Энциклопедия	Владимир ЛИТУС
КАК ОТЕЦ РОДНОЙ

Мяч брошенный не скажет: «нет!» и «да!»
Игрок метнул – стремглав лети туда.
И нас не спросят, в мир возьмут и бросят,
Решает небо – каждого – куда!

Омар Хайям

Есть в Москве человек, которого при встрече хочется обнять. И пожать ему руку. Не потому, что занимает высокий пост или раздает кредиты под выгодный процент. А потому, что прожив трудную жизнь и добившись в ней очень многого, остался Человеком – надежным товарищем, ответственным наставником и скромным гражданином.

Евгений Павлович Линовицкий на просьбу рассказать о своей жизни для интернет-издания Chesspro спросил только – за что такая честь? Без всякой иронии. И потом сразу – люблю ли я борщ? И через несколько дней, встретив меня в своей скромной квартире как родного, сразу отвел на кухню. После того как обязательная и приятная процедура – обед, была позади, мы засели в его кабинете, и Евгений Павлович доверил свою историю диктофону.

РОДОМ ИЗ ПОВЕСТИ О НАСТОЯЩИХ ЛЮДЯХ

– На Украине есть город Линовицы. На дороге Москва – Одесса, где-то за Прилуками. Я бывал там много раз, но, к сожалению, только проездами. Даже когда в 1961 году ездили туда играть в футбол. Но родился я не там, а в городе Староконстантинов Винницкой области (теперь это Хмельницкая область). Мой отец был ротным политруком, офицером-танкистом. Перед войной его отправили в академию. Он поступал с двойкой в аттестате. Но поскольку был комсомольским вожаком и ушел добровольцем на фронт, его приняли. Нам с мамой пришлось переехать под Гребенку, это 130 километров от Киева. Село Слобода-Петровка – все родственники моего отца там родились. Семья у него огромная была. Как правило, двойни на свет рождались, и у отца был близнец. Из 18 детей выжило шестеро.

Деда своего я не знал. Он из бедняцкой семьи. Хоть крепостное право и отменили, но оставалось деление на кулаков и бедняков. Деду было лет 20, он работал у помещика, когда его забрали в царскую армию. Он отслужил 25 лет! Отслужил, вернулся и вскоре умер.

Мама рано стала сиротой. Она совсем маленькой была, когда умерла ее мама, а в 13 лет убили отца. Пьяные подрались, он начал их разнимать, и его сзади ударили по голове. Его можно было спасти, если б вовремя сделали операцию…

Виновником того, что я стал военным летчиком, был родной брат моего отца Нестор Николаевич – дядя Недя. Дядя меня очень любил, может, даже больше, чем отец. Позволял надевать его летную форму, а когда мы с ребятами в хоккей играли, я на воротах стоял в его крагах и унтах. Он летал в 274-м авиационном истребительном полку, лично сбил 8 вражеских самолетов и 8 в группе, должен был получить звание Героя Советского Союза. Но, то ли представление на звание затерялось, то ли еще что – награду он так и не получил. А потом его сбили в бою под Джанкоем, у него оказались перебитыми обе ноги, он совсем не ходил. Потом встал на костыли, потом сменил костыли на палочку... И после всего этого еще летал немного. С ранеными ногами, как Маресьев. Кстати, я знаком был и с Маресьевым, решал с ним вопросы, связанные с проведением турниров. Я был влюблен в книгу Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке» и в ее главного героя, а тут довелось познакомиться с ним лично! Безусловно, это тоже сыграло большущую роль в выборе профессии.

ВОЙНА

– С первых дней войны мы находились на оккупированной территории. Немцы в считанные дни захватили Полтавскую область, Винницкую, Хмельницкую… Видел я, как бомбили Киев. Такая армада фашистских бомбардировщиков летела, что неба не видно. Ни луны, ни звезд – ничего... До сих пор мне снится эта армада. Но уже самолеты другой страны. Не буду сейчас называть, это всем понятно. И думаю – неужели опять то же самое? Не дай Бог!

