Здесь последовало 14...d3!?. После партии я извинился перед Мишей, но неприятный осадок остался.

Перед последним туром, в котором встречались Латвия и Белоруссия, Таль попросил меня зайти к нему. У его команды возникла проблема – А.Гипслису надо было уезжать на международный турнир, и он не мог бы доигрывать партию со мной, если бы она была отложена. Таль как бы нехотя предложил ничьи на двух досках, но поставил условие, что свою партию он играет, хотя и с гарантированным результатом, ибо его творчество всегда в фокусе внимания.

У Миши со вторым номером команды были непростые отношения. С детства они играли в сборной Латвии вместе, однако Айвар был представителем титульной национальности, что давало ему определенные преимущества. Несмотря на то, что он был членом КПСС, однажды он сказал мне в переполненном зале: “Здесь тебе Латвия, а не Советский Союз!” Не успел Таль жениться в Тбилиси, как на посту главного редактора рижского журнала его сменил Гипслис. Когда В.Корчной остался в Голландии, Айвар, кажется, был руководителем делегации. Когда он мне обрисовывал ситуацию, то не выдержал и в экстазе начал говорить: “Я бы перестал посылать за рубеж всех ев…” В этот момент он сообразил, кому говорит, и проглотил язык.

Учитывая взаимоотношения в нашей команде, мне эта ситуация также не нравилась. Я быстро сделал белыми ничью, но Таль в разменном варианте славянской защиты долго мучил В.Купрейчика, играя как кот с мышкой: то совсем прижмет, то немножко отпустит. Тот после тура сказал мне, что никогда больше в подобных сделках участвовать не будет. Единственный, кто оказался в плюсе, был Айвар, которому Миша не смог прямо сказать: “Нет!” И это очень характерно для Таля!

Вскоре после Спартакиады народов СССР мы опять собрались в Юрмале в той же гостинице. Трехкомнатные апартаменты для Таля освобождались спустя несколько дней, поэтому Миша жил в своей квартире в Дубулты, однако полчаса ходьбы утомляли его. В первый же день ему стало плохо в моем номере, где мы занимались, и пришлось вызывать скорую помощь.

На второй день мы наметили для анализа систему 1.Nf3 c5 2.c4 Nf6 3.Nc3 d5 4.cxd5 Nxd5, ибо незадолго до этого в “Шахматном бюллетене” №7/1979 была напечатана статья О.Моисеева и Г.Равинского, а в “Modern chess theory” #6/1979 статья Майкла Стина, где анализ начинался после 5.e4 Nb4 6.Bc4 Be6 7.Bxe6 Nd3+ 8.Kf1 fxe6 9.Ng5.

Миша автоматически начал воспроизводить на доске дальнейшие ходы, что вызвало мою реакцию: “Подожди, дай подумать”. Из чувства противоречия меня озарило – 9...Qb6!?, пытаясь не только защитить пешку е6 и при случае подготовить 0-0-0, но и присматриваясь к белому королю и пункту f2.

Покидав фигуры вприглядку полчаса, мы решили продолжить эту тему на другой день, а сейчас посмотреть другое проблемное продолжение в этой системе: 1.c4 c5 2.Nf3 Nf6 3.Nc3 d5 4.cxd5 Nxd5 5.e4 Nb4 6.Bb5+ N8c6 7.d4 cxd4 8.a3.

Опять Таль в темпе продолжал по известным образцам 8...dxc3 9.Qxd8+ Kxd8 10.axb4 cxb2, как впоследствии играл Корчной против Каспарова (Шеллефтео 1989), и снова я его останавливаю, возвращаю ходы и предлагаю подумать, а затем мне в голову приходит парадоксальное 8...Bd7!?, сохраняя ферзей от размена. Две новинки меньше чем за час подействовали на Мишу, и он как-то по-особому пристально посмотрел на меня.

Тут я вспомнил его взгляд в другой ситуации – во время XXXIX чемпионата СССР в Ленинграде в 1971 году. Я выиграл в первом туре у своего старого друга-соперника Володи Тукмакова и нервничал перед партией с Талем, пытаясь подобрать подходящую систему, чтобы не дать ему использовать память, в феноменальности которой я много раз убеждался за 7 лет нашей дружбы. Однако он, как сказал мне после партии, тоже не хотел вступать в теоретические дискуссии со мной и начал 1.g3. К 20-му ходу мелькнула мысль, что я получил позицию, о которой до тура мог только мечтать.

И тут, как бы со стороны, слышу с ужасом, как мой язык, ставший жутко тяжелым и еле шевелясь, произносит чуть слышимое: “Ничья”, и ловлю на себе странный загадочный взгляд Таля с легкой ухмылкой. Проходя за кулисы, слышу, как Фурман кому-то говорит: “Неужели Капенгут в каждом туре надеется получать такие позиции, что предлагает ничью!?” Я не любил говорить об этом случае и до сих пор жалею, что не спросил о нем Мишу, когда с ним работал.

