|
|
|
|
|
|
|
|
| |
|
|
|
|
|
|
|
Vova17: Pirron: Vova17: | Pirron: Мне тоже, как и Старику, существование объективной Мировой Гармонии представляется весьма сомнительным. Скорее, задача поэта привнести хоть капельку гармонии в хаос бытия, чем подслушать звучащую в мировом пространстве музыку сфер. |
Никак не могу понять вас, Пиррон. Отчего вас так пугает Мировая Гармония? Ведь не будь ее, мы бы лишились творчества Блока, которое постоянно подпитывалось этой Гармонией.
Вы так любите гуманитарные доказательтва, которые не порабощают разум, как математические, а мягко берут нас за руку и ведут по неизведаным путям. Так взгляните же на творческий путь Блока, как на воплощенное в высокой поэзии доказательство существования Мировой Гармонии. |
Посмотрели бы вы, Вова 17, на Блока где-нибудь так за год до его кончины: на этого усталого, задерганного, загнанного жизнью человека, судорожно пытавшегося писать "в стиле Маяковского", чтобы заработать себе на кусок хлеба... Сама мысль о существовании Мировой Гармонии показалось бы вам странной. Нет, та чудесная гармония, которую мы видим в его стихах, не усвоена поэтом в созерцании гармоничной вселенной, а завоевана им в борьбе с дисгармонией мира, в лютой схватке с тем, что Г.Иванов называл "мировой чепухой". |
Надеюсь, Александр Александрович на меня не обидится...
Ночь, улица, Пиррон, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века -
Все будет так. Исхода нет.
Умрешь - начнешь опять сначала
И повторится все, как сон:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, Пиррон... |
В этих стихах есть что-то гениальное. Некоторые строчки просто потрясают! |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1561 |
|
|
|
|
Заговорили о поэтическом переводе. Р.Бернс, С.Маршак… И мне вспомнилось.
Я был тогда много моложе. Однажды дочка пришла из школы и объявила, что на завтра задали перевести стихотворение из учебника английского языка. Конечно, это была моя Home work. «В стихах?» - спросил я. «Да» - ответила дочка, слегка помедлив.
Я ознакомился с произведением. Это было совсем маленькое, всего несколько строк, стихотвореньице, явно учебного характера.
Там было о Ленине; а на дворе стоял ранний рассвет постсоветской поры.
Преодолев некоторую брезгливость, я принялся за перевод. Боже, с какого «нуля» я начинал! Некоторое время я серьезно размышлял о том, как точнее перевести безличный оборот «There is…», с которого начиналось это гениальное произведение…
Я привыкал. Сначала час до тренировки. Потом усердно умственно трудился на тренировке, одновременно привычно поднимая различные тяжести. Раз и два и десятки раз я искал, находил и пристраивал друг к другу слова, чтобы получилось половчее и поближе к оригиналу. Между упражнениями, между подходами, между повторениями и во время отдельных повторений мой мозг совершал работу по подбору подходящих слов и рифм и я никаким усилием воли не мог отрешиться от этого проклятия.
Избавление пришло вскоре после того, как, придя домой, я зафиксировал, наконец, на бумаге что-то «правдоподобное». Да и время уже вышло. И я сдал дочке работу.
«Листают в классе дети
Учебников листы.
На стенке, на портрете -
Знакомые черты.
В глазах добро лучится,
Мы помним мудрый клич:
«Учиться и учиться!»,
Так завещал Ильич.»
Дочка показала перевод учительнице. На уточняющий вопрос, честно ответила, что переводил папа. Ей поставили пятерку, а мой перевод учительница показывала в других классах в качестве примера того «как это делается». Черт побери, это было признание! Я «смехом» рассказал эту историю на работе, предъявив оригинал и мой драгоценный перевод. И здесь я получил одобрение. А одна моя старинная знакомая, профессионально владеющая английским языком, сказала: «Знаешь, у Лонгфелло есть прекрасное стихотворение «Стрела и песня»; попробуй его перевести». И я решил «замахнуться» на Лонгфелло. Речь шла о небольшом стихотворении «Arrow and Song»; и по правде сказать, я так и не понял, чем оно так уж приглянулось моей знакомой.
