Вой — это совсем не рев. Зачем же теперь раскаиваться, надо было идти за ними вовремя... Теперь уже поздно — увы! Я чудовище, чудовище! Мне уже никогда не стать носорогом, никогда, никогда! Я не могу измениться. Я бы так хотел, так хотел, но не могу. Я больше не могу на себя смотреть, мне стыдно! (Поворачивается спиной к зеркалу.) Я так уродлив! Горе тому, кто хочет сохранить своеобразие! (Вздрогнув, застывает на месте.) Ну что ж, делать нечего! Буду защищаться! Один против всех! Где мое ружье, ружье мое! (Поворачивается лицом к стене, на которой видны головы носорогов. Кричит.) Один против всех! Я буду защищаться, буду защищаться! Один против всех! Я последний человек, и я останусь человеком до конца! Я не сдамся!
Ионеско: Под конец нас оставалось всего трое или четверо, кто еще сопротивлялся, не с оружием в руках, а морально, этому заражению. Кто не принимал его — скорее даже и не умом, а стихийно, всем своим существом
Как будто бы сущность фашизма - в антисемитизме. Антисемитизм - это личная причуда, личная патология Гитлера, присущая, к сожалению, и по сей день немалому количеству полулюдей. Но связь фашизма с антисемитизмом случайна.Фашизм - это фабрика по производству строгих, печальных и стойких сверхлюдей, несущих бремя ответственности за счастливое, резвое, работящее, безмятежно плодящееся быдло.В его собственном представлении, во всяком случае.
Pirron: Как будто бы сущность фашизма - в антисемитизме. Антисемитизм - это личная причуда, личная патология Гитлера, присущая, к сожалению, и по сей день немалому количеству полулюдей. Но связь фашизма с антисемитизмом случайна.Фашизм - это фабрика по производству строгих, печальных и стойких сверхлюдей, несущих бремя ответственности за счастливое, резвое, работящее, безмятежно плодящееся быдло.В его собственном представлении, во всяком случае.
Все-таки, Пиррон, Вы не можете избежать категоричности в Ваших суждениях. Откуда такой апломб, такая уверенность в своих суждениях - словно Вы все видели и все знаете и побывали в шкуре убиенных и затравленных?
Анисемитизм - личная причуда (слово-то какое!) Гитлера!? Значит, на пртяжении веков антисемитизм всегда был причудой какого-то тирана?
А так во всем мире, скажем, в Польше, Литве, на Украине,- перечислять? - все было в порядке..
Сказали бы Вы про личную причуду тем, кого не вернешь, или тем, кто чудом выжили!.. Ах, я даже побоюсь представить, что с Вами бы сделали.
И так говорите Вы, образованный и рафинированный человек. Честное слов, мне грустно...
"Связь фашизма с антисемитизмом случайна". Ну и изречение! Тянет на открытие!
Так Вы хотите сказать, дорогой Лев, что антисемитизм всех времён был порождением фашизма? Пиррон по-сути прав. Антисемитизм существовал в разных проявлениях. Во времена Гитлера он совокупился с безумной и отработанной машиной немецкого фашизма. Остальное - эмоции.
__________________________
Что за смешки в реконструктивный период
Интересно, что меня в приведенных отрывках волнует совсем другое. Не философские вопросы фашизма и антисемитизма (о которых там полфразы), а поведение людей в то жуткое время.
Помимо слова причуда, я употребил и слово патология.Все же остальное в тексте почтенного Льва мне представляется всплеском эмоций, непонятно каким образом связанных с моим постом.То, что фашизм может обходиться без антисемитизма, а антисемитизм - без фашизма, в общем-то, довольно очевидно.
Michail Wolopasoff: Так Вы хотите сказать, дорогой Лев, что антисемитизм всех времён был порождением фашизма? Пиррон по-сути прав. Антисемитизм существовал в разных проявлениях. Во времена Гитлера он совокупился с безумной и отработанной машиной немецкого фашизма. Остальное - эмоции.
Слово "фашизм" не было, но сам фашизм был всегда. И шел он рука об руку с антисемитизмом.
Не знаю, насколько Вы или Пиррон можете судить об антисемитизме, но могу сказать Вам, что я в течение семи лет работал в Нью-Йорке в организации помогающей тем евреям, которые выжили в Холокосте. Знал я хорошо и евреев во Франции и в Израиле. Знал не поверхностоно - по фильмам и кнгигам, а глубоко.Да, немцы поставили уничтожение евреев на промышленную основу. Да, немцев и итальянцев первых стали называть фашистами.Но почва была подготовлена веками. В Литве в начале века, например, евреям, взрослым и детям, отрубали головы на улицах - именно тогда началось бегство литовских евреев из страны. Об этоя я слышал из разговоров с теми, кто приехал в США,или кто родился в Америке от родителей, которые бежали. А Бабий Яр делался руками украинских националистов.Делался с удовольствием, добровольно. Они бы наверное, удивились, если бы кто-то тогда назвал их фашистами. Что они, если следовать рассуждениям Пиррона, подчинялись "причуде" Гитлера.