На следующий день сбора к нам заглянул Кобленц, чья дача была неподалеку, и мы показали ему вчерашние идеи. Но если первая идея 9…Qb6!? сработала в решающей партии с Полугаевским меньше чем через месяц, то вторая 8…Bd7!?встретилась спустя три года в партии Ульман – Лукач, Берлин 1982. На пресс-конференции Таль рассказал: ”…Летом во время сбора на Рижском взморье мой секундант и тренер Капенгут в одном из вариантов английского начала предложил новинку…” («Межзональные турниры Рига-79, Рио-де-Жанейро-79», ФиС, 1980, стр. 10). Спустя несколько месяцев, комментируя эту встречу для той же книги, он расставил акценты несколько по-другому: “Во время тренировочного сбора эту позицию анализировали трое: А.Капенгут, А.Кобленц и я” (там же, стр. 73). Очень характерная для Таля деталь!

Кстати, во время этого занятия маэстро произнес экспромт: “Это – палка с двумя концами”. Миша страшно веселился, услышав очередной перл. Опытный психолог, Кобленц умел как никто поднимать настроение своему ученику, который больше чем любой другой выдающийся шахматист из тех, кого я близко знал, зависел от душевного комфорта. Недаром Таль приглашал его с собой на наиболее ответственные соревнования, хотя скорее как талисман. Несмотря на то, что маэстро мыслил по-немецки, он достаточно хорошо владел русским языком. Подметив как-то, что Миша обожает оговорки, Кобленц начал применять это “лекарство”. Как-то он мне признался, что тратил много времени дома, сочиняя эти “экспромты”. Вспомню еще один: “Не рубите суку, на которой сидите”. Активность учителя была многогранной. Мало кто знает, что автор нескольких десятков шахматных книг имел прекрасный голос и стажировался в лондонском Covent Garden еще до войны.

По-настоящему расцвел его талант организатора, когда он возглавил разворованное хозяйство латвийского шахматного клуба. Наладив производство магнитных досок и шахмат (которые Геля рекламировала, благодаря чему Миша обратил на нее внимание), Кобленц получил деньги для поддержки дышащих на ладан периферийных клубов, для чего создал Республиканский объединенный шахматный клуб, отказавшись от государственного финансирования не только клубов, но также всех соревнований. Маэстро организовал выпуск шахматной литературы, которая при огромных тиражах оставалась дефицитом, но поскольку в Советском Союзе по идеологическим соображениям книги невозможно было печатать нецентрализованно, то пришлось ограничиться ротапринтами тиражом в 2000 экземпляров. Кобленц добился большого помещения в старой Риге под методический кабинет, где много перспективных шахматистов пополняло пять(!) различных картотек. Большой потерей для латвийских шахмат стал момент, когда из-за отъезда сына в ФРГ он потерял работу. Однако и после этого маэстро создал шахматный клуб в спортивном обществе “Даугава”, хотя и тосковал по былому масштабу. Мне он признавался, что “пробивать” “наполеоновские” планы ему нравилось куда больше, чем заниматься кропотливой тренерской работой. Хотя в финансовом плане работа с Талем никогда не приносила ему дивидендов, он дорожил хорошими отношениями, воспринимая Мишу как своего великовозрастного капризного ребенка. Однако в практическом плане Кобленц не мог чем-то ему помочь, кроме доброго совета.

К этому времени стал “притчей во языцех” неудачный старт Таля в большинстве турниров. Поэтому еще в начале лета мы наметили провести тренировочный матч незадолго до межзонального. Однако не могли остановиться на фигуре спарринг-партнера. Во время Спартакиады народов СССР я предложил поговорить с 16-летним Г.Каспаровым и его мамой, которые за полгода до этого не раз бывали в гостях у меня в Минске во время Мемориала Сокольского. Миша промолчал, а когда я пересказал жене Таля разговор с Аидой, Геля на меня как-то странно посмотрела и сказала ошеломившую меня фразу: “Ты что? Миша на дух не переносит молодых талантов”. Все-таки я уговорил Таля сыграть этот матч, но полгода спустя.

В августе стало ясно, что играть не с кем, и придется делать это мне. Тренировочные партии имеют свою специфику. Естественно, трудно вызвать концентрацию решающей встречи, однако спарринг обязан компенсировать это другими деталями типа дебютной неожиданности, добровольного цейтнота, отказа от ничьей и т.д. Позже я это опробовал в поединке с Б.Гельфандом. Перед игрой мудрый Кобленц мне сказал: “Постарайтесь не проиграть, чтобы уважал, но, если будет возможность выиграть, не делайте этого”.

А.Капенгут – М.Таль
Юрмала (м/1) 1979
Сицилианская защита B85

1.e4 c5 2.Nf3 e6 3.d4 cxd4 4.Nxd4 Nf6 5.Nc3 d6 6.Be2 a6 7.f4 Qc7 8.0-0 Be7 9.a4 0-0 10.Kh1 Nc6 11.Be3 Re8.

