Мнение	Марк ДВОРЕЦКИЙ, заслуженный тренер СССР
ТРЕНЕР КОМАНДЫ ДОЛЖЕН БЫТЬ ОТКРЫТ ЛЮДЯМ

Выступление российской сборной на чемпионате мира в Нинбо вызвало бурные споры на тему: была ли это разовая неудача или системный провал? В беседе с журналистом Владимиром Барским свою точку зрения высказал заслуженный тренер СССР Марк Дворецкий.

Нужно отметить, что наша беседа состоялась за несколько дней до того, как подал в отставку главный тренер сборной Евгений Бареев. И хотя ситуация изменилась, мы решили ничего в тексте не менять. Ведь за обсуждением конкретных просчетов руководства команды стоят более общие проблемы, не утратившие своей злободневности.

– Хотел бы начать, естественно, с поздравления победителей. Блестящая победа команды Армении, причем не первая, а значит – не случайная. Шахматисты и тренеры ее действительно заслужили, хотя команда была, кажется, шестой по рейтингу. Считаю, успехи сборной – в немалой степени следствие продуманной и последовательной стратегии по развитию шахмат в Армении. За последнее время они ведь выигрывали и детскую олимпиаду, и Кубок Дворковича...

В 2009 году мы с Александром Мотылевым и Владимиром Поткиным провели в Армении тренировочный сбор. В частности, хотели проверить влияние среднегорья на их спортивную форму. (Замечу в скобках, что этот фактор в российских шахматах совершенно не используется.) Неделю отработали в Джермуке, вторую – под Ереваном, в Арзни, где присоединились к сбору местных шахматистов, которым руководил гроссмейстер Смбат Лпутян.

В нем участвовали и сильнейшие юноши, например, Карен Григорян, Самвел Тер-Саакян, Роберт Ованисян, и дети, и участницы женской сборной страны. Мы продолжили свою работу, а кроме того, я дал несколько консультаций армянским шахматистам, а Володя и Саша провели сеансы. Отношение к нам было предельно доброжелательное, гостеприимное; Армения – одно из немногих мест, где Россию действительно любят.

На том сборе на меня очень сильное впечатление произвели превосходная организация и очень теплая атмосфера. Тренеры и ребята самого разного возраста, от малышей до достаточно взрослых, жили как одна семья. Все ко всем хорошо относятся, всегда готовы помочь. (Поэтому, кстати, и не удивляет подчеркиваемая многими «семейная» атмосфера в главной команде Армении.) Для шахмат с их духом постоянной конкуренции такое вовсе не характерно.

Считаю, что позитивная атмосфера в шахматной жизни Армении – во многом заслуга Лпутяна, закономерный результат его многолетней деятельности. Он вице-президент федерации, а в текущей жизни, по сути, ее глава, потому что возглавляет федерацию Президент страны, у которого, понятно, масса иных дел.

Команда Армении выиграла две Олимпиады, сейчас – чемпионат мира. Обратите внимание: Лпутян – сильный гроссмейстер, уважаемый человек, на этих соревнованиях не появлялся. Почему? Сам Лпутян никогда ни о ком плохо не отзывается; когда я на днях звонил поздравить его с победой, он характеризовал своих шахматистов только самыми лучшими словами. И все же, по моему ощущению (сам он об этом, конечно, не говорит), у него когда-то имелись разногласия то ли с кем-то из игроков, то ли с тренером команды. Опасаясь, что его присутствие кого-то может напрягать, Смбат не включает себя в состав делегаций. На победный финиш одной из Олимпиад его звал с собой Президент страны – Лпутян отказался.

Я знаю его очень давно: он благородный человек, которому не нужно тешить свое самолюбие, удовлетворять амбиции, греться в лучах славы. Лпутян хочет, чтобы побеждала его команда, его страна, а размах полезной деятельности у него достаточно обширен и без непосредственного участия в жизни первой сборной. Дети, Шахматная Академия, несколько десятков шахматных клубов, открывшихся благодаря его энергии. Сейчас Смбат уже четыре месяца, по собственному признанию, не разгибаясь, трудится над очень сложным проектом «Шахматы в школе», и вот результат: с 1 сентября начнется преподавание.

В Армении все время думают о том, как помочь команде. В 2009 году в упоминавшемся мной сборе участвовал ведущий психолог страны Рубен Агузумцян, который и до того уже не раз консультировал ребят и тренеров.

Его 28-летний сын Армен, врач и психолог, по словам Лпутяна, отличный специалист и очень хороший человек, был принят на работу в Академию, а сейчас привлечен и в главную команду, причем, судя по отзывам гроссмейстеров, оказал им немалую помощь. Очень важно находить такие вот «сильные ходы». Я давно уже предлагал поискать у нас специалистов по психологии и общефизической подготовке для участия в работе школ и помощи сборным, но, увы, безрезультатно.

– Поговорим об их соседях, которые считались одними из фаворитов. В Азербайджане тоже активно развиваются шахматы, они привлекли одного из самых успешных тренеров – Владимира Тукмакова, сумели собрать трех ведущих гроссмейстеров, входящих в мировую двадцатку. Команда очень сильная, а выступила еще хуже нашей. Почему?

– Я не ожидал столь оглушительного провала, но то, что они не добьются успеха, мне было очевидно. Один фактор, правда, второстепенный – ощутимый разрыв между тремя лидерами и двумя следующими шахматистами.

– По-моему, Мамедов и Гусейнов вполне сравнимы по силе с тем же Саргиссяном, выступающим в Армении на 4-й доске.