О, это был долгий и мучительный процесс. И это были сладкие муки!
Текст на английском мне помог достать один друг. У него же нашелся и перевод этого стихотворения на русский язык, выполненный, если мне не изменяет память, в конце девятнадцатого века. Я поставил себе целью превзойти «древнего автора».
И снова творческий процесс перевода целиком овладел всем моим существом. Мысленно, я с трудом отрывался от него, и то только по необходимости. Сначала я перевел стихотворение «как-нибудь», даже не в рифму. Английский язык автора был прост и понятен. Потом я начал улучшать то, что получилось, рефлекторно стараясь держаться к оригиналу на уровне «отдельных слов». Тогда я не понимал, что упорствовать в этом -ошибка. Потому что «главнее» достигнуть близости другого рода. И усилия, направленные на достижение этой «главной» близости часто вступают в противоречие с желанием достичь близости «примитивной». К тому же и разное строение языков диктует свои условия. Чего стоят знаменитые многоуровневые английские конструкции, в которых существительные выступают в роли определения. Наконец, я остановился. Что-то, более-менее, складное и близкое к оригиналу получилось. Продолжать работу по улучшению можно было бесконечно, но это уже не имело смысла.
Правильно оценить проделанную мной работу, не имея оригинала, вряд ли возможно; оригинала у меня нет и я его не помню.
Конечно, помню свой вариант перевода; я приведу его здесь, хотя отдаю себе отчет в том, что как самостоятельное стихотворение это не интересно…
«Стрела и песня
Из лука стрела унеслась на простор,
А где опустилась, не знал я с тех пор.
Полет скоротечен и даже орлы
Не в силах следить за полетом стрелы.
И песня моя унеслась на простор,
А где опустилась, не знал я с тех пор.
Едва ли найдется пронзительный взор,
Чтоб песни полета увидеть узор.
Прошло много дней и бродя по лесам,
Нашел я стрелу, что пустил в небеса.
А песню-беглянку мечтаний и грез
Мне друг в своем сердце однажды принес… »
Ну, что сказать? Мой перевод был признан лучше перевода моего предшественника… Но это не так важно, потому что я понимаю, что его работа была более значима. Он, образно говоря, «прорубал окно в Европу»; а я – просто развлекался…
Так или иначе, это был шаг вперед. И вдохновленный, я стал искать новую жертву. Так начиналась моя недолгая "карьера"...
Какую пользу принесли мне эти скромные опыты? Я стал лучше понимать и ценить переводы с английского. (В том числе, переводы С.Маршака). Стал внимательнее относиться к переводам вообще. В частности, я с большим интересом выслушал выступление по радио человека, который переводил немецкого поэта Гейма и читал свои переводы… Более того, я по другому слушал, как Михаил Ульянов читает отрывки из «Евгения Онегина». И относился к этому, как к переводу «с русского на русский». То есть, я вообще стал иначе относиться к «словам»…
Спасибо вам, если вы дочитали до этого места. И простите меня за это многословие. Нахлынуло что-то; решил поделиться… |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1562 |
|
|
|
|
The Arrow and the Song
I shot an arrow into the air,
It fell to earth, I knew not where;
For, so swiftly it flew, the sight
Could not follow it in its flight.
I breathed a song into the air,
It fell to earth, I knew not where;
For who has sight so keen and strong,
That it can follow the flight of song?
Long, long afterward, in an oak
I found the arrow, still unbroke;
And the song, from beginning to end,
I found again in the heart of a friend. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1563 |
|
|
|
|
iourique: The Arrow and the Song
I shot an arrow into the air,
It fell to earth, I knew not where;
For, so swiftly it flew, the sight
Could not follow it in its flight.