Выбор дебюта в этой партии был предопределен. Неделю сбора мы намеревались посвятить шевинингену. В начале 60-х шевенинген почти не играли, потому что он считался слишком пассивной системой. Зимой 1964-го на сборе студенческой команды СССР, когда Спасский там же готовился к зональному турниру, мы спросили у него, какую систему cицилианской защиты он может рекомендовать. Его ответ нас поразил: “Ребята, изучайте шевенинген, ибо сейчас большинство попыток белых получить перевес в различных схемах сводится к позициям типа шевенингена. Поэтому у него большое будущее”. Через год я написал свою первую статью на эту тему, а потом еще несколько. Однако эту систему трудно объяснить доступным языком, ибо одна и та же позиция может возникнуть с самыми разными порядками ходов, и в то же время в каждом из них возможны совершенно самостоятельные продолжения, и понимание системы базируется на нюансах перестановок ходов. Интересно, что однажды в начале 70-х мой учитель Болеславский предложил написать совместную статью в “Шахматный бюллетень”, однако потом отказался от этой идеи и объяснил: “Не хочу нивелировать разницу в классе”.

О блестящих победах Таля в этой системе известно всем. С присущим ему юмором он рассказал о его исследованиях здесь за последний год. После смерти Фурмана Карпов обратился к Талю с просьбой помочь ему в предстоящем трудном поединке с Корчным. Миша хотел вернуть сына из эмиграции, надеялся на Толины связи и представлял себя в роли наставника молодого чемпиона мира. Однако в итоге он оказался в связке с Игорем Зайцевым и Юрием Балашовым в качестве спинно-мозгового треста (по его же формулировке). В начале 1978 года многолетний тренер Каспарова Александр Никитин подарил Мише рукопись своей новой книги по шевенингену, которая путешествовала вместе с ним. Поскольку Таль терпеть не мог что-то записывать (на нашем сборе мы попросили Кобленца прислать кого-нибудь для записи анализов, и он выбрал 15-летнего А.Войткевича), то этим занимался Балашов, аккуратно заносивший результаты анализов в рукопись. Когда матч окончился, он вернул ее Мише со стертыми вариантами.

На сборе мы начали с заказа этой темы в картотеке клуба. Нам принесли огромное количество ящиков, что повергло нас в уныние. Несколько дней пытались сортировать по ключевым идеям, но вскоре руки опустились, и мы испытали огромное облегчение, решив забросить эту тему. Вот когда пригодился бы компьютер! Я вспоминаю, как в начале 90-х Гельфанд сыграл с Саловым шевенинген. Я скачал эту партию из Интернета и добавил в нее около 20000 партий из базы, а затем все до 17-го хода удалил. Оставшиеся отредактировал и при очередном звонке из Линареса рассказал Боре, что при определенном логичном порядке ходов у него могла возникнуть позиция из знаменитой 24-й партии Карпов – Каспаров 1985 г. Он сразу не поверил, ведь он избрал 12...Bd7 вместо 12...Re8.

Однако иногда Миша сам выступал в роли ЭВМ. На чемпионате СССР 1979 года у нас не было такого обилия справочных материалов, как на межзональном, поэтому нам приходилось больше полагаться на его феноменальную память. Например, перед партией с Е.Геллером, покончив с завтраком, Миша сосредоточился и начал бормотать: “Где Фима играл за этот год?” Насчитав 4 турнира, он начал вспоминать по порядку все партии, сыгранные нужным цветом. “Так, он проиграл в этой системе, да и в похожей встрече, хоть и выиграл, но стоял подозрительно”. Наметив 4-5 точек соприкосновения репертуаров, он начал новый круг. “А что в этой позиции было сыграно интересного за последнее время?” В итоге, после 15 минут такой активности, которой я не уставал поражаться, мне поступал заказ найти конкретные партии, и мы приступали к анализу во всеоружии, причем КПД был очень высок – новинки сыпались как из рога изобилия.

Вернемся к партии. Мне хотелось в хорошо известной позиции придумать свежую идею.

12.Rf2!? Я думаю, что этот многофункциональный ход не хуже других. Белые не против сыграть Qg1, создавая угрозы по диагонали и подготавливая g2-g4, и сдвоить ладьи, в зависимости от обстоятельств, либо по линии “d”, либо по линии “f”. При спокойном развитии событий эта расстановка может оказаться экономичной.

12...Nxd4!? Программный размен. Таль хочет немедленно использовать медлительность плана белых.

Войткевич, который помогал нам на сборе, спустя 10 лет в партии против Лентце (Каттолика 1989) предпочел вместо размена 12...Rb8 13.Qf1 e5 (13...Bd7 14.Nb3 Nb4 15.Bf3 e5 16.a5 Rbc8 17.Rd2 Be6 18.Bb6 Qc4 19.Qd1?! Nxc2! 20.Rxc2 Qxb3 21.f5 Bd7 22.g4 h6 23.Ra3 Qc4 24.b3 Qb4! Лентце – Пилл, Германия 1996) 14.Nb3 Nb4 15.Qd1 Be6 16.Bf3 Rbc8 17.a5 Qc6 (17...exf4!? 18.Bxf4 Qc4 с идеей Nc2!? и d6-d5) 18.Rd2 Bf8 19.f5 Bc4 20.Bg5 (20.Ra4?! d5!?) 20...b5 21.axb6 Qxb6 22.Na5 d5!? 23.exd5 e4 24.Nxc4 Rxc4 25.Be2 Rc7 (согласились на ничью) 26.d6!

