четверг, 21.11.2024 |
|
||||||||
 |
|||||||||
| Главная | Новости | Турниры | Фото | Мнение | Энциклопедия | Картотека | Голоса | Форум | Поддержать сайт |
Отрывки из выходящего вскоре второго тома новой книги Гарри Каспарова «Великое противостояние. Мои поединки с Анатолием Карповым». Тринадцатый чемпион мира вспоминает о фантастической развязке матча в Севилье (1987). Публикация подготовлена Дмитрием Плисецким, в сотрудничестве с которым пишется эта книга. Именно схватка в Севилье, а не матч-1986, стала для меня подлинным матчем-реваншем. Первые три матча с Карповым слились в моем сознании в одно гигантское сражение, и только после победы в 1986-м я полностью ощутил себя чемпионом, доказав, что мой успех в 1985-м не был случайным. Но год спустя в Севилье мне пришлось решать те психологические проблемы, которые в свое время оказались неподъемными для Смыслова и Таля. Снова матч с тем же упорным соперником, и нельзя проигрывать: теперь шанс отыграться будет нескоро! Это тяжелое испытание едва не закончилось для меня катастрофой… Перед 22-й партией счет был, как и годом раньше, 10,5:10,5. Мне вновь предстояло играть белыми, и я взял свой третий, последний тайм-аут. Памятуя о выигранной мной 22-й партии матча-1986, многие расценили это как признак агрессивных намерений. Но мое состояние разительно отличалось от прошлогоднего – я предложил ничью уже на 19-м ходу. «Нулевая ничья» – так озаглавил Бронштейн газетный отчет об этой удручающей партии. А ведь Карпов наверняка опасался за ее исход! Когда мы после нее отправились на традиционное телеинтервью, он выглядел крайне утомленным. Мое состояние тоже было ужасным, и всё же стоило попытаться поставить перед соперником хотя бы какие-нибудь проблемы: наши матчи продемонстрировали, что под давлением Карпов начинал чувствовать себя неуверенно. Напрасно я не играл на выигрыш, но… нервной энергии у меня уже не было. Эта короткая бесцветная ничья окончательно показала, что независимо от исхода единоборства оба соперника были в нем не на высоте. И впрямь, качество партий севильского матча значительно уступает всем предыдущим. Благодарить надо тех, кто придумал эту систему и ежегодно заставлял нас играть. Даже такое выдающееся событие в жизни человека, как матч на первенство мира, может стать обыденным, если им заниматься каждый год. Тем не менее финал матча в Севилье никого не оставил равнодушным. То была невероятная, просто фантастическая развязка! Сергей Макарычев: «Два беспрецедентно драматичных финишных поединка совершенно несравнимы по накалу борьбы ни с чем из того, что доводилось наблюдать во всех предыдущих матчах на первенство мира. Ничейные «перевертыши» в «обезьяньих» системах сменила драма в двух действиях. Драма, в которой каждый из соперников должен был войти в один и тот же образ, сыграв на следующий день роль, исполненную другим».
Итак, при счете 11:11 судьбу шахматной короны решали последние две партии. Конечно, ничейный исход матча – это не убедительная победа, которой хотелось бы завершить наш марафон. Но у меня не было моральных сил бороться за победу, а по игре Карпова не было видно, за счет чего он может переломить характер борьбы, и две ничьи на финише казались неизбежными. Позже выяснилось, что так думали и члены моей аналитической команды. Азмайпарашвили и Дорфман заключили между собой пари относительно исхода этих партий, и при любом ином результате, кроме двух ничьих, Дорфман получал солидный выигрыш. Мне было бы неизмеримо легче, если бы Дорфман проиграл пари, но, как оказалось, лимит ничьих в этом матче был уже исчерпан. Перед 23-й партией взял свой последний тайм-аут и Карпов. Признаться, в те дни меня охватил какой-то суеверный ужас. Я вдруг осознал, что мой отказ от борьбы в 22-й партии был психологической ошибкой: я показал сопернику, что мечтаю лишь о ничьей и, стало быть, против меня можно действовать жестче и решительнее. Тогда хорошо сказал Сергей Долматов: что ты плачешься, может, тебе суждено отыграться в 24-й. Я замахал руками: что ты, такого не бывает, каждый школьник знает, что 24-ю партию выиграть нельзя. Карпов: «В последней «белой» партии необходимо было приложить все силы, чтобы одержать победу. И эту задачу мне удалось решить, хотя и после множества приключений. Поединок оказался одним из самых напряженных и увлекательных в матче и завершился эффектным финалом».
