Москва	Евгений АТАРОВ
ПОДПИСИ НА ПОЛОТНАХ

На пресс-конференции, предшествовавшей официальному открытию матча, народ стоял друг у друга на голове, вопросы чемпиону и претенденту, казалось, не кончатся никогда. Что же до самой церемонии открытия, то столь величественного и яркого действа в столице не было очень давно. Как по своей режиссуре, так и по уровню гостей.

О том, что лучшего места для матча за корону, чем Третьяковка, было не найти, в последнее время сказали немало. И дело даже не во взаимной рекламе шахмат и русской живописи, о которой якобы ничего не знают на Западе. Просто шахматы как-никак все еще числятся многими в качестве искусства, а лучшие партии все еще именуют полотнами... Так где же им выставляться, как не в галерее - рядом с творениями Иванова, Левитана, Васнецова, Айвазовского и Врубеля?

У тех, кто 10 мая пришел на открытие, был лишний повод убедиться в этом!

* * *

В чем надо отдать должное организаторам матча, - это в чувстве меры. Все сделано скромно, но с большим вкусом... “Шахматная арка” на входе в Инженерный корпус галереи, расположенный чуть левее от главного входа, сообщает, что здесь с 10 по 30 мая пройдет поединок за корону. Далее - стойка регистрации, гардероб, затем белый мрамор лестницы несет вас на второй этаж, где лицом к лицу стоят два зала: в одном будут играть Ананд и Гельфанд (в обычное время здесь читают лекции, я с дочкой недавно слушал про Хозяйку Медной горы), в другом находится пресс-центр.

Оба - весьма скромные. Так, за партией одновременно смогут наблюдать человек 300, а на самой сцене помещаются от силы человек пять; говорят, прессу на сцену даже пускать не хотят: если залезут все желающие, непременно будет давка. Настоящая давка была и в пресс-центре, - когда в еще меньший зал набилось сотни две корреспондентов со всех концов света, установили с десяток телекамер и свет, а первые ряды оккупировали фотокорреспонденты. Участникам пресс-конференции - чемпиону Ананду, претенденту Гельфанду, президенту Илюмжинову, председателю наблюдательного совета РШФ Дворковичу, спонсору Филатову и директору галереи Лебедевой пришлось гуськом, вдоль стеночки, под гром аплодисментов пройти на свои места в президиуме.

Начали с приветствий и представлений. Затем Филатов преподнес в дар галерее шахматы из бивня мамонта с легкой надеждой, что этот уникальный комплект станет началом будущей шахматной коллекции Третьяковки. Лебедева пообещала, что так оно и будет. Ну, а потом, не дав слова ни президенту ФИДЕ, ни председателю наблюдательного совета, стали задавать вопросы игрокам...

* * *

Сперва никто не отваживался начать, ведущая даже переспросила: “Вопросов не будет?” Ну, а потом публику как прорвало... Ананд и Гельфанд не знали, куда им деться от шквала вопросов. Серьезных, смешных, наивных и весьма глубоких.

Так, спросили, меняли ли Виши и Борис что-то в своем распорядке за то время, что они готовились к матчу, и будут ли делать что-то особенное по его ходу?

Ананд ответил, что его подготовка мало отличалась от обычной работы: “У меня, как обычно, было много шахмат: теория, пару матчей с членами моей команды, плюс некоторое количество физических занятий. На сей раз ничего необычного...” Что до примет на время матча, то Виши не оказался оригинальным: “Когда играешь такой важный матч, когда постоянно испытываешь давление, а ставки настолько высоки, то всегда ищешь поддержки извне, думаешь о “счастливом стуле”, “счастливой ручке” и т.п. Этого трудно избежать, но я стараюсь не обрастать суевериями, потому что они в конечном итоге только осложняют тебе жизнь. Надо просто играть в шахматы!”

Гельфанд тоже начал с банальности: “Да, обычная подготовка к соревнованию самого высокого уровня”, - потом вдруг вспомнил о второй части вопроса. “Ну, а что особенного? Так, во время матча не буду есть яичницу!” - “Яичницу? Почему?!” - “Да, просто не буду и всё!” - улыбнулся Борис, намекая, что яйцо похоже на ноль.

Соперников попросили назвать членов их команд... Оба в первое мгновенье чуть напряглись, но когда стало ясно, что “разглашения” не избежать, - открыли публике тайну полишинеля. Ананд готовился с Нильсеном, Касымжановым, Войташеком и Гангули, как он делал это перед победными матчами с Крамником и Топаловым. Гельфанд же, соответственно, - с Хузманом, Эльяновым и Родштейном, которые помогали ему еще на Кубке мира в 2009 году.

На вопрос: “Кто ваш любимый шахматист советской шахматной школы?” - Ананду, который начинал заниматься шахматами в клубе имени Таля, ответить было проще: “Конечно, Михаил Таль!” Гельфанд помялся: “Конечно же, я изучал творчество всех наших чемпионов мира и не только чемпионов. Выделить кого-то одного нелегко...”

Спросили о тех, кто формировал их шахматное мировоззрение, и за кого они болели в знаменитых матчах Спасский – Фишер, Карпов – Корчной и Карпов – Каспаров.

“Матч Спасского с Фишером, наверное, не формировал - мне было тогда только три года, - не мог сдержать улыбки Ананд. - Что касается Карпова с Корчным, то я был не в курсе всей предыстории их матча, - и не выбрал фаворита... Кстати, в Багио оказался всего через год после матча. Мы переехали с семьей на Филиппины, - и отец отвез меня в Багио, я побывал в зале, где играли Карпов с Корчным. Если идти чуть дальше, то в противостоянии Карпова и Каспарова я выбрал для себя более молодого...”