13.Qxd4 e5.

14.Qd2?! Серьезная неточность. Сильнее 14.Qd3!? (отсюда белый ферзь готов попасть на g3) 14...exf4

a) 15.Rxf4 Be6 16.Raf1 Nd7 17.Bd4 Ne5 18.Qg3 Bf8 19.Nd5 Bxd5 (19...Qxc2 20.Nf6+ Kh8 21.Nxe8 Rxe8 22.Bd1 Qc4 23.Qe3 Be7 24.b3 Qd3 25.Qxd3 Nxd3 26.R4f3 Ne5 27.Rc3 Nc6 ) 20.exd5 g6 21.Bxe5! Rxe5 22.Rxf7 Туркин – Я.Геллер, Воронеж 2005;

b) 15.Bxf4 Qc6 16.a5 Be6 17.Bf3 Bc4 (17...Ng4?! 18.Bxg4 Bxg4 19.Nd5 ) 18.Qd2 Qc7 19.b3 Be6 20.Nd5 Bxd5 21.exd5 Nd7 22.Qb4 .

Спустя 6 лет я применил этот маневр в аналогичной позиции с Акопяном (Баку 1985), который разменялся сразу: 11...Nxd4 12.Qxd4 e5 13.Qd3 Be6 (13...exf4!?) 14.f5 Bd7 15.Bg5! Bc6 16.Bxf6 Bxf6 17.Rfd1 Rfd8 18.Qc4! Rac8?! (18...Rdc8) 19.Qb3 Rb8 20.Bc4 Rdc8 21.Bd5 Be8 (21...Bxd5 22.Rxd5 ) 22.Rd2 b5!? 23.axb5 axb5 24.Na2! Bg5 25.Re2 b4 26.Nxb4 Bb5 27.c4! Bxc4 28.Bxc4 Qxc4 29.Qxc4 Rxc4 30.Nd5 .

14...exf4 15.Bxf4?! Очередная неточность. Сильнее 15.Bd4!? Be6 16.Qxf4 Nd7 17.Qg3 Ne5, например, 18.Rd1 (18.Rff1 Rac8 19.a5 Qd8 20.Bb6 Qd7 21.Rad1 Bd8 22.Bd4 Qe7 23.Nd5 Qg5 ; 18.a5 Qd8 с идеей 19.Bb6?! Bh4!? ) 18...Ng6 19.Rff1 Bh4 20.Qf3 Ne5 21.Qh5 Be7 22.Rf2 Rac8 23.h3 (23.Bxe5 g6 24.Nd5?! Bxd5 25.Qf3 dxe5 26.Rxd5 Rf8 ) 23...Qa5 24.Bg4 g6 25.Qh6 Bf8 26.Qf4 Bg7

15...Be6 16.Raf1 Rac8 17.h3 Qb6! Этим маневром черные перехватывают инициативу.

18.Be3. Не лучше и 18.Rf3 Nd7 19.Rg3 Bh4 20.Rd3 Nc5 21.Rdf3 (21.Rxd6 Qxb2 22.Bf3 Nb3 23.cxb3 Qxc3 ) 21...Bxf6 22.Bxd6 Bxc3 23.Bxc5 Bxd2 24.Bxb6 Rxc2 25.Bd4 Bb4 .

18...Qxb2 19.Bd4.

Конечно, маг комбинаций не пропустил возможность нанести тактический удар.

19...Rxc3! 20.Qxc3. Плохо 20.Bxc3? Nxe4! 21.Bxb2 Nxd2 22.Rd1 Ne4 23.Rf3 d5 .

20...Qxc3 21.Bxc3 Nxe4 22.Rf3 Bh4 23.Be1 Bf6 24.Bd3 d5 25.Bb4 Be5 26.Rb1 f5 27.Be1 Re7 28.Rb6 Bc8 29.a5 Bc7. Неточный порядок ходов. Правильно 29...g5!? 30.c4 (30.Rf1 Kg7 31.c4 d4 32.g4 Bc7 33.Rb2 Bf4 ) 30...d4 31.Rf1 Bc7 (31...Kg7) 32.Rb2 h5 33.h4 gxh4 34.Bxh4 Re5

30.Rb1 g5 31.Bb4 Re8 32.c4 g4?! Это уже ошибка, облегчающая задачу белых. Сильнее 32...d4!? 33.Re1 (33.Kg1 h5 34.Rbf1 h4 35.Rxf5!? Bxf5 36.Rxf5 Bf4 37.Bxe4 Rxe4 38.Rd5 Be3+ ) 33...Bd7 34.g4 Bc6 35.Kg1 Bf4 .

33.hxg4 fxg4 34.Bxe4 dxe4 35.Re3 Bf4 36.Re2 Bd7. Точнее 36...g3!?, присматриваясь к белому королю.

37.Rf1 Bh6 38.Bd6 Bc6 39.Kh2 Re6 40.Bf4 Bg7 41.Kg3 Bc3 42.Bd2 Be5+ 43.Bf4 Bc3. Ничья.