41...h5! Очень важный темп: теперь в случае 42.Rgb1 h4 вокруг белого короля возникают матовые конструкции (нет 43.Be1? из-за 43...Rf1+ 44.Kh2 Qf4+). 42.Ra5 (02). Ничего не давало 42.Be1 ввиду 42...Rb2 43.Ra5 (43.Bg3 h4 Карпов) 43...Qb6 или 42...Rf1 43.Bg3 Rxg1+ 44.Kxg1 (44.Rxg1 a5! – марш пешки «а» меняет оценку позиции) 44...h4 45.Be1 Qg5 (f4) с достаточной контригрой.
43.Rb1 (02). Сейраван обрушился с критикой на этот ход, «лишенный логики, присущей стилю Карпова», и рекомендовал перевод слона – 43.Be1 Rb2 (понятно, не 43...R8f3? 44.gxf3 Qh4 45.f4 +–) 44.Bg3, однако после 44...h4! (44...Bb6? 45.d6!) у черных сравнительно простая игра: 1) 45.Bxh4 (или 45.Rxc5 hxg3= 46.d6? Qh4! с угрозой Qxh3+) 45...Qxh4 46.Rxc5 Rbf2! (с угрозой R8f3) 47.Rc7+ Kh6 48.g4 (горе...) 48...Kg5! и т.д.; 2) 45.Bxe5+ Qxe5 46.Rxc5 Rff2! (но не ход Карпова и Зайцева 46...Rbf2? из-за того же 47.Ra5) 47.Ra5 Kh6, и ввиду доминации по 2-й горизонтали в опасности скорее уже белые; 3) 45.Bh2 Bb4! (указанное в «Информаторе» Карповым и Зайцевым 45...Rc8 плохо из-за 46.Rxc5! Rxc5 47.Qa3 и Bxe5+) 46.Ra6 (46.Rb5 Rff2!) 46...Rf6 47.Rxf6 Qxf6 48.Rf1 Qg5 49.Qf3 Kh6=. 43...h4! Теперь королевский фланг белых стеснен и «черным уже не так опасны действия соперника на другом участке доски» (Тайманов). 44.Ra6 (06). Ошибочно 44.Rxc5? Qxc5 45.Bb4 из-за 45...Rf1+! 46.Rxf1 (46.Kh2? Rxb1! 47.Bxc5 Rff1 –+) 46...Rxf1+ 47.Qxf1 Qxb4 с лучшим ферзевым окончанием. 44...R8f7 (03). Пока всё идет по домашнему анализу – черные готовят перевод ферзя на f8. 45.Rc6 (10). Не лучше 45.Re6 Qf8 46.Rg1 (46.Bg5? Rf1+) 46...Kh7 (Карпов, Зайцев) с идеей 47.Rxe5 Bd6 (см. примечание к 48-му ходу белых) или 46...Rf1 47.Rc6 Bb4=. 45...Qf8 (23). Первый признак наступающего кризиса: мне трудно объяснить, над чем я так долго думал... 46.Rg1 (04).
46...Be7 (20). Единственное, что мы недооценили в анализе, – возможность форсировать ничью ходом 46...Bb4!? Если 47.Bxb4 Qxb4 48.c5, то 48...Qc3! Ничего не дает и попытка сохранить слонов: 47.Bc1 Rf1 с угрозой Be1-g3 или 47.Bg5 Be7 48.Bc1 (48.Bxe7 Qxe7 49.c5 Qg5 50.d6 Qe3 51.Qxe3 dxe3=) 48...Rf1, и 49.c5 парируется путем 49...Bxc5 50.Bg5 Be7 51.Qa6 Rxg1+ 52.Kxg1 Bf6 53.Re6 Qd8 54.Bxf6+ Rxf6 55.Qxa7+ Rf7 56.Qc5 Qg5. Впрочем, и после 46...Be7 дело идет к ничьей. Мне кажется, Карпов понимал, что позиция таит для белых некоторые опасности, поэтому не предпринимал решительных действий и психологически был уже почти готов к повторению ходов. 47.Re6 (17) 47...Kh7! 48.Be1 (05). «Этот ход был вызван желанием сохранить напряжение и выиграть время» (Карпов). Тем более, что сомнительно 48.Rb1?! a5! (49.Bxa5? Rf1+ 50.Kh2 Bg5 –+), а кроме того, «рискованно было 48.Rxe5 – после 48...Bd6 49.Rh5+ (49.Re6? R7f3!) 49...gxh5 50.e5+ Kg8 51.exd6 Qxd6 52.Qxd4 Qf6 шансы только на стороне черных» (Тайманов). Размен ферзей для белых опасен, но 53.Qd3 Qf5 54.Qe3 Rf1 55.Rxf1 Qxf1+ 56.Kh2 привело бы к ничьей – у черных слишком открытый король. 