I breathed a song into the air,
It fell to earth, I knew not where;
For who has sight so keen and strong,
That it can follow the flight of song?
Long, long afterward, in an oak
I found the arrow, still unbroke;
And the song, from beginning to end,
I found again in the heart of a friend. |
Я это помню по первому учебнику английского  |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1564 |
|
|
|
|
Maks:
Я это помню по первому учебнику английского |
Я тоже.
Мне кажется "I breathed a song" это круто. К сожалению, в переводе пропало. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1565 |
|
|
|
|
Решил тоже перевести:
Пустил стрелу я под свод небес.
Она упала на землю, а где - Бог весть:
Никакое зрение не могёт
Стрелы отследить полет.
Песню начал я напевать.
Слова упали на землю, а где - как знать?
Еще не родился такой зрачок,
Чтоб за песней угнаться мог.
Много позже, торчащую из ствола,
Нашёл я стрелу - та была цела.
А песню забытую целиком
Отыскал на google.com.
|
|
|
| номер сообщения: 160-1-1566 |
|
|
|
|
| Sad_Donkey: Однажды дочка пришла из школы и объявила, что на завтра задали перевести стихотворение из учебника английского языка. |
У меня о школьном английском осталось самое тёплое впечатление. Учительница, как оказалось впоследствии, не привила нам нижегородского акцента. Про Лукича стишков не помню, наверное, их не было, а те несколько, которые я помню из учебника 5-ого класса, читались, учились и переводились прямо на уроке.
In the winter time we go
Walking in the fields of snow,
Where there's no grass at all,
Where the top of every wall,
Every fence and every tree
Is as white as white can be.
Из своего перевода помню только последнее двустишие:
И поля блестят печально
Белизной необычайной.
----------------------------------
Вот ещё.
In winter I get up at night,
And dress by yellow candle light.
In summer quite the other way;
I have to go to bed by day,
I have to go to bed and see
The birds still hopping on the tree,
Or hear the grown-up people's feet
Still going past me in the street.
Мой перевод заканчивался строчкой "И треск колёсных спиц", которая, видимо, рифмовалась со словом "птиц" или "синиц" в соответствующей строчке.
Сейчас нашёл автора, им оказался Р.Л.Стивенсон. Память пятиклассника почему-то не сохранила третьей строфы:
And does it not seem hard to you,
When all the sky is clear and blue,
And I should like so much to play,
To have to go to bed by day? |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1567 |
|
|
|
|
Roger:
In the winter time we go
Walking in the fields of snow,
Where there's no grass at all,
Where the top of every wall,
Every fence and every tree
Is as white as white can be. |
Автором оказался ирландский поэт Джеймс Стивенс, и с стихотворении есть ещё одно шестистишие, которого, по-моему, в учебнике не было:
Pointing out the way we came,
Everyone of them the same –
All across the fields there be
Prints of silver filigree;
And our mothers always know,
By the footprints in the snow,
Where it is the children go.
Стивенс и Джойс, Париж, 1929 |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1568 |
|
|
|
|
Оказывается, и убеждать никого особенно не надо в том, что поэтический перевод - интереснейшее занятие. Многие и так согласны. Хотя сказать по этому поводу можно было бы много еще чего.
Из забавного. Последняя строка перевода моего соперника звучала так: ""... нашел я в теплом сердце друга". "По злобе", я произносил ее так: "... нашел я в еще теплом сердце друга"... |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1569 |
|
|
|
|
в каждом втором стихе лучших современных рифмоплетов - ненормативная лексика.
мы поневоле себя обкрадываем:-))
предлагаю открыть салун "Пьяный Пегас" и приобщиться! (вход по пригласительным, но без фейс-контроля). |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1570 |
|
|
|
|
| Sad_Donkey: Оказывается, и убеждать никого особенно не надо в том, что поэтический перевод - интереснейшее занятие. |
Уважаемый, Sad_Donkey
Хочу поинтересоваться, читали ли вы роман Льва Гинзбурга "Разбилось лишь сердце мое..."?