– Согласен. Я же говорил, что Армения была только 6-й по рейтингу. Но если сравнивать этих ребят с Витюговым или Свидлером, то они слабее. Хоть в целом их уровень достаточно высок, так что главное, конечно, не в этом. Команда была обречена из-за сложных отношений между ее лидерами. Достаточно вспомнить отвратительную травлю Гашимова в течение многих месяцев; абсолютно несопоставимые финансовые условия, созданные для него и, скажем, для Раджабова, их разный статус в стране. Не прошли бесследно неприглядные события на заключительном этапе Гран-при ФИДЕ в мае 2010 года в Астрахани. Я не вправе говорить конкретно, потому что там не был и не хочу пересказывать события с чужих слов, но многие люди в шахматном мире об этом знают. Такое тяжелейшее наследие почти невозможно отбросить и начать все с чистого листа. Причем даже не столь существенно (хоть, конечно, и важно), проявлялось ли напряжение внешне, случались ли конфликты. Не сомневаюсь, что некоторые азербайджанские шахматисты, хоть и желали успеха своей команды, все же в душе радовались неудачам друг друга. Думаю, Тукмаков был абсолютно бессилен что-либо изменить. Действительно, там выделяется много денег на шахматы, на команду, но надо менять всю атмосферу в сборной, а как этого добиться, никто не знает.

Конечно, Гашимов был неправ, заявив на собрании об отказе играть в последнем туре (пусть даже потом и сыграл). Участник команды может попросить его заменить, но не вправе требовать этого, тем более, что мотивы Тукмакова, снявшего с игры Мамедова, совершенно очевидны, тут нет ничего личного. Как ставить черными на вторую доску шахматиста, проигравшего перед тем черным цветом три партии из четырех?! Но с другой стороны, зная предысторию, могу легко предположить, в каком состоянии находился Вугар, понимаю, почему он сорвался.

– Еще один неудачник чемпионата – наша команда. Я ездил в Нинбо по приглашению РШФ и могу засвидетельствовать, что атмосфера в команде была хорошая, доброжелательная. Тем не менее, игра не пошла. Почему, на ваш взгляд?

– Когда команда такого уровня проваливается – а это провал, никогда еще в чемпионатах мира мы не оставались за чертой призеров, – говорить о случайности не приходится, тем более, что до того команда не блеснула и на Олимпиаде в Ханты-Мансийске. Впрочем, компетентно анализировать конкретные ошибки очень трудно, если ты не в гуще событий.

Да и суть тут не в отдельных деталях (хоть от них, конечно, многое зависит). В Интернете можно найти массу утверждений, что, к примеру, кого-то следовало посадить не на ту доску, а на другую, или на матч надо было выставить иной состав. Во-первых, это ведь только мнения, не обязательно правильные, и уж, во всяком случае, трудно доказуемые (хоть наверняка некоторые тренерские решения были сомнительными, раз уж они привели к неудаче); а во-вторых: очень нам такие выводы помогут в следующий раз? При рассадке по доскам вообще и на каждый матч в частности, тренеры, безусловно, исходили из определенных соображений. Конечно, всегда возможна и альтернативная логика, порой более оправданная. Но все подобные разговоры не слишком продуктивны, особенно если не находишься внутри процесса.

Наша сборная была сильнейшей в Нинбо: по рейтингам, по совокупности успехов и т.д. Победа сильнейшего, естественно, вовсе не гарантирована, но ее вероятность при умелом руководстве командой должна быть достаточна высока.

Проведу аналогию со своей практикой. Многие мои ученики на юношеских чемпионатах мира и Европы являлись фаворитами (во всяком случае, мне так казалось). Но в турнирах по швейцарской системе все случается, один неверный ход может стоить очень дорого. Кстати, в командных соревнованиях, по сравнению с личными, влияние случайностей на конечный успех сильнейших не столь велик: ведь промах одного еще не фатален и может быть компенсирован товарищами по команде.

Чтобы увеличить вероятность успеха, тренер при подготовке и на соревновании обязан учитывать любую «мелочь», каждая гирька должна быть брошена на чашу весов. Недавно мы с Артуром Юсуповым вспоминали выигранный им юношеский чемпионат мира 1977 года. По его словам, он тогда чувствовал, что при подготовке сделано все возможное и дело теперь только за ним. Отсюда – душевный подъем во время турнира и максимальная самоотдача. Успешность и у Юсупова, и у Долматова была достаточно высокой. Долматов тоже стал чемпионом мира, а его серебряные медали на двух чемпионатах Европы (в одном из них – дележ первого-третьего, в другом – результат 10,5 из 13 без поражений) мы рассматривали как неудачи. Алексей Дреев выиграл два чемпионата мира среди кадетов, Вадим Звягинцев – чемпионат Европы среди юношей, побеждали Эрнесто Инаркиев, Александр Рязанцев. Так и должно быть: при правильно поставленной тренировочной работе успехи сильных спортсменов становятся стабильными.

Тренер команды обязан тонко ощущать состояние своих подопечных, умело реагируя на малейшие изменения. Какие меры принять, кому дать отдохнуть, кому, что и как сказать в тот или иной момент!? Это не наука, тут нет точных рецептов. Соревнования почти никогда не бывают бескризисными, а потому важнейшую роль играет искусство тренера почувствовать надвигающийся кризис и умелыми действиями предупредить его. Если же кризис все-таки случился, то выйти из него максимально быстро и экономично. (В Нинбо кризис начался где-то в 3-4 турах, и далее только усугублялся). Тренер должен хорошо разбираться в людях, уметь находить нужные ходы, чтобы им помочь, порой неформальные, нешаблонные. В опубликованных на сайте год назад отрывках из будущей книги тренерских мемуаров я описал некоторые нестандартные решения, применявшиеся в критических ситуациях на юношеских чемпионатах мира с участием Юсупова и Долматова. С другим человеком то же самое, вероятно, не прошло бы, да и с ними при иных обстоятельствах, тут каждый раз надо искать свое решение. Это искусство.

