Окуджава в своих песнях создает рамочные конструкции, в которые каждый волен поместить собственные картины — свою судьбу, память, произвольные ассоциации. Это особенный метод, позволяющий сказать все, ни о чем не говоря напрямую. Вот почему Окуджава до такой степени у каждого свой, и трактовки его сочинений никогда не совпадают:
О чем, скажем, любимый всеми «Голубой шарик»? Для кого-то — о драме женской судьбы; для кого-то — о том, что истинный смысл жизни внятен только детстве, потом утрачивается, а в старости возвращается. Наконец, возможна трактовка, согласно которой все утраты в жизни ничуть не серьезней, чем потеря голубого шарика: муж ушел, жениха нет, старость близко — «а шарик летит», мир цел. Да, может, вся земля вообще — голубой шарик, улетевший из рук Бога, и вот он плачет теперь, а шарик летит, и ничего не сделаешь.
Это великое искусство — предложить не улов, а невод; соорудить конструкцию, внутри которой любой волен расположиться, чувствуя уникальной и единственно верной именно свою трактовку услышанного.
Давид Самойлов…замечал об этом же: «Слово Окуджавы не точно. Точно его состояние».
Но в этом и заключается поэзия особого рода, по-окуджавовски универсальная: ничто не названо — на все указано. Ничто не описано — все затронуто. Песни Окуджавы — подлинно обо всем и ни о чем: смысл не то чтобы отсутствует — он мерцает.
А как первая любовь….
Есть точное самонаблюдение, которое… универсально: каждый проживает три жизни, три возраста, проходит три круга опыта — юность, зрелость, старость (кому повезет дожить). И в каждом круге — своя главная любовь, война и предательство (обман. Ошибка); собственно, это и есть три ключевых понятия для любой биографии. Первая и вторая любовь похожи, а третья — самая горькая и грозная, сопряженная с постыдной тайной и бегством, потому и «ключ дрожит в замке». Что до войны — в юности война воспринимается как долг и должное, «ничья вина», не о вине надо думать, а о том, как выжить и победить. Зрелость склонна задумываться о причинах, искать виноватых, строить прогнозы. И только старость, уйдя от внешнего, воюет сама с собой и сама себя обличает во всех грехах, и кажется, что твоя вина заметна всем — настолько она горька и очевидна. И если первый обман можно объяснить розовыми туманами юности, ее недальновидностью и склонностью к самогипнозам, если второй можно объяснить самообольщениями сильной, творческой зрелости, то третьему нет прощения: тут-то обманывается знающий, и обманывается сознательно.
Окуджава в своих песнях создает рамочные конструкции, в которые каждый волен поместить собственные картины — свою судьбу, память, произвольные ассоциации. Это особенный метод, позволяющий сказать все, ни о чем не говоря напрямую. Вот почему Окуджава до такой степени у каждого свой, и трактовки его сочинений никогда не совпадают
Простите, Женя, но мне кажется, что эти слова ни о чем. Во множестве произведений читатель вправе искать - и находить - свой смысл, но при этом, скажем, одни стихи нас волнуют, другие оставляют равнодушными. Например, у Вознесенского есть такое стихотворение:
Ночь
Сколько звезд!
Как микробов
в воздухе.
При желании тут можно выискать глубокий философский смысл: поэт говорит о том, что в мире силы добра и зла уравновешивают друг друга. Но беда в том, что желания этот смысл искать не возникает (во всяком случае, у меня). И вообще... Вот тут загадка и заключена: почему в одном случае произведение затрагивает, а в другом нет. Попытки объяснить эту загадку рационально ("рамочные конструкции") всегда обречены на неудачу.
ИМХО, разумеется.
СС: Во множестве произведений читатель вправе искать - и находить - свой смысл
Есть символизм, а есть и акмеизм с его провозглашаемой точностью слов и образов. Искать смыслы каждый вправе, но сколько разных смыслов можно найти в теореме Вейерштрасса?
СС: Во множестве произведений читатель вправе искать - и находить - свой смысл
Есть символизм, а есть и акмеизм с его провозглашаемой точностью слов и образов. Искать смыслы каждый вправе, но сколько разных смыслов можно найти в теореме Вейерштрасса?
Точность слов и образов не препятствует исканию смыслов.
В здании ЮНЕСКО в Париже есть фреска Пикассо. На фреске есть знаменитая фигура человека, летящего вниз головой. Я спросил Пикассо, что это означает.
— Искусствоведы исписали тонны бумаги, объясняя символику этой фигуры. Одни говорят, что это падение Икара. Другие — низвержение Люцифера с небес.