48...Rf1 (09) 49.Bd2 (03). Молчаливое предложение ничьей? Не было смысла ни в 49.Rxe5 Bd6 (см. выше), ни в 49.d6 Bxd6 50.Bxh4 Bc5 и т.д. Здесь до контроля на 56-м ходу у меня оставалось шесть с половиной минут, а у Карпова – девять. Последующие события произошли почти в темпе блица... 49...Bc5?! (01). После партии я страшно ругал себя за отказ от повторения ходов путем 49...R1f2. Карпов пишет, что на это «был возможен указанный вариант с 50.Rxe5 ». И действительно, в цейтноте эта жертва качества вдруг – на какое-то мгновение! – показалась мне опасной и я подумал, что Карпов повторяет ходы лишь для выигрыша времени. Сейчас я уверен, что он, поразмыслив, не стал бы искушать судьбу и сыграл бы опять 50.Be1. Справедливости ради, надо заметить, что с чисто шахматной точки зрения ход 49...Bc5 не заслуживает критики. Сам по себе он неплох, но позволяет белым продолжить борьбу. 50.Rc6 (01). Вынужденный ответ. «Ничейный исход здесь наиболее вероятен, но я пока не собирался приступать к мирным переговорам – просто проверял намерения партнера. И тут Каспаров не выдержал накала борьбы и затеял ошибочную комбинацию» (Карпов).
50...R7f3?? (02). Полная потеря контроля над ситуацией! После долгой и упорной обороны у меня вдруг случилась одна из самых кошмарных галлюцинаций в карьере, и я допустил промах, ведущий к немедленному поражению. Едва переключив часы, я тут же увидел несложное опровержение своей затеи и вспомнил, что мы нашли его еще дома перед доигрыванием... Как напомнил мне потом Никитин, при анализе нами рассматривался и лучший ответ – 50...Bb4! с идеей 51.Bxb4 Rxg1+ 52.Kxg1 Qxb4 53.Qd1 Rf4! или 51.Bg5 Be1! 52.Ra6 Rxg1+ 53.Kxg1 Bf2+ 54.Kh1, и здесь можно сразу вынудить ничью – 54...Be1 55.Kg1 Bf2+ или даже побороться за перевес путем 54...Bg3!? 55.Ra1 a5. Карпов пишет: «Однако как раз теперь хорошо 51.Ra6!, сохраняя давление». И вместе с Зайцевым уточняет в «Информаторе»: после 51...Bc5. Но, по-моему, проще 51...Bxd2 52.Qxd2 Qc8 53.Ra4 Qc5, и шансы черных не хуже: 54.Qd3 R1f2 55.Rga1 Kh6=. Итак, ход 49...Bc5 не сомнителен (ввиду 50...Bb4), и я удостоил его знака «?!» лишь потому, что он принес мне совершенно ненужные проблемы: после 50.Rc6 меня вдруг залихорадило, и я перестал понимать, что мне делать дальше. Следствием этой цейтнотной паники и стал «мощный тактический удар»... 51.gxf3 (03) 51...Rxf3 52.Rc7+ Kh8 53.Bh6! «Эффектный контрудар, решающий борьбу. Что самое удивительное – Каспаров знал об этом опровержении, накануне анализировал его вместе с секундантами, но... просто забыл о нем!» (Тайманов). «Чемпион мира замер в оцепенении, затем механически ответил и отвернулся от доски и зрительного зала...» (Макарычев). 53...Rxd3 (01) 54.Bxf8 Rxh3+ 55.Kg2 Rg3+ 56.Kh2 Rxg1 57.Bxc5 d3.