Умение чувствовать ребят, настраиваться с ними на одну волну, чтобы понять, как лучше поступить, в психологии называется эмпатией. Так вот, тренер команды Евгений Бареев на эмпатию не способен. Чутким его никак не назовешь, он (воспользуюсь английским словом) «selfish». Это не обвинение, не упрек, а просто свойство его характера. Поэтому основную причину неудачи я бы сформулировал так: неподходящая для работы с командой личность главного тренера.

Женя по натуре «ёж». Жесткий по отношению к окружающим, иронично или агрессивно отвечающий на любые воздействия со стороны. Я знаю его с детских лет. Когда он был школьником, в его отношении ко мне поначалу присутствовали настороженность, некоторая внутренняя агрессия. Конечно, он видел во мне в первую очередь тренера своего конкурента Леши Дреева. Меня это только забавляло. Постепенно Бареев понял, что никакого негатива по отношению к нему я не испытываю, вредить ему не собираюсь, и в конце концов у нас установились очень хорошие, доброжелательные отношения. Мне он был симпатичен как человек очень умный и остроумный, волевой и целеустремленный – эти достоинства я высоко ценю в людях.

Большинство окружающих все же постоянно натыкаются на его иголки. Женя всегда готов съязвить, «подколоть», а то и «послать». Когда он был тренером команды на Олимпиаде, это проявилось в его публичных отзывах о Галлямовой, Свидлере, Малахове. Бареев, повторяю, умный человек, он в состоянии анализировать и исправлять свои ошибки. В Нинбо он постарался «иголки» максимально спрятать, в своих дневниках, публиковавшихся в газете «Советский спорт», уже не позволял себе задевать членов команды.

Но ведь натуру не переменишь. Съехидничаю в стиле самого Бареева, припомню Владимира Высоцкого:

...Он малость покрякал,

Клыки свои спрятал –

Красавчиком стал, хоть крести!

Помнится, несколько лет назад в беседе, опубликованной на сайте e3e5.com, при обсуждении нашего провала на Олимпиаде в Турине 2006 года, вы задали мне вопрос о тогдашнем старшем тренере, моем ученике и друге Сергее Долматове. Признавая, что неудачи руководимой им команды дают основания задуматься о смене тренера, я все же призывал не принимать поспешных решений. Ведь Долматов вполне опытный и профессиональный специалист (уж во всяком случае, ничем не уступает Барееву). А главное, тогда неясно было, кем его заменить, не предлагалось ни одной достойной кандидатуры. Сейчас ситуация совершенно иная. Успешно вести нашу сборную способны (по отдельности или как-то объединяя свои усилия) сразу несколько превосходных тренеров: Александр Мотылев, Сергей Яновский, Владимир Поткин.

Между тренером и его подопечными во время соревнования появляются некие невидимые связи, создается нематериальная аура, влияющая на настроение шахматиста и его действия за доской. Борис Постовский, постоянно, без единого исключения, приводивший российскую команду к победам, заражал окружающих своей энергией, верой в конечный успех, тонко чувствовал состояние членов команды и умел на него влиять. То же можно сказать и о любом из упомянутой мною тройки. От них исходит и передается другим позитив, они тверды, спокойны, оптимистичны и доброжелательны. Очень важно и то, что каждый из них способен ради успеха общего дела спрятать в карман честолюбие, позабыть о своих личных интересах.

А вот Бареева большим оптимистом не назовешь, он чаще всего напряжен, порой агрессивен, и это неизбежно передается членам команды. Не отсюда ли их скованность, повышенная нервозность, психологические сбои, неоднократно приводившие к потерям важных очков?

Приведу пример с последнего турнира. Никита Витюгов набрал на старте полтора из двух, а потом на два важнейших матча его не выставили.

Очевидно, он ощутил себя не вполне полноценным членом команды, и я догадываюсь, с каким чувством он выходил на следующую партию. Ему важно было доказать, что он силен, способен уверенно выиграть; я даже из Москвы ощущал колоссальное напряжение, с которым он играл партию с египетским мастером, и это напряжение помешало ему победить. На сайте РШФ в вашем репортаже я прочитал, что сказал Бареев после партии:

«Никита очень хотел выиграть, но при этом не очень хотел рисковать, боялся дать противнику малейший шанс – видимо, еще и боялся проиграть. А противнику вполне можно было давать шансы, потому что он играл «грязно»: какие-то ходы делал неплохие, а какие-то откровенно проваливал. Поэтому можно было играть чуть более рискованно».

Да, все правильно, но ведь «дорога ложка к обеду». Что говорить об этом после матча; надо было почувствовать проблему и помочь Никите войти в нужное состояние до игры. Постовский бы это, конечно, сделал, а Жене такое, увы, недоступно. Что поделаешь, не каждый обладает необходимыми качествами для успешного выполнения определенной работы. Человек не может стать дирижером при отсутствии музыкального слуха, каким бы он ни был знатоком музыки. Между прочим, полагаю, что и я оказался бы неважным тренером для команды (хоть пару раз выступал в такой роли, и очень успешно). Отнюдь не из-за нехватки профессионализма, а из-за определенных свойств характера. Ну, так я никогда и не предлагал свои услуги на эту должность.