М.Таль – А.Капенгут
Юрмала (м/2) 1979
Испанская партия C91

1.e4 e5 2.Nf3 Nc6 3.Bb5 a6 4.Ba4 Nf6 5.0-0 Be7 6.Re1 b5 7.Bb3 d6 8.c3 0-0 9.d4. Таль знал, что я практически не играю 1...е5, поэтому на мое решение удивить его выбором дебюта он отвечает системой менее популярной, чем 9.h3.

9...Bg4 10.d5 Na5 11.Bc2 Qc8. Чаще играли 11...c6.

12.Nbd2 c6 13.b4 Nb7 14.dxc6 Qxc6 15.Bb2 a5?! Сомнительное решение активизироваться на ферзевом фланге, которое белые могут обратить в свою пользу. Во время партии я думал также об идее перевода слона на b6 после 15...Bd8!? Правильно 15...Nd8, сразу отправляя коня на королевский фланг. 20 лет спустя эта идея начала оживленно дебатироваться.

16.c4?! bxc4 17.Rc1 c3 18.Ba4 Bxf3 19.Nxf3 Qb7 20.Bxc3 Nxe4 ;

16.a4 Ne6 17.h3 Bh5 18.Bd3 Rfb8 19.Qc2 Nf4 20.Bf1 Qd7 21.Ra3 ;

16.Nf1 Ne6 (16...Qb7 17.Ne3 Bd7 18.Bb3 Re8 19.c4 Bc6 20.cxb5 Bxe4 21.Ng5 Bg6 22.Nc4 Qb8 23.bxa6 Rxa6 24.a3 h6 25.Nf3 Ne6 Де ла Рива – Перес Канделарио, Андорра 2005)

a) 17.Ne3?! Bh5 (17...Bxf3?! 18.Qxf3 Ng5 19.Qe2 и нельзя 19...Nge4? 20.Nf5 )

a1) 18.Nd5 Qb7 (18...Rfe8? 19.Nxe5! Bxd1 20.Nxc6 или 19...dxe5 20.Nxf6+ Bxf6 21.Qxh5 ; 18...Qe8! с идеей Nxd5, Ng5) 19.Bb3 Rac8 (19...Rad8 20.Qd3?! Nxd5 21.Bxd5 Nf4! ) 20.Qd3 Nxd5 21.Bxd5 Qd7 22.Bc1 Rc7 23.Bd2 Rfc8 24.Rec1 Bf6 25.Bb3 Nf4 26.Bxf4 exf4 27.Nd4 f3!? Волокитин – Белявский, Любляна 2002;

a2) 18.Nf5 Rfe8 19.Bb3 (грозит Bd5)

a21) 19...Nf4!? 20.g3 (20.Ng3 Bg6 ) 20...Nh3+ 21.Kg2 Ng5 (21...Bxf3+?! 22.Qxf3 Ng5 23.Qd3 Ngxe4 24.Rxe4! Qxe4 25.Qxe4 Nxe4 26.Bd5 ) 22.Nxg5 Bxd1 23.Raxd1 ;

a22) 19...Ng5 20.Nxg5! Bxd1

a221) 21.Bxf7+ Kf8 22.Raxd1 h6!? (22...Reb8 23.Bb3 g6 24.Nxe7 Kxe7 25.Nf7 Rf8 26.Rxd6 Qc8 27.Re6+ Kxf7 28.Rc6+ =) 23.Bxe8 Nxe8 24.Nf3 g6! (24...Nf6? 25.N3h4! ) 25.Nxe7 (25.Nxh6 Nf6 26.Ng5 Kg7 27.Nhf7 Rf8 ) 25...Kxe7 =/;

a222) 21.Raxd1 h6! 22.Nxf7 Kh7 23.Rd3 (23.N7xd6? Bxd6 24.Rxd6 Qc7 с последующим Red8 ) 23...Bf8 24.Rh3 d5 25.Ng5+ Kh8 = Пономарев – Свидлер, Панормо 2001;

b) 17.h3!?

b1) 17...Bxf3 18.Qxf3 Nd4 (18...Rfe8 19.Ng3 Rac8 20.Nf5 Bf8 21.Nh6+ gxh6 22.Qxf6 Bg7 23.Qh4 Nf4 24.g3 Ng6 25.Qg4 Nf8 26.a4 Морозов – Гарсиа Гутьеррес, по переписке 1995) 19.cxd4 Qxc2 20.Re2 с дальнейшим Ne3-f5 ;

b2) 17...Bh5 18.Ng3 Bg6 19.Nh4 Rfd8 20.Qf3 d5 21.exd5 (21.Ngf5 Ra7 22.exd5 Nxd5 23.Nxe7+ Rxe7 24.Nxg6 hxg6 25.Bb3 Фуэст – Мезера, Chessfriend.com 2003) 21...Nxd5 22.Nxg6 hxg6 23.Rxe5 Bf6 24.Rxd5 Rxd5 25.Bb3 Rad8 26.Bxd5 Rxd5 Волокитин – Смагин, Екатеринбург 2002.