Фашисты должны были угнать меня в Германию, они угоняли всех в возрасте от 4 до 30 лет. А мне тогда (в 41-м году) было шесть. Мама отдала меня в Гребенку на маслозавод. Директор этого завода Носенко руководил советским подпольем, ему с товарищами многих удалось спасти от расстрелов. Но все равно огромное количество людей было уничтожено просто так. Их заставляли рыть траншеи – глубиной метров 10, и такой же ширины. Потом внезапно раздавались пулеметные очереди, и люди падали вниз. Их засыпали. Еще несколько дней эти траншеи шевелились. Это я запомнил на всю оставшуюся жизнь. И когда был командиром полка, и командиром дивизии, рассказывал ребятам про это, чтоб знали они, что такое война. И как сегодня нужно бороться за мир на земле, чтоб мракобесы сегодняшние не смогли развязать войну!

Когда погнали немцев, Носенко перебрался к партизанам. Но после войны по доносу его посадили в тюрьму, где он и умер. Доносчиками были, конечно, в основном враги людей – кулачье. А не те, кто спасал соотечественников.

Украину освободили в августе-сентябре 1943 года бойцы Второго Украинского фронта под руководством маршала Баграмяна И.Х. Тактику выжженной земли, которую задумал Гитлер, немцы при отступлении полностью провели в нашем Гребенковском районе, да и в других тоже. Все было разрушено, уничтожено и сожжено; люди зимовали в землянках. Дядю Недю к тому времени комиссовали, поскольку сочли непригодным к боевым действиям, и вернули в тыл. Дома народ избрал его председателем колхоза. Уважали его безмерно. Мужчин не было в хозяйстве, а он – боевой офицер, ему доверяли. По выходным строили домики, по очереди – сначала одной семье, потом другой. Строили из самана: пучок соломы заливали слоем глины и топтали ногами, дома буквально лепили. Занимались хозяйством, выращивали зерно. Жили поначалу очень голодно, но после войны урожаи были хорошими, особенно в 1947 году, когда даже не смогли все собрать.

СЕМИПАЛАТИНСКИЙ ПОЛИГОН

– Вскоре после войны отец забрал меня в Черняховск. Он был подполковником, зам.начальника политотдела 30-й гвардейской танковой дивизии. Затем его перевели старшим преподавателем в Ярославское дважды Краснознаменное политическое училище имени Ленина, а оттуда – в Воронеж на полковничью должность. Там стояли части Московского военного округа, отец стал инспектором политуправления округа и получил звание полковника. Я закончил среднюю школу, а в девятом классе поступил в Воронежский областной аэроклуб по специальности летчик. После окончания десятого класса в 1953 г. полтора месяца провели в военных лагерях, работали там на учебно-тренировочных истребителях УТ-2, летали, прыгали с парашютом, на самолете ПО-2 летали по маршруту (в закрытой кабине). В 1953 году поступил в Балашовское училище летчиков-бомбардировщиков Дальней авиации. Там проучился два года, окончил училище по 1 разряду (все отличные оценки) и получил назначение на Семипалатинский полигон в отдельную военно-транспортную эскадрилью. В июле 1956-го женился.

Хрущев Н.С. в то время хотел сократить и уничтожить Вооруженные силы. После испытаний ракетно-ядерного оружия на Новой Земле он решил, что остальные рода войск – танки, авиация – ни к чему. Тогда Вооруженные силы были сокращены на 60%. Стариков всех прогнали на пенсию. Кто не дослужил – был уволен без пенсии.

Молодым приходилось много летать. 20 сентября 1956 года я попал в аварию, меня наказали 10-ю сутками ареста за то, что не сделал контрольный круг над аэродромом. Как это произошло? Возвращались с задания из Усть-Каменогорска, попали в жуткий буран. Диспетчером Усть-Каменогорского аэродрома был хороший парень по имени Вася. Спросили у него – какая погода? Он ответил: лучше не лететь. Но как не лететь? Надо выполнять задание. Полетели на мой страх и риск, ответственность лежала на мне. От земли до высоты трехсот метров не было видно ни зги. Я летел выше, по каким-то признакам узнал свой аэродром. Там у нас бетонка была рядом с ангаром. Я увидел ангар этот и бетонку, старался на нее попасть, но промахнулся, приземлился на землю, и самолет перевернулся. К счастью, не загорелся. Я вытащил и полковника, и лейтенанта, которых вез, сам потерял сознание, и меня увезли в госпиталь. А попутчики мои целыми остались, не поняли даже толком, что случилось.