Для успеха команды в Нинбо было много сделано в организационном плане, и не сомневаюсь, что тренер отнесся к делу очень серьезно и искренне желал достичь с командой успеха. Но все-таки вопросы возникают даже здесь. Например, Бареев регулярно вел дневники в «Советском спорте». Дело само по себе замечательное, можно только приветствовать стремление РШФ к тому, чтобы о шахматах говорили как можно больше со страниц спортивных (а если получится, то и неспортивных) газет. Но вот Постовский в нашем с ним разговоре заметил, что у него на таких турнирах буквально минуты свободной не бывало.

– Борис Наумович всегда тщательно заботился о своем здоровье; наверное, на поддержание своей формы он находил время. Не думаю, что Бареев «закапывался» в журналистской работе. Мы с ним беседовали 10-15 минут, и все – он никогда не просматривал и не правил то, что у меня получилось. Дневники он писал после вечернего собрания, когда шахматисты отправлялись готовиться. Думаю, на это он тратил от силы час: что-то писал сам, что-то наговаривал журналисту Зангалису. Бареев и Левитов использовали уникальную возможность пропагандировать шахматы. Конечно, хочется выигрывать все чемпионаты, но еще важнее, наверное, чтобы шахматы заняли подобающее место в общественной жизни, чтобы о них регулярно писали, их обсуждали. Он использовали возможность бесплатно продвигать шахматы; деньги за свою журналистскую работу они не получали.

– Очень хорошо, что они думают о пропаганде шахмат. Но было бы правильнее, на мой взгляд, чтобы репортажи давали корреспонденты, а руководители команды лишь делились с ними своими впечатлениями. Каждый все-таки должен заниматься своим делом.

Вспомним Олимпиаду, где Бареев был единственным тренером. Кстати, на Тренерском совете мы высказали мнение, что это неправильно, и сейчас он внес коррективы: пригласил в помощники Сашу Рязанцева. Но на Олимпиаде Бареев был один, и при этом участвовал в выборах президента ЕШС, состоял в команде Язычи. Наверняка эти дела тоже отвлекали его внимание. А Постовский всегда был полностью погружен в свою работу. Для Бареева команда, конечно, очень важна, но все же он позволял себе параллельно заниматься и другими делами.

– Второе место на Олимпиаде можно считать неуспехом, но все-таки в 2006 и 2008 годах наша сборная даже не попадала в число призеров. Так что сделан определенный шаг вперед. По стечению обстоятельств, блестящую игру демонстрировал лидер Украины Василий Иванчук, и команде везло.

– «Везло» – это вообще не разговор! Женя все сводит к тому, что Малахов не сделал ничью с Ефименко и из-за этого мы заняли второе место. Могу привести массу примеров, когда нашим жутко везло, и они выигрывали матчи, которые не должны были выиграть. Это все разговоры в пользу бедных! Да, конечно, второе место не назовешь провалом, но и считать его успехом для сильнейшей команды нет оснований.

– Мне тоже не понравилось, что из Владимира Малахова сделали стрелочника, хотя были и другие упущения. Не хотел бы выглядеть чьим-то адвокатом, но готов подтвердить ваши слова: Бареев способен извлекать уроки из своих ошибок. Наверняка в Нинбо были тренерские недочеты, но ведь и некоторые игроки подошли к чемпионату не в оптимальной форме. Например, Грищук и Свидлер не успели восстановиться после Казани.

– А разве Аронян не играл в Казани? Это одна из тренерских проблем – помочь восстановиться после больших нагрузок. А иногда, может быть, вообще не стоит брать уставшего человека. Поскольку точно диагностировать состояние и перспективы шахматиста мы пока не научились, на первый план выходит тренерская интуиция. Опять хочется вспомнить Постовского. Первый раз он стал тренером сборной на Олимпиаде 1994 года в Москве. Ну, допустим, этот турнир не учитываем, потому что там играли Каспаров, Крамник – суперкоманда. Но потом у него основу сборной составляли талантливые, сильные гроссмейстеры, но отнюдь не чемпионы мира: Звягинцев, Рублевский, тот же Бареев, тот же Свидлер, Морозевич. И команда выигрывала всё, без единого исключения! Турниров 8, кажется. Для Постовского любое место, кроме первого, было бы большой неудачей.

Действительно, Бареев постарался учесть уроки Олимпиады, предпринял ряд разумных шагов (например, ранний выезд в Китай для акклиматизации), но команда выступила еще хуже. А значит, надо привлекать иных людей, способных лучше справляться с работой.

Вот, например, Александр Мотылев, поначалу практически не имевший опыта в этой сфере. В роли капитана он провел четыре турнира: два выиграл, в одном занял второе место (причем к победе наши были куда ближе, чем в Ханты-Мансийске), и Олимпиаду-2008 провалил. Это тоже хуже, чем хотелось бы, но все-таки результативность заметно выше, чем у Бареева или Долматова. К тому же у Саши не было возможности самостоятельно решать все проблемы, его привлекали только на само соревнование, в лучшем случае – еще на сбор перед ним. Он не имел полной свободы действий. Кстати, последнее соревнование, командный чемпионат мира в январе 2010 года, он выиграл. В недавнем интервью Владу Ткачеву Мотылев вспоминал, что там поначалу возникла непростая ситуация, и ему пришлось принять какие-то неочевидные решения. То есть по мере приобретения опыта Саша растет как тренер. Но еще важнее то, что Мотылев по натуре человек совершенно иного склада, нежели Бареев: он открыт людям, он забывает о себе и старается помочь другим, его все любят и уважают.

