Завидую, кто быстро пишет
и в благости своей не слышит,
как рядом кто-нибудь не спит,
как за стеною кто-то ходит
всю ночь
и места не находит.
Завидую, кто крепко спит,
без сновидений,
и не слышит,
как рядом кто-то трудно дышит,
как не проходит в горле ком,
как валидол под языком
сосулькой мартовскою тает,
а все дыханья не хватает.
Завидую, кто крепко спит,
не видит снов,
и быстро пишет,
и ничего кругом не слышит,
не видит ничего кругом,
а если видит,
если слышит,
то все же пишет о другом,
не думая,
а что же значит,
что за стеною кто-то плачет.
Как я завидую ему,
его уму,
его отваге,
его перу,
его бумаге, чернильнице,
карандашу!
А я так медленно пишу,
как ношу трудную ношу,
как землю черную пашу,
как в стекла зимние дышу -
дышу, дышу
и вдруг
оттаиваю круг.
Заглянул в журнальный зал. Они, оказывается, ещё существуют. Эти толстые журналы.
Вот так и узнаешь, что Андрей Битов ещё что-то пишет, а Кушнер печатает новые стихи.
* * *
Человек походить начинает на старую фреску,
Облупившуюся и к былому не склонную блеску.
Впрочем, он-то уйдет, а ее, может быть, обновят.
Пригласят знатоков, окружат, уберут занавеску —
И пожалуйста, лошади скачут, и птицы парят.
Знатоки недоверья не выкажут или сомненья:
Это все-таки Джотто и все-таки это Мантенья,
Ничего, что на старую новая краска легла.
Ну а ты представляешь такое свое обновленье?
Или лучше беспамятство, лучше загробная мгла?
* * *
Я люблю тиранию рифмы — она добиться
Заставляет внезапного смысла и совершенства,
И воистину райская вдруг залетает птица,
И оказывается, есть на земле блаженство.
Как несчастен без этого был бы я принужденья,
Без преграды, препятствия и дорогой подсказки,
И не знал бы, чего не хватает мне: утешенья?
Удивленья? Смятенья? Негаданной встречи? Встряски?
Это русский язык с его гулкими падежами,
Суффиксами и легкой побежкою ударений,
Но не будем вдаваться в подробности; между нами,
Дар есть дар, только дар, а язык наш придумал гений.
__________________________
Спасение там, где опасность.
Приятно, что наряду с очень грустными стихами (словно к смерти готовится) встречаются и такие.
***
Англии жаль! Половина ее населенья
Истреблена в детективах. Приятное чтенье!
Что ни роман, то убийство — одно ли, два.
В Лондоне страшно. В провинции тоже спасенья
Нет: перепачканы кровью цветы и трава.
Кофе не пейте: в нем ложечкой яд размешали.
Чай? Откажитесь от чая или за окно
Выплесните, только так, чтобы не увидали.
И, разумеется, очень опасно вино.
Лучше всего поменять незаметно бокалы,
Пить из чужого, подсунув хозяину свой.
Очень опасны прогулки вдоль берега, скалы;
Лестницы бойтесь, стоящей в саду, приставной.
Благотворительных ярмарок с пони и тиром,
Старого парка в его заповедной красе.
Может быть, все это связано как-то с Шекспиром?
В “Гамлете” все перебиты, отравлены все.
Хотя концовка тоже навевает..
__________________________
Спасение там, где опасность.
Vova17: Кофе не пейте: в нем ложечкой яд размешали.
Вспоминается диалог из самоучителя английского языка. Там группу живущих в Англии иностранных студентов препод допрашивает на предмет качества кофе на их родинах. Все говорят, что кофе у них хороший. Тогда одного из них, кажется итальянца, спрашивают, нравится ли ему английский кофе. На что он дипломатично отвечает: "В Англии я пью чай.".
Может быть, все это связано как-то с Шекспиром?
В “Гамлете” все перебиты, отравлены все.
Кстати, интересная мысль. Нашей детской труппе Шекспир очень нравится за возможность со вкусом умереть на сцене.
The Player: We're more of the love, blood, and rhetoric school. Well, we can do you blood and love without the rhetoric, and we can do you blood and rhetoric without the love, and we can do you all three concurrent or consecutive. But we can't give you love and rhetoric without the blood. Blood is compulsory. They're all blood, you see.
Guildenstern: Is that what people want?
The Player: It's what we do.
"Жено" - это звательный падеж от слова "жена". На всякий случай добавлю, что слова "муж" и "жена" имели в русском языке расширенный смысл "мужчина" и "женщина".
2:3 И как недоставало вина, то Матерь Иисуса говорит Ему: вина нет у них.
2:4 Иисус говорит Ей: что Мне и Тебе, Жено? еще не пришел час Мой.
Roger: "Жено" - это звательный падеж от слова "жена". На всякий случай добавлю, что слова "муж" и "жена" имели в русском языке расширенный смысл "мужчина" и "женщина".
2:3 И как недоставало вина, то Матерь Иисуса говорит Ему: вина нет у них.
2:4 Иисус говорит Ей: что Мне и Тебе, Жено? еще не пришел час Мой.
Звательный это хорошо. Теперь будем говорить и писать в звательном. Только очень нужно долго и хорошо звать, чтобы дозваться.