Черные сдались, не дожидаясь ответа соперника. «После 58.Be3 белые отдают слона за пешку, и проходные «с» и «d» неудержимы» (Карпов). Время: 3.28–3.27. 1–0 Шоковое доигрывание! Но, видимо, именно такого зевка требовала от меня матчевая интрига. Никитин: «Оставшись на вилле, я наблюдал за доигрыванием по телевизору. Дело неумолимо шло к ничьей. Беспокоило лишь долгодумие партнеров, ход за ходом загонявшее их в цейтнот, хотя игра шла точно по нашему анализу. Когда до контроля осталось минут пять, последовала молниеносная серия ходов, начатая Каспаровым. Затем часы были остановлены и партнеры молниеносно исчезли со сцены. Экран телевизора погас. Я ничего не понял и позвонил в пресс-центр, но там тоже еще не знали, как закончилась партия… Приехавший вскоре чемпион бледен и подавлен. В цейтноте он решился на ошибочную комбинацию и остался без ладьи. Молча показываю записи нашего анализа, где зафиксирована эта проигрывающая комбинация и вместо нее приведен простой путь к ничьей с позиции силы. Немая сцена…» Макарычев: «Еще до окончания драматичного 23-го поединка я слышал от некоторых болельщиков Каспарова слова недоумения, а то и осуждения в связи с непривычным игровым поведением своего кумира. Но, думаю, на выбор тактики очень мало влияют сознательно принятые волевые установки – «буду играть так-то и так-то», а гораздо больше – подсознательные ощущения шахматиста, который порой начинает обманывать даже самого себя, подгоняя задним числом «под ответ» случившееся на доске. Это относится к любому мастеру или гроссмейстеру; не свободны от давления объективных психологических обстоятельств и самые сильные шахматисты мира. Каспаров на протяжении всей партии вел постоянную борьбу со своим внутренним сдерживающим «я». И в кризисные моменты этой борьбы следовали такие решения, как 12...Ba6, 34...bxa5 и 50...R7f3. Да, теперь никто не сможет обвинить 13-го чемпиона мира в сухом прагматизме, но расщепление его спортивного и творческого сознания было блестяще использовано Карповым. Недаром Таль в телевизионном шахматном обозрении отметил, что в Севилье спортивная составляющая явно превалировала над всеми остальными – шла битва за результат, за шахматную корону». Да, это так: матч на первенство мира имеет в первую очередь спортивное значение. Но задачи соперников разные: задача претендента – выиграть матч, задача чемпиона – удержать свой титул. Всё, как видите, сводится к титулу чемпиона мира. После 23-й партии стало очевидным, что он почти потерян. Даже сейчас страшно вспоминать первые минуты после доигрывания, обратную дорогу, то состояние обреченности, в которое я погрузился. Терзаний того вечера хватило бы на весь матч. У меня было такое ощущение, будто я заглянул в бездну.
Несомненно, моих противников не удовлетворил бы чисто шахматный триумф и в случае потери мной титула дело не ограничилось бы серией залпов, произведенных рядом советских газет в начале 1988 года, а вылилось бы в масштабную кампанию против меня. Наверняка пострадали бы и те, кто, поверив в меня, активно включился в борьбу за перемены в шахматном мире. Сторонников реформ ожидало примерное наказание. Позже мне передали слова одного из ответственных работников Спорткомитета: «Если Гарик проиграет – реставрация будет “кровавой”!» События минувшего года одно за другим всплывали в моем сознании, а я всё не мог понять, как, имея громадный опыт единоборств на высшем уровне и убедительно победив в двух последних матчах, я вновь, как и три года назад, оказался на краю пропасти... Неожиданно Карпов опередил меня на очко (12:11), и теперь от вожделенной короны его отделяла лишь одна ничья. На следующий день после катастрофы мне предстояло играть белыми в заключительной 24-й партии, и меня устраивала только победа! Богиня шахмат Каисса покарала меня за чересчур осторожную игру, противоречившую моему характеру. Теперь я не мог удержать титул, не выиграв ни одной партии во второй половине матча. Итак, у меня остался всего один шанс. Один! Может, из тысячи, может, из миллиона, но он оставался! Хотя, как известно, последняя партия, если ее обязательно надо выиграть, не выигрывается. Ранее в шахматной истории чемпиону лишь однажды удалось одержать победу в последней, решающей партии и сохранить титул. Это сделал Ласкер в матче со Шлехтером (1910). Но Ласкера, может быть, устраивала и ничья: необычно агрессивная игра Шлехтера в той партии утвердила некоторых историков в мысли, что по условиям матча претендент, чтобы завоевать титул, должен был победить с разрывом в два очка. Финишная ситуация в Севилье была зеркальным отражением концовки матча 1985 года. Тогда перед 24-й партией перевес в очко был у меня, и для сохранения титула победа требовалась Карпову. Он тоже играл белыми, бросился в атаку, но в критический момент избрал