jenya: Тем не менее, психологическая достоверность опуса вызывает некоторые сомнения. Я бы понял, если бы автор воспылал до сытного ужина, но сразу после?
А если он устрицы ел, запивая белым вином? Бокал-то блещет. Есть и другие афродизиаки... Воспылать можно, чего уж там.
Сценка довольно яркая. И, если копнуть психологический пласт, можно предположить, что герой поднялся и сделал предложение не просто так, а почувствовав в этой утонченной даме родственную разнузданную душу. И не ошибся.
__________________________
Спасение там, где опасность.
Я сумею, Никт 46, взглянуть на этот текст вашими глазами, если вы мне хотя бы намекнете, что побуждает вас, именно вас, считать автора этих строк гением.
Во-первых, не меня, а Шварца.
Во-вторых, едва ли именно это с/х - трудно не увидеть любыми глазами, что это стихи на случай и совершенно очевидно иронические, под "галантерейной" (пользуясь эпитетом Л. Гинзбург) маской.
Хотя уважаемый Е.Г. сразу разглядел здесь Ставрогина - что делать, каждый понимает в меру своей добродетельности.
Если это стих "на случай", то это несколько меняет дело. Мне, если говорить о персонажах Достоевского, вспомнился не Ставрогин, а , скорее, Фердыщенко. Но, впрочем, среди героев Достоевского есть ведь и плодовитый поэт:
Любовь капитана Лебядкина
Любви пылающей граната
Лопнула в груди Игната.
И вновь заплакал горькой мукой
По Севастополю безрукий.
Бал в пользу гувернанток
Здравствуй, здравствуй, гувернантка!
Веселись и торжествуй.
Ретроградка иль Жорж-Зандка,
Всё равно теперь ликуй!
Учишь ты детей сопливых
По-французски букварю
И подмигивать готова,
Чтобы взял, хоть понмарю!
Но в наш век реформ великих
Не возьмёт и пономарь;
Надо, барышня, "толиких",
Или снова за букварь.
Но теперь, когда, пируя,
Мы собрали капитал,
И приданое, танцуя,
Шлём тебе из этих зал, -
Ретроградка иль Жорж-Зандка,
Все равно, теперь ликуй!
Ты с приданым гувернантка,
Плюй на всё и торжествуй!
ни динамит в корсете, ни граната в груди, ни загоревшийся бикфордов шнурок в филоциститном паху едока к взрывотехнике никак, к сожалению. а то могли бы подорвать не одного литературоведа с фаллологическим миноискателем в чувственных руках. ато! в действительности это скорее паэтетическая взывотехника. а дама не динамИт, а динАмит. недоедающая недодама такая... пирротехнически-иронический образ, явно не дотягивающий до пирронотехнического уровня.
nict46: Во-вторых, едва ли именно это с/х - трудно не увидеть любыми глазами, что это стихи на случай и совершенно очевидно иронические, под "галантерейной" (пользуясь эпитетом Л. Гинзбург) маской.
Хотя уважаемый Е.Г. сразу разглядел здесь Ставрогина - что делать, каждый понимает в меру своей добродетельности.
Ироническое-то оно ироническое, только это обычная злая ирония Олейникова над родом человеческим и простой человеческой жизнью, которая кажется ему низкой и убогой. Отсюда его увлечение евгеникой - да и большевизмом. Ветхий человек с его простыми радостями и печалями не годится, нужен новый. Отсюда же и разочарование в большевизме, когда он убедился, что никакого нового человека лепить прокрустовым методом из старого не предполагается, а метод данный (который сам по себе он вполне одобрял) применяется для совсем ветхих целей. Примерно то же у Блока и Платонова, кстати. "Никогда не жалей никого" Маршака - это не для красного словца, а в самую точку.
И вся эта адамантовая бесчеловечность, как и у Платонова, выражена художественно абсолютно точно, "лучшие слова на лучшем месте".
Пускай пустынными селеньями
не удивишь меня давно,
но в этом доме с привиденьями,
во мгле густой немудрено
вдруг о душе забеспокоиться,
припомнить давние грешки.
А если зеркало расколется,
повеют в полночь сквозняки
и что-то белое, туманное
мелькнет внезапно за спиной,
то мысли явятся незваные
о кознях нечисти ночной.
Волками здешними воспетые,
во двор заявятся вот-вот
в лохмотья сумерек одетые
исчадья гибельных болот.
Я с детства славился идеями
довольно странными на вид,
и в этом доме с привиденьями
мне убедиться предстоит,
что начинанья безрассудные
нас не доводят до добра.