На Семипалатинском полигоне испытывали ядерное оружие. Наша работа заключалась в том, чтобы после взрыва выполнять облет местности. Брали с собой специалистов, они проводили замеры, фотографировали. После взрыва я летел в самое пекло. Могу сказать, что ядерный взрыв – страшная штука. Тогда испытывали заряды мощностью 0,3 мегатонны. На Новой Земле испытали бомбу мегатонной мощности, но это было уже чересчур, рисковали всколыхнуть Северный Ледовитый океан. Когда возвращались с заданий на аэродром, дозиметрические приборы зашкаливали…

Сегодня от нашей эскадрильи в живых осталось процентов пять! У меня сын Юрочка в 1957 году родился с ДЦП, умер через 1,5 месяца после рождения. Потом жена умерла – думаю, от рака костей. У многих там был рак крови, костей, мозга. Даже ракетчики, которые работали вдалеке от очага поражения, и те умирали. Вася Соболевский, Леня Авербах, замечательный человек был, замполит Владимир Федорович Терехин и другие. Умерли все. Мы ведь имели дело с ядерным оружием. Никто не застрахован от его воздействия.

СПАСИБО ЕЛИЗАВЕТЕ БЫКОВОЙ

– На полигоне шахматы пользовались большой популярностью, я много играл во время боевых дежурств. А чем еще можно было себя развлекать? Был стол бильярдный и шахматы. На бильярде шарики металлические (а какие же?). Я виртуозно научился играть – практика постоянная была. И еще в русские шашки, конечно. Дошел до кандидата в мастера, потом бросил, когда они стали шахматам мешать.

Я вообще спортсменом был, есть грамоты за успехи в шашках, легкой атлетике, волейболе, футболе; в русский хоккей играл – на воротах стоял…

С шахматами познакомился в 1948 году, а в 1950-м в Воронеже получил 1-ю категорию. Обучил меня все тот же дядя Недя. Когда он лежал с перебитыми ногами в госпитале Бурденко, туда приходила помогать медсестрам чемпионка мира Елизавета Ивановна Быкова. Всех лежачих больных она обучала игре, рассказывала о теории, устраивала в госпитале турниры. Дядя быстро освоил правила и получил третий разряд. Вскоре после того, как он научил меня, я уже давал ему фору – ладью. А когда с отцом стали играть, я через пять-шесть партий давал ему фору ферзя!

Не было ни книжек, ни тренеров. Да и шахматы были самодельными, ладьи, помню, сделал из катушек. Первая моя книга – «Учебник шахматной игры» Майзелиса и Юдовича. Потом Керес – «Открытые дебюты».

Когда учился в 9-м классе, меня пригласили поучаствовать в первенстве города Воронежа среди школьников, я занял 4-е место. Играли там Гриша Санакоев, будущий чемпион мира в игре по переписке (он тогда еще не был мастером), Виталий Терентьев – чемпион России. Оба сейчас – профессора в Воронежском университете. С Гришей мы в очень хороших отношениях, а с Виталием не виделся давно. В Воронеже я много играл, в училище мы с ребятами порой до часу ночи резались. Мне даже как-то завуч выговор сделал за ночные шахматы.

Кстати, уже тогда я был организатором турниров. Председатель районного спорткомитета г. Воронежа Третьяков привлекал меня к этой работе. Под его руководством я дошел до судьи первой категории. А от первой до республиканской категории шел уже несколько десятков лет.

Республиканскую получил в конце 80-х, благодаря Альберту Латашу. В 1993 году получил звание судьи всесоюзной категории. А международным судьей стал в 2000 году, на Конгрессе ФИДЕ в Каннах мне присвоили. Там турнир проходил, играли вслепую; похоже, на Конгрессе работали так же «вслепую» и не заметили мою фамилию. Господин Елецкий все время ее вычеркивал, как-то я ему не приглянулся. А тут пропустили.