по привычке более осторожную линию, затем ошибся и в итоге потерпел поражение. Готовясь к решающей битве, я вспоминал тот переломный момент. Какую стратегию следует выбрать за белых, когда нужна только победа? Речь шла не просто о 24-й партии – в нашем общем зачете это был уже 120-й поединок! Немыслимое число шахматных поединков всего за три года и три месяца! Возникало ощущение одного невероятно длинного матча, начавшегося в сентябре 1984-го и лишь теперь, в декабре 1987-го, приблизившегося к своей кульминации и развязке. План на последнюю партию должен был не только учесть мои собственные предпочтения, но и поставить перед соперником самые трудные проблемы. А что могло быть для Карпова более неприятным, чем игра в его собственном стиле? Если бы я не сыграл с Карповым 119 партий, то не смог бы выиграть решающую 120-ю. Поражение в 23-й партии севильского матча слишком травмировало бы психику, и я не успел бы собраться на последнюю схватку за чемпионский титул, до которой оставалось менее суток. В чем заключался мой «секрет подготовки»? Для начала надо было обрести душевное равновесие. И тем злополучным вечером я с Никитиным отправился в гостиницу «Севилья Соль», где жила команда. Вошел улыбаясь, усилием воли сохраняя внешнее спокойствие. Несколько часов мы просидели с ребятами в их номере, играли в карты, шутили, смеялись. Все старались отвлечься от мрачных мыслей, расслабиться и не думать о завтрашнем дне. Далеко за полночь я вернулся на виллу и заснул как убитый, получив добрых пять-шесть часов предутреннего сна. Общий счет нашего чемпионского марафона был тогда 16:16 при 87 ничьих, и выигрыш 120-й партии означал победу не только в матче, но и во всем безлимитном поединке. Так почему же я играл в карты и отсыпался, вместо того чтобы заниматься дебютной подготовкой? Дело в том, что после 119 партий с Карповым мы за оставшиеся несколько часов уже не могли обнаружить ничего нового. Поэтому важнее было хотя бы частично восстановить нервы и силы. Мы наметили лишь общую стратегию. Было решено играть как можно спокойнее, не форсируя событий в дебюте, чтобы втянуть соперника в медлительную, маневренную борьбу, в надежде, что где-то, стремясь к упрощениям, Карпов дрогнет. Перед последней партией матча-1985, принесшего мне чемпионский титул, я больше всего страшился именно такой вязкой, затяжной игры, которая отдалила бы мой триумф. По счастью, Карпов тогда навалился на меня всеми силами, вынудил защищаться, выискивать единственные ответы, то есть заставил решать конкретные задачи, тем самым сняв с меня груз психологических проблем. Я не стал допускать подобной ошибки и поставил Карпова психологически в наиболее неприятное положение. На протяжении всей партии он вынужден был мучительно выбирать, что же лучше: делать сильнейшие ходы или самые надежные? Карпов избирал безопасные пути; позиция его чуть-чуть ухудшалась, но всё же была вполне защитимой... И вот настал день последнего испытания. Утром из Швейцарии маме позвонила гроссмейстер Милунка Лазаревич и сказала: «Клара, передайте Гарику, что только два человека могли бы выиграть по заказу решающую партию: Алехин, который этого не сделал, и Фишер, у которого не было такой необходимости. Скажите Гарику, что он должен это сделать». Но мама сообщила мне об этом только после партии. Видимо, даже она не очень-то верила в чудо… По дороге на 24-ю партию я увидел у театра Лопе де Вега огромную толпу. И в обычные дни матч привлекал много зрителей, но столько, сколько в тот день, не собиралось ни разу. Я с грустью сказал помощнику: «Наверное, пришли хоронить». Но едва выйдя из машины, я услышал крики: «Суэртэ!» («Удачи!»), «Суэртэ, Каспаров!» Поддержка севильцев прибавила мне уверенности. Эта гудящая толпа испанцев, провожавших меня на решающий бой, напомнила мне о миллионах болельщиков на родине, веривших в меня и надеявшихся на чудо... Одна женщина, прорвавшись сквозь кордон полицейских, что-то сунула мне в карман. Уже на сцене я обнаружил, что это изображение Святой Макарены – хранительницы города. Великолепный зал театра был заполнен до отказа. Приглушенный шум голосов, обычно предшествовавший началу поединка, сменился громким гулом. Ход игры транслировался по радио и в прямом эфире испанского телевидения. Потом мне рассказывали, что возбужденные испанские комментаторы кричали так, словно вели репортаж с последнего раунда матча на первенство мира среди боксеров-тяжеловесов… Что ж, в каком-то смысле так оно и было. Никитин: «В этот день вся наша команда пришла в зал, чтобы поддержать Гарри. Мы сели так, чтобы он постоянно мог видеть нас и ощущать нашу моральную поддержку». Арбитр включил мои часы, и я девятый раз в этом матче передвинул пешку c2 на два поля вперед. Я был полон решимости использовать свой единственный шанс.