Чем эти улицы безлюдные
мне так понравились вчера?
Уже послышались за стенами
дыханье, всхлипы, голоса...
Пора с поклонами смиренными
призвать на помощь небеса.
Хитрый лис был Улисс.
Одиссей был мудрей одессита.
Плавал, черт подери его,
весело, пьяно и сыто.
А его Пенелопа,
его огорчить не желая,
все ждала и ждала его,
жалкая и пожилая.
А когда устарел
и физически он и морально
и весь мир осмотрел —
вдруг заныло, как старая рана,
то ли чувство семьи,
то ли чувство норы,
то ли злая
мысль,
что ждет Пенелопа —
и жалкая и пожилая.
Вдруг заныла зануда.
В душе защемила заноза.
На мораль потянуло
с морального, что ли, износа!
Я видал этот остров,
настолько облезлый от солнца,
что не выдержит отрок.
Но старец, пожалуй, вернется.
Он вернулся туда,
где родился и где воспитался.
Только память — беда!
И не вспомнил он, как ни пытался,
той, что так зажилась,
безответной любовью пылая,
и его дождалась,
только жалкая
и пожилая.
Evgeny Gleizerov: Ироническое-то оно ироническое, только это обычная злая ирония Олейникова над родом человеческим и простой человеческой жизнью. ... И вся эта адамантовая бесчеловечность, как и у Платонова...
Т.е. "Тянется ужин. / Блещет бокал" и прочее - глумление над родом человеческим и адамантова бесчеловечность?
Даже боюсь себе представить, что можно сказать о "Карасе", которого ножиком вспороли, или о "Таракане", чьи глазки голубые будет курица клевать. Их-то уж точно любят именно за адамантову бесчеловечность.
Почтенный Пиррон, рад, что Вы, кажется, самостоятельно открыли роль Лебядкина в творчестве обэриутов. Реминисценции из Лебядкина указывались филологами в разборе "Столбцов". А Заболоцкий, когда его стихи сравнили с лебядкинскими, "не обиделся. Подумав, он сказал, что ценит Лебядкина выше многих современных поэтов» (Каверин).
Олейников же поставил стих Лебядкина эпиграфом к своему "Таракану".
Почтенный Пиррон, рад, что Вы, кажется, самостоятельно открыли роль Лебядкина в творчестве обэриутов. Реминисценции из Лебядкина указывались филологами в разборе "Столбцов". А Заболоцкий, когда его стихи сравнили с лебядкинскими, "не обиделся. Подумав, он сказал, что ценит Лебядкина выше многих современных поэтов» (Каверин).
Олейников же поставил стих Лебядкина эпиграфом к своему "Таракану".
Ну, что это за открытие - сходство-то сразу бросается в глаза, как только вспомнишь - в данном случае с чужой подачи - о Достоевском. Именно между Олейниковым и Лебядкиным . Что касается сходства между Заболоцким и Лебядкиным или Введенским и Лебядкиным -тут уже требуется деревянный мозг изучателей литературы, чтобы апельсиновый сок перепутать с уксусом на том основании, что и то, и другое -жидкость, находящаяся в бутылке. Но и сходство Олейникова с Лебядкиным не стоит преувеличивать. Олейников в тексте, который мы рассматривали, не растворяется в своем обожравшемся герое, а сохраняет дистанцию. Лебядкин полностью тождествен герою своих опусов. И те отступления от привычных норм стихосложения, которые бросились в глаза упомянутым вами критикам Заболоцкого, служат у него и других обэриутов "остранению" текста, совершаются осознанно и оправданы контекстом. У Лебядкина же, к примеру, "понмарь" возникает только для того, чтобы как-то соблюсти размер. Но изучатель литературы увидел жидкость в бутылке - чего же боле? Уксус - это апельсиновый сок, провозглашает он в статье, обращенной к таким же, как он, знатокам. Ну, и не будем забывать о том, что в "реминисценциях на Лебядкина" вообще-то и Достоевский тоже присутствует.
nict46: Даже боюсь себе представить, что можно сказать о "Карасе", которого ножиком вспороли, или о "Таракане", чьи глазки голубые будет курица клевать. Их-то уж точно любят именно за адамантову бесчеловечность.
Олейникова невозможно любить, его можно ценить. Тому, кто умеет слышать автора, а не только цитировать авторитетных критиков.
Тихо в лесу.
Только не спит барсук.