Отмечу такое наблюдение. Говоря с людьми, проведшими годы в концлагерях, я слышал такое: самыми худшими были не немцы, а люди других народностей, помогавшими гитлеровцам уничтожать евреев. Все они говорили именно так. А к Гитлеру они не имели никакого отношения.
То есть их "философия" была отражением фашизма, а не желанием потрафлять "причуде" фюрера!
Не надо, Миша, впадать в болезнь "всезнания". Надо иметь жизненный опыт, чтобы судить о прошлом, чтобы понимать настоящее. А выяснять кто прав, я или Пиррон, что ж пожалуйста, если Вам нравится соревноваие, то s'il vous plait!
А если короче, то антисемитизм это лакмусовая бумажка фашизма. Можно ли представить фашиста, который любит евреев?
А про эмоции. Да, я человек эмоциональный. Особенно, когда люди несут полную чушь - причем по проблеме, к которой они сами отношения не имеют. Но рассуждают "с ученым видом знатока".
Да и постарше, я, видимо, Вас. Так что повидал в жизни побольше.
Pirron: А что вы вообще понимате, Лев, под фашизмом?
А Вы, что, сами разве не знаете? Откройте книжки и почитайте. Такое впечатление, что мне задает вопрос человек, который только что появился на свет. Вы уж извините.
Pirron: А что вы вообще понимате, Лев, под фашизмом?
А Вы, что, сами разве не знаете? Откройте книжки и почитайте. Такое впечатление, что мне задает вопрос человек, который только что появился на свет. Вы уж извините.
Извините, Лев, но из ваших сумбурных рассуждений вообще-то следует, что вы сами этих книжек еще не читали и вообще над этим вопросом ни разу не задумывались. Так что если бы вы определили, что вы понимаете под фашизмом, это внесло бы в нашу дискуссию определенную ясность и сделало бы ее осмысленной.
Pirron: А что вы вообще понимате, Лев, под фашизмом?
А Вы, что, сами разве не знаете? Откройте книжки и почитайте. Такое впечатление, что мне задает вопрос человек, который только что появился на свет. Вы уж извините.
Пиррон, Вы меня уж извините но объясните, что Вы сами написали:
"Вот именно поэтому в этом мире не должно быть ни церквей, ни мечетей, ни пагод, ни синагог".
Вы не заметили, что Вас поддерживает Чич?
Если Вы скажите, что Вы пошутили, и что я не понял Вашу шутку, то это будет самая плохая Ваша шутка.
Книги я читал, и Вы их читали, несомненно. В дискуссии нет необходимости. И уверен, что мы понимаем что такое фашизм достаточно однозначно.
Но Вы, сами не отдавая себе отчета, написали что-то такое, что несомненно затронуло меня, и без сомнения, вызвало бы по меньшей мере непрятие тех, кто хорошо знает, и главное, чувствует весь трагизм истории еврейского народа.
А насчет сумбура, то этот сумбур Вы культивируете в себе. Не знаю, с какой целью.
Так что соберитесь с мыслями и при этом расслабтесь
Насчет церквей и всего прочего я не пошутил. Что касается фашизма, то существует классическое определение Муссолини, но сейчас я не могу его дословно воспроизвести. Сущность же гитлеровской идеологии, согласно его собственным высказываниям, заключается в последовательном антиэгалитаризме. Природа создает людей неравными. Государственное устройство должно отражать это естественное неравенство. Люди делятся самой природой на господ и рабов.Необходимо, чтобы власть полностью была сосредоточена в руках тех, кто рожден повелевать.Все элементы демократии, противоречащие этому принципу, должны быть уничтожены.Все это связывается с расизмом и национализмом. Господином, так уж распорядилась природа, может быть только ариец. Поэтому нужно блюсти чистоту арийской крови,стремясь в идеале, при помощи целенаправленной селекции, к превращению всего немецкого народа в народ господ, повелевающий теми народами, которые по воле самой природы должны повиноваться. Как вы сами видите, антисемитизм с основной, антиэгалитарной и антииндивидуалистской, идеей связан здесь весьма искусственно - собственно, их связывает в этой идеологии только личная патология Гитлера. На самом деле обе идеи могут существовать и саомстоятельно.
