Раз уж пошла речь об Оруэлле то все ведь сбывается... ненависть между странами, постоянная ложь в СМИ про те страны, с которыми идет вражда... США и Китай отличились по вопросам массовой слежки и контроля за населением техническими средствами, в России тоже была бы такая же слежка, да технические мощности слабоваты... в некоторых странах жестко регламентируются семейные отношения, особенно между мужчиной и женщиной, чтобы свести их к минимуму. Эта подчеркнутая бесполость - ведь тоже была в провидческом романе Оруэлла.
__________________________
Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй
mickey: Вот именно. Какие "мыслепреступления"? Публичные призывы к преступлениям или одобрение преступлений сами являются преступлениями в уголовных кодексах любых нормальных стран.
Преступные призывы и "одобрение" - совершенно разные вещи. В стране, где существует действительная свобода слова (таких сейчас очень мало, но есть, например, США), одобрять можно совершенно что угодно, и даже преступные призывы подлежат наказанию лишь если можно установить их связь с действительным совершением преступления. Являются ли США "нормальной страной" в твоём понимании? Впрочем, и в большинстве стран, где свобода слова ограничена, "одобрение преступлений" не криминализовано, кроме отдельных чётко оговоренных случаев (терроризм, например).
Если же ты почитаешь конец статьи по ссылке, там предлагаются широчайшие запреты по идеологическому признаку (вообще не имеющие отношения к каким бы то ни было преступлениям, кроме как в воспалённом воображении экс-комсорга), далеко превосходящие даже те, которые существуют сейчас.
Evgeny Gleizerov: Если же ты почитаешь конец статьи по ссылке, там предлагаются широчайшие запреты по идеологическому признаку (вообще не имеющие отношения к каким бы то ни было преступлениям, кроме как в воспалённом воображении экс-комсорга), далеко превосходящие даже те, которые существуют сейчас.
Да всё это (не буквально, всегда смотреть конкретно) надо было ещё в 1991 сделать.
__________________________
Audiatur et altera pars
Если идёт спецоперация, которую Генассамблея ООН осудила 141 голосами против 5, МУС тоже дал ряд жёстких определений, то призыв к ней и одобрение её - одно и то же.
Evgeny Gleizerov: Если же ты почитаешь конец статьи по ссылке
Эту статью не читал. Она совершенно не актуальна (2009 год - это вообще позапрошлая жизнь).
Насчет США не скажу, но вообще-то эта страна - во многих аспектах исключение, а их демократия родом с 18 века, которая, конечно, сыграла огромную, выдающуюся роль в мировой истории, во многом устарела, и я об этом не раз писал на форуме. Есть ли другие развитые страны, где можно публично одобрять преступление?
mickey: Насчет США не скажу, но вообще-то эта страна - во многих аспектах исключение, а их демократия родом с 18 века, которая, конечно, сыграла огромную, выдающуюся роль в мировой истории, во многом устарела, и я об этом не раз писал на форуме.
Абсолютно согласен. У меня была редкая возможность выбрать, где жить. И я выбрал не США, совершенно осознанно.
__________________________
Audiatur et altera pars
Да, Миша, вот лучшее из попадавшихся мне популярных (просто на пальцах) разъяснений, что такое свобода слова и зачем она нужна людям.
Также весьма рекомендую обсуждение в комментах. Там есть и про послевоенную денацификацию, о которой, как я вижу, у некоторых коллег довольно фантастические представления.
Далее, в Германии закон о запрете одобрения или отрицания преступлений нацизма принят в 1985 г., во Франции - в 1990, в Венгрии - в 2010, в Бельгии - в 1995.
Закон о запрете одобрения или похвал нацистскому режиму в целом (то есть типа: преступлений не отрицаю и не оправдываю, но вообще правильный режим) принят в Германии только в 2000-х.
Это слишком поздно для послевоенной денацификации.
Гитлера хвалить и обелять нельзя, а Пол Пота или Ленина можно. И Бокассу можно, и геноцидный режим в Руанде можно.
Я, как и Швейк, никогда не сравниваю, и от юриспруденции далёк.
Но все-таки слыхал давным-давно простое объяснение, почему в уголовных кодексах некоторых республик СССР* были статьи, которых не было, скажем, в УК РСФСР.
*Позднего, позднего, как тут любят подчеркивать. Всюду опоздавшего.
Evgeny Gleizerov: Там есть и про послевоенную денацификацию, о которой, как я вижу, у некоторых коллег довольно фантастические представления.