16.Bd3 Nd8 17.Nf1 Ne6 18.Ne3.

Как Таль объяснил после встречи, он начисто забыл, что черные могут не держаться за слона.

18...Nf4! 19.Bf1. В случае 19.Nxg4 Nxg4 20.h3 Nf6 21.a4 bxa4 22.b5 Qc7 23.Bf1 Rfc8 черный конь через d7 получает удобные стоянки на c5 и b6.

19...Be6 20.Nf5 Rfe8?! Серьезная неточность, позволяющая белым захватить инициативу. Необходимо было 20...Bxf5!? 21.exf5 Qd7 22.a4!? bxa4 23.Qxa4 Qxa4 (хуже 23...Qxf5?! 24.bxa5 Rfc8 25.a6 Qg6 26.g3 Qg4 27.Bc1! Nh3+ 28.Kg2 Qf5 29.Qb5 Rab8 30.Bd3 Qh5 31.Qa5 ) 24.Rxa4 axb4 25.Rxb4 N4d5 26.Rb5 Rfb8 27.Ra1!? Nc7 28.Rxa8 Rxa8 29.Rb7 Bd8 =.

21.a4! bxa4 22.Qxa4 Qxa4 23.Nxe7+ Rxe7 24.Rxa4 Rea7.

25.Rea1?! Ответная любезность. Белые создали проходную, и в дополнение можно было заставить оппонента думать о защите пешки а5, поэтому точнее 25.b5! Nd7 26.Raa1 Nc5 27.Ba3 f6 28.Nd2 a4 29.g3 Nfd3 30.Red1 Kf7 31.c4 .

25...Nxe4 26.Rxa5 Rxa5 27.Rxa5 Rb8?! Активнее 27...Rc8!? 28.c4 f6 29.b5 g5 30.Ba3 (30.b6 Rb8 31.Rb5 Rb7=) 30...g4 31.Ne1 Nd2 32.Bxd6 Nxc4 33.Bxc4 Rxc4 34.b6 Rc1 35.Bb4 Ne2+ =.

28.c4 f6 29.b5 Bg4 30.Bc1 Ne6?! Черные останавливаются на полпути. Наиболее последовательно было 30...Bxf3!? 31.gxf3 Nc5 32.Ra7 f5, и белые должны доказывать, что пара слонов с деформированной пешечной структурой сильнее коней, владеющих опорными пунктами.

31.Ra6 N6c5 32.Ra7 Rb7?! Надежнее 32...Nb3 33.Be3 Be6.

33.Ra8+ Kf7.

34.Nxe5+! fxe5 35.f3 Bf5 36.fxe4 Bxe4 37.Rd8 Rd7 38.Rxd7+ Nxd7 39.Kf2 d5 40.Ke3 Nc5 41.cxd5 Bxd5. Возникла позиция, где пара слонов и отдаленная проходная обеспечивают белым ясное преимущество. Однако тут сказался очевидный минус в творчестве Таля того времени – без достаточной мотивации ему было скучно кропотливо искать технические нюансы, усиливающие позицию по крохам.

42.Ba3 Na4 43.g3 Nb6 44.Bc5 Nd7 45.Bd6 Kf6 46.Bc7 Nc5 47.b6 Bb7 48.Kd2 g5 49.Kc3 Ne4+ 50.Kd3 h5 51.Bd8+ Kf5 52.Ke3 Nc3 53.Bd3+ Kg4 54.Bc7 e4. Ничья.

Во время межзонального Ригу охватила шахматная горячка. Лучший зал города – театр имени Я.Райниса – на месяц стал шахматной Меккой. Хотя от Мишиной квартиры до театра было около 10 минут пешком, специальным решением оргкомитет предоставил ему люкс в лучшей гостинице, где были размещены все участники. Естественно, я жил там же в комнате на служебном этаже, свободной от прослушивания, что в этом отеле было редкостью. А каково было Талю? Вся его жизнь была “под колпаком” КГБ. Хуже всего были постоянные стукачи со всех сторон. Однажды он сам предупредил меня об одном журналисте, который и много лет спустя после этого публиковал мемуары о своем друге Михаиле Тале. Однако, когда пламенный поклонник Таля, работавший на высокой должности в органах, конспиративно предупредил его о близком человеке из его окружения, Миша не поверил, и тот совершил должностное преступление, показав отчет с деталями, которые иначе КГБ не мог знать. Только человек, живший в СССР и выезжавший за рубеж, может понять иезуитскую систему получения разрешения на выезд за границу, когда Талю сообщали, что решение по его выезду принято положительное, но машинистка по ошибке напечатала другую дату, а следующее заседание выездной комиссии ЦК состоится, когда турнир станет достоянием истории! При всем этом Миша не мыслил себя в другой стране и терпеливо сносил все издевательства.