Лев, в социально-политических вопросах Вы показали себя полным дилетантом и возраст тут, к сожалению, хорошей службы Вам не сослужил. Но я очень рад, что Вы глубоко сочувствуете нашему с Пирроном народу.
__________________________
Что за смешки в реконструктивный период
ЛХаритон: А если короче, то антисемитизм это лакмусовая бумажка фашизма. Можно ли представить фашиста, который любит евреев?
Раса! Это чувство, а не действительность: на девяносто пять процентов, по крайней мере, — это чувство. Ничто никогда не заставит меня поверить, что сегодня существуют биологически чистые расы. Достаточно забавно, что ни один из тех, кто провозгласил «величие» тевтонской расы, не был германцем. Гобино был француз, Хьюстон Чемберлен — англичанин, Вольтман — еврей, Лапуж — француз. (С) Бенито Муссолини
последний "герой белой расы" Андрес Брейвик открыто симпатизирует Израилю и евреям, как единственному оплоту цивилизации на ближнем востоке. и не менее открыто поносит Адольфа Гитлера за антисемитизм.
- Что поделаешь, привычка, - ответил Кац. - Иногда я даже ловлю себя на богохульстве. Швейк, налейте господину фельдкурату. Поверьте, я ругаюсь так же богом, крестом, небом и причастием. Послужите-ка на военной службе с мое - и вы до этого дойдете. Это совсем нетрудно, а нам, духовным, все это очень близко: небо, бог, крест, причастие, и звучит красиво, и вполне профессионально. Не правда ли? Пейте, коллега!
Бывший законоучитель машинально выпил. Видно было, что он хотел бы возразить, но не может. Он собирался с мыслями.
- Выше голову, уважаемый коллега, - продолжал Кац, - не сидите с таким мрачным видом, словно через пять минут вас должны повесить. Слыхал я, что однажды в пятницу, думая, что это четверг, вы по ошибке съели в одном ресторане свиную котлету и после этого побежали в уборную и сунули себе два пальца в рот, чтобы вас вырвало, боясь, что бог вас строго покарает. Лично я не боюсь есть в пост мясо, не боюсь никакого ада. Пардон! Выпейте! Вам уже лучше?.. А может быть, у вас более прогрессивный взгляд на пекло, может быть, вы идете в ногу с духом времени и с реформистами? Иначе говоря, вы признаете, что в аду вместо простых котлов с серой для несчастных грешников используются папиновы котлы, то есть котлы высокого давления? Считаете ли вы, что грешников поджаривают на маргарине, а вертела вращаются при помощи электрических двигателей? Что в течение миллионов лет их, несчастных, мнут паровыми трамбовками для шоссейных дорог; скрежет зубовный дантисты вызывают при помощи особых машин, вопли грешников записываются на граммофонных пластинках, а затем эти пластинки отсылаются наверх, в рай, для увеселения праведников? А в раю действуют распылители одеколона и симфонические оркестры играют Брамса так долго, что скорее предпочтешь ад и чистилище?
Это я к тому, что сегодня мы в кои веки собрались на концерт. В первой части будут играть скрипичный концерт, во второй - симфонию; и то, и другое - Брамса.
Michail Wolopasoff: Лев, в социально-политических вопросах Вы показали себя полным дилетантом и возраст тут, к сожалению, хорошей службы Вам не сослужил. Но я очень рад, что Вы глубоко сочувствуете нашему с Пирроном народу.
Вы знаете, Миша, что я сочувствую, потому что это от души, потому что я являюсь, как Вы написали, дилетантом. А если бы я был профессионалом, то, уверен, писал бы такие разъяснительные письма, как Пиррон, от которых не то воротит, не то становится страшно.
Pirron: Насчет церквей и всего прочего я не пошутил. Что касается фашизма, то существует классическое определение Муссолини, но сейчас я не могу его дословно воспроизвести. Сущность же гитлеровской идеологии, согласно его собственным высказываниям, заключается в последовательном антиэгалитаризме. Природа создает людей неравными. Государственное устройство должно отражать это естественное неравенство. Люди делятся самой природой на господ и рабов.Необходимо, чтобы власть полностью была сосредоточена в руках тех, кто рожден повелевать.Все элементы демократии, противоречащие этому принципу, должны быть уничтожены.Все это связывается с расизмом и национализмом. Господином, так уж распорядилась природа, может быть только ариец. Поэтому нужно блюсти чистоту арийской крови,стремясь в идеале, при помощи целенаправленной селекции, к превращению всего немецкого народа в народ господ, повелевающий теми народами, которые по воле самой природы должны повиноваться. Как вы сами видите, антисемитизм с основной, антиэгалитарной и антииндивидуалистской, идеей связан здесь весьма искусственно - собственно, их связывает в этой идеологии только личная патология Гитлера. На самом деле обе идеи могут существовать и саомстоятельно.