ОТ НАЧШТАБА ДО ЗАВКАФЕДРОЙ

– В 1963 году я поступил на подготовительное отделение академии имени Ф.Э.Дзержинского. Отлично сдал математику и русский язык, а потом, уже во время учебы, освоил английский. Надо было. Приобрел словарный запас до 2000 слов. Сколько лет прошло (48!), а до сих пор им пользуюсь. Окончил Академию с отличием, из ста предметов получил в аттестат четверки по 12-ти. Одну из них мне поставил Герой Советского Союза Николай Иванович Лапота – за предмет, который я знал с закрытыми глазами…

После окончания Академии меня направили в Махачкалу начальником штаба ракетного полка. Я включился в первенство республики по переписке и случайно стал чемпионом. До самого конца не знал, какое место занял, поскольку 6 или 7 партий пришлось отправить на присуждение. Староста турнира Джамбулатов (г. Буйнакск) присудил себе победы во всех затянувшихся поединках. А потом какой-то участник турнира пожаловался на него в спорткомитет, стали разбираться... И вдруг газета «Махачкалинская правда» пишет, что, мол, Е. Линовицкий (общество «Динамо») стал чемпионом Дагестана по переписке. Потом приходит по почте пакет, там диплом и красивейший чемпионский значок.

Через три года я стал командиром полка, прослужил начальником штаба дивизии два года в Орджоникидзе. Там ракету выучил великолепно, память у меня хорошая была. Хотел поступать в академию Генерального Штаба, но получил назначение в Нижний Тагил командиром дивизии. 6 лет там прослужил. Заработал Орден Трудового Красного Знамени за уникальные учебно-боевые пуски ракет (за что некоторые ракетчики получили звание Героя Социалистического Труда). В Махачкале был начальником гарнизона и трижды депутатом и членом бюро горкома КПСС в Нижнем Тагиле. В моем подчинении было 29 частей и подразделений, около 30 тысяч людей.

Впоследствии я вернулся к игре по переписке, стал чемпионом Вооруженных Сил СССР 1988 года. Правда, у нас дележ был, но по коэффициенту мне досталось чемпионство. Четыре мои партии из того турнира попали в Chess Assistant . Я выполнил две мастерских нормы и в 1993-м получил звание мастера (вместе с Сашей Морозевичем). Потом, на 60-летие мне дали удостоверение мастера спорта, в шкафу лежит. И значок остался СССРовский, российский тогда еще не изобрели.

Возвратился в Москву начальником кафедры академии Дзержинского, в 1987 году защитил кандидатскую диссертацию и стал кандидатом военных наук (с психолого-педагогическим уклоном), а 11 сентября того же года уволился. 27 октября меня приняли на новую работу. Генерал Толя Лапшин создал футбольную команду «Искра» (Смоленск). Он был начальником отдела кадров «Мостеплоэнергогаза» и пригласил меня на должность начальника штаба гражданской обороны. Два года я там проработал. Потом по инициативе Евгения Андреевича Васюкова, Ефима Семеновича Нуза и Александра Сергеевича Никитина стал председателем Московской шахматной Федерации. Потом Н.В.Крогиус меня представил В.И.Севастьянову (Председателю шахматной федерации СССР), и я был назначен начальником Управления шахмат СССР, подменив уволившегося Н.В.Крогиуса. В январе 1990 года ушел в Мостеплоэнергогаз, где стал начальником штаба гражданской обороны, и там уже меня нашли Борис Анатольевич Злотник, Виктор Борисович Малкин и Сережа Кишнев, с которым я был хорошо знаком. Они предложили мне возглавить кафедру шахмат, поскольку Злотник уезжал на работу в Испанию. Так 1 октября 1990 года я стал временно исполняющим обязанности заведующего кафедрой шахмат ГЦОЛИФКа, а с 1 декабря 1990 г. и заведующим кафедрой шахмат.

На кафедре мы провели больше сотни международных турниров.