Уши свои он повесил на сук
и тихо танцует вокруг
Кому-то когда-то привиделся вдруг
танцующий в роще безухий барсук.
Он уши зачем-то свои оторвал,
и их аккуратно повесил на сук.
Вечерней росою сверкает трава.
Таинственным светом луна серебрит
застывшие в небе холмы облаков.
Из далей неведомых метеорит,
пылая во мраке, на землю летит.
Доносится песня бессонных волков.
Под этот унылый аккомпанемент
рисует круги на поляне барсук.
Ему неизвестно, что в этот момент
он где-то кому-то привиделся вдруг.
Зачем-то рожденный для творческих мук,
в ночи созерцает поэт барсука.
И тянется снова к тетради рука,
и лампа опять освещает тетрадь,
и вскоре страницу украсит строка,
значенья которой не сможет понять
знаток изучающих строки наук.
Он только с усмешкой плечами пожмет.
Издав неприятный презрительный звук,
фруктовым напитком запьет бутерброд,
и снова поможет ему Гесиод
забыть до рассвета бессмысленный мир,
где брюки поэта протерты до дыр,
где волка снедает ночами тоска,
и уши барсучьи свисают с сука,
на медленный вальс вдохновив барсука.
Evgeny Gleizerov: Олейникова невозможно любить, его можно ценить. Тому, кто умеет слышать автора, а не только цитировать авторитетных критиков.
Тут, уважаемый Е.Г., Вы говорите, по слову Пиррона, от лица читателей всей планеты. Я вот его сердечно люблю, как мало кого из поэтов, и не я один.
Просто Вы создали себе совершенно фантастический образ бесчеловечного большевика-утописта - только по фактам его ранней биографии. Олейников-писатель в детской литературе делал примерно то же, что и Катаев, а во "взрослой" у него не найдется ни строчки в подтверждение этого тезиса. В отличие напр. от Заболоцкого, который в 20-30-е был утопист самого крайнего толка, федоровско-циолковского.
И о новом человеке мечтал, как мало кто.
О мир, свинцовый идол мой,
Хлещи широкими волнами
И этих девок упокой
На перекрестке вверх ногами!
....
О мир, свернись одним кварталом,
Одной разбитой мостовой,
Одним проплеванным амбаром,
Одной мышиною норой,
Но будь к оружию готов:
Целует девку - Иванов.
Pirron: Что касается сходства между Заболоцким и Лебядкиным ... - тут уже требуется деревянный мозг изучателей литературы
Каверин передает разговор Заболоцкого с читателем "Столбцов"; ненавистное Вам племя изучателей еще не успело им заняться.
Нет, зачем же мне их ненавидеть? Я отношусь к ним без того уважения, которое они сами к себе испытывают. Но в реальной жизни уровень моего самообладания и лицемерия настолько высок, что ни один из моих знакомых филологов не сомневается в моем почтительном к нему отношении. К тому же филология перестает быть наукой только тогда, когда ставит перед собой не сугубо ремесленные, а творческие задачи. Так что далеко не каждый филолог занимается ерундой, и к таким смиренным дельным филологам я отношусь с симпатией.
Заболоцкий и Олейников - антиподы. Заболоцкий одухотворяет и жалеет всё живое и даже неживое, Олейников обездушивает человеческое и не жалеет никого и ничто, включая и себя. Заболоцкий - это абсолютное сострадание, Олейников - абсолютное презрение.
Помещу тут текст, который нельзя назвать ни вольным переводом, ни моим собственным стихотворением. Я начал переводить Ницше, но в итоге от его стихотворения остались только две строки. Но я не могу присвоить текст себе, поскольку это две важные строки, и к тому же сам дух - как говорит Евгений Глейзеров, мироощущение - этого стихотворения принадлежит Ницше, а не мне.
Я под парусом белым отправился в море,
Лишь на время прощаясь с землею родной,
Но корабль заблудился в лазурном просторе.
Я привык с непокорной бороться волной.
Налетающий с посвистом ветер шальной
Подарил мне свою удалую беспечность,
От унынья в пути одиноком храня.
И повсюду я вижу одну бесконечность,
И она отовсюду глядит на меня.
Я под парусом белым отправился в море,
Чтоб увидеть блаженную землю вдали,
Но навек затерялся в лазурном просторе
И невзгоды меня одолеть не смогли -
Ни своей, ни чужой мне не надо земли.
Перепалка на тему поэты и литературоведы отражена в творчестве Б. Ахмадулиной. Удивительным образом оно представлено у нас только одной строчкой, да и той в теме про футбол.