Спасибо. Вы все очень хорошо разъяснили. И многое мне стало ясно.
Михаил Себастьян: Называй меня как угодно, я чувствую себя здешним, я человек с Дуная, Дунай - часть моего существа
Михаил Себастьян: I was born in Romania, and I am Jewish. That makes me a Jew, and a Romanian. For me to go around and join conferences demanding that my identity as a Jewish Romanian be taken seriously would be as crazy as the Lime Trees on the island where I was born to form a conference demanding their rights to be Lime Trees. As for anyone who tells me that I'm not a Romanian, the answer is the same: go talk to the trees, and tell them they're not trees.
Там любопытная история. В 34м Себастьян написал эссе (роман?) под название "За две тысячи лет", из которого взяты и цитаты, приведённые выше. В то время популярной фигурой (мыслитель, философ, математик, журналист) в Румынии был Нае Ионеску (другой Ионеску); молодёжь (включая Себастьяна) была его "учениками". И вот Себастьян попросил Ионеску написать предисловие к книжке. Ионеску (неожиданно для автора) написал антисемитское предисловие, Себасьян его не выкинул, и в этом виде книжка и вышла в печать. Кроме общих вещей про евреев и Христа и т.д. Ионеску писал в стиле, мол, тоже мне здешний с Дуная, не трожь Дунай, инородец. Интересно, как всё повторяется.
У Галича (другие причины, но местами те же ощущения автора)
Как же странно мне было, мой Отчий Дом,
Когда Некто с пустым лицом
Мне сказал, усмехнувшись, что в доме том
Я не сыном был, а жильцом.
Угловым жильцом, что копит деньгу -
Расплатиться за хлеб и кров.
Он копит деньгу, и всегда в долгу,
И не вырвется из долгов!
- А в сыновней верности в мире сем
Клялись многие - и не раз! -
Так сказал мне Некто с пустым лицом
И прищурил свинцовый глаз.
Michael_S: Я так понял, у вас в театре - "Безымянная звезда"?
Нет, в этот раз мы ставим небольшие вещи Чехова. А тут я продемонстрировал полёт ассоциаций. Началось всё с поста Чича о том, что государство Тувалу подписало соглашение о безвизовом режиме с Абхазией. Эта новость вдохновила и Сэда. Я решил посмотреть, что это за государство, дальше вспомнилась сценка из фильма. Для того, чтобы процитировать аккуратно, пришлось найти текст пьесы; в процессе поисков личность автора (прежде ничего о нём не знал) меня заинтересовала, и понеслась.
А в раю действуют распылители одеколона и симфонические оркестры играют Брамса так долго, что скорее предпочтешь ад и чистилище?
Это я к тому, что сегодня мы в кои веки собрались на концерт. В первой части будут играть скрипичный концерт, во второй - симфонию; и то, и другое - Брамса.
Оказывается, на таком же концерте в Чикаго пару дней назад подрались два любителя классической музыки. Вот тут детали. Что странно, поскольку вторая симфония Брамса к таким эмоциям не располагает, это пасторальная музыка, под которую моя жена со вкусом поспала.
- Что это вы пишете только грустную музыку?- сказал однажды издатель молодому композитору Брамсу.- Напишите что-нибудь веселое.
- Попробую,- ответил Брамс.
Через несколько дней он пришел в издательство с большим свитком.
- Ну, получилось?- спросил издатель.
- Не знаю,- сказал Брамс и протянул ноты.
Новое произведение называлось так: "Весело я ухожу в могилу".
Только благодаря критикам, восхваляющим в наше время грубые, дикие и часто бессмысленные для нас произведения древних греков: Софокла, Эврипида, Эсхила, в особенности Аристофана, или новых: Данта, Тасса, Мильтона, Шекспира; в живописи — всего Рафаэля, всего Микеланджело с его нелепым «Страшным судом»; в музыке — всего Баха и всего Бетховена с его последним периодом, стали возможны в наше время Ибсены, Метерлинки, Верлены, Малларме, Пювис де Шаваны, Клингеры, Бёклины, Штуки, Шиейдеры, в музыке — Вагнеры, Листы, Берлиозы, Брамсы, Рихарды Штраусы и т. п., и вся эта огромная масса ни на что не нужных подражателей этих подражателей.
Тот, кто начинает Шекспиром, неизменно заканчивает Брамсом.