Интересно, а у Пушкина, жившего за полтора века до Бродского, бывали случаи употребления звательного падежа? И вообще, что побудило Бродского,по некоторым неподтвержденным слухам, талантливого эмигранта из России, перейти на звательный? "ПадежЁв" не хватало?
ЛХаритон: Интересно, а у Пушкина, жившего за полтора века до Бродского, бывали случаи употребления звательного падежа?
Чего тебе надобно, старче? (с)
У нас тут стойло Пегаса или ликбез?
ЛХаритон: И вообще, что побудило Бродского,по некоторым неподтвержденным слухам, талантливого эмигранта из России, перейти на звательный? "ПадежЁв" не хватало?
У Бродского, как нетрудно заметить по вышеприведённой цитате, лексика синодального перевода, понятная как русским поэтам, так и их читателям. Вы ведь догадываетесь, откуда пастернаковское "если только можно, авва отче, \\ чашу эту мимо пронеси"?
ЛХаритон: Интересно, а у Пушкина, жившего за полтора века до Бродского, бывали случаи употребления звательного падежа? И вообще, что побудило Бродского,по некоторым неподтвержденным слухам, талантливого эмигранта из России, перейти на звательный? "ПадежЁв" не хватало?
ЛХаритон: Все эти критиканы, пораженные неизбывной завистью, плещущей из всех кранов и всё заливающих этим ядом, готовы находить "слабости" у величайших гениев. Есть такие, что критикуют Моцарта, Шопена, Ренуара и т.д. Слушать их мнения, по меньшей мере, неразумно. А по большому счету, это ведет к поражению нашего эстетического взгляда и слуха.
сначала сам ответил, потом сам спросил. автаркия, ага.
Vova17: Художественный эффект явно достигается включением сирийского.
Мне кажется, правильнее называть язык этой фразы арамейским. Сирия - греческое название исторического Арама. Соответственно, в реалиях 2000-летней давности, "сирийский" язык - вариант греческого. А тут ни фига не греческий.
Vova17: Художественный эффект явно достигается включением сирийского.
Мне кажется, правильнее называть язык этой фразы арамейским. Сирия - греческое название исторического Арама. Соответственно, в реалиях 2000-летней давности, "сирийский" язык - вариант греческого. А тут ни фига не греческий.
Я правильно понимаю, что ивритский аналог это "Эли, эли, лама шалахтани"?
Michael_S: Мне кажется, правильнее называть язык этой фразы арамейским. Сирия - греческое название исторического Арама. Соответственно, в реалиях 2000-летней давности, "сирийский" язык - вариант греческого. А тут ни фига не греческий.
Нет, сирийский (syriac) - тоже вариант арамейского.
Vova17: Художественный эффект явно достигается включением сирийского.
Мне кажется, правильнее называть язык этой фразы арамейским. Сирия - греческое название исторического Арама. Соответственно, в реалиях 2000-летней давности, "сирийский" язык - вариант греческого. А тут ни фига не греческий.
Я правильно понимаю, что ивритский аналог это "Эли, эли, лама шалахтани"?
азавтани
__________________________
не надо шутить с войной
Класс. Второе слово, написанное на иврите - это азавтани. А вот первое, написанное ивритскими буквами (шебактани) - это, видимо, на арамейском? Интересно, есть ли этот корень в иврите (ш - б - к), я такого слова не знаю. Видимо переход от шебактани к савахфани возник при переводах через греческий?
Назначь мне свиданье
на этом свете.
Назначь мне свиданье
в двадцатом столетье.
Мне трудно дышать без твоей любви.
Вспомни меня, оглянись, позови!
Назначь мне свиданье
в том городе южном,
Где ветры гоняли
по взгорьям окружным,
Где море пленяло
волной семицветной,
Где сердце не знало
любви безответной.
Ты вспомни о первом свидании тайном,
Когда мы бродили вдвоём по окрайнам,
Меж домиков тесных,
по улочкам узким,
Где нам отвечали с акцентом нерусским.
Пейзажи и впрямь были бедны и жалки,
Но вспомни, что даже на мусорной свалке
Жестянки и склянки сверканьем алмазным,
Казалось, мечтали о чём-то прекрасном.
Тропинка всё выше кружила над бездной...
Ты помнишь ли тот поцелуй
поднебесный?..
Числа я не знаю,
но с этого дня
Ты светом и воздухом стал для меня.
Пусть годы умчатся в круженье обратном
И встретимся мы в переулке Гранатном...
Назначь мне свиданье у нас на земле,
В твоём потаённом сердечном тепле.
Друг другу навстречу
по-прежнему выйдем,
Пока ещё слышим,Пока ещё слышим,
Пока ещё видим,
Пока ещё дышим,
И я сквозь рыданья
Тебя заклинаю:
назначь мне свиданье!
Назначь мне свиданье,
хотя б на мгновенье,
На площади людной,
под бурей осенней,
Мне трудно дышать, я молю о спасенье...
Хотя бы в последний мой смертный час
Назначь мне свиданье у синих глаз.
(М.Петровых)
Посвящается ЛБ, теоретику прекрасного и возвышенного
Из древнекитайской поэзии
Хризантемы вдоль Восточной стены
смотрят на бурые склоны холмов.
Птицы летят домой.
Голубеет вечерний воздух.
Вещи,все эти вещи,
исполнены ясного смысла,
но, попробовав выразить этот смысл,
мы забываем слова.