“Конечно, я ничего не помню о матче 72-го года, но мой отец аккуратно вырезал из газет тексты всех партий, - вспомнил детство Гельфанд. - Противостояние Карпова и Корчного мне уже ближе. Все вы знаете, какое было в СССР отношение к Виктору Львовичу, в газете “Правда” его называли не иначе как “претендент”... Что касается матчей Карпова и Каспарова, то я активно принимал в них участие: анализировал и впитывал в себя каждую сыгранную ими партию. Но ни за кого не болел!”

А вот рекламными агентами друг для друга, когда кто-то спросил про сильные и слабые стороны соперников, Ананд с Гельфандом оказались неважными. “Главная сила Виши в том, что он сильно играет в шахматы, иначе не был бы чемпионом мира столько лет!” - определил Борис. “Гельфанд не был бы претендентом на шахматный трон, если бы плохо играл в шахматы!” - вернул подачу Ананд.

Но от Виши на этом не отстали и спросили, что же в нем такого уникального, что делает его чемпионом мира?! Индиец только пожал плечами, честно сказав, что не знает. “Когда я знакомился с творчеством великих игроков, то даже не представлял, сколько работы стоит за их победами. Но, став чемпионом, сам начал делать ту же огромную черновую работу, особенно не задумываясь над тем, что поднимает меня над остальными шахматистами. Честно сказать, не знаю, что во мне уникального, что позволяет мне оставаться чемпионом мира так долго!” Действительно, что?

Не могло не прозвучать вопроса о возрасте, ведь участникам матча на двоих аж 85 лет! Ананда спросили, как он, привыкший в последнее время играть в основном с молодыми, чувствует себя в матче против соперника, который старше его? И Виши с удовольствием вспомнил, как он подкалывал Гельфанда перед претендентскими матчами в Казани, где тот был старейшим участником. “Мы начинали играть почти в одно и то же время, и Гельфанд - один из талантливейших игроков поколения. За эти годы он прошел огонь и воду, накопил огромный опыт борьбы на самом высоком уровне. Мне будет очень интересно сыграть с ним целый матч! Посмотрим...”

А каково играть с тем, кого знаешь на протяжении 25 лет, и к кому испытываешь дружеские чувства? Не помешает ли это в предстоящей борьбе?! “Нет, - коротко и ясно отреагировал Ананд. - Да, мы давно знакомы и дружим, но когда ты сидишь за шахматной доской, думаешь только о том, чтобы найти лучший ход”. - “Мы сыграли с Виши много партий во все виды шахмат, и дружеские отношения вне доски никак не мешали нам показывать все, на что мы способны. Не помешают и сейчас!”

Гельфанд заметил еще, что в последние годы они практически не играли друг с другом и в известной степени уже могли соскучиться по соперничеству. То, в чем все вокруг видели только недостатки - их короткие ничьи, в которых почти не было борьбы, - Борис сумел подать как достоинство. Тем интересней будет сейчас.

Дотянет ли их поединок до уровня матча Карпова и Каспарова в 1985-м, который был последним «классическим» матчем на первенство мира по шахматам в Москве? И Виши, и Борис ответили в том духе, что постараются соответствовать лучшим образцам.

“Нам хочется показать столь же запоминающуюся игру, как Карпов с Каспаровым - смущенно сказал Ананд. - Получится ли, не знаю. Но залогом успеха может стать то, что мы оба страстно хотим победить в этом матче!” Гельфанд только покивал в ответ: “Всегда стремишься играть как можно лучше, показывать все, на что ты способен. Но в шахматах нельзя ничего гарантировать наперед. Важно усилие и отношение к делу, результат же – как получится. Во всяком случае, и я, и Виши будем стараться!”

* * *

На том пресс-конференция закончилась, и всех пригласили во Врубелевский зал – самый большой во всей Третьяковке, где под панно “Принцесса Греза” и состоялось торжественное открытие. Правда, перед тем как зайти в зал, публика получила еще больше получаса на то, чтобы насладиться беседой и изысканными закусками.

Кого здесь только не было... Весь шахматный бомонд Москвы! А из особых персон, которых увидишь далеко не каждый день, - Юрий Авербах, Алексей Кудрин, Борис Постовский, Клара Каспарова, Жоэль Лотье, Макс Длуги, Эндрю Полсон... Конечно, появился на церемонии и Анатолий Карпов с семьей, и Михаил Горбачев, который в последнее время неожиданно обнаружил свой большой интерес к шахматам.

Вел вечер в своей излюбленной шутливой манере Владимир Соловьев. А главной звездой стал пианист Денис Мацуев, который своим шикарным выступлением точно увенчал “триумвират искусств” - живописи, музыки и шахмат.

С художественной начинкой прошла и процедура жеребьевки на цвет фигур в 1-й партии. С самого начала на сцене красовалось два задрапированных мольберта. Что на них, мы узнали, только когда на сцену поднялся главный судья матча Ашот Вардапетян. Он подал знак - и покрывала с двух бессмертных шедевров были сорваны.

Первая из “картин маслом” принадлежала кисти Гельфанда (Биль, 1993), другая - Ананда (Линарес, 1993). Художников попросили расписаться, достав из палитры по одинаковой кисти и одинаковой с виду краске. После некоторого замешательства оба встали перед мольбертами и начали. У Виши автограф вышел белого цвета, а у Бориса - черного. Так тому и быть. Ананд получил белый цвет в 1-й партии.

Последняя неизвестность была устранена, - и соперники, улыбаясь, пожали друг другу руки. Завтра улыбок уже не будет. Будут шахматы... Матч начинается!