Г.КАСПАРОВ - А.КАРПОВ
|
 |
За анализом отложенной 24-й партии: вместе с Дорфманом, Азмайпарашвили и Долматовым. Фото из архива Александра Никитина |
Если перед началом решающей партии я хоть немного выспался, то перед ее доигрыванием мне было не до сна: судьба чемпионского титула оставалась неясной. Мы с тренерами целую ночь изучали различные возможности атаки и обороны, но точного диагноза так и не поставили. Шансы на выигрыш и на ничью представлялись мне примерно равными. Хотя на практике спасти такой эндшпиль при настойчивости соперника далеко не просто. Как потом выяснилось, Карпов потерял веру в удачный исход партии и оценивал свои шансы более пессимистично – 30 процентов на ничью против 70 на выигрыш. Таким образом, на моей стороне было и психологическое преимущество.
42.Kg2 (09). Записанный ход. Психологически важно, что я не сыграл сразу 42.h4 – лучше пока не двигать пешки и посмотреть, что будут делать черные. Неторопливая выжидательная стратегия стала одним из факторов победы.
Хотя анализ не показал ясных путей к выигрышу, на доигрывание я шел с одним желанием – победить. Овация, встретившая меня при выходе на сцену, убеждала, что моих болельщиков в зале намного больше. Обнадеживала и возможность длительного маневрирования с целью спровоцировать соперника на какую-нибудь ошибку. Перспектива мучительной обороны давила на Карпова: я прочел это в его глазах, когда он вскоре после меня вышел на сцену (видимо, ему не давала покоя мысль о том, что он мог сразу сделать ничью, а вместо этого вынужден доигрывать такую противную позицию). Обреченное выражение его лица говорило о том, что психологически он уже проиграл партию. Это укрепило мою веру в успех. Я настроился на долгую, упорную борьбу – еще один фактор победы!
В общих чертах, план белых сводился к тому, чтобы поставить пешку e3 на е5, а затем по возможности разменять ферзей. Но...где черные будут держать свои пешки «g» и «h»?
42...g6 (01). «Игра возобновилась, и шахматный мир, затаив дыхание, следил за развитием событий. Первые ходы делались быстро. Карпов отказался от 42...g5, хотя именно этот активный план обороны большинство обозревателей считали наиболее перспективным» (Тайманов). Но тогда черные попадали под 43.f4!, что не сулило им ничего хорошего – скажем, 43...Qf6 44.Kh3 gxf4 45.exf4 и т.д.
А на 42...Qf6 43.h4 g5 мы намечали 44.h5!? (неожиданно пешка идет на поле цвета своего слона) и затем тот же план с e3-е4-е5. Правда, я до сих пор не уверен, что это было достаточно для выигрыша. Карпов же после партии сказал, что опасался размена 44.hxg5 hxg5 и появления слабой пешки g5, поэтому принял решение выстроить некое подобие крепости по белым полям и ждать.
43.Qa5 (04) 43...Qg7 (03) 44.Qc5 (01) Qf7 (02) 45.h4 (02). «Любопытно, что Каспаров сыграл h2-h4 в тот момент, когда ответ g6-g5 невозможен» (Макарычев).
45...h5? Помню, я очень удивился, когда Карпов столь серьезно ослабил свои оборонительные устои. Непонятен смысл этого хода. Теперь структура позиции черных утратила гибкость и в ней появилось больше мишеней. Понизился уровень неопределенности, игра сделалась более конкретной. Иногда самая трудная задача в напряженной ситуации – это поддерживать напряжение! У игрока, находящегося под позиционным прессом, возникает рефлекторное желание принять любое решение, даже отнюдь не лучшее, лишь бы «сбросить груз». Так и поступил Карпов, уклонившись от «главных путей» нашего анализа, но это было чистой воды капитулянтство, потому что белые еще ничем не угрожали и после примерного 45...Qf6 46.Qa7 (46.h5 g5) 46...g5 47.hxg5 hxg5 48.f3 Ng6 можно было упорно обороняться.
«Расстановка пешек на g6 и h5 наиболее уязвима: теперь размен ферзей для черных неприемлем, и этот фактор играет определяющую роль. Благодаря ему белые получают возможность проникнуть своими фигурами в лагерь противника» (Тайманов). И, таким образом, у белых уже технически выигранная позиция.