Мое личное мнение: поэтический перевод - интереснейшее занятие ... для переводчика. К сожалению его результат редко так же интересен для не знакомого с оригиналом конечного потребителя :( |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1571 |
|
|
|
|
Michael_S: | Sad_Donkey: Оказывается, и убеждать никого особенно не надо в том, что поэтический перевод - интереснейшее занятие. |
Уважаемый, Sad_Donkey
Хочу поинтересоваться, читали ли вы роман Льва Гинзбурга "Разбилось лишь сердце мое..."?
Мое личное мнение: поэтический перевод - интереснейшее занятие ... для переводчика. К сожалению его результат редко так же интересен для не знакомого с оригиналом конечного потребителя :( |
Романа Льва Гинзбурга не читал...
Так я и писал, что интересное занятие для того, кто решает этим позаниматься. Я ничего не говорил, при этом, о профессионалах... Они - разные, конечно; в том числе, и по разному относятся к своей работе... Что касается плодов их деятельности, то в этом смысле, поэтический перевод ничем не отличается от других видов творческой деятельности...
"Плоды" такого рода всегда зависят от таланта, мастерства и добросовестности их создателя... |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1572 |
|
|
|
|
Вагриус переиздал том стихов, поэм, баллад и писем счастья Д.Быкова
Сумерки империи
Назавтра мы идём в кино --
Кажется, на Фосса. И перед сеансом
В фойе пустынно и темно.
И.Богушевская.
Мы застали сумерки империи,
Дряхлость, осыпанье стиля вамп.
Вот откуда наше недоверие
К мертвенности слишком ярких ламп,
К честности, способной душу вытрясти,
К ясности открытого лица,
Незашторенности, неприкрытости,
Договоренности до конца.
Ненавидя подниматься затемно,
В душный класс по холоду скользя,
То любил я, что необязательно,
А не то, что можно и нельзя:
Легкий хмель, курение под лестницей,
Фонарей качание в окне,
Кинозалы, где с моей ровесницей
Я сидел почти наедине.
Я любил тогда театры-студии
С их пристрастьем к шпагам и плащам,
С ощущеньем подступа, прелюдии
К будущим неслыханным вещам;
Все тогда гляделось предварением,
Сдваивалось, пряталось, вилось,
Предосенним умиротворением
Старческим пронизано насквозь.
Я люблю район метро "Спортивная",
Те дома конца сороковых,
Где Москва, ещё малоквартирная,
Расселяла маршалов живых.
Тех строений вид богооставленный,
Тех страстей артиллерийский лом,
Милосердным временем расплавленный
До умильной грусти о былом.
Я вообще люблю, когда кончается
Что-нибудь. И можно не спеша
Разойтись, покуда размягчается
Временно свободная душа.
Мы не знали бурного отчаянья --
Родина казалась нам тогда
Тёмной школой после окончания
Всех уроков. Даже и труда.
Помню -- еду в Крым, сижу ли в школе я,
Сны ли вижу, с другом ли треплюсь --
Всё на свете было чем-то более
Видимого: как бы вещью плюс.
Все застыло в призрачной готовности
Стать болотом, пустошью, рекой,
Кое-как еще блюдя условности,
Но уже махнув на все рукой.
Я не свой ни белому, ни чёрному,
И напора, бьющего ключом,
Не терплю. Не верю изречённому
И не признаюсь себе ни в чём.
С той поры меня подспудно радуют
Переходы, паузы в судьбе.
А и Б с трубы камнями падают.
Только И бессменно на трубе.
Это время с нынешним, расколотым,
С этим мёртвым светом без теней,
Так же не сравнится, как pre-coitum
И post-coitum; или верней,
Как отплытье в Индию -- с прибытием,
Или, если правду предпочесть,
Как соборование -- со вскрытием:
Грубо, но зато уж так и есть.