Далее, в Германии закон о запрете одобрения или отрицания преступлений нацизма принят в 1985 г., во Франции - в 1990, в Венгрии - в 2010, в Бельгии - в 1995.
Закон о запрете одобрения или похвал нацистскому режиму в целом (то есть типа: преступлений не отрицаю и не оправдываю, но вообще правильный режим) принят в Германии только в 2000-х.
Это слишком поздно для послевоенной денацификации.
Да речь и не об этих законах вовсе. Я вот не могу написать подробно пока.
__________________________
Audiatur et altera pars
" ... На спектакль в Большой театр 6 марта 1918 года прибыли трое военных — члены президиума Московского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Они расположились в Царской ложе, щелкали семечками, балагурили о революционных делах, изредка поглядывая на сцену, где шло представление. Один из членов при этом не выпускал из рук револьвера, демонстрируя богобоязненной московской публике свою боевую мощь.
Но, видно, «царственные особы» не на шутку рассердили своей манерой поведения московский люд, и в антракте второго действия в Царскую ложу с первого и второго ярусов посыпались гнилые яблоки, недоеденные бутерброды и всякая иная, попавшаяся под руку мелочь. Из партера кричали: «Долой! Запоганили Царскую ложу!» Из бельэтажа: «Вон! Изменники! Предатели!» Публика свистела и аплодировала, зло разглядывая своих оторопевших повелителей. Шум прекратился лишь с поднятием занавеса.
Члены президиума Московского Совета, а это были Артишевский, Рудзинский и Брыков, приказали караульным солдатам перекрыть все выходы и в следующем антракте занялись мщением за свой конфуз — арестами наиболее подозрительных. Попались три девицы, трое солдат без удостоверений личности и двое служащих. Их отправили в тюрьму и, промариновав две недели, приступили к допросам.
Арестованные как один уверяли следователя Приворотского о своем удивлении некорректным поведением публики в театре, божились, что сами весь антракт просидели тихо, даже пытались приостановить буйство; просили поверить, что они не видят ничего предосудительного в том, что члены президиума расположились в Царской ложе. «Протесты зрителей по этому поводу нахожу неясными», — заявил обвиняемый Валентин Обухов. «Театр вообще не место для политических демонстраций», — доказывал свою непричастность к дебошу обвиняемый Иван Свищев. «Демонстрации по отношению сидевших в Царской ложе не сочувствую», — попросил занести в протокол обвиняемый Иван Скосырев.
За недоказательством дело прекратили. Ведь если судить, так всю публику. Да что публику — всю Москву. Но арестованных выпустили лишь после уплаты трех тысяч рублей каждым. В столь немалую сумму была оценена поруганная честь новоявленных обладателей Царской ложи. Для сравнения заметим, что новые рабочие сапоги в то время на Сухаревке стоили 150 рублей, а мешок картошки — 80 рублей. ..."
Источник: "Повседневная жизнь России в заседаниях мирового суда".
Михаил Вострышев. По документам ЦГАМО, фонд 4613, опись 1, дело 282.
27 мая 1703 года, в день Святой Троицы, в устье реки Невы на Заячьем острове Петром I была заложена крепость. Именно этот день считается днём основания Санкт-Петербурга.
... «Господин! господин! не надобно ли вам цветов?..» Этот голос, прервав нить идей моих, мог бы чрезмерно рассердить меня, если бы он был не женский; но я, по старой привычке, все еще не умею сердиться на женщин... Смотрю и вижу сельскую невинность, которая, остановясь перед окном моего низенького домика, показывает мне букет свежих ландышей. Встаю с кресел, как молодой человек (ибо у меня еще нет подагры), даю деньги, беру цветы, нюхаю их и снова ищу в голове мыслей... Но чего лучше? этот букет может быть темою... Без сомнения!.. Задумываюсь на минуту и восклицаю: «Слава нынешнему просвещению и великим успехам его в Москве белокаменной!»