Международные нормы многие ребята выполнили. Только господин Дубов из тех, кто прошел через наши турниры, «зарубил» около 50 человек! Сколько вреда нанес шахматистам… (Примечание автора – Евгений Павлович никак не комментирует давние события, но я должен пролить свет на ситуацию вокруг турниров на кафедре. Почему Дубов препятствовал отправке документов в Международную шахматную федерацию? Говорили, что Великий математик сомневался в том, что неизвестные кандидаты в мастера действительно выполняли нормы мастера. Но даже при мне, как участнике или зрителе, нормативы выполнили такие люди: Александр Рустемов, Константин Свистунов, Александр Калинин, Дмитрий Саулин, Анатолий Шведчиков, Евгений Малютин, Алексей Федоров, Сергей Горелов, Алексей Гаврилов. Алексей Чапурин, Евгений Коченгин. Еще обязан объяснить тем, кто не понимает – всегда бывает только так – неизвестный, молодой кандидат в мастера начинает играть здорово и выполняет всякие нормы, выигрывает турниры. И становится известным. Наоборот бывает только тогда, когда он свое звание покупает. А заподозрить в этом его могут те, кто сам способен на подобные трюки.)

Но вообще из тех, кто прошел институт, гроссмейстерами стали уже более 80 человек.

Все данные у меня есть, я писал работу об истории кафедры. Но многие материалы остались в моем кабинете, в компьютере, и я их нашел в Яндексе под чужой фамилией…

ОТДАЙТЕ ДЕНЬГИ, РЕБЯТА!

– С Татьяной Петровной, моей любимой женой мы вместе уже 28 лет. Помогает мне во всем. Она тоже была спортсменкой, играла в волейбол за краснодарское «Динамо», когда училась там в сельхозинституте. Двое правнуков у меня, Александре 10 лет, а Вовасику год и пять месяцев. Деревья я посадил, дом построил. Сам окна делал в хате, все своими руками.

Сейчас слежу за всеми спортивными событиями, знаю, что футбольный клуб «Анжи» купил Роберто Карлоса, в «Терек» Рууда Гуллита тренером наняли. Значит, много денег в стране. Только идут эти деньги не нам. Меня же обворовали на так называемой монетизации льгот. Посчитал, в месяц мне государство недодает 250-270 тысяч. Когда увольнялся из армии, получил пенсию 350 рублей. А когда в Управлении шахмат работал, получал чистыми 320. Итого 670. Множим на 500. Это худющий коэффициент разницы между стоимостными показателями жизни тогда (конец 80-х – начало 90-х) и сейчас, если взять все в совокупности, а не отдельно какой-то продукт. 335 тысяч получается. А реально получаю 10 тысяч зарплату и чуть больше 10 тысяч пенсию. И хочется сказать: чиновники, отдайте мне хотя бы мои 50! Отдайте! Мне больше не надо – я и детям бы помог, и внукам, и правнукам, они ж потом на благо страны работать будут. Так не хотят отдавать. Собянин обещал добавить, он вообще мне нравится, вызывает доверие.

Вчера в магазин пошел – ужас, как растут цены. От МКАДа недалеко есть ярмарка выходного дня, работает по субботам, воскресеньям и иногда по четвергам. Хурма – 200 рублей! Когда такое было? Мандарины 120, картошка – 45 рублей за кило!! А у нас в доме супермаркет, там картошка по 108 рублей за килограмм. Ну как такое возможно? Как людям жить? Что делать?

Евгений Павлович Линовицкий – офицер. Генерал-майор авиации. Отдал службе Родине 34 года своей жизни – с 1953 по 1987 г.г. Видел все ужасы войны и кошмары мирной жизни. Служил на военных самолетах. Командовал войсками в разных уголках страны. Имеет ученую степень кандидата военных наук. Был членом ученого Совета Академии им. Дзержинского. С 1981 по 1987 – Начальник Кафедры боевой подготовки академии им. Дзержинского. Начальник управления шахмат СССР. Государственный тренер 1989- 90 г.г. Исполнительный директор Шахматной Федерации СССР. Руководитель сборной команды страны в 1989 году на 2-м командном Чемпионате Мира, где наша команда завоевала «золото»! Вице-президент Российской шахматной федерации 1992-1993 года. Президент Московской шахматной федерации 1989-1995 годов. Доцент кафедры шахмат ГЦОЛИФКа. 2 сентября 2005 года Ученым Советом Института было присвоено звание профессора по кафедре Теории и методики шахмат. За вклад в развитие шахматного спорта в стране и Москве награжден медалями: «В память 850-летия Москвы (1997) и «80 лет ГОСКОМСПОРТУ РОССИИ (2003). Имеет 75 публикаций, из них 22 – учебно-методические и 53 научные работы.