46.Qc6 (09) 46...Qe7 (07) 47.Bd3 (02) 47...Qf7 (01) 48.Qd6 (08) 48...Kg7 (02) 49.e4! (01). После серии подготовительных ходов я наконец начал плановое продвижение пешки на е5.
49...Kg8 (02). В «Информаторе» я обратил внимание на 49...Qb7!? (тормозя e4-e5). Думаю, здесь проще всего 50.Qa6!, например: 50...Qc7 51.Bc4 Kf7 (f6) 52.f4 или 50...Qxa6 51.Bxa6 e5 52.Bc4 Kf6 53.f4 Nd7 54.Kf3, и белый король идет в лагерь противника, а черный ничего не может поделать, так как прикован к слабым пешкам.
51.Qe5+ (02). Проверочный шах: пойдет ли соперник на размен ферзей?
51...Kg8 (02). На 51...Qf6 (лучший шанс) последовало бы 52.Qxf6+ Kxf6 53.f4 e5 54.Kf3 Nd7 55.Ke3 Nc5 56.Bd5 и Kd2-c3-c4+–.
52.Qd6 (02). При 52.f4?! Kh7 могло сказаться ослабление укрытия белого короля.
52...Kg7 (01) 53.Bb5 (03). Повторив ходы, я уже жестко провожу план с e4-e5, и слон направляется на с6, чтобы взять под контроль большую диагональ.
53...Kg8 (01) 54.Bc6 Qa7 (23) 55.Qb4! (01). Тоже важный профилактический ход. При 55.e5?! Qa5! 56.Be4 Qe1 активизировался черный ферзь. Может быть, белые еще выигрывали после 56.f4, но зачем добровольно раскрывать короля? Лучше захватить ферзем 7-й ряд и сыграть е4-е5 в самый подходящий момент.
55...Qc7 (04) 56.Qb7! «Механизм угрозы размена ферзей действует безотказно!» (Тайманов). Здесь я почувствовал, что победа не за горами.
56...Qd8. Затягивало сопротивление, но не меняло оценку позиции 56...Qxb7 57.Bxb7 e5 58.f4, и белый король отправляется в обход – черных губит слабость пешек g6 и h5.
57.e5! (11). Теперь эндшпиля «слон против коня» уже не будет: белые полностью контролируют ситуацию и черные практически в цугцванге. Карпов надолго задумался...
57...Qa5 (45). Окончание после 57...Qd3 58.Be8 Qf5 59.Qf3! Kg7 60.Qxf5 exf5 61.Kf3 Ne6 62.Ke3 выигрывается «на автопилоте», ибо все черные пешки стоят на белых полях и прорыв белого короля совсем прост.
58.Be8! (01) 58...Qc5 (единственный ход) 59.Qf7+ (02) 59...Kh8 60.Ba4 (01). А теперь решает перевод слона на е4, после чего падают пешки королевского фланга.
60...Qd5+ (03) 61.Kh2 (61) 61...Qc5 (или 61...Nh7 62.Bc2 Qxe5 63.Qe8+) 62.Bb3 (02) 62...Qc8 (01) 63.Bd1 (01) 63...Qc5 (01) 64.Kg2 (01). Тут экс-чемпион задумался на 8 минут...
«Дальнейшему и уже решающему усилению позиции белых фигур помешать невозможно, и Карпов признал себя побежденным. Великая битва завершилась незабываемым финалом!» (Тайманов). Как было отмечено, на доске осталось 13 фигур – последний фактор победы!
«Карпов не стал проверять, попадется ли его соперник в патовую ловушку, и сразу поздравил Гарри Каспарова. После 64...Qd5+ 65.Bf3 Qc5 66.Be4 Qa3 белые не могут играть 67.Bxg6?? Nxg6 68.Qxg6 из-за 68...Qf3+!! Необходимо 67.Kh3! Qb4 68.f3 Qb8 69.f4 (проще сразу 69.Bxg6. – Г.К.) 69...Qd8 70.Bxg6 Nxg6 71.Qxg6 Qxh4+! 72.Kg2!, и черный ферзь излечивается от бешенства» (Макарычев). И при 66...Qb4 нельзя 67.Bxg6?? Nxg6 68.Qxg6 ввиду 68...Qb7+ 69.Kh2 Qg2+!!, но решает 67.Kh2 Qc5 68.Kh3! и т.д. Ужас в том, что пата я за доской не видел! Но Карпов – тоже, иначе бы он использовал этот уникальный шанс.