Уверен, что отличной кандидатурой на должность главного тренера сборной является Сергей Яновский: опытный и высококвалифицированный специалист, умеющий замечательно ладить со всеми, сохранивший прекрасные отношения с большинством молодых шахматистов, которых он знает с детства, Яна Непомнящего вообще воспитывал долгие годы.

У Володи Поткина пока, наверно, не хватает опыта, но это дело наживное, особенно если ему помочь. Но посмотрите: наша команда не слишком удачно выступала на мужских досках в товарищеских матчах с Китаем. И вот ее составили из молодых гроссмейстеров, пригласили Поткина возглавить ребят, и наши уверенно разгромили соперников. Наверняка не случайно!

Вот конкретное предложение по передаче опыта. Устройте совещание тренеров, пригласите «мэтров»: Постовского, Тукмакова, дважды приводившего Украину к олимпийскому «золоту», Аршака Петросяна, тренера победоносной команды Армении.

Пригласите того же Лпутяна, чтобы он поделился своим опытом организатора. А с нашей стороны – в первую очередь, молодых и перспективных тренеров, таких как Мотылев или Поткин, ну и кого-то из признанных специалистов. Предложите каждому поделиться своими впечатлениями, познакомить с концепциями работы, поведать о поучительных эпизодах. В своем узком кругу специалисты обычно достаточно откровенны, в частности, наверняка удалось бы услышать профессиональные и нелицеприятные мнения о проблемах сборной России – в печати-то все будут вежливы и политкорректны. Такой обмен мнениями будет для всех очень полезен: ведь знакомство с чужим опытом поможет нашим молодым специалистам избегать типичных ошибок, расширит их горизонты.

– Зачем Тукмакову и Петросяну помогать конкурентам?

– Это все-таки не дебютные секреты. Насколько я знаю, большинство тренеров идут на такие контакты, охотно делятся опытом.

– Я видел, что Бареев много общался с Тукмаковым в Нинбо. Наверняка они говорили и о тренерской работе.

– Возможно, Бареев и познакомился с какими-то взглядами Тукмакова, но только он один. Между прочим, когда Украина победила в прошлом году на Олимпиаде, я позвонил Тукмакову, поздравил, и мы обменялись мнениями. В частности, Владимир интересно высказался о последнем туре, о поражении в нем Свидлера. Уверен, что такие обсуждения очень полезны для тренеров.

Теперь о другом. Вы видели интервью Левитова, где он разводит руками: мол, как же такие сильные шахматисты выпускают противников в совершенно выигранных позициях? И задает вопрос: что происходит, почему? Естественно, что он этого не понимает, поскольку не профессионал в шахматах, он менеджер, а не шахматный специалист.

Достоинством новой управленческой команды является то, что она работает более открыто, выставляет на всеобщее обозрение планы, документы и т.п. Мне, правда, кажется, что они сразу в какой-то степени становятся «рабами» своих документов. Наверняка различные схемы, инструкции, положения оперативно готовятся в крайне узком кругу, и потому в чем-то не идеальны, но разумные предложения по корректировке обычно отвергаются.

Когда год назад появился один из первых документов, подготовленных новой федерацией, – так называемая Презентация, я был в Германии с Артуром Юсуповым. Мы прочитали документ и обменялись мнениями. Артур заметил: «Похоже, все проблемы шахмат они собираются решать только административными методами». Там много чисто организационных вещей, но практически ничего не сказано о тренерской деятельности. Единственное – указаны гонорары тренеров на сборах и соревнованиях, а также количество часов, которые они должны отрабатывать. Интересно, кстати, как вести подсчет рабочих часов? Допустим, Поткин гуляет с Непомнящим, они беседуют о шахматах или о чем-то другом: входит это в его 8 рабочих часов или нет? Или когда они играют в настольный теннис – это отдых или общефизическая подготовка?

– Думаю, федерации надо было просто формализовать какие-то моменты для общения с другими организациями, тем же министерством спорта. Очевидно, никто не будет стоять на сборе с секундомером.

– Наверное, просто этот момент меня позабавил. Но дело в другом. Там ничего нет о тренерской работе, подготовке тренеров, их роли на различных участках шахматной жизни. Огромная важность финансовых и административных вопросов сомнения не вызывает, но все-таки у нас спорт, а в спорте роль тренера является ключевой.

Действительно, откуда шахматный опыт у Левитова? Он друг Крамника и Бареева, присутствовал на матче Крамник – Леко и даже стал одним из авторов книги о матче.

Мне кажется, его представления о тренерской работе – преимущественно то, что он видел своими глазами. Условно: сидит Свидлер с компьютером и день за днем анализирует атаку Маршалла, – значит, этим и должны заниматься тренеры.

Сейчас Левитов разводит руками: почему они не умеют реализовывать? Так ведь реализация преимущества – важный аспект «другой» тренерской работы. Так же, как, скажем, лечение цейтнотной болезни Грищука или, напротив, помощь Яну в избавлении от «шлепанья», которое его порой подводит. Наконец, подведение к важному соревнованию в хорошей форме. Есть масса направлений тренерской работы, с которыми Левитов просто не знаком. Похоже, он формирует свои шахматные взгляды, опираясь лишь на личные ощущения непрофессионала да на мнение его друзей – Бареева и Крамника.

– На мой взгляд, большая заслуга «новой команды» в том, что сейчас установились более-менее понятные отношения между федерацией и ведущими гроссмейстерами. Контракты – не контракты, но отношения стали вполне предсказуемы. На протяжении многих лет руководители регулярно шли на поклон к гроссмейстерам: мол, давайте, ребята, сыграйте! А те спрашивали: а сколько вы нам заплатите? Сейчас система выстроена, никто не отказывается играть, никто не требует больших стартовых. Если есть успех, то они получают хорошие призовые. Нет успеха – нет денег.