Так на моей памяти образовалась в нашей столице сия новая отрасль торговли; на моей памяти стали продавать здесь ландыши. Если докажут мне, что в шестидесятых годах хотя один сельский букет был куплен на московской улице, то соглашаюсь бросить перо свое в первый огонь, который разведу осенью в моем камине... Из чего мы, философы, заключаем, что московские жители просветились; ибо любовь к сельским цветам есть любовь к Натуре, а любовь к Натуре предполагает вкус нежный, утонченный искусством. Как первые приемы философии склоняют людей к вольнодумству, а дальнейшее употребление сего драгоценного эликсира снова обращает их к вере предков, так первые шаги общежития удаляют человека от Натуры, а дальнейшие снова приводят его к ней. Старинные русские бояре не заглядывали в деревню, не имели загородных домов и не чувствовали ни малейшего влечения наслаждаться природою (для которой не было и самого имени в языке их); не знали, как милы для глаз ландшафты полей и как нужен для здоровья деревенский воздух... Правда, что они были здоровее нашего, но это неизъяснимое чудо!.. О варварство! они гуляли только в своих огородах, где, сидя под тению черемухи, пивали холодный мед из стоп оловянных; не имели даже и цветников; в глаза не знали великолепной душистой розы, которую уже во время царя Михаила Феодоровича привез и Москву голштинец Петр Марселлин"! Только при государе Петре Великом знатные начали строить домы в подмосковных, но еще за 40 лет перед сим богатому русскому дворянину казалось стыдно выехать из столицы и жить в деревне. Какая разница с нынешним временем, когда Москва совершенно пустеет летом; когда всякий дворянин, насытившись в зиму городскими удовольствиями, при начале весны спешит в село, слышать первый голос жаворонка или соловья! А кто должен остаться в Москве, тот желает, по крайней мере, переселиться за город; число сельских домиков в окрестностях ее год от году умножается; их занимают не только дворяне, но и купцы. Мне случилось в одной подмосковной деревне видеть крестьянский сарай, обращенный в комнату с диванами: тут в хорошее время года живет довольно богатый купец с своим семейством. В городе у него каменный дом и большой сад, но он говорит: «Что может сравняться летом с приятностию сельской жизни?» Самые ремесленники любят уже веселиться хорошим днем на чистом воздухе. Поезжайте в воскресенье на Воробьевы горы, к Симонову монастырю, в Сокольники: везде множество гуляющих. Портные и сапожники с женами и детьми рвут цветы на лугах и с букетами возвращаются в город. Мы видали это в чужих землях, а у нас видим только с некоторого времени, и должны радоваться. Еще не так давно я бродил уединенно по живописным окрестностям Москвы и думал с сожалением: «Какие места! и никто не наслаждается ими!», а теперь везде нахожу общество! ...
Н. Карамзин, "Записки старого московского жителя".
Путешествия во времени и другие вселенские новости
На фотографии «конфетный король» Российской империи — Алексей Иванович Абрикосов с супругой Агриппиной. Богатейшие люди страны — владельцы кондитерской фабрики (ныне это концерн «Бабаевский»), сети фирменных магазинов и сахарного завода, держатели собственного банка и страховой компании, — они были известными меценатами. Потому что главной ценностью для обоих была семья, а не деньги: на золотой свадьбе собрались 150 прямых потомков!
В первую очередь Абрикосовы заботились о своих рабочих: для них построили общежитие и организовали систему бесплатных обедов, а для их детей — открыли детский сад.
А в 1889 году Агриппина Александровна — мать 22 (!) детей — учредила и содержала родильный приют на 200 мест. Это был первый частный родильный дом в Москве, где работали самые лучшие врачи и куда принимали всех рожениц, независимо от их сословия.
Кроме этого, семья активно поддерживала нуждающихся: в Москве на деньги Абрикосовых содержались социальные столовые, был построен детский сад для беспризорных детей на 150 мест. Именно они открыли психиатрическую лечебницу (сейчас это больница имени Алексеева), а также одно из зданий Московской консерватории.
Путешествия во времени и другие вселенские новости
135 лет назад родился Владимир Зворыкин - изобретатель, которого называют «отцом телевидения». Гений, которого Советская Россия не удержала. К огромному сожалению для страны. И, скорее всего, к счастью для самого Зворыкина. В мемуарах Владимира Козьмича находим довольно занятный эпизод от 1919 года - т.е. за считанные недели до его отъезда в США:
"Однажды мне пришла повестка с требованием незамедлительно явиться в революционный трибунал. Ничего хорошего она не сулила. Поговаривали, будто другие офицеры, получившие такую повестку, домой после суда не вернулись. Для приговора достаточно было одного обвинения бывшего подчинённого. Явившись по указанному адресу, я не без удивления обнаружил, что трибунал заседает в здании вокзала. Зал был полон людей, в основном солдат. За длинным, покрытым красным сукном столом сидели судьи — двое военных и гражданский. Председательствующий вызвал меня по фамилии, и я вручил ему свою повестку. Порывшись в стопке лежавших перед ним бумаг, судья извлёк какой-то рукописный листок и, пробежав его глазами, объявил, что у него имеется заявление от моего бывшего денщика «товарища Константина», который обвиняет меня в жестоком обращении. Я ушам своим не поверил! Толстый и ленивый Константин был, наверное, самым избалованным денщиком на свете. Он быстро понял, что со мной можно работать спустя рукава, а я его вовремя не приструнил. После революции этот лежебока и вовсе потерял совесть: что-либо делать перестал, пропадал где-то целыми днями, являясь только за жалованьем, которое я продолжал неизменно ему выплачивать.