Близость смерти, как она ни тягостна,
Больше смерти. Смерть всегда черства.
Я и сам однажды видел таинство
Умирания как торжества.
Я лежал тогда в больнице в Кунцево,
Ждал повестки, справки собирал.
Под покровом одеяла куцего
В коридоре старец умирал.
Было даже некое величие
В том, как важно он лежал в углу.
Капельницу сняли ("Это лишнее")
И из вены вынули иглу.
Помню, я смотрел в благоговении,
Как он там хрипел, ещё живой.
Ангелы невидимые веяли
Над его плешивой головой.
Но как жалок был он утром следующим,
В час, когда, как кучу барахла,
Побранившись с яростным заведующим,
В морг его сестра отволокла!
Родственников вызвали заранее.
С неба лился серый полусвет.
Таинство -- не смерть, а умирание.
Смерть есть плоскость. В смерти тайны нет.
Вот она лежит, располосованная,
Безнадёжно мёртвая страна --
Жалкой похабенью изрисованная
Железобетонная стена,
Ствол, источенный до основания,
Груда лома, съеденная ржой,
Сушь во рту и стыд неузнавания
Серым утром в комнате чужой.
Это бездна, внятная, измеренная
В глубину, длину и ширину.
Мелкий снег и тишина растерянная.
Как я знаю эту тишину!
Лужа замерзает, арка скалится,
Клонятся фонарные столбы,
Тень от птицы по снегу пластается,
Словно И, упавшее с трубы. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1573 |
|
|
|
|
| Вот странно. Это здорово, великолепно, это очень нужно - мне лично хотя бы. Но это - не стихи :-). А что? "Это не стихи. - Зато это правда" |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1574 |
|
|
|
|
его же:
Он обязательно придет,
Какой-нибудь другой,
Самовлюбленный идиот,
Восторженный изгой,
Из всех богоугодных дел
Пригодный лишь к письму, -
И будет дальше, за предел,
Тянуть мою тесьму.
Ему напутствий не даю,
Беды не отведу -
С чего б ему торчать в раю,
Коль я торчал в аду?
Какой ни дай ему совет
О смысле бытия -
Он все равно ответит "нет",
Но сделает, как я.
Не может быть, чтоб ремесло
Осталось без осла,
Который, всем чертям назло,
Рожден для ремесла.
И он придет, и этот крест
Потащит на спине,
Пока ему не надоест,
Как надоело мне.
***
Во время истребления народа,
Которому прощенья не дано,
Всегда стояла ясная погода -
По крайней мере, судя по кино.
Под нищим беглецом-переселенцем
Горит асфальт, вздувая пузыри.
Как выговорить "солнечный Освенцим
И Бухенвальд"? Да так и говори.
Как много солнца было в сорок третьем!
На каждый плац смотрело, в каждый ров.
Затем, чтоб напоследок поглядеть им
На этот мир, на лучший из миров?
Или затем, чтоб четче вышел снимок,
Чтоб силуэт не смазался ничей
И не осталось тусклых невидимок
Ни между жертв, ни между палачей?
Смотри, смотри! Чтоб резче были тени,
Я ставлю свет железною рукой,
И грань размыть меж этими и теми
Не сможет миротворец никакой.
Или затем, чтоб будущий теолог,
Берясь за обожженные края
И встраивая глянцевый осколок
В единую картину бытия,
О выборе твердя и о свободе,
Которой все мы будем спасены, -
Вперед не смел навязывать природе
Ни правоты, ни воли, ни вины?
Одиннадцатая заповедь.
Опережай в игре на четверть хода
На полный ход, на шаг, на полшага
В мороз укройся рубищем юрода,
Раскошной жертвой превзойди врага.
Грозят тюрьмой - просись на гильотину,
Грозят изгнаньем - загодя беги.
Дай два рубля просящему полтину
И скинь ему в догонку сапоги.
Превысь предел, спасись от ливня в море
От вшей - в окопе. Гонят за можай -
В Норильск езжай.