Однако на этом турнире отношение властей к нему было выше всякой критики. Каждое утро приходил главный терапевт республики проверить его состояние и подкорректировать лекарства. Директор ресторана был отправлен в командировку в Москву, чтобы раздобыть для Миши его любимые сигареты “Kent deluxe”, которые исчезали в пепельницах в невероятных количествах. Обед доставлялся в комнату; здесь же по периметру были разложены сотни папок справочных материалов. Это красочное зрелище запечатлено в документальном фильме известного латвийского режиссера Яниса Стрейча “Двадцать лет спустя”. В конце турнира он отвез нас на киностудию, где показал отснятый материал. Когда в ответ на любезное приглашение хозяина высказывать замечания я по наивности начал что-то говорить, то заработал тумак под столом от Миши!

Однажды турнир удостоился посещения первого секретаря ЦК Латвии с сопровождающими лицами. Миша в этот день играл с ван Римсдейком черными.

Х.ван Римсдейк – М.Таль
Рига 1979
Сицилианская защита B81

1.e4 c5 2.Nf3 d6 3.d4 cxd4 4.Nxd4 Nf6 5.Nc3 e6 6.g4 Nc6 7.g5 Nd7 8.Be3 Nb6. При подготовке к партии я посоветовал Мише этот маневр, встретившийся в моей партии с Витолиньшем в несколько другой ситуации, уточняя его идею позиционной жертвы пешки 8...a6 9.a4 Nde5 10.Nb3 d5!? 11.exd5 exd5 12.Qxd5 Bg4! 13.Bg2 Qxd5 14.Bxd5 Nb4 15.Be4 f5 с компенсацией, Бронштейн – Таль, Тбилиси 1976.

9.Qd2. В более поздней партии Рене – Таль (Еврокубок 1986) было 9.h4 d5 10.Bb5 Bd7 11.exd5 exd5 12.Qe2 Be7 13.0-0-0 0-0 14.Nb3 Be6 15.Nc5 (15.f4!?) 15...Bxc5 16.Bxc5 Re8 17.Qf3 Nd7 18.Bd4 a6 19.Ba4! Qa5 со сложной игрой.

9...d5!? 10.0-0-0 (10.exd5 exd5 11.0-0-0 Be7 12.Bb5 Bd7 13.Nb3 Каспаров) 10...Be7 11.Nb3 0-0!? 12.exd5 exd5 13.Nxd5 Nxd5 14.Qxd5 Qxd5 15.Rxd5.

Сидя в зале, я в этот момент был доволен инициативной позицией подопечного взамен пешки, но тут ко мне подошел председатель шахматной федерации Латвии Виллем Канеп. Он пользовался большим влиянием в республике не столько потому, что был министром здравоохранения, сколько благодаря своему тестю, члену Политбюро ЦК КПСС. Первая жена Таля Салли в своих мемуарах довольно подробно описывает их роман, из-за которого у Миши были непростые взаимоотношения с главой латышских шахмат. Министр передал мнение главного человека в республике, который пересчитал пешки и оказался неудовлетворен результатом, но, поскольку "жена Цезаря вне подозрений”, то виноват тренер. Я попытался объяснить плюсы позиции экс-чемпиона мира, однако Канеп посмотрел на меня недоуменно и изрек: “Но первый сказал!”. Тут я вспомнил, как герою сталинских пятилеток Стаханову срочно переделали имя с Александра на Алексея после статьи в “Правде”, ибо центральная партийная газета не может ошибаться!

К моменту памятного визита руководства Таль уверенно лидировал. Наиболее трудным был старт, когда по принудительной жеребьевке он играл с четырьмя соотечественниками. Особенно был опасен для Миши Полугаевский, с которым у него был ужасный счет предыдущих встреч. В тот день я не торопился на тур, но после звонка Войткевича: “Лева попался!”, я прибежал в зал и увидел знакомую позицию, которую Миша блестяще довел до победы. На пресс-конференции Таль обыграл ситуацию таким образом, что охотник Полугаевский оказался дичью в подготовленном для него капкане. Ради красного словца он чуть передернул, ибо этот вариант не готовился под персону. Характерная для Таля деталь!

Выиграв все четыре партии в напряженной борьбе, он мог продолжать играть в свое удовольствие на радость переполненному залу. Напряжение старта было так велико, что Миша позволил себе расслабиться и заказал бутылку водки для себя и вино для нас с Гелей. Мероприятие получило кодовое название “подготовка к мастеру”. Единственное, что вызывало Мишину озабоченность – как скрыть это во время утреннего визита врача; ему было неудобно перед занятым человеком, которого он уважал. Характерная для Миши деталь!

М.Таль – С.Буазис
Рига 1979

В позиции на диаграмме белые владеют инициативой, и проще всего было 29.Qc4!, однако, как реакция на вечернее “чаепитие”, последовало 29.Na4? Qb4 30.Qc2 Nd5 31.Re2 Qxd6. Ничья.

Еще одну мою идею Таль применил после очередной “подготовки к мастеру”.

М.Таль – Э.Меднис
Рига 1979
Защита Пирца-Уфимцева B09

1.e4 d6 2.d4 Nf6 3.Nc3 g6 4.f4 Bg7 5.Nf3 0-0 6.Be3 c5 7.dxc5 Qa5 8.Bd3 Ng4 9.Bd2 Qxc5 10.Qe2 Nf6.