В совершенной растерянности я спросил судью, в чём именно состоит обвинение, ибо не могу припомнить ни одного случая, когда бы хоть раз жестоко обошёлся с Константином. «Товарищем Константином», — поправил судья, смерив меня полным ненависти взглядом, и попросил пригласить в зал истца. Вошёл Константин и, краснея от смущения, заладил что-то о том, как до революции все офицеры только и делали, что издевались над денщиками. Судья строго прервал его, потребовав привести конкретный пример. Тогда, к моему немалому изумлению, Константин рассказал, как я издевался над ним, заставляя часами считать в «какую-то трубочку». Речь, конечно же, шла об экспериментах с беспроводным телефоном. Но взглянув на судей, я понял, что объяснить им это будет непросто: все трое верили каждому слову Константина, на глазах наливаясь праведным гневом.
Вдруг с задних рядов поднялся человек и с разрешения председательствующего обратился ко мне с вопросом: не была ли эта «трубочка» микрофоном, и правильно ли он догадался, что я вёл настройку радиотелефона? Получив подтверждение, он разразился страстной речью в мою защиту, обозвав Константина «беспросветным невеждой», который, вместо того чтобы благодарить судьбу, подарившую ему возможность принять участие в разработке одного из самых передовых открытий XX века, обвиняет меня в жестокости. Обращаясь попеременно то к судейской тройке, то к собравшимся, этот незнакомый мне человек говорил до того убедительно, что в зале поднялся ропот, а судьи начали перешёптываться. Наконец, председательствующий объявил, что иск «товарища Константина» отклонён, и что я могу быть свободен. После чего, повернувшись в сторону Константина, он прошипел: «Уйди с глаз, и чтобы духу твоего здесь больше не было». Недели через две Константин, как ни в чём не бывало, явился ко мне за жалованьем и, получив его, тут же снова исчез".
Кстати, немногие знают, что на склоне лет Владимир Козьмич разочаровался в своем изобретении: «Это чудо, которое превратилось в чудовище… Я создал монстра, способного промыть мозги всему человечеству. Это чудовище приведет нашу планету к унифицированному мышлению…
Ты оцениваешь действительность по тем, кого видишь на экране, кого слушаешь. Иногда ты споришь с ним, возражаешь и даже, кажется, побеждаешь в споре. Но это – только видимость. Главный – тот невидимый, кто нажимает на кнопки. Это он определяет, кого показывать и что говорить для достижения своих целей. Я в ужасе от пошлости и насилия, которые пришли в наши дома вместе с голубым экраном. Это заставило меня думать: а стоило ли ради этого создавать телевидение? Во всяком случае, смотреть его я почти перестал».
«Лучшая деталь в телевизоре, - добавлял Зворыкин с иронией, - это – выключатель».
9 августа 1602 года, произошла, по сути, первая "утечка мозгов" из Москвы. В этот день из Первопрестольной в Лондон выехали четверо юношей, детей боярских из семей дьяков. Это были «Микифор Олферьев, сын Григорьев, да Сафон Михайлов, сын Кожухов, да Казарин Давыдов, да Фетька Костомаров», отряженные Борисом Годуновым для «науки латынскому и англинскому и иных разных немецких государств языков и грамот». Заботиться о русских студентах царь поручил «англинскому гостю Ивану Ульянову», то есть Джону Мерику — британскому купцу, который как раз возвращался на родину. В обучении юноши преуспели, но вскоре в Московии началась Смута, а когда она закончилась, то никто из откомандированных домой уже не вернулся. Невозвращенцы Давыдов и Кожухов уплыли по торговым делам в Индию, Костомаров стал королевским чиновником в Ирландии, а Олферьев под именем Микифера Алфери — англиканским священником.
.
Вот поэтому вы меня интересуете не как собеседник, а как типаж.