Время: 3.39–4.17. 1–0
Пока мы доигрывали партию, президент ФИДЕ Флоренсио Кампоманес проводил специальное совещание с организаторами матча, обсуждая детали церемонии закрытия матча, намеченной на тот же вечер, и неожиданную проблему: «Что делать, если доигрывание продлится шесть часов и партия будет вновь отложена?» Ведь на следующее утро все действующие лица должны были разъезжаться по домам… Проблема казалась более чем реальной (особенно до хода 45…h5), но оба кризиса – шахматный и организационный – разрешились в один миг, когда кто-то вбежал в комнату, где проходило совещание, и воскликнул: «Карпов сдался!»
Несомненно, это была самая громкая и продолжительная (примерно 20-минутная) овация, которой я когда-либо удостаивался за пределами своей родины. Стены театра содрогались, а испанское телевидение прервало показ футбольного матча, чтобы переключиться на финал нашего противостояния. Я сделал то, чего не удалось сделать Карпову в 1985 году: выиграл последнюю партию, свел матч вничью (12:12) и сохранил титул. Теперь у меня было три года спокойного пребывания на вершине шахматного Олимпа.
Это доигрывание стало одним из самых памятных моментов в моей жизни. Поражение экс-чемпиона, разбившее его почти осуществленную мечту о возвращении на Олимп, было сравнимо с психологическим нокаутом. К чести Карпова, он сумел найти в себе силы появиться на состоявшемся через два часа закрытии матча и бесстрастно наблюдать за награждением своего «вечного» соперника. А вот на Кампоманеса и других руководителей ФИДЕ, съехавшихся в Севилью почти в полном составе, было больно смотреть. Крушение надежды на возвращение Карпова повергло их в отчаяние, и это было написано на их лицах.
 |
Блицинтервью на закрытии матча. Фото из архива автора |
«Карпов имел очередной шанс доказать, что он лучше меня играет в шахматы, но это ему не удалось, – заявил я на пресс-конференции в Севилье. – И утешение, что матч в целом закончился вничью, – слабое для шахматиста, который не получил титул обратно. Два года назад мы были в очень похожей ситуации: я выигрывал со счетом 12:11, и Карпову надо было победить в последней партии. И ни у меня, ни у кого из окружающих не возникла мысль, что я могу удовлетвориться моральной победой, если матч закончится вничью. Я думаю, Карпова менее всего интересовала эта моральная проблема, как он сохранит титул – сыграв вничью или выиграв матч. Так что я удержал свой титул, сыграв впервые в истории, по существу, два матча-реванша с одним и тем же человеком. Причем за моей спиной матча-реванша не было! Считаю итог этого матча, давший мне трехлетнюю передышку, своей победой. Ничья всегда считалась победой чемпиона мира, и сейчас это единственная оставшаяся у чемпиона привилегия. А то, как матч заканчивался (я имею в виду 23-ю и 24-ю партии), делает всё очень убедительным. Я выиграл последнюю партию по заказу у такого шахматиста, как Карпов. А на одной психологии выиграть последнюю партию невозможно – нужно лучше играть в шахматы и еще верить, что лучше играешь в шахматы...»
Карпов: «Матч в Севилье был бы совсем хорош, если бы я не умудрился проиграть последнюю партию; проиграть тупо, бездарно, беспомощно, и даже во время доигрывания я не использовал шансов уйти на ничью и тем победить в матче. Но есть дни, когда нельзя подходить к шахматам».
Не помогли Карпову и предматчевые советы моего бывшего психолога Тофика Дадашева, сулившего экс-чемпиону победу. В этом случае выигрыш Дадашева был бы огромен: его слава экстрасенса и «champion-maker'a» превзошла бы даже славу легендарной Джуны. После 23-й партии казалось, что предсказание Дадашева сбылось. Но ему не повезло. «Чудо» 24-й партии вывело шахматы из лабиринта парапсихологии.
Моя победа в этой партии подвела черту под нашим четырехматчевым единоборством. В Севилье я играл гораздо хуже, чем прежде (за исключением начала первого матча), и жутко нервничал, хотя впервые не потерял ни грамма веса за матч. Да, я был явно не в форме, но даже при этом Карпов не имел надо мной игрового перевеса, и совершенно непонятно, за счет чего он должен был выиграть эту «битву равных». Поэтому, на мой взгляд, общий итог наших четырех матчей – 17:16 (при 87 ничьих) в мою пользу – можно считать вполне закономерным.
Все материалы |
|||||||
|