11.0-0-0!? Этот естественный ход почему-то до этой партии не встречался.

11...Na6. Бирн и Меднис в «Информаторе» 28/185 рекомендовали 11...Nc6!? с идеей 12.Na4 Nd4. Вскоре в матче СССР – США по переписке (1980/81) я продемонстрировал основную идею новинки: 13.Qe3 Ng4 14.Nxc5 Nxe3 15.Bxe3 dxc5 16.c3 Nxf3 17.gxf3 b6 18.h4 h5 19.f5 Капенгут – Хорнштейн.

12.e5 dxe5 13.fxe5 Ng4 14.Rde1 (14.Rhe1? Nf2 15.Bxa6 Nxd1 ) 14...Nh6?! 15.Bf4! .

Последним серьезным испытанием стал поединок с Б.Ларсеном, первую половину турнира пытавшимся угнаться за кумиром болельщиков. Партия была отложена с минимальным, а скорее, моральным перевесом датчанина. Во время анализа Таль показал кратчайший путь к ничьей и предложил мир, однако Бент с обаятельной улыбкой отказался. Миша сильно нервничал из-за этого. Однако при доигрывании его конкурент всего лишь повторил показанный вариант. Возможно, его цель – вывести Мишу из себя – была достигнута. Лишний раз я убедился, как много значат для Миши уверенность в себе и хорошее настроение! После этой встречи 1-е место практически было определено.

В последнем туре уже в ранге победителя Таль встречался с аутсайдером.

Р.Родригес – М.Таль
Рига 1979

После 41 хода партия была отложена в безрадостной позиции.

Дома я раз пять обыграл Мишу, ему это быстро надоело и со словами “все равно прибью” началась очередная “подготовка к мастеру”. На другой день он сдержал свое слово!

42.Kg1 Nf5 43.Bh3 Nh6 44.f4 Qa5 45.Qd3 Ra4 46.Qd2 Rb4 47.Kg2 Qb6 48.Qd3 Bf8 49.Kg1 Qa5 50.a3 Rb8 51.Ra2 Be7 52.Kh2 Bd8 53.Rg1 Qa4 54.Qc2 Qxc2+ 55.Rxc2 Ba5 56.Rcc1 Rb2+ 57.Kh1 d3 58.Rb1 Rc2 59.Rbc1 Re2 60.Rb1 d2 61.Rgd1 Bc3 62.Rf1 a5 63.Rb3 Re1 64.Rb1 Re2 65.Rb3 Bd4 66.Rd3 a4 67.Rdf3 Ng4 68.Bxg4 hxg4 69.Rd3 Kh6. Белые сдались.

Я подозреваю, что Таль не смог настроиться на эту встречу, потому что в самом начале подготовки позвонил чрезвычайно взволнованный Полугаевский, с которым у меня были приятельские отношения свыше 10 лет, и начал осторожно интересоваться моим мнением, как надежнее всего сделать белыми ничью с Ф.Георгиу, обеспечивающую ему участие в матчах претендентов. Он был в таком состоянии, что ему больше нужна была консультация психотерапевта, чем теоретика. Наконец, Мише надоело ждать, пока я освобожусь, и он лениво махнул рукой: “Зови”. Через пару минут влетает взъерошенный Лева и начинает сыпать вариантами. За ним вскоре прибежал Л.Верховский, потом приплелся О.Аверкин, понурив голову. Стало ясно, что “нет пророка в своем отечестве”, и собственные тренеры его не устраивают. Лева демонстрировал интереснейшие идеи, например, после 1.c4 c5 2.Nf3 Nf6 3.Nc3 Nc6 4.g3 d5 показал парадоксальный ход 5.d4!?

Лишь спустя 9 лет Таль впервые применил эту идею против Тиммана (Хилверсум 1988), и сейчас система называется его именем, хотя ее автором был Полугаевский. К сожалению, аналогичные ситуации в теории встречаются достаточно часто, что я многократно ощущал на собственной шкуре.

Наконец, настал долгожданный день закрытия. Каминный зал гудел, как растревоженный улей. Давно уже были произнесены все официальные тосты; гости с бокалами в руках искали все новых и новых собеседников; русский язык перемежался ломаным английским, кое-где вспыхивала латышская речь. С 26-го этажа гостиницы “Латвия” открывалась изумительная панорама вечерней Риги. Вдруг один из шахматистов призывающе окликнул, и все столпились у застекленной стены и как зачарованные следили за возникающими буквами световой газеты. “Сегодня состоялось закрытие межзонального турнира. Первое место занял Михаил Таль, гроссмейстер с 1957 года...” и вдруг раздается скептическое: “Рождения!” Обернувшись, мы увидели именинника, о его феноменальном успехе можно было прочесть не только на световом табло. В этот момент всех переполняло преклонение перед гениальным шахматистом, его искрометным умом, его чарующей обаятельностью. И тогда, в звездный час кумира миллионов поклонников неувядаемого искусства шахматного Паганини захотелось произнести фаустовское: “Остановись, мгновенье, ты прекрасно!”