В мучении, в позоре,
в безумии - во всём опережай.
Я не просил бы многого, всего-то
За час до немоты окончить речь,
Разрушить дом за сутки до налёта,
За миг до наводнения поджечь,
Проститься с девкой, прежде чем изменит.
Поскольку девка - то же, что страна.
И раньше, чем страна меня оценит
Понять, что я не лучше, чем она.
Расквасить нос, покуда враг не тронет,
Раздать запас, покуда не крадут.
Из всех гостей уйти, пока не гонят,
И умереть, когда за мной придут. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1575 |
|
|
|
|
арт.:
Не может быть, чтоб ремесло
Осталось без осла,
Который, всем чертям назло,
Рожден для ремесла.
И он придет, и этот крест
Потащит на спине,
Пока ему не надоест,
Как надоело мне.
|
Первое - очень здорово |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1576 |
|
|
|
|
| в томе около 700 стр. - я ткнул наугад:-) |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1577 |
|
|
|
|
| Кстати, такая перекличка с "но за мною придет другой" :) |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1578 |
|
|
|
|
Ярослав Васильевич Смеляков (26 декабря 1912 (8 января 1913), Луцк — 27 ноября 1972, Москва) — русский советский поэт, критик, переводчик. Биография
Родился в семье железнодорожного рабочего. Детство провёл в деревне.
Окончил полиграфическую фабрично-заводскую школу (1931). Занимался в литературных кружках при газете «Комсомольская правда» и журнале «Огонёк». Работал в типографии. В 1934 году был репрессирован, затем снова попал в лагерь. Участник Великой Отечественной войны (1941—1945). После войны был вновь арестован и отправлен в Сталиногорск; освобождён по амнистии в 1956 году.Награждён тремя орденами. Лауреат Государственной премии СССР (1967).
--------------------------------------------------------------------------------------------
Ярослав Смеляков
МАЯКОВСКИЙ
Из поэтовой мастерской,
не теряясь в толпе московской,
шел по улице по Тверской
с толстой палкою Маяковский.
Говорлива и широка,
ровно плещет волна народа
за бортом его пиджака,
словно за бортом парохода.
Высока его высота,
глаз рассерженный смотрит косо,
и зажата в скульптуре рта
грубо смятая папироса.
Всей столице издалека
очень памятна эта лепка:
чисто выбритая щека,
всероссийская эта кепка.
Счастлив я, что его застал
и, стихи заучив до корки,
на его вечерах стоял,
шею вытянув, на галерке.
Площадь зимняя вся в огнях,
дверь подъезда берется с бою,
и милиция на конях
над покачивающейся толпою.
У меня ни копейки нет,
я забыл о монетном звоне,
но рублевый зажат билет -
все богатство мое - в ладони.
Счастлив я, что сквозь зимний дым
после вечера от Музея
в отдалении шел за ним,
не по-детски благоговея.
Как ты нужен стране сейчас,
клубу, площади и газетам,
революции трубный бас,
голос истинного поэта!
1956
СЧАСТЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК
Я был, понятно, счастлив тоже,
когда влюблялся и любил
или у шумной молодежи
свое признанье находил.
Ты, счастье, мне еще являлось,
когда не сразу, неспроста
перед мальчишкой открывалась
лесов и пашен красота.
Я также счастлив был довольно
не каждый день, но каждый год,
когда на празднествах застольных,
как колокол на колокольне,
гудел торжественно народ.
Но это только лишь вступленье,
вернее, присказка одна.
Вот был ли счастлив в жизни Ленин,
без оговорок и сполна?
Конечно, был.
И не отчасти,
а грозной волей главаря,
когда вокруг кипело счастье
штыков и флагов Октября.
Да, был, хотя и без идиллий,
когда опять, примкнув штыки,
на фронт без песен уходили
Москвы и Питера полки.
Он счастлив был, смеясь по-детски,
когда, знамена пронося,
впервые праздник свой советский
Россия праздновала вся.