– На мой взгляд, правильная система.

– Еще один плюс: никто не отказывается от сборов. Договорились. Раньше как было: проводится сбор в хорошем месте, тратятся большие деньги, а на сборе сидят два человека – допустим, Рублевский и тот же Бареев. По-моему, Бареев судит по себе: он всегда с удовольствием приезжал на сборы и сам знал, что ему надо делать. Когда надо, занимается спортом, когда надо – шахматами, гуляет, отдыхает и т.д. Что можно было сделать, чтобы не просто привезти ребят на сборы, а чтобы действительно подвести их к чемпионату в хорошей форме? Потому что у нас Грищук «проснулся» туру к 5-му, а Свидлера весь турнир лихорадило.

– Кажется, в одном из стартовых матчей Грищук выиграл?

– Да, у Алмаши, но…

– Да, не очень убедительно.

– Можно ли было на сборах протестировать наших шахматистов и помочь им набрать форму?

– Конечно. Но тут Бареев не вполне компетентен. Диагностика с последующим устранением игровых недостатков и повышением спортивной формы – важнейшая сфера тренерской деятельности, увы, малознакомая большинству современных шахматистов и тренеров. Ведь их опыт сводится, в основном, к бесчисленным часам обработки дебютной информации, иные направления совершенствования зачастую остаются вне их внимания.

Вернусь к тому, о чем я начал говорить: что понимание шахматных проблем Левитовым в основном зависит от того, что он услышит от Бареева. И тут второе, что мне не нравится сегодня в Жене, в чем я действительно могу его упрекнуть. Пребывание у власти в известной мере испортило его характер. А может, просто некоторые его недостатки, не имевшие особого значения «в частной жизни», стали значительно заметнее и опаснее для окружающих, когда он получил власть. Причем я имею в виду не только последний год, а тот значительно более ранний момент, когда Бареев возглавил детско-юношескую комиссию. Помните, как у Тимура Шаова:

Власть, конечно, сильно портит человека.

Не пойду во власть я – мне она вредна...

Я ощущаю, что на первый план вышло его честолюбие, желание быть на первых ролях, покомандовать, причем порой вопреки интересам дела. Конечно, Бареев умный человек, явных глупостей не делает, и потому это не всем заметно.

Одним из неприятных проявлений сказанного является нежелание привлекать к работе авторитетных специалистов, отчасти из боязни (сознательной или подсознательной) конкуренции, отчасти просто чтобы избежать регулярного общения с независимыми, а потому и неудобными людьми.

Перед Олимпиадой свои услуги в качестве консультанта предлагал Постовский. Он человек опытнейший – почему бы не воспользоваться его услугами? Но представьте: команда победила (а Женя на это очень рассчитывал) – многие тогда сказали бы: ну вот, видите, что такое Постовский, давно пора было его позвать! Успех самого Бареева оказался бы в известной степени принижен.

– У команды было бы две головы, Постовский вряд ли ограничился бы вспомогательной ролью.

– Почему? Борис Наумович ведь хороший и умный человек, они бы наверняка поладили.

Евгений Бареев, Борис Постовский и мэр Элисты, шахматный арбитр Вячеслав Намруев

Но его предложение было отвергнуто сходу, оно даже всерьез не обсуждалось.

А почему весь последний год не приглашается Саша Мотылев? Авторитетный человек с замечательным характером.

– Может быть, у них не очень хорошие отношения?

– Может быть, у Лпутяна не очень хорошие отношения, к примеру, с Аршаком. Разве это мешает ему приглашать Петросяна тренером команды?

– Я не об этом. Петросян руководит командой, и он приглашает тех помощников, с кем ему комфортно работать. У нас сейчас главный тренер – Бареев, и он приглашает тех помощников, с кем ему комфортно работать. Ничего противоестественного в этом нет.

– А приглашать-то нужно тех, кто может лучше помочь команде!

– Если у нас главным тренером будет Мотылев, то он тоже пригласит себе в помощники тех, с кем ему комфортно работать.

– Конечно. Но Мотылев будет при этом в первую очередь руководствоваться интересами дела, собственное честолюбие отодвинет на задний план. Бареев на это неспособен.

– Это вы так считаете.

– Да, это моя экспертная оценка. Но спросите других экспертов, а не только Бареева и Левитова. Спросите нейтральных людей.

– Мне кажется, вопрос стоит так: Наблюдательный совет назначает главного тренера, а дальше у него должны быть развязаны руки. Он выбирает помощников, называет состав.

– Правильно. Но если у главного тренера с его развязанными руками не получается? Тогда надо менять его на тех, у кого, возможно, получится.

Конечно, команда способна выиграть и при Барееве, ведь она состоит из очень сильных шахматистов. Может так совпасть, что они окажутся в хорошем состоянии и всё сложится. Я давно уже предсказал, что при подобном подходе сборная будет побеждать в одном турнире из трех-четырех. Такая результативность нас устраивает? В конце концов, Постовский выиграл все свои турниры, Мотылев – половину. И почему надо все время откладывать решение, за которое высказываются многие специалисты? Разве тренер не отвечает за результат, не должен уходить, если раз за разом не достигает успеха?

– Прошло два турнира. Помимо руководства сборной, он еще выстраивал отношения между федерацией и игроками, и они в значительной степени выстроены. Конечно, «выигрывает команда – проигрывает тренер». Но хорошо ли это – слишком частая смена тренеров?