Пикассо наклонился и вполголоса закончил:
— Только между нами, Кусто: я просто хотел изобразить ныряльщика.
СС: Вот тут загадка и заключена: почему в одном случае произведение затрагивает, а в другом нет. Попытки объяснить эту загадку рационально ("рамочные конструкции") всегда обречены на неудачу.
Согласен. Быков правда не пишет, что "рамочные конструкции" объясняют всё, он просто пытается проанализировать поэтический метод Б.Ш. и описывает результаты своих наблюдений.
jenya:Быков правда не пишет, что "рамочные конструкции" объясняют всё, он просто пытается проанализировать поэтический метод Б.Ш. и описывает результаты своих наблюдений.
Мне кажется, уж простите, Женя, что это не анализ, а общее место. Применимое ко всем, а не только к Окуджаве.
jenya:Быков правда не пишет, что "рамочные конструкции" объясняют всё, он просто пытается проанализировать поэтический метод Б.Ш. и описывает результаты своих наблюдений.
Мне кажется, уж простите, Женя, что это не анализ, а общее место. Применимое ко всем, а не только к Окуджаве.
Ну я вроде бы выше попытался аргументировать, почему я так не считаю :)
Ну, возьмем простой пример - песню Высоцкого "Спасите наши души". Есть точно и однозначно изложенная история, никакого символизма. А все равно смыслы можно искать.
jenya:Быков правда не пишет, что "рамочные конструкции" объясняют всё, он просто пытается проанализировать поэтический метод Б.Ш. и описывает результаты своих наблюдений.
Мне кажется, уж простите, Женя, что это не анализ, а общее место. Применимое ко всем, а не только к Окуджаве.
как по мне, так тут вот какая штука - применимо оно, конечно, ко всем, как и многие другие общие моменты для искусства. но имеет значение, насколько автор пользуется этим общим моментом, и делает ли он что либо для того, что бы возможно сузить рамки толкований собственного текста - либо, наоборот, оставляет лица на полотнах с принципиально необщим выражением.
Спасибо за тёплые слова. Я вырос в заперти, не то что в школу - на улицу выходить не мог. В полутёмном чулане, при свете подслеповатой лампочки Ильича, читал те книги, которые разделили со мной судьбу заключенного. Пушкина и Лермонтова среди них не нашлось. А вот стихи Селифана Русло-Скаберцини запомнились навсегда. Приведу маленький отрывок из его поэмы "Вайлд-Вест":
Всё то-же небо голубое
Всё тот-же в ножнах револьвер
Играют партию ковбои
Дуз-Хотимирский - Чеховер
__________________________
Что за смешки в реконструктивный период
Кто я? Понятий вереница
Пытливый ум ведёт в тупик
А смерть - всевидящая птица
А в каждом мальчике - старик...
Михаил, как здорово, что вы здесь поместили это свое стихотворение! Надеюсь увидеть и другие ваши "серьезные" поэтические творения. То, что все они (как и это) будут совершенны по форме - ни сколько не сомневаюсь.
Интересно, как давно вы его написали и нет ли у вас желания его немного доработать?
Михаил, как здорово, что вы здесь поместили это свое стихотворение! Надеюсь увидеть и другие ваши "серьезные" поэтические творения. То, что все они (как и это) будут совершенны по форме - ни сколько не сомневаюсь.
Интересно, как давно вы его написали и нет ли у вас желания его немного доработать?
(А почему "доску", а не "доски"?)
Сэд, на самом деле, это не моё... Мой удел - Кладенец, мой Альма Матер - тухис. Написал за десять минут перед публикацией. Есть необходимость подработать, конечно. Но нет желания. Меня несёт вперёд, как псевдо Лорен Дитрих Козлевича по ухабам Арбатова.
А вот о "доску" или "доски"... Тут дело принципа. Это была особая, последняя доска. Доска, навсегда отделившая тело, ещё недавно протирающее брюки фабрики "Красный Плющ" от неба, по которому несутся облака, по мановению кисти Творца сбившиеся в образ бабушки Долорес Ибаррури. Этот образ пленил меня во время стихотворного процесса.
Ради Вас напишу и о досках во множественном числе:
Ох уж эта доска, ох доска почёта
На неё повесили меня
Запиши начальник, просто для учёта
Я рассказ веду свой, не кляня
Хоть другой, быть может, проклинал бы доски
Крепким матом доски закреплял
Ну а я не буду, мне б вернутся к соске
Я быстрее к соске бы припал
Припев:
Эх Машка, Машка, соска без кармашка
__________________________
Что за смешки в реконструктивный период
jenya:Быков правда не пишет, что "рамочные конструкции" объясняют всё, он просто пытается проанализировать поэтический метод Б.Ш. и описывает результаты своих наблюдений.