Последние 20 лет возглавлял кафедру шахмат при институте физкультуры. Которую один, своими руками, поднял из руин в начале 90-х годов прошлого уже века. Я учился на втором курсе, когда Евгений Павлович сменил отбывшего на работу в Испанию Бориса Анатольевича Злотника.

И сразу развил бурную деятельность. Первое, что сделал – сам, своими руками, молотком, гвоздями привел в порядок стенд «Международные связи кафедры шахмат». Потом организовал турнир с нормой международного мастера. Потом еще один, и еще. Тогда, в начале 90-х, такие турниры проводились нечасто. А тут – прямо в стенах института.

Евгений Павлович как человек с опытом понял, как много талантливых ребят учится на кафедре. И дал им возможность творчески расти и развиваться. За что ему огромное спасибо.

Никогда не забуду эту атмосферу. Мы с однокурсниками прямо из общаги, после занятий шли – кто играть, а кто болеть. Как на праздник. Там всегда был чай с конфетами и баранками, даже для зрителей. Весь паек – из личного фонда заведующего кафедрой. В сезон особо сильных эпидемий гриппа стаканчики, в которые разливался чай, становились именными. Надо было видеть Линовицкого во время этих праздников. Он выглядел совершенно счастливым человеком, наверное, от того, что своим любимым занятием приносил радость и пользу людям.

Еще нужно сказать о личном участии Евгения Павловича практически во всех курсовых и дипломных. Он помогал всегда. Любая тема при его поддержке не казалась неподъемной.

А еще бился с деканами и деканатами за любого студента, как хороший командир за своего бойца. Если вставал вопрос о продлении или переносе срока экзаменов в связи с участием в турнирах (или по любой другой причине), он стоял горой за каждого из нас. И неудивительно, что спустя много лет ваш автор готов был выбить зубы малознакомому человеку только за то, что тот нехорошо отзывался о Линовицком.

Евгений Павлович провел больше сотни шахматных турниров. За успехами выпускников пристально следит и теперь. И радуется им, как своим собственным. Да они и есть его собственные. Всем студентам он помогал всегда, как своим детям. И помогает теперь, когда оставил свое место на кафедре. С курсовыми и дипломными, диссертациями и научными статьями. На одном из традиционных «дней первокурсника» наша выпускница Лена Некрасова произнесла то, что было на уме у многих: «Евгений Павлович! Вы нам – как отец родной!» Эта фраза точно отражает взаимоотношения Евгения Павловича и молодежи, прошедшей через кафедру шахмат. И, честно говоря, не знаю ни одного выпускника, который относился бы к нашему наставнику плохо. Наверное, потому, что таких людей нет. Всю свою жизнь Евгений Павлович работал над тем, чтобы заслужить доверие, уважение и любовь людей. Эта задача выполнена им с блеском.

Автор и редакция выражают благодарность выпускнице кафедры шахмат, постоянному сотруднику сайта, гроссмейстеру Татьяне Грабузовой за помощь с фотографиями

И последнее. Многим деятелям от шахмат и околошахматной специализации, по-хорошему, надо низко кланяться этому человеку, а не вставлять палки в колеса. Помогать, а не вредить. К сожалению, не все это понимают. Таких, как он, поискать – не найдете. Человек добрейшей души, безукоризненной репутации и, если продолжать называть вещи своими именами – человек героической судьбы.

И в заключение – еще раз сходим к старине Хайяму:

Кому легко? – неопытным сердцам.
И на словах – глубоким мудрецам.
А я глядел в глаза жестоким тайнам,
И в тень ушел, завидуя слепцам.