– При чем здесь слишком частая смена тренеров? Зачем тогда было менять Мотылева, который выиграл последнее свое соревнование? В конце концов, деятельность в Федерации – это одна работа, тренировка команд – другая. Лпутян свою работу в Федерации делает блестяще, куда лучше наших руководителей, но не означает же это, что он должен еще и тренировать команду?

– Так может, надо призвать Постовского, зачем нам Мотылев?

– Постовский давно уже живет в другой стране, мало контактирует с нашими ребятами, и потом, не надо забывать о его возрасте. Но воспользоваться помощью Постовского, раз он ее предлагает, конечно, нужно. У него нет сверх-амбиций, он охотно поехал бы раз-другой с командой консультантом при тренере Мотылеве или Поткине, это было бы полезно для всех. Допустим, Бареев не захотел пригласить Бориса Наумовича на помощь первой сборной. Но ведь была вторая команда, где собрались молодые и сильные, но не очень опытные ребята во главе с не очень опытным тренером – Володей Поткиным. Пригласили бы Постовского консультировать вторую команду! По общему мнению, второй сборной как раз не хватило опыта, тут-то опыт Постовского очень бы пригодился.

Или другой эпизод. За несколько дней до начала предолимпийского тренировочного сбора ко мне обратился Поткин с предложением поехать на сбор, чтобы помочь второй сборной. Первое, что я спросил: «Володя, это твоя идея или желание ребят?» Он ответил, что обратился ко мне после разговора с членами команды. Я сразу согласился, потому что мне интересно поработать и с Володей, и с молодыми гроссмейстерами, со многими из которых у меня давно уже прекрасные отношения. Причем в тот момент я почувствовал, чем именно смог бы им эффективно помочь. Такое ощущение возникает далеко не всегда и обычно меня не подводит, к тому же незадолго до того я подготовил свежие материалы как раз того сорта, что требовалось перед таким соревнованием. Я искренне верил, что при хорошей подготовке и удачном руководстве командой на соревновании вторая сборная способна даже выиграть Олимпиаду.

Поткин пошел договариваться с Бареевым, и тот ему сразу отказал. Пошел к Левитову – Бареев успел побывать у Левитова до него, и вновь отказ. Обоснование отказа примерно такое: что же вы спохватились в последний момент, не могли раньше подумать? Поткин перед этим играл в Высшей лиге, там он наверняка с членами команды и переговорил. Наверное, лучше было все это решить заранее, но в чем проблема? Мне же не надо какую-то зарубежную визу оформлять! Неужели сложно за три дня решить вопрос поездки в Подмосковье на сбор, если такая поездка поможет российской команде? Уверен, что истинная причина – в нежелании иметь дело со мной. А может быть, даже опасение, что вторая сборная выступит лучше первой. Барееву нужна была именно своя победа; он, конечно же, желал успеха и второй команде, но только после первой.

Так что помешало пригласить Постовского или меня?

Конечно, объяснение они дадут. Умные люди всегда способны выстроить правдоподобные и внешне логичные версии. Но это будут именно версии, объяснения, а не реальные причины. На деле, уверен, тут просто нежелание сотрудничать с людьми независимыми и авторитетными. Я это знаю и давно уже не удивляюсь. Помните, у Высоцкого, в песне «Москва – Одесса»:

А я уже не верю ни во что – меня не примут,

У них найдется множество причин.

Вернемся к чемпионату мира. Успешнее других выступил Ян, да? Он на сборе перед чемпионатом был со своим тренером – Поткиным. Помощь тренера – это естественно и нормально. А неудачно сыграл Сергей Карякин. У меня нет никаких оснований оспаривать, что все дружны между собой, была хорошая атмосфера и т.д. Но все-таки, задумайтесь: кто из них с кем регулярно общался. Совершенно очевидная пара Грищук – Свидлер. Ян с Никитой давным-давно знакомы, тоже, наверно, проводили время вместе. А Сережа оставался один, сам по себе. Наверняка ему больше приходилось контактировать с игроками из других команд, ну, хотя бы со старыми друзьями из сборной Украины (это догадка, но мне ее уже подтвердили). Люди все разные, кому-то контакты вообще не очень нужны, им хорошо самим по себе. Но Сережа, полагаю, человек общительный. Насколько лучше он чувствовал бы себя, если бы рядом оказался кто-то свой! Перед чемпионатом мира в китайской лиге играл Мотылев, тренер нашего юного лидера. Неужели нельзя было попросить Сашу не уезжать из Китая, а подъехать в Нинбо и немножко помочь своему подопечному, прежде всего – психологически? Наверняка результат Карякина оказался бы существенно лучше. Но такие ходы и Бареев, и Левитов, увы, отвергают.

Когда на Тренерском совете я спросил, почему на Олимпиаду не был приглашен вторым тренером Мотылев, сотрудничавший или сотрудничающий на регулярной основе с тремя членами команды из пяти (!), мне объяснили, что против него возражал один из участников. Предполагаю, Володя Крамник несколько обижен за то, что Мотылев перестал работать с ним и переключился на помощь Карякину (хотя точно знаю, что эти два события на самом деле между собой не связаны). Понять можно, хоть и жаль, что все решается в узком кругу. Но ведь в Нинбо Крамника не было, однако привлекать Мотылева все равно никто не собирался.