Он, кстати, счастлив был и дома,
в лесу, когда еще темно...
Но это счастье всем знакомо,
а то - не каждому дано.
1970
ГОЛУБОЙ ДУНАЙ
После бани в день субботний,
отдавая честь вину,
я хожу всего охотней
в забегаловку одну.
Там, степенно выпивая,
Я стою наверняка.
В голубом дыму "Дуная"
все колеблется слегка.
Появляются подружки
в окружении ребят.
Все стучат сильнее кружки,
колокольчики звенят,
словно в небо позывные,
с каждой стопкой все слышней,
колокольчики России
из степей и от саней.
Ни промашки, ни поблажки,
чтобы не было беды,
над столом тоскует Машка
из рабочей слободы.
Пусть милиция узнает,
ей давно узнать пора:
Машка сызнова гуляет
чуть не с самого утра.
Не бедна и не богата -
четвертинка в самый раз -
заработала лопатой
у писателя сейчас.
Завтра утречком стирает
для соседки бельецо
и с похмелья напевает,
что потеряно кольцо.
И того не знает, дура,
полоскаючи белье,
что в России диктатура
не чужая, а ее!
20 февраля 1966, Переделкино |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1579 |
|
|
|
|
| Все-таки Довлатов супротив Набокова - все равно, что плотник супротив столяра. А кто супротив Набокова не плотник? |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1580 |
|
|
|
|
| Pirron: Все-таки Довлатов супротив Набокова - все равно, что плотник супротив столяра. А кто супротив Набокова не плотник? |
Воронцова? |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1581 |
|
|
|
|
Maks: | Pirron: Все-таки Довлатов супротив Набокова - все равно, что плотник супротив столяра. А кто супротив Набокова не плотник? |
Воронцова? |
Да простит меня Григорий, но я прочитал только первые десять строчек из бессмертной филиппики Воронцовой в адрес Набокова. Красоты, открывшиеся мне во время чтения этих десяти строчек, так потрясли меня, что о дальнейшем чтении не могло быть и речи - мой слабый организм просто не выдержал бы этого. Так что в вопросе о месте, которое она занимает в мировой литературе, ( в частности - супротив Набокова) я целиком полагаюсь на суждение Григория - ведущего воронцововеда современности. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1582 |
|
|
|
|
арт.: его же:
Он обязательно придет,
Какой-нибудь другой,
Самовлюбленный идиот,
Восторженный изгой,
Из всех богоугодных дел
Пригодный лишь к письму, -
И будет дальше, за предел,
Тянуть мою тесьму.
|
Обсуждается такой вопрос. Этот стих написан очень бодрым и ритмичным размером (правильно ли я понимаю, что это сместь трехстопного и четырехстопного ямба с мужскими окончаниями?). Этот размер свойственен скорее английской поэзии, так написано каждое третье стихотворение Бернса в переводе Маршака. А что с таким размером в русской поэзии? Особенно в 19м - первой половине 20го века. Почти не встречается, а? Есть только такой Лермонтов (первые четыре строки каждого куплета):
ЗАВЕЩАНИЕ
Наедине с тобою, брат,
Хотел бы я побыть:
На свете мало, говорят,
Мне остается жить!
Поедешь скоро ты домой:
Смотри ж ... Да что? моей судьбой,
Сказать по правде, очень
Никто не озабочен.
А если спросит кто-нибудь...
Ну, кто бы ни спросил,
Скажи им, что навылет в грудь
Я пулей ранен был;
Что умер честно за царя,
Что плохи наши лекаря,
И что родному краю
Поклон я посылаю.
Отца и мать мою едва ль
Застанешь ты в живых...
Признаться, право, было б жаль
Мне опечалить их;
Но если кто из них и жив,
Скажи, что я писать ленив,
Что полк в поход послали,
И чтоб меня не ждали.
Соседка есть у них одна...