Мне кажется, уж простите, Женя, что это не анализ, а общее место. Применимое ко всем, а не только к Окуджаве.
как по мне, так тут вот какая штука - применимо оно, конечно, ко всем, как и многие другие общие моменты для искусства. но имеет значение, насколько автор пользуется этим общим моментом, и делает ли он что либо для того, что бы возможно сузить рамки толкований собственного текста - либо, наоборот, оставляет лица на полотнах с принципиально необщим выражением.
Честный человек
должен прямо смотреть в глаза.
Почему - неизвестно.
Может быть, у честного человека
заболели глаза и слезятся?
Может быть, нечестный
обладает прекрасным зрением?
Почему-то в карательных службах
стольких эпох и народов
приучают правдивость и честность
проверять по твердости взгляда.
Неужели охранка,
скажем, Суллы имела право
разбирать нечестных и честных?
Неужели контрразведка,
например, Тамерлана
состояла из моралистов?
Каждый зрячий имеет право
суетливо бегать глазами
и оцениваться не по взгляду,
не по обонянью и слуху,
а по слову и делу.
Британским ученым удалось опровергнуть известную теорию о том, что лжеца можно узнать по глазам. Долгое время существовало мнение, что если человек смотрит вверх и вправо, то он врет, а если вверх и влево - значит, говорит правду. Как сообщает ТСН, ученые из Эдинбургского университета и университета Харфордшир провели ряд исследований и доказали, что это миф.
Дело было в 1974 году. Мы с Женей Евтушенко приехали в Одессу в составе унылой писательской делегации. Женя услышал по вражескому радио, что начинающий одесский поэт Борис Херсонский сжег свой комсомольский билет.
– Надо бы проведать паренька и поддержать его, а то КГБ с него не слезает, – предложил мне Женя, оттащив меня от тучного лирика Поженяна, угощавшего коллег ликером собственного производства.
В тот же вечер мы сидели в гостях у Херсонского. Водка лилась рекой вместе с крамольными речами. Женя совершенно обаял юного поэта, ругая партию, Брежнева и чуть ли не самого Ленина (хотя не так давно к столетию вождя настрочил поэму «Казанский университет»). Крыл матом Союз писателей и грозился из него выйти. Потом потребовал принести свечку и сжег на ней свой писательский билет. Борис глядел на Евтуха с обожанием. Расставаясь, они целовались и плакали, проклиная тоталитарный режим.
Вскоре Евтушенко улетел в Канаду. А мы с Борисом подружились. Гуляли по бульварам, сидели в «Гамбринусе» и однажды зашли в гости к моему многолетнему приятелю Говорухину, работавшему в ту пору на Одесской киностудии. Выпили и закусили. Я под страшным секретом рассказал Славе историю с евтушенковским билетом. Слава с изумлением посмотрел на меня.
– Сёма, – укоризненно произнес он, – ну пацану простительно, а ты как мог купиться, старый олух? Евтух только на моих глазах сжег два своих билета.
Херсонский с ужасом уставился на Говорухина. А тот неспешно раскурил трубку и продолжил:
– Понимаете, какая штука… Евтух приезжает из очередной заграницы, идет в писательский секретариат и заливает: я подарил свой билет Фиделю Кастро. Или: я презентовал билет в качестве сувенира президенту Никсону. Или: Ленин на нашем билете очень понравился моему другу Пабло Пикассо. А кто может быть против Пикассо или Че Гевары? Евтуху говорят: ты молодец и выписывают новые корочки. А он их сжигает в компании доверчивых идиотов, корча из себя диссидента.
Наступила долгая зловещая пауза, по истечении которой Херсонский нехорошо выругался. Слава мягко тронул его за рукав:
– Не спешите с выводами, молодой человек.
Говорухин набил трубку новой порцией табака и завершил свой рассказ:
– Самое странное, что один такой евтуховский билет недавно нашелся. И где бы вы думали?.. В пиджаке несчастного Альенде*. Сам Пиночет достал его из кармана убитого. Я узнал об этом от…
И Говорухин прошептал мне на ухо фамилию весьма высокопоставленного партийного чиновника.
Трубка Славы блеснула золотистым пламенем, и густое ароматное облако накрыло меня и юного диссидентствующего поэта.