Другое объяснение Бареева на Тренерском совете по поводу отсутствия второго тренера на Олимпиаде: дескать, все профессионалы, постоянно готовятся, а на соревновании уже готовиться поздно, там демонстрируются плоды ранее проделанной работы. Доля истины, как всегда у Бареева, в его рассуждении есть, и все равно это типичная отговорка. По такой логике Крамник – совсем уж никудышный профессионал: месяцами готовится с помощью бригады помощников к одному противнику (скажем, к Леко), а потом на матче та же бригада целыми днями анализирует варианты, которые Володя собирается применить. Где же их предварительная работа?

А вот одно из объяснений нежелания приглашать меня или Постовского: мол, их успехи были в прошлом, а сейчас они уже постарели. Опять же, доля истины тут есть:

Онегин, я тогда моложе,

Я лучше, кажется, была.

Ясно, что с возрастом запасы здоровья и энергии у нас уменьшились, да и работа над книгами отнимает у меня много времени. Но все-таки кое на что мы еще способны! У меня достаточно приглашений от федераций, клубов или персонально от известных гроссмейстеров: не идиоты же они, не действуют же во вред себе? В подавляющем большинстве случаев (хоть, конечно, и не всегда) работа оказывается успешной, о чем свидетельствуют и результаты моих подопечных, и полученные от них отзывы (в письмах или даже на страницах журналов и интернетовских сайтах). Те же Яновский, Поткин или Мотылев, да и многие другие шахматисты регулярно со мной сотрудничают, обмениваются мнениями, считают это полезным для себя.

Вообще-то, вместо того, чтобы публиковать нашу беседу, вызывая неизбежное недовольство, взаимные обвинения, обиды, обострение отношений, было бы лучше обсудить содержащиеся в ней вопросы персонально с теми, кого они касаются, в крайнем случае, на Тренерском совете федерации. Я так не поступаю только потому, что убедился на практике: это, к сожалению, совершенно бесполезно.

Приведу пример. Левитову очень не понравился последний суперфинал, показался ему скучным, неинтересным. Он вместе с Бареевым сделал вывод, что такие турниры вообще не нужны, от них нужно отказаться, разыгрывать звание чемпиона России по швейцарской системе. Не стану обсуждать по существу их точку зрения: я с ней не согласен, но не в этом дело. Председатель Тренерского совета Анатолий Авраамович Быховский специально поехал в Ольгинку на командное первенство России и опросил ведущих гроссмейстеров. Примерно 75% высказались за суперфинал. Он доложил результаты опроса на заседании Тренерского совета; практически все присутствующие специалисты высказались за круговой суперфинал (меня там не было – сужу по отчету о заседании). Тем не менее, Левитов и Бареев объявили, что суперфинал с 2012 года они все-таки отменят, причем Бареев публично объяснил, что гроссмейстеры попросту преследуют личные денежные интересы. К счастью, проблема стала известна председателю Наблюдательного совета Дворковичу, и он высказался в пользу суперфинала. Лишь тогда Левитов согласился оставить турнир в календаре. Ну, мнение начальства – закон, это понятно. Но почему два человека полностью игнорируют позицию специалистов – и игроков, и тренеров, разве это нормально? И зачем тогда вообще нужен Тренерский совет?

А вспомните, что получилось, когда было принято решение уволить из федерации Сергея Яновского, до того много лет исключительно плодотворно работавшего на ниве детских и молодежных шахмат? Левитову не понравилось, что он не отсиживает свое рабочее время в помещении федерации. Так он и раньше не отсиживал: тренер должен эффективно выполнять свои задачи, сидение в офисе – не самоцель. В поддержку Яновского публично выступили самые разные люди, даже кое-кто из постоянных его оппонентов. Обычно, когда увольняют чиновника, все радуются, а тут – масса выступлений в его защиту. Но ведь не на пустом же это месте, значит, человек заслужил всеобщее признание и уважение, как же к этому не прислушаться?! И решенный в конце концов вопрос его командирования на очередное юношеское первенство мира – это лишь паллиатив. Я не раз сотрудничал с Яновским и твердо знаю, что он способен на очень многое, если, конечно, предложить ему достойный фронт работ, а не вставлять палки в колеса.

Резюмирую сказанное. Замену тренера сборной команды считаю необходимой не в виде наказания, не из-за тех или иных конкретных ошибок, а просто потому, что Бареев по своим личным качествам, по складу характера не подходит для этой работы. Наверняка он обидится на мои слова, а жаль: я вовсе не испытываю к нему враждебных чувств, а просто даю свою оценку, которая, я знаю, близка к оценке многих специалистов.

Считаю правильным поручить работу со сборной кому-либо из отлично зарекомендовавших себя тренеров: Яновскому, Мотылеву или Поткину. Организовать для них возможности дальнейшего профессионального роста, обмена опытом. Единоначалие в руководстве командой на сборах и соревнованиях – бесспорный принцип, но он вовсе не исключает сотрудничества с коллегами, привлечения необходимых специалистов. Надо дать свободу новому главному тренеру для выбора по его усмотрению эффективных форм работы со сборной. Поскольку все упомянутые мною кандидаты – люди, с одной стороны, сильные, с другой – трезвые и контактные, то не сомневаюсь, что любой из них будет сверять свои действия с мнением коллег и Тренерского совета, и в то же время проводить твердую и последовательную политику, принимать, если потребуется, свои независимые решения.

А руководящему тандему Левитову и Барееву хочу напомнить, что в шахматах, в отличие от других видов спорта, не так уж много высококвалифицированных тренеров, доказавших свою состоятельность успехами учеников. Таких специалистов необходимо максимально поддерживать и активно привлекать к работе на различных участках. Если не замечать их, отказываться от их услуг – пострадают не они, пострадает общее дело. Слушать только себя – дурной стиль; очень хотелось бы, чтобы наша федерация поскорее от него избавилась.