Как вспомнишь, как давно
Расстались!.. Обо мне она
Не спросит... всё равно,
Ты расскажи всю правду ей,
Пустого сердца не жалей;
Пускай она поплачет...
Ей ничего не значит! |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1583 |
|
|
|
|
Из дома вышел человек
С веревкой и мешком |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1584 |
|
|
|
|
| jenya: Этот размер свойственен скорее английской поэзии, так написано каждое третье стихотворение Бернса в переводе Маршака. |
О бойся Бармаглота, сын!
Он так свирлеп и дик,
А в глуше рымит исполин –
Злопастный Брандашмыг
В оригинале, правда, размер не так хорошо выдержан |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1585 |
|
|
|
|
Тут вроде оригинал почетче 
Mary had a little lamb,
Its fleece was white as snow;
And everywhere that Mary went
The lamb was sure to go.
It followed her to school one day,
That was against the rule;
It made the children laugh and play
To see a lamb at school.
And so the teacher turned it out,
But still it lingered near,
And waited patiently about
Till Mary did appear.
Why does the lamb love Mary so?
The eager children cry;
Why, Mary loves the lamb, you know,
The teacher did reply.
МЭРИ И БАРАН
У нашей Мэри есть баран.
Собаки он верней.
В грозу, и в бурю, и в туман
Баран бредет за ней.
Водила Мэри на луга
Барашка с первых дней.
Он отрастил давно рога,
Но ходит вслед за ней.
Вот Мэри вышла из ворот.
Баран бредет за ней.
Она по улице идет.
Баран идет за ней.
Она доходит до угла.
Баран идет за ней.
Она помчалась, как стрела.
Баран бежит за ней.
Она вбегает в школьный сад.
Баран бежит за ней.
Она кричит: «Иди назад!»
Баран идет за ней.
У нас есть эти стишки в исполнении Юрского.
А что с русской поэзией то? Где эта четкость и молодцеватость? |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1586 |
|
|
|
|
jenya: У нас есть эти стишки в исполнении Юрского.
А что с русской поэзией то? Где эта четкость и молодцеватость? |
А у нас есть в исполнении МакКартни. А когда требуется четкость и молодцеватость, то есть ещё Стиви Рэй Воан и Бадди Гай (с некоторыми вариациями текста, но с соблюдением размера).
На Бадди Гая, кстати, пойду скоро - билетики уже есть.
PS Ребёнок вслух читает задание по чтению:
Я ненавижу слово "спать"!
Я ёжусь каждый раз,
Когда я слышу: "Марш в кровать!
Уже десятый час!"
Что бы я без Вас делал, Женя? А теперь могу ему рассказать с умным видом про разностопный ямб. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1587 |
|
|
|
|
| chich: на форуме его тёзки |
Они помолчали. Потом мокрец сказал:
- Меня зовут Зурзмансор.
- Знаменитая фамилия, - вежливо сказал Виктор. - Вы не родственник Павлу Зурзмансору, социологу?
Мокрец прищурил глаза.
- Даже не однофамилец, - сказал он. |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1588 |
|
|
|
|
Есть предложение последние две страницы куда-нибудь перенести.
|
|
|
| номер сообщения: 160-1-1589 |
|
|
|
|
Roger:
Ребёнок вслух читает задание по чтению:
Я ненавижу слово "спать"!
Я ёжусь каждый раз,
Когда я слышу: "Марш в кровать!
Уже десятый час!"
Что бы я без Вас делал, Женя? А теперь могу ему рассказать с умным видом про разностопный ямб. |
Вот - вот. Один Михалков в двадцатом веке отдувается за всю русскую литературу.
Я поведу тебя в музей
Сказала мне сестра
Про разностопный ямб надо сначала Пиррона спросить, чтобы сыну чего-нибудь лишнего не сказануть :) |
|
|
| номер сообщения: 160-1-1590 |
|
|
| |
|
|
|
|
|
|
|
| Copyright chesspro.ru 2004-2024 гг. |
|